Wholeheartedly

Фредди особо не впечатлился уроком этики. Слова преподавателя звучали скучно, нудно, заумно… И что самое печальное — абсолютно бесполезно. Впрочем, в прошлой школе для этого существовали практически все предметы. В особенности психология, ее парень пропускал при любой возможности, в отличии от сестры. Здесь же, надежда на то, что прочие уроки пройдут гораздо интереснее, все еще трепетно теплилась на сердце. Однако вместе с тем, там бурлили и другие эмоции, кардинально отличающиеся от светлой надежды. Злость, раздражение и полное отрицание даже малейшей возможности, что теперь двойняшки Блекбер, так сказать, «хорошие». Бред. «Такие мрази никогда не меняются, — считал парень. — Все это просто пиздеж и игра на публику. Грязные лицемеры». И видеть, как эти двое ну явно что-то замышляли после урока, стало лишь дополнительным поводом для того, чтобы на следующем продолжать грозно сверлить спину Фриды, будто это и вправду могло причинить ей вред. «Что вы уже задумали, твари? — мысленно спрашивал у нее Фредди. — Все-таки хотите как-то подгадить, не так ли?» За своими поспешными выводами, он и думать забыл, что вообще-то сидит на уроке, преподавательница которого до жути не любила лоботрясов. — Сеньор Фазбер! — вдруг провозгласила на весь класс учительница, которую парень уже знал с экзамена, сеньора Перес. — Еще и целого учебного дня не прошло, а вы уже меня расстраиваете. Где ваш конспект? Почему не делаете записи? — Упс, и-извините… — тут же отмер Фредди, слабо заливаясь красным. — Задумался о вечном. — Ну, давайте не увлекайтесь с этим, — сжалилась женщина. — На тестах ваше вечное вам не особо пригодится, а с конспектами и подготовиться можно, и даже списать при должном старании. Если повезет. — Понял, — кивнул тот, пододвигая к себе раскрытую, но так и не тронутую тетрадь. — Ты завязывай со своими гляделками, ну правда, — шепнула на ухо брату Зигфрид, как только учительница отвернулась от их парты. — И кстати, куда пойдешь после этого? Старательно выводя каждую букву из сегодняшней темы, Фредди задумчиво поджал губы. Выбор был не особо велик: либо актеры, либо танцоры. К художникам парень сразу зарекся идти, там наверняка его быстро сожрут с потрохами. Плавали уже, оно того не стоит. — Думаю, на актерский схожу, — наконец ответил он, так же тихо шепча. — У них вроде искусство сценария должно быть, звучит интересно. — Я-ясно, — протянула девушка. — А я к танцорам тогда. Любопытно посмотреть, что там происходит. — Хех, уже не против растрясти жирок, да? — усмехнулся парень, за что сразу же поплатился целостностью ребер. — Ай! — Записали? — сеньора Перес недовольно сверкнула глазами. — Д-да, конечно! — заверил ту Фредди, а сам мысленно отметил, что надо будет после урока стрельнуть у кого-нибудь конспект и не забыть потом списать, поскольку как он успел заметить, сестра в своей тетради записала пока что только дату. «Я лучше на слух запоминаю!» — объясняла она, включая в начале каждого урока диктофон на телефоне. Ну да, конечно, это совершенно не связано со спрятанными наушниками в кармане на случай внезапной проверки… В любом случае, ему нужен был нормальный конспект, слушать потом голос учителей на записи было выше любых сил парня. А иначе не ровен час, как его оценки вновь падут аж до девятого круга, и тогда отец точно оторвет ему голову и повесит в своем участке с табличкой «Позорник» в назидание подчиненным. «Ну, или просто лишит всей техники и запретит покидать дом не иначе, чем до школы и обратно». По спине прошла дрожь. Не-ет, этого никак нельзя было допустить. Таким образом, полностью сконцентрировавшись на словах учительницы, Фредди делал пометки в конспекте и параллельно мотал на ус, у кого бы потом попросить подглядеть записи с начала урока. Пока что на ум приходил только Уильям, но присмотревшись, парень понял, что тот лишь притворялся бодрствующим. «Черт». Глянув на Чику, он мысленно чертыхнулся дважды — девушка и сама писала через раз, постоянно отвлекаясь на мобильный, судя по всему, переписывалась с кем-то. Последним оплотом надежды стал… «Фокс». Из всех людей, с которыми они успели познакомится за утро, и которых он был готов терпеть подле себя, Рыжий, как его мысленно нарек Фредди, оказался единственным, кто, казалось, записывал чуть ли не каждый вдох сеньоры Перес. Напрашивался вопрос, это ему так предмет был интересен, или это часть какой-то хитрой системы? Фредди помнил, что некоторые ребята из прошлой школы так делали, что пока одни пинали балду, остальные тщательно вели записи, после меняясь друг с другом местами. «С чего я вообще задумываюсь над этим?» — дивился сам себе парень. И правда, был вопрос и получше. Как бы подобраться к Фоксу? Ведь вряд ли парень оценил его отношение к двойняшкам Блекбер. Впрочем, раз теперь он знал причину этой неприязни, то может, он не станет посылать его сразу до синей звезды? «Стоит попробовать…» — решил он. — Таким образом… Сеньор Голден, вы что, спите?! — сеньора Перес наконец заметила, как один из учеников уже практически в наглую распластался на парте с закрытыми глазами. —.а? Н-нет! — тот поспешил прийти в себя. — Вам показалось, я просто давал глазам отдохнуть! — Да? — она неверяще оглядела парня. — И о каком же веке сейчас шла речь? — О седьмом, — максимально незаметно шепнул другу Фред. — О седьмом! — не сомневаясь и секунды повторил Уильям, чем и заслужил доверие учительницы. — В следующий раз давайте своим глазам отдохнуть по очереди, — предостерегающе посоветовала Перес, после чего вернулась к рассказу о древних произведениях искусства. — Так вот, в Византии… Три парты практически одновременно с облегчением выдохнули, а Фредди так и продолжил чиркать в конспекте за учительницей, при этом стараясь даже не думать о том, что мрази обычно не подсказывают людям, в особенности правильные ответы.

***

Выбравшись наконец из кабинета, а так же и из-под пристального надзора сеньоры Перес, Фред с наслаждением потянулся. Сидеть на одном месте сорок минут кряду было практически невыносимо, зная, что вот-вот начнется один из твоих самых любимых предметов и единственный в школе, просящий физической активности по совместительству. — Та-а-анцы, товарищи, та-анцы! — напевал парень, идя по коридору. — Первые в семестре! Боже, я очень надеюсь, что они поставят мой плейлист, они должны поставить мой плейлист! — Да куда они денутся? — Фокс издал смешок. — Ты же иначе Марго все уши прожжужишь и она снова уйдет к медсестре заглушать мигрень, а ты все равно все сделаешь по-своему… — И то правда, — Фред злорадно рассмеялся. — Все равно все будет по-моему-у! Ха-ха-а! Продолжая смеяться, он унесся по направлению тренировочных залов. — Проследите, чтобы он там не навернулся, — вздохнула Фрида, разворачиваясь в противоположную сторону. — И пожалуйста, не надо мне присылать снапы*, в прошлый раз у меня едва телефон не отобрали из-за вашей дурости! — Ничего не обещае-ем! — хором протянули парни, испаряясь вслед за Фредом. Девушка лишь покачала головой, махнула рукой Чике, ушедшей в безумие художественного факультета и направилась в сторону актерской стороны здания. Ведь, на занятиях по сценарию она мало того, что получала важные для написания текста к песням знания, но и имела возможность пообщаться и с другими своими друзьями. — Оуинн! — позвала парня она, как только заметила знакомую шевелюру в толпе. — Дорого-ой, ты не поверишь, что произошло! Обернувшись на голос подруги, Оуинн тут же раскрыл руки навстречу уже падающей для объятий девушке. За те пару лет, что они были знакомы, такие встречи уже стали что-то вроде традиции. Правда, по началу ему было довольно не просто привыкнуть к такому, но со временем наловчился. Но даже так, постепенно близость Фриды становилось выносить все труднее, и дело было уже далеко не в ловле девичьего тела. Просто сердцу не прикажешь. — Что на этот раз? — с доброй усмешкой поинтересовался Оуинн, разрывая объятья. — Опять твой брат во что-то вляпался? — Если бы! — взметнулась та. — Ох, ты не представляешь, как оказалось, эти новенькие!.. — И ты здесь?! — вдруг послышалось сзади. И Фриде не надо было оборачиваться, чтобы понять, чей это был голос. Ком снова встал посреди горла, а сердце рухнуло куда-то в пятки. «Почему, ну почему он решил пойти сюда?! — не понимала она. — Ему же в детстве нравилось рисовать, так почему к художникам не пошел?..» — Только я подумал, что наконец-то отдохну от твоей физиономии, — Фредди раздраженно цокнул языком. — Как здрасьте, приехали. — Эй, новенький, — Оуинн по недоброму сощурился. — Первый день здесь и уже возомнил себя бессмертным? Не рановато ли? — А тебе-то че? — тот также злобно смерил оппонента оценивающим взглядом, а после изобразил озарение. — О, я понял! Тоже в защитники этой сучки записался? — Слушай, ты, псина сутулая… — Хватит! — прервала перепалку виновница. — Уже в аудиторию пускают, пошли! И схватив Оуинна за руку, Фрида скрылась за дверным проемом, оставив Фредди наедине со своим негодованием. Но тот быстро взял себя в руки и так же зашел внутрь. Зашел и тут же остановился. Потому что слово «аудитория» было использовано не на пустом месте — кабинет и вправду оказался гораздо больше предыдущих, раза в три, не меньше. Скорее всего, данное отличие было обусловлено тем, что здесь и народу вокруг было гораздо больше. Парень про себя подумал, что это помещение наверняка применялось исключительно в тех случаях, когда на факультет набиралось большое количество народу. «Кто бы мог подумать, что сценарий будет интересен стольким людям? — усмехнулся он, приземляясь где-то сзади. — С другой стороны, тут и навыков почти никаких иметь не надо, кроме складного ума и приличного словарного запаса. Ну, и фантазии, куда без нее. В наше время чуть ли не каждый третий — писатель…» Выудив из сумки ручку с тетрадью, Фредди практически сразу глазами выцепил Фриду. А после уже никак не мог просто смириться, глаза автоматически возвращались к ее глупому хвосту почти на самой макушке и поблескивающим заколке и сережкам. Порой до него даже долетали обрывки ее слов или ее… друга. Друга ли? — Блять, — сквозь зубы выругался парень, тряхнув головой. Что-то ему настойчиво подсказывало, что это будет очень долгая лекция. Возможно, самая долгая в его жизни. А ведь он сидел на дополнительных по математике, и они длились почти два часа! «Зигфри-ид!..» Звонка, оповещающего о начале урока пока не было, так что Фредди, без каких-либо зазрений совести, быстрым движением достал из сумки мобильный. Вы: по что ты меня покинулаааа Сис: чего разнылся уже Вы: здесь эта паскудаааа Сис: уймись Сис: сосредоточься на занятии, забей уже болт и не будь как маленький Вы: бессердечная ты Сис: 😘 Сис: все, я пошла отплясывать свой жир Сис:, а ты учись Разочарованно поджав губу, парень убрал телефон, тихо посетовав на уж слишком серьезную, даже для старшей двойняшки сестру. «Ну и ладно, ну и не надо!» — решил он, откидываясь на стуле в ожидании начала лекции. Сам как-нибудь справится, и не нужна ему в этом поддержка Зигфрид. В конце концов, последние несколько лет он только и делал, что в одиночку тихо ненавидел, что вдруг изменилось сейчас? Ничего, кроме того, что объект ненависти теперь находился в одном с ним помещении. Буквально, пересесть на пару парт вперед и одну влево и он сможет даже дотянутся до плеча девушки. И ведь то место как раз свободно… И прежде, чем Фредди смог хоть что-нибудь подумать, он уже сидел за одну парту от Фриды, абсолютно не ведая, зачем и вообще почему. «Так будет лучше слышно и видно преподавателя, только и всего!» — мысленно оправдывался перед самим собой он, изо всех сил стараясь не встречаться взглядами ни с кем вокруг. В особенности с одной конкретной парой алых глаз. — Ох, святая мать Тереза! — в аудиторию с противоположной от входа стороны вошел, судя по всему, преподаватель, усталый, небритый и в принципе помятый на вид мужчина лет сорока. — Опять вас, негодников, тут как сельди в банке… Ладно, для напоминания и новеньких, я — сеньор Каос, должен буду научить вас правильно излагать свои мерзкие фантазии в текстовой форме. Ясно? Ясно, а теперь к делу… Отчего-то Фредди ощутил с этим мужчиной связь на духовном уровне. Возможно, потому что он и сам выглядел примерно так же после бессонной ночи или просто ужасно интенсивной вечеринки. «Мы определенно поладим», — решил он и окончательно расслабился, полностью погружаясь в рассказ учителя о структуре произведения. В то время пока Фрида ощущала себя как на минном поле и что вот-вот сердце к черту вылетит из груди, а Оуинн едва держался чтобы не сломать сжатый в руке карандаш уже во второй раз за сегодняшнее утро. «Мне плевать, какая у этого урода травма детства, разрешения вести себя как тупой мудак ему никто не давал…» — грозно думал он, параллельно прикидывая, как бы ему «помягче» намекнуть этому новенькому, где его место.