Лот номер

Холодно. Сыро. Вокруг много абсолютно раздетых омег. Их ноги и руки посинели от холода, губы высохли, глаза блеклые. Они ёжатся, прижимаясь друг к другу, стараясь согреться. Всё без толку. Открылась дверь, в помещение вместе с ярким светом зашёл человек. Высокий, сильный. Он схватил первого попавшегося под руку омегу, наклонился к нему, и тот громко взвизгнул, он схватил следующего, и следующего, все они коротко вскрикивали и падали, зажимая левое ухо. Очередь вскоре дошла до бледного омеги с болезненным румянцем. Он поднял свои розоватые глаза на подошедшего, чьё лицо скрывала чёрная маска. Мужчина так же схватил его и резко проколол левое ухо, бросив его обратно на пол. Омега инстинктивно схватился за ухо, пылающее от боли, и пальцами нащупал какую-то бумажку. Человек вскоре закончил, осмотрелся и ушёл. Омеги стали приглядываться друг к другу и вскоре заметили, что на бумажках написаны какие-то цифры. Они были у всех до единого. Совсем скоро за ними вновь пришли, вытащили из толпы омегу, который не сопротивлялся и лишь с ужасом смотрел, как ему связывают руки, завязывают глаза. После его увели, и оставшиеся омеги зарыдали. Тихо, закрывая рты, чтобы не было ни звука. Через несколько минут пришли за следующим, опять связали руки и завязали глаза. Так было со многими. И вот очередного омегу, на ватных ногах от долгого неподвижного сидения на полу, куда-то повели. Он не видел, лишь чувствовал, что холодный пол сменился на ковёр. Холод сменился на тепло, и вдруг он услышал голос: — Итак, вашему вниманию представлен лот номер двадцать пять, настоящий снежный принц. Омега споткнулся о какой-то не то порог, не то маленькую ступеньку, но не упал. Сильные руки хоть и грубо, но удержали его. — Вы только посмотрите на это девственное тело, — кто-то коснулся омеги сзади, горячий палец прошёлся между ягодицами, омега вздрогнул. — Осторожно, господин. Смотреть можно, а трогать только после покупки. Итак, первоначальная цена десять тысяч… кто даст больше? О, отлично, юный лорд, десять тысяч пятьсот, кто же заплатит больше? — Глаза! Покажите глаза! — послышался грубый, охрипший голос. — Ох, ну конечно, наша вина, — повязка упала с глаз омеги, и тот задрожал ещё сильнее. На его нагое тело со всех сторон были устремлены тысячи глаз находящихся здесь людей, лица которых скрывались под масками. Казалось, эти взгляды буквально ползали по его телу. Хотелось их смахнуть, как надоедливых мух, но ещё больше хотелось закрыть от всех маленький половой орган. — Итак, кто же даст больше? О, господин, как щедро… тридцать тысяч, но возможно, кто-то даст больше? Вы только посмотрите на этот бриллиант! Он явно достоин, чтобы за него заплатили больше! Ну же, повышать ставки будем? О, господин в дальнем ряду, не вижу вашей цены, назовите её! — Пятьдесят тысяч, — глухой бас заставил обратить на себя внимание многих. — Ого, вы щедры, пятьдесят тысяч раз, может, кто-то назовёт больше? — Пятьдесят тысяч пятьсот! — донеслось с другого конца. — Отлично, господин, отлично! — восклицал ведущий. — Пятьдесят тысяч пятьсот раз! — Семьдесят тысяч! — вновь глухой бас. — Неплохо, неплохо! — ведущий стал хлопать в ладоши. — Итак, семьдесят тысяч — раз, семьдесят тысяч — два, ну же, кто больше, последний шанс, господа, — ведущий как-то жестоко смеялся. — Семьдесят тысяч — три! Лот номер двадцать пять продан щедрому господину, можете забрать у чёрного входа, а мы продолжаем! Омегу грубо стянули с подиума, на котором он стоял, и повели по узкой дорожке между людьми. Все они тянулись к нему, старались потрогать за самые сокровенные места. Омеге было ужасно противно, он опустил голову, лишь бы не видеть этих похотливых взглядов. Его вывели на улицу. Мороз стал щипать бумажную кожу, а лёгкие наконец за долгое время наполнились свежим воздухом. Он глубоко вдохнул и выдохнул сизый пар. Босые ноги коснулись холодного, колкого снега. На плечи накинули тёмную, бархатную ткань. — Прекрасно! Прекрасный подарок! — уже знакомый глухой бас достиг ушей омеги, и невысокий, коренастый человечек, подошедший к ним, стал щупать его худые руки и ноги. — Да… Хотелось бы немного поплотнее, но я так понял, они все у вас доходяги. Ну, а этот неплох, довольно необычные глаза… Чудесно. Чек я уже выписал, могу забрать товар? — Осматривать не станете, господин Регенбург? — Осмотрит мой врач, я в этом не силен. Но если найду изъян — пеняйте на себя, — он нахмурился и посмотрел на альф, держащих омегу под руки. — У нас самый чистый товар, господин. Можете не сомневаться. — Доверяй, но проверяй, — он сухо засмеялся. — Что ж, всё. Ещё увидимся. Абеле! К альфе подошёл высокий человек со страшным ожогом на лице. Он поклонился своему господину. — Заверни это в мешок и отвезти в особняк. Там запри где-нибудь в чулане, и осторожнее, не хочу повредить подарок сынишке, — он провёл своими толстыми пальцами по груди дрожащего от холода омеги. — Я пойду выпью, заберёшь меня от графа Танкервиля. Стоит отметить покупку, — он криво улыбнулся и, словно важный гусак, пошёл к стройному альфе в высоком цилиндре. — Пошли, — Абеле осторожно схватил омегу за плечо и подвёл к чёрной карете. Он вытащил из неё старое, затхлое одеяло и укутал парня, после чего усадил его на пол. — Постарайся ничего не трогать, хорошо? Перепуганный «подарок» коротко кивнул. Повозка, дернувшись, тронулась с места. Омега начал согреваться, руки за спиной больно саднили. Его глаза закрывались, но он мысленно уговаривал себя держаться и не уснуть. Было страшно. Он не понимал, куда его везут и зачем. Страх заставлял его мысли возвращаться в прошлое. Жизнь Ноэля была серой, мрачной. Деревня, в которой он жил, была поглощена неизвестной болезнью, люди один за другим заболевали и умирали, и вскоре все стали винить Ноэля, ведь он был, как все выражались, другим. Неестественно бледно-розовая кожа, розоватые глаза и белые волосы. Он родился альбиносом, но невежественный народ в деревне не понимал, что болезнь мальчишки не заразна, и он в этом не виноват. Его били, гнали из деревни все, кроме папы, до ужаса любившего сына. Но скоро папа сам подхватил болезнь, покрылся жуткими язвами, но продолжал спасать сына. Он спрятал его в холодном подвале, где мальчишка просидел несколько дней, а после его нашли какие-то люди. Эти люди сожгли всех жителей деревни, хотели сжечь и найденыша, но не успели. Он сбежал. А через несколько дней его нашли, поместили в приют. Там он уже не был чужим. Из приюта его забрали несколько месяцев назад, и он жил в каком-то подземелье с другими омегами. И вот, жизнь вновь круто изменилась. Он попал в огромный особняк. Разглядеть его не получилось, его вновь спускали по лестнице куда-то вниз. Но по сравнению с прошлыми подобными местами, тут вкусно пахло едой. В животе голодно заурчало, по губам потекли слюни, но его провели мимо и толкнули в комнату с дровами. — О мой бог! — кто-то позади альфы взвизгнул. — Кто это? Что это?! — к Ноэлю подскочил высокий омега в белом фартуке. — Боже мой, он же совсем ребёнок! Какой ты худой, хочешь покушать? Ноэль смотрел в серо-зелёные глаза омеги. Ему очень хотелось сказать «да», но он ужасно боялся, поэтому он осторожно качнул головой. — Бедный… Тебя запугали? — омега развернулся и закричал в коридор — Арчи! Принеси что-нибудь съестное! С кухни через несколько минут вышел невысокий парень с длинными собранными в хвост русыми волосами. Он нёс тарелку с варёной картошкой и несколькими кусочками огурцов. Осторожно протянул Ноэлю. Тот с диким желанием накинулся на еду, запихивая кусочки картошки в рот, и глотал её, не успев разжевать. — Ох, бедняга… Господин вновь принёс себе игрушку… — он погладил белые волосы паренька. — Жалко так… Арчи, милый, принеси что-то ему укрыться, пусть поспит. Парнишка без единого запаха качнул головой и убежал, а вернулся с охапкой одеял. Он с омегой устроили уютный уголок и предложили Ноэлю лечь. Перепуганный, но уже сытый омега устроился на одеялах и тихо проговорил: — Спасибо… — Отдыхай, милый, — тёмноволосый омега улыбнулся и укрыл нового жителя особняка. — Если что, я тут, на кухне, позовёшь, ладно? Альбинос покачал головой, уютнее укутываясь в старое одеяло. Ему не привыкать спать на полу в затхлых тряпках. Он понимал, что это куда лучше, чем ничего. Хотя впереди и ждала пугающая неизвестность, Ноэль был рад, что за долгое время оказался накормленным и в тепле. А ещё люди здесь были хорошие. По крайней мере пока.