Потуши меня!

Поздним вечером воскресенья пятеро бравых пожарников мирно отдыхали на станции. Ничего не предвещало беды: Оливер копошился в каком-то механизме, вероятно, в очередной раз сломанном Рихардом, который сейчас сладко посапывал в углу комнаты рядом с задремавшим Тиллем. Кристоф сидел за столом и вяло ковырял содержимое сковородки. Собственная стряпня пришлась ему не по вкусу, но товарищи наотрез отказывались готовить, и приходилось довольствоваться имеющимся. Пауль развалился слева от Шнайдера, уставившись в стол. Никто не знал, о чём думал пожарный, да и знать не хотел. Вдруг раздался вой сирены. Рыжеватая лампочка под потолком призывно замигала, и Тилль, разбуженный назойливым, протяжным звуком, с трудом разлепил один глаз. Оливер оставил попытки починить некий агрегат, повернувшись к товарищам и воззрившись на тревожно горевшую лампу. Шнайдер оторвался от сковороды и пристально уставился в стену. Все знали это взгляд – очередной вызов, опять работать. Пауль всё так же изучал стол взглядом. – Ну, что, парни, долг зовёт, – горестно улыбнулся Тилль, поднявшись с кровати и устало зевнув. Его слова должны были ободрить пожарных, но возымели противоположный эффект. Вернее, не возымели вообще никакого эффекта. Ландерс умоляюще изогнул брови и посмотрел на лампочку, похоже, надеясь на то, что это просто сон. Рихард даже не удосужился открыть глаз, притворяясь трупом или, скорее, спящей красавицей. Тилль пару раз похлопал его по животу, и Круспе с готовностью распахнул свои очи ясные, делая самое невинное лицо только что разбуженного человека. Линдеманн, уже привыкший к подобным актёрствам коллеги, неторопливо поднялся с кровати. За ним последовал Рихард и остальные. Пожарные натянули куртки, нацепили каски, и, в общем-то, были готовы к исполнению профессиональных обязанностей.

***

За руль был опрометчиво посажен Круспе, мечтавший в далёком прошлом водить большие грузовики. Мечта детства сбылась, и всё закончилось тем, что до места назначения команда доехала еле уцелевшей. Рихард резко затормозил на повороте, и машину перевернуло вверх дном. Но бравым немцам всё было как с гуся вода – никто не пострадал. Кое-как выбравшись из покорёженной кабины, пожарные поспешили к пылающему дому. Ну, как пылающему – огонь был странный какой-то, без дыма. Однако ребятам было плевать на законы физики и полное отсутствие логики в их жизни. За их плечами был огромный стаж, который выражался их абсолютным безразличием к происходящему и спокойствием даже в самых экстренных ситуациях. Тилль равнодушно распахнул дверь, и команда вошла внутрь дома. – Помогите! – женский крик раздавался со стороны кухни. В доме не было дыма, но воздух был плотный и тяжёлый, пожарные сразу почувствовали жар. Когда они вошли в комнату, из которой раздавался зов о помощи, их взорам предстала девушка, тщетно пытающаяся потушить загоревшуюся футболку. Она сразу обратила внимание на гостей, неподвижно стоявших в проёме, и возмущённо воскликнула: – Вы тушить будете?! – она грозно посмотрела на Рихарда, стоявшего к ней ближе всех. Он растерялся и захлопал ресницами. – Что стоишь? Доставай шланг и туши уже! – она была на грани истерики. – Э-э,– протянул Рихард, поглядывая на невозмутимого Тилля. – Дамочка, у нас по теме доставания шлангов другой человек… – Какой нахрен теме?! Я горю, не видишь? Сделай что-нибудь! – упорно продолжала девушка, игнорируя оставшихся четверых пожарных, стоявших как истуканы и смотревших куда-то вдаль. Рихард окончательно сконфузился – рядом и шлангов-то не было. Чёрт знает, чем тушить. Девушка всё истерила, но пламя на футболке так и оставалось на своём месте, слабо колыхаясь и обдавая несчастную жаром. Оно никуда не распространялось, а ткань никак не догорала. Хозяйка дома этого почему-то не замечала, вероятно, слишком шокированная происходящим. Внезапно жар стал овладевать и пожарными. Огня не было, но в комнате стало ужасно жарко. Парни тяжело задышали, обливаясь потом, и сняли каски. Тиллю было хуже всех: он весь побагровел и запыхтел как паровоз; его грудная клетка раздувалась до невероятных размеров. Не выдерживая столь экстремальной температуры, мужчина стянул с себя куртку. – Что-то слишком жарко мне, – прохрипел он, – Горю весь. Рихард пытался успокоить сбивчивое дыхание, глаза начинало застилать пеленой, и он почувствовал, как жар подступает и к паху. «Странная жара» – подумал Круспе и повернулся к команде в поисках доказательств для своей гипотезы. Его ожидания оправдались: мужчины смущённо прикрывали пах, стараясь смотреть куда угодно, только не друг на друга. Один только Тилль не скрывал бугор в штанах. Он обмахивался курткой, периодически посматривая на Рихарда затуманенным взглядом, несомненно, полным желания. Круспе то и дело ловил его взор, распаляясь всё сильнее, в голову лезли самые неожиданные мысли, хотелось скинуть всю мешающую одежду и отдаться Линдеманну прямо на этой чёртовой кухне. Да можно даже и не Тиллю, было уже плевать, Рихард буквально сгорал от желания, он сейчас бы хоть кому дал. Девушка заметила страстные переглядывания пожарных и окончательно вышла из себя: – Да что ж вы за пожарные такие? – заорала она, но перевозбуждённые парни не были способны ей ответить. Только Рихард смог выдавить из себя пару слов, томно выдохнув: – Тушите себя сами, – полузадушено выдал он. – У нас главный тушила загорелся. Тилль уже во всю раздевал Круспе, по ходу дела жадно впиваясь ему в шею, на что тот протяжно стонал. Слегка шокированные увиденным ребята быстро подключились к процессу и, покидав одежду на пол, подобрались поближе к сцепившейся парочке. – Пидарасы, – заключила девушка и, обиженно фыркнув, покинула кухню. Её футболка продолжала гореть, но это не волновало ни неё, ни горе-пожарных. Тем временем мужчины, целиком раздетые и возбуждённые до предела, жадно целовали друг друга. Кто кого: то Оливер – Шнайдера, то Шнайдер – Пауля, то Пауль – Рихарда. Всё внимание Тилля уходило на последнего. Он впивался в упругий зад Круспе ногтями, прижимая его как можно ближе к себе, словно не желая делить свою добычу с оголодавшей стаей. А стая всё кружила вокруг, переплетаясь во всевозможных позах, но вскоре прелюдии были окончены, и пожарным не терпелось достигнуть разрядки. Шнайдер с Оливером понемногу удалялись в гостиную, никак не отлипая друг от друга, а Пауль остался на кухне, всё же претендуя на зад Круспе. – Чей шланг хочешь, Рихард? – игриво спросил Пауль. – Любой, Господи, потушите меня уже, – умоляюще проскулил Рихард, надрачивая себе и изгибаясь в медвежьих объятьях Тилля. – Мой, – отрезал Линдеманн, ещё сильнее сжав задыхающегося от жара Круспе. – Ну, Ти-и-илль, – недовольно протянул Пауль, наблюдая за тем, как пожарный кладёт трепещущего от возбуждения Круспе животом на стол. – Пошёл нахер отсюда, – рявкнул Тилль. Но тут подал голос сам Рихард: – Да я тебе отсосу, иди сюда, – подозвал он мгновенно просиявшего Ландерса. Линдеманн нахмурился. – Только, Тилль, начинай уже тушить, ради Бога. Я не могу больше. Хмурость Тилля как рукой сняло. Он быстренько поставил Рихарда на пол, и пока Пауль подбирался к священному лику Круспе, начал растягивать подставленный ему аппетитный зад. Не было ни презервативов, ни смазки, но ребята и так неплохо справлялись. Ландерс пристроил член к раскрасневшимся губам Рихарда, который, особо не церемонясь, сразу взял его в рот. Пауль издал полный блаженства стон и, довольно улыбнувшись, задвигался в горячем рту. Тилль, тоже времени зря не терявший и подготовивший Рихарда к проникновению, одним глубоким движением вошёл внутрь. Круспе громко застонал, заглушённый членом Ландерса, и, попривыкнув, стал насаживаться сам. Линдеманн аж рычал от удовольствия, вбиваясь всё глубже в узкое нутро, навалившись на завывающего Рихарда сверху. Пауль оказался тем ещё скорострелом, он был уже готов кончить и заметно ускорился. Круспе такому рвению рад не был. Стараясь не захлебнуться слюной, переполнившей его рот и стекающей по подбородку, он протестующее застонал. Тилля присутствие Ландерса, активно глушившего такие драгоценные для ушей стоны Рихарда, тоже порядком раздражало. – Вытаскивай уже, сам додрочишь, – кинул он, отвлекаясь от лицезрения идеально изгибающегося тела под ним. Пауль хотел было возмутиться, да не успел. Секунда в секунду наступила разрядка, и мужчина кончил Круспе в рот. Тот сразу выпустил член коллеги изо рта и, отплевавшись, снова хрипло застонал. – Вот уж не думал, что соглашусь с той девушкой, – пробубнил Ландерс, с некоторой завистью наблюдая за сладострастным действом. – Пидарасы, – гордо подытожил он, покинув кухню, как будто сам только что не участвовал в постыдной содомии. Наконец оставшихся наедине мужчин больше ничего не сдерживало, они самозабвенно трахались, забывая обо всём на свете, о том, кто они такие и что здесь делают. Внезапно в голову Тилля вторглась непрошенная мысль – перед глазами встала огромная толпа, такая, что конца да края не видно. Он стоит перед ней на сцене, а вокруг: огонь, конфетти, всё взрывается и пылает. Вот он поворачивает голову и видит Рихарда. Мужчина стоит слева, опустив гитару и прижавшись губами к микрофону. «Безумие» - басит он. Под надрывной стон Круспе Тилль возвращается в реальность. Рихард толкается навстречу, насаживаясь до упора, и кончает, сжимаясь внутри. Линдеманн ложится на любовника, прижимаясь всем телом и пытаясь толкнуться ещё глубже, извергается внутрь. Рихард, не в силах больше держаться даже не четвереньках, падает на пол, закатив глаза. Они ещё лежат так пару минут, вслушиваясь в шумы из гостиной. Отчётливо слышны стоны двух мужчин. – А Оливер с Кристофом, похоже, ещё не закончили, – сально улыбается Рихард и встаёт, ища в куче одежды свою. – Жесть, конечно, нас вштырило. Безумие какое-то. «Безумие». Слова из того видения снова раздались в голове Тилля. С чего бы вдруг такое красочное помутнение? Вроде бы здоровый, у психиатра Линдеманн не наблюдался. А был ли он вообще когда-нибудь у психиатра? Кто вообще такой психиатр и где он живёт? Голова мужчины раскалывалась от непривычных мыслей, картонный мир вокруг со скрежетом рушился. Кто он такой? Тилль Линдеманн. Кто такой Тилль Линдеманн? Пожарный. Или всё же нет? Он вообще хоть раз тушил пожар? – Тилль, ты здесь? – встревоженный голос Рихарда вернул мужчину в реальность. – А? Да, да, – замешкался Тилль, часто моргая. – Поехали уже, чего ты расселся. – Поехали? Ты же машину угробил, на чём? – Что? Ты в своём уме, Линдеманн? Чтобы я машину угробил? Совсем крыша поехала, – негодующе замотал головой Круспе. Тилль вышел из дома в сопровождении команды. Машина стояла на месте, аккуратно припаркованная около дома, если такую махину вообще можно было припарковать. Линдеманн поражённо захлопал глазами. – Чего зенки разинул? – засмеялся Ландерс. – Спать надо меньше на работе, а то ещё такое приснится, мама не горюй. – Я разве спал… – совсем растерялся Тилль. – Ещё как, только потушили, ты сразу на бок, – ухмыльнулся Рихард, хлопнув мужчину по плечу. Пожарные загрузились в кабину и тронулись обратно на станцию. Снаружи уже светало. Тилль ничего не понимал, его клонило в сон. «Безумие» – это слово Рихарда никак не выходило у него из головы, эхом раздаваясь в черепной коробке. Кто такой Тилль Линдеманн? Может быть, просто безумец.