Семь минут на небесах

За окном было уже довольно темно, хотя не было и восьми вечера. Зима. Губанов не любил зиму. И он не знал из-за чего именно: может, из-за дурацкого снега, который попадает за шиворот, под куртку и в ботинки, а может из-за того, что зимой он постоянно мерзнет. Да и не только зимой, в любое время года у него стабильно холодные руки, благодаря чему у него появилась сначала традиция, а потом и привычка, перед тем, как пить что-либо горячее, будь то чай или кофе, по несколько минут держать кружку в руках. Иногда он просто согревался на некоторое время, допивал содержимое и отставлял кружку на стол, а иногда он залипал в одну точку на неопределенное время, совершенно не замечая, что кружка уже давным-давно остыла. Как, например, сейчас. Леша, укутанный тяжелым и мягким пледом, сидел в уютном, потрепанном временем кресле, закинув свои длинные, тонкие ноги на стол, а в его руках была кружка. С отломанной когда-то ручкой, наполовину стертым рисунком и кучей сколов, но, несмотря на все это, она была его любимой. И, опять же, Леша не знает почему. На фоне гудели голоса персонажей сериала, который он давно хотел посмотреть, но все время что-то мешало. И вот, выдался свободный день. Суббота, вечер, он буквально недавно вернулся в свою комнату с пяти пар, благо общежитие находилось не так далеко от его колледжа. И все бы ничего, задания на выходные практически не задали, сессии он не боялся, ибо практически по всем предметам у него были автоматы. Но Алексею что-то не давало покоя, будто он о чем-то забыл. О чем-то важном. Губанов бы и дальше продолжил думать о своем, если бы его не отвлек звук ключа в замочной скважине, а после, резко открывающаяся дверь, будто ее кто-то выбил с ноги. — Ебаные допы, — раздраженно прошипел Рома, быстро скидывая ботинки, — освободился только час назад. — Все с такой же интонацией говорил парень, по пути стягивая теплый шарф и кидая его на стул, а после, сам падает на рядом стоящую кровать, лицом в подушку. — Я тебе говорил, чтобы ты не проебывал химию, — наконец-то очухавшись, Леша отпивает чай, и, поморщившись, ставит кружку на стол, — вот теперь ходи и мучайся, чтобы стипендию не потерять. — Парень кутается в плед еще сильнее и прикрывает глаза. И все-таки, ему повезло с соседом. Бывший одноклассник и нынешний однокурсник. Когда они готовились к переезду в другой город они и не надеялись попасть в одну комнату, но, видимо, судьба решила иначе. — Я не виноват, что ее всегда ставят первой. А если выбирать между тем, чтобы пойти на первую пару с похмельем и умирать весь день или пожертвовать супер важной химией, но зато выспаться и быть свежим, резонно выбрать второе. — Закончив свой монолог, Фильченков поднимает взгляд на Губанова, улыбаясь. Поправляет очки и тут же меняется во взгляде, — Привет, ты че, охуел? Леша открывает глаза и смотрит на белокурого парня, встречаясь с ним непонимающим взглядом: — В смысле? — Хес, сейчас уже почти полдевятого. — Рома переворачивается на спину и приподнимается на локтях, смотря на настенные часы. — Ну, круто, — парень убирает ноги со стола и встает с кресла, которое предательски скрипит от малейшего движения, — держи в курсе. Хесус скидывает плед, подходит к подобию кухни и ищет глазами чистые стаканы, ибо чай пить невозможно. Вообще им очень повезло с комнатой: в ней была кухня, туалет и ванная, а таких комнат на этаже было всего три. — А ты не помнишь, что ты мне обещал на прошлых выходных? Губанов опирается руками о кухонный стол, и, немного подумав, вспоминает. Он вспоминает о том, о чем он задумался час назад. Неделю назад, на выходных, Фильченков его так достал ностальгическими воспоминаниями о том, как же круто они тусили на первом и втором курсе, не пропуская ни одну вписку. Тогда он был готов согласиться на все, лишь бы Рома, наконец, заткнулся. Кто же знал, что у этого парня такая хорошая память. — Чел, — стонет Леша, разворачиваясь и запрыгивая на стол, удобно усаживаясь, — может не нужно? — Нужно, — с каменным лицом чеканит Рома, встает с кровати и медленно подходит к соседу по комнате. — Я слишком стар для этого. — Хес, мы одного возраста. — Да и тебе будет скучно со мной, сходи один. — Брюнет буквально молился о том, чтобы Рома, как и обычно, отбросил эту мысль и оставил его в покое. Не был он настроен на какое-либо веселье, да и попросту ему было лень ехать куда-то в такой дубак. Фильченков подходит впритык к Леше и кладет руки на его плечи: — Ну, может мне вспомнить все наши тусы до последней? — он хитро ухмыляется, ловко садясь на стоящий рядом стул. — Боже, нет… — В первый день, как только я узнал, что ты мой сосед по комнате, мы позвали на новоселье почти всех на этаже. — Блондин задумчиво смотрит в стену, начиная загибать пальцы. — Эй, это запрещенный прием, — говорит Леша, наклоняясь спиной на стену, которая была уже потрепана годами. Он знал, что если этот балабол начнет что-то вспоминать, то это может длиться бесконечно долго. — Или, когда под конец первой сессии, мы пошли отмечать в кальянку. Нас туда еле пустили, благо, у меня с собой был поддельный паспорт, — парень все не утихался, загибая второй палец, — и как мы оттуда бежали, когда пришел владелец… Спустя десять минут, когда на его руке были загнуты почти все пальцы, а малая часть всего их кутежа еще не была пересказана, Губанов понял, что лучше согласиться и пойти с ним. В любом случае он всегда успеет под шумок слинять, когда Рома немного выпьет и переключит свое внимание на какую-нибудь новую пассию. Да и, чего уж врать, Леша, предавшись ностальгии, уже и сам не прочь развеяться. — Хер с тобой! — Прерывает брюнет монолог друга, спрыгивает со стола, от чего Фильченков слегка удивленно смотрит на него. Он быстро подходит к вешалке и срывает оттуда свою старую куртку и в одно движение накидывает на себя. Оглядывается на Рому, до сих пор сидящего на стуле, продолжает, — Но если мне не понравится, то я свободно уеду домой. — Улыбка поддевает уголки его рта, но он всеми силами пытается скрыть это, строя из себя недовольного деда, которого против его воли тащат на очередное мероприятие. Рома, до этого и не надеявшийся на согласие, тут же меняется в лице. Он резко вскакивает со стула, и со скоростью света ретируется к двери. — Поверь мне, ты не захочешь уехать. — Рома на мгновение треплет Хесуса за плечо, а после надевает ботинки, на ходу засовывая в них шнурки, — Я тебя жду на улице, мы и так опаздываем, — тараторит блондин, хватая с вешалки одну из множества шапок и тут же оказываясь за дверью. Ее хлопок громким эхом разносится по всей комнате, после погружая ее в напрягающую тишину. «Надо бы попросить ее заменить, — думает Леша, — она, наверно, старше нас с Ромой вместе взятых в два раза». Брюнет подходит к зеркалу и внимательно осматривает уложенную прическу, а точнее то, что от нее осталось. Пытается как-то исправить положение, но, осознав, что на это уйдет куча времени, просто запускает в нее пальцы. Хватает всего пары движений для того, чтобы последняя часть укладки, на которую по утрам он тратил большую часть времени, пропала. Оглядывает еще раз: сильно отросшие пряди теперь падают на лоб, когда обычное состояние его волос — это так называемая «башня». Необычно, но куда уж лучше того, что было. Парень отходит чуть дальше, мельком осматривая себя с ног до головы: обычные, серые джинсы, которые были чуть больше его размера, из-за чего его тонкие ноги казались еще более узкими. Белая свободная толстовка с рукавами, почти закрывающими длинные, аккуратные пальцы. И черная зимняя куртка, со множеством карманов, купленная буквально неделю назад, из-за внезапного похолодания. Просто, и даже не со вкусом, но для кого ему наряжаться? — Сойдет. Телефон в заднем кармане неожиданно вибрирует, уведомляя о новом сообщении. Роман Фильченков 21:03 «Захвати мой рюкзак» Дмитрий Карпов 21:03 «Окей.» Роман Фильченков 21:04 «И да, какого хуя ты еще в комнате?» Алексей убирает телефон на прежнее место, оставляя последнее сообщение без ответа. Надевает и зашнуровывает серые кроссовки, чуть не забыв, цепляет свой рюкзак и Ромы, попутно удивляясь его весу. Напоследок оглядев комнату, и, осознав, что тихого и спокойного вечера у него не будет, выходит за дверь, закрывая ее на один оборот. Слегка спешно приближается к лестничной площадке, но, почувствовав вибрацию телефона, ускоряется, буквально перепрыгивая через несколько ступеней подряд. Рома за это время уже успел замерзнуть и пересчитать все окна с выключенным и включенным светом. Он выкурил две сигареты, но вдруг, уже поджигая третью, слышит звук открывающейся парадной, из которой выбегает запыхавшийся Леша, с двумя рюкзаками в одной руке и ключами наперевес в другой. — Ставлю квартиру на то, что ты все это время у зеркала крутился, — бросает Рома, ловко перехватывая брошенный в его лицо рюкзак. — А вот тут ты меня подловил, — вскидывает брови Хес, следуя за другом к ближайшей остановке. Рома нервно цокает, протягивая Губанову сигарету, на что тот мотает головой. Вообще, Леша не курит, а если и берет в руки сигарету, то только когда сильно пьян. И что-то подсказывало Фильченкову, что сегодня его сосед определенно выкурит не одну. Они подходят к остановке и Леша, от новой волны ветра и снега, прячет лицо в воротнике куртки, пытаясь согреться. — Слушай, — привлекает он внимание друга, из-за чего тот переводит взгляд от телефона на него, — расскажи хоть, кто там будет. Вдалеке парни видят нужный им автобус, из-за чего они и еще несколько человек, клюющих носом на остановке, подрываются, подходя ближе к дороге. — Ну, пацаны с нашего курса, несколько девочек с первого, — транспорт тормозит, неприятно скрипя колесами по только что выпавшему снегу и открывает двери, выпуская пассажиров и некоторую часть тепла, — чуваки из восемьдесят девятого squad'а, вообще, большинство людей даже не из нашего… Блондин не успевает договорить, как Хесус его перебивает: — Из восемьдесят девятого? — но остается без ответа, так как Рома на его реакцию лишь тихо смеётся, залезая в салон. Леша, который теперь идею пойди тусить не считал хорошей, все-таки следует за ним. Двери автобуса закрываются, отрезая все пути отступления. «Хер с ним, — проносится в голове, — может, все будет не так плохо и, в лучшем случае, мы просто не пересечемся». Этим вечером субботы спокойный коттеджный поселок превратился эпицентр хаоса, к счастью, многие жители свалили кто куда, от чего вошедшие в кураж студенты могли не беспокоиться на счет жалоб или вызова полиции. Двухэтажный коттедж, хозяева которого так же отправились в незапланированный отпуск, был полон народа, музыка разносилась далеко за пределы дома, а лишь от одного запаха алкоголя можно было опьянеть. Уже изрядно подвыпивший Вова с его свитой и другими гостями находились на первом этаже коттеджа играя в бир-понг. Вместе с ним в команде был Леша Баранов, его лучший друг, против них играли Оля и Вика, а за всем этим следил Шабанов, дабы игроки не пытались как-то смухлевать. Пока что лидирует команда парней, но из-за того, что у них стаканчиков осталось гораздо больше, чем у команды девушек, им попадать было все сложнее. Леша кидает шарик, но промахивается, из-за чего очередь переходит к Оле. Она встает в стойку, и грациозно (как ей кажется) бросает мячик, который, как ни странно, попадает четко в цель под радостные возгласы со стороны Вики. Вообще, как сказали Вове, на этой вписке должны были быть только все близкие друзья. Так и оказалось, только вот Братишкин до этого момента даже и не думал, что таких близких друзей могло набраться больше двадцати пяти, и это еще при том, что в телеге еще несколько человек отписывались, что немного опоздают. — Да че за хуйня? — смеется брюнет, читая очередное задание, спрятанное под стаканчиком, — кто эти действия придумывал? — Он кидает на стол карточку, прислоняя к губам стаканчик с темной жидкостью, — я лучше выпью. — Ты пей-пей, только вот задание все равно придется выполнять, — улыбается Максим, перекидывая ногу на ногу. — С чего это? — спрашивает Братишкин, немного жмурясь. Все-таки стоило налить пиво, а не коньяк. — Да с того, что ты сам это придумал: «больше двух раз пить нельзя, а то так неинтересно будет», — цитирует он Вову, а после ржет с его реакции: округленные глаза и губы, безмолвно шепчущие всевозможные маты. — Да что там за задание такое, что ты так упираешься, — вмешивается Оляша, — Вик, прочти. Картер обходит стол и берет карточку, но не успевает произнести и слова, как Вова в мгновение ока оказывается рядом с Лешей, хватая того за шею и прижимаясь губами к его щеке, тут же отскакивая, как ошпаренный. Люди, наблюдающие за игрой, тут же начинают гудеть, некоторые визжат что-то нечленораздельное, другие же чуть ли не плюются. Но большая часть людей просто угорают, наблюдая за охуевшим Лешей и спешно вытирающим губы Вовой. «Переигрываешь», — думает про себя Макс, теребя в руках уже пройденные задания. — Ребят, вы бы хоть сказали, я вам отдельную комнату бы дал, — выкрикивает из толпы хозяин дома, раззадоривая людей еще больше. — Поцеловать своего соигрока, — все же зачитывает цель задания Вика, отдавая после этого карточку Шабанову. — Интересно, а на что ты еще готов за двадцать-то тысяч, — ухмыляется Шабанов, перенимая из рук девушки листок. — На многое, только бы не потерять те пять тысяч, которые я поставил на кон, — отвечает Вова, опять вставая в стойку. Прицеливается в последний стаканчик и бросает, но, так как парень уже был в состоянии нестояния, шарик летит совершенно в другую сторону, чуть ли не попадая в Картер, которая в последний момент успевает ловко словить его. — Сука, — в унисон произносят Вова и Леша. — Может, тебе в биатлон пойти? — Смеется девушка и отходит на несколько шагов, бросая мячик, который прилетает в крайний стакан противоположной команды, слегка выплескивая жидкость, — чувак, фортуна перешла к нам, согласись. — Ложь, пиздеж и провокация. Все куплено, — говорит Баранов, отодвигая стаканчик и читая карточку, — «Задание от команды противников». — А что, так можно было? — удивляется Оляша, отпивая пиво из бутылки, — обоим или одному кому-то? — Короче, так как я тут главный, — вмешивается Максим, кладя руку на сердце, — я хочу, чтобы вы добили Вовандопалу, задание ему. — Так-так, подожди, это какая-то хуйня уже, — отвечает ему Вова, переводя взгляд на Лешу. — Хотя, вспомни, когда было задание искупаться в снегу, мы договорились, что его сделаю я, а ты в следующий раз что-нибудь другое, — самодовольно улыбаясь вносит свою лепту Леша, кладя руку на плечо Братишкина, — время пришло. — Ну и хуй с вами, это же девки, что они придумать могут, — чеканит брюнет, переводя взгляд на девушек, — ебашь. Вика наклоняется к Саксон, что-то говоря, на что та улыбается и кивает: — Макс, — обращается она к Шабанову, — до нас же не все дошли? — Ну, да, Амина, например, сейчас отписалась, что будет минут через десять, другие тоже где-то через полчаса, — отвечает парень, проверяя телеграмм. — Отлично, Вов, — Вика переводит взгляд на парня, который что-то печатал в телефоне, — тебе всего лишь нужно поцеловать руку человека, который первый войдет в дом, — дредастая показывает рукой на входную дверь, — сделай просто хоть что-то милое и доброе за сегодня. — Ты серьезно? — закатывает глаза Братишкин, а после смотрит куда-то в толпу, — а я о чем говорил. Банальщина. — Бедный Вова, — улыбается Шабанов, слегка качая головой, — если парень Амины узнает — ох, и несдобровать же тебе. «А может даже и не Амина, — смеясь, думает про себя Оля, проверяя сообщения от Ромы, в котором говорилось, что они с Лешей уже подходят». — Ну и куда нам сейчас? — спрашивает Губанов у Ромы, который осведомил Олю об их скором приходе. — Туда, где ебашит музыка, — отвечает Фильченков, ускоряя шаг в сторону дальнего дома, из окон которого мерцали лучи светомузыки. Рома достает из пачки Marlboro сигарету, еле как поджигая ее дрожащими руками. Декабрь выдался очень холодным и, несмотря на то, что они вышли из теплого автобуса буквально десять минут назад, уже успели вновь замерзнуть. Подходя к дому, телефон Ромы спиликивает, уведомляя о новом сообщении. — Леш, — привлекает внимание парня блондин, — ты пока иди, а я как докурю — догоню. Губанов, на секунду задумавшись, кивает, продолжая идти к входной двери. Рома недолго провожает его взглядом, а после все же решает проверить телефон. Ольга Саксон. 22:07 «Надеюсь, что ты зайдешь первее Леши » Прочитав сообщения блондин кидает взгляд на Лешу, который в следующую секунду пропадает за уже закрывшейся дверью. — Блядь, — шипит он, бросая недокуренную сигарету, и, ускорив шаг, следует за другом. Пиздец. Или коротко о том, что увидел Губанов, войдя в дом: компания из четырех человек сидела на кухне, делая что-то на подобии водника, еще несколько сосущихся парочек были раскиданы по всем углам первого этажа, но большее столпотворение было в середине комнаты. Среди них стояли закрывающая руками лицо Вика, а рядом с ней Оля, которая зубами расстегивала пуговицы на ее рубашке под одобряющие возгласы людей, а около них снимали это на телефон Баранов и… Вова. «Надеялся, что не встречусь, конечно» — проносится в голове у Хесуса, пока тот скидывает кроссовки. За ним же входит Фильченков, оглядывая Лешу. — Все в порядке? — тихо спрашивает блондин, закрывая за собой дверь с громким хлопком, от чего большая часть людей разворачивается в их сторону. — Вроде как, — непонимающе хмурит брови Леша, снимая куртку, — а чт… Его прерывает взявшийся из ниоткуда Братишкин, который подлетает к Роме, толкая Губанова: — Чувак, мы двадцать кусков подняли! — взбудоражено проговаривает парень, приобнимая Фильченкова за плечо и показывая стопку денег. — И тебе привет, — улыбается Роман, похлопывая Вову по плечу, — теперь ясно на чей счет в следующий раз гуляем. — Да хоть на все, — отвечает парень, отпуская Рому, позволяя ему раздеться. После вспоминает, что на пути к другу он кого-то задел, разворачивается и видит Лешу. На секунду замешкавшись, он бросает «сорян» и уходит к лестнице, поднимаясь на второй этаж. Ни приветствий, ни рукопожатий. Хотя, оно и к лучшему. Для Леши игнорирование сейчас было, наверно, лучшим вариантом. — Неплохое начало, — заключает Алексей, кидая куртку на стоящий рядом диван, пополняя коллекцию лежащей на нем одежды. — Забей, — говорит Рома, повторяя действие Леши. — Выпей, расслабься, — он проходит мимо парня, но, остановившись, наклоняется к его уху, — ты же сюда не пиздострадать приехал, так? — как-то по-доброму шепчет Фильченков. Вообще, в курсе его ориентации и, так называемой, влюбленности, был только Рома. Как-никак начали общаться они чуть ли ни с первого класса и до сих пор оставались лучшими друзьями. В середине девятого класса Леша решил рассказать о себе Роме, но, опасаясь какой-то гневной реакции, он просто написал сообщение. Сообщение, состоящее из двух простых слов: «Я гей». На что, спустя мгновение, получил такое же простое «Я знаю». Фильченков не задавал никаких вопросов, ни на следующий день, ни через неделю. Просто принял его таким, какой он есть, ведь он и правда знал об этом с самого начала, будто по-умолчанию. Правда, когда Рома, вернувшись с консультации раньше обычного, и случайно застукал Лешу за дрочкой, а на экране резко захлопнутого ноутбука мельком увидел фотографию Братишкина, без вопросов не обошлось. Вова тогда только пришел на первый курс и в день самоуправления Леша, учащийся четвертого курса, вызвался вести у перваков физику (сколько шуток на подобии «объясни ему силу трения на практике» после этого он услышал от Ромы — невозможно посчитать). Думал, что таким образом он проебет учебный день, получив дополнительную оценку от физика. Только вот проебал он еще плюсом ко всему и спокойную жизнь. Брюнет с третьей парты почему-то сразу приковывал к себе внимание. И в большинстве своем тем, что он постоянно смеялся, оборачивался на все триста шестьдесят градусов, будто маленький ребенок, который не может усидеть на месте и пяти минут. Несколько раз Губанов залипал, ловя взглядом его телодвижения, но тут же одергивал себя, ведь главное, чтобы этого не заметил сам парень, как узналось позже, Владимир Братишкин. Хесус на мгновение вспоминает их с Ромой разговор, состоявшийся на следующий день после того инцидента: — Ну и что ты в нем нашел? — Рома был крайне удивлен, что именно этот парень привлек его друга, — обычный шкила стандартного телосложения с карими глазами, тебя же такие вроде даже не… — Голубого, — будто не замечая вопросительного взгляда на себе, говорит Леша, — они голубого цвета. «И, похоже, еще как привлекают…», — добавляет про себя Леша, неосознанно загоняя себя еще больше. Фильченков поворачивается к стойке с напитками, но, не успев сделать и шага, на них прыгает Оля, крепко стискивая в объятиях. — Не думала, что тебе удастся вытащить его из берлоги, — широко улыбается девушка, отпуская парней и подталкивая их обоих к «барной стойке», а по факту — длинному кухонному столу со множеством напитков. Оля оставляет парней с одной стороны стола, а сама, обойдя, встает напротив них, упираясь руками в края: — С этого момента я — ваш бармен, — улыбаясь, говорит Саксон, а после берет в одну руку бутылку с каким-то полупрозрачным алкоголем, и, заведя руку за спину, подбрасывает, ловко перехватывая другой. По глазам парней было видно, что они ставили на то, что Оляша уронит бутылку. Да что там, сама Оля не была уверена в своей удаче, — И так, — она смотрит на друзей, — чего желаете? Чтобы стало слегка весело или сразу уничтожило? — Второе, — хором отвечают парни, от чего вся троица начинает смеяться, а Оля приступает к готовке коктейлей. Вова уже несколько минут наблюдает за всем этим, сидя в просторном одноместном кресле. — Ты в нем скоро дыру прожжешь, — от тихого, но столь внезапного голоса Вова неосознанно дергается, оглядываясь. Он видит ухмылявшегося Максима, который удобно сидел на подлокотнике, держа в одной руке стаканчик, видимо, оставшийся после бир-понга, а другой рукой опирался на спинку кресла, чуть ли не ложась на нее, — подошел бы и поговорил, знаю же, что хочешь. Вова не сильно бьет куда-то в живот локтем, говоря о том, чтобы Шабанов заткнулся, ибо «не дай бог кто-нибудь услышит». На это Макс лишь пьяно смеется, сползая с подлокотника на мягкое сидение рядом с Братишкиным, а после грациозно закидывает на него ноги. И это считалось в их кругу совершенно нормальным: закинуть на кого-то ноги, идти по улице и по рофлу взяться за руки, да даже когда Вова поцеловал в щеку Баранова, тот на это лишь посмеялся. За это Вова и любил их тусовку, он почти в первый день выцепил всех, по его мнению, не самых адекватных, но веселых людей и создал эту компанию. А факт того, как Максим и Вова узнали о, не совсем традиционной, ориентации друг друга был похож на какую-то шутку. — Я вчера видел, как ты выходил с каким-то парнем из гей-клуба, — как-то начал Вова, закуривая сигарету на большой перемене. — Я-то ушел, а ты почему остался? — ответил ему Макс, от чего Вова чуть ли не пошатнулся. Ну что же, 1:1. В тот день все пары у них вели студенты старших курсов, пока преподаватели, уже будучи под градусом, отмечали день учителя. Тогда же, после большой перемены у них была физика, которую вел очередной четверокурсник. И, раз уж парни узнали друг о друге чуть больше, в конце пары Максим решил спросить, что Вова думает об этом Алексее Александровиче, как представился он группе. Посмотрев на соседа по парте, он понял, что взгляд его направлен ни на доску, ни в тетрадь, и даже ни в телефон. А на того самого «преподавателя», который в тот момент увлеченно выставлял оценки за урок. После урока Шабанов от Вовы узнал немногое. Лишь то, что кроме даты он не записал и слова больше, и то, что у Алексея Александровича красивый голос. — Я не думал, что он придет, — тихо шепчет Вова, на что Шабанов лишь улыбается, — во все прошлые разы я был бы готов к этому, а сейчас — нет, — продолжает он, обкусывая губы. А, вообще, то, что Братишкин попал, он начал понимать только когда на одной из тусовок познакомился с Ромой, а после узнал, что он — лучший друг Губанова. И каждый раз, когда Рома заверял, что в следующий раз он будет с Лешей, внутри Вовы будто что-то обрывалось. Фильченков всегда приходил без него, и Братишкин почему-то чувствовал себя обманутым. Только не в этот раз. Да, сегодня Рома наконец выполнил свое обещание. — Да что ж ты как целка-то ломаешься, — хмурится Максим, ворочаясь, — просто собери яйца в кулак, подойди и познакомься, это для начала… — говорит Шабанов, и, извиваясь, выпихивает брюнета с кресла, рукой показывая в сторону кухни. В следующий момент он ухмыляется и продолжает, — а что насчет продолжения — то желание Вики все еще в силе. — Она же говорила про Амину, — вспоминает Вова, или же просто ищет вариант, под которым можно было бы без последствий слиться. — Не-а, про того, кто первым войдет в дом. — Но… — Первым был Хес, за ним уже Ромка, — Шабанов разводит руками. — А если… — Все, пиздуй, — бросает уже окончательно заебавшийся Максим, всеми силами пытаясь не отпускать шутки про «тронул — женись». И, провожая взглядом отдаляющуюся спину Вовы, он искренне надеялся, что тот не затупит и не проебет момент, который так удачно ему подвернулся. — …Они дают мне этот шар за, сука, тысячу рублей, — оживленно рассказывает Хесус Оле с Ромой, находясь при этом уже под небольшим градусом, — и говорят — вдыхай. Я думаю, ну, сейчас голос высокий будет, приколюсь. Только вот отходняк после этого был совсем не прикольный. — Добрый вечер, — знакомый голос проносится над ухом Губанова, от чего он и Рома оборачиваются, а Оля — беспалева достает телефон, открывая камеру, — не помешаю? — для галочки спрашивает Братишкин, по-доброму улыбаясь, мельком оглядывая присутствующих, останавливая свой взгляд на Губанове, а после, протягивает руку, — Вова. — Ему и вправду было трудновато не только заговорить первым, но и при этом сохранять, какой-никакой, спокойный вид. — Леша, — Губанов, не ожидая каких-либо действий с его стороны, не может сдержать улыбку, протягивая руку в ответ, а после, пожимает, замечая, что у Вовы очень теплые руки. Братишкин же, в свою очередь, замечает, насколько у этого парня хрупкая и, что ли, женственная рука. Они смотрят друг другу в глаза, не замечая того, что пожимают руки друг другу уже неприлично долго. Если бы мимо них прошла какая-нибудь местная гопота, то они бы, не стесняясь и плюясь ядом, бросили в их сторону «пидоры», ну, или что-то в этом роде. Первым, к кому вернулось осознание времени, был Леша, и он, хоть и не охотно, уже готов был вернуть руку, как произошло то, чего не ожидал никто, кроме, конечно, Вовы и Оли, которая уже вовсю записывала видео: — Приятно познакомиться, — спустя, примерно, десять секунд, наконец, произносит Вова. Леша даже не успевает сказать банальное «взаимно», как Братишкин приподнимает его руку и, под тихий писк Оляши и недоумевающий взгляд Фильченкова, подносит к своему лицу, аккуратно и мягко прижимаясь к ней губами. Не настойчиво, а именно аккуратно, глазами будто спрашивая: не против ли он. И только после все же отпускает его руку. Сказать, что Губанов был в ахуе — равно тому, чтобы просто промолчать. Это прикосновение длилось меньше секунды, но и этого хватило для того, чтобы у Леши по всему телу пробежало стадо мурашек. Хес опускает взгляд на свою руку, на которой фантомный отпечаток губ Вовы будто горел, а после поднимает глаза на самого «виновника», который тут же переводит взгляд куда-то в сторону, избегая зрительного контакта. — Нет, ну ты бы хотя бы его на свиданку позвал, что ли, — прерывает тишину Рома, пытаясь как-то разбавить ситуацию.  — Ага, с родителями познакомил, а потом бы уже целоваться лез, — добавляет Оля, заканчивая съемку и убирая телефон, из-за чего Вова как-то отчужденно смотрит на нее, а после, натягивает улыбку. — Ну, что же, привет тебе и Вике, — бросает он, вставая из-за стола и цепляя какой-то рандомный алкоголь, уходит куда-то вглубь комнаты, скрываясь за поворотом. — Что это. Нахуй. Было, — с паузами произносит Хесус, оглядывая друзей, а после смотрит на Олю, — и почему он передал тебе с Картер «привет»? — Аналогично, — вставляет свое слово и Рома, так же смотря на Олю. Слегка потупив взгляд, она вкратце рассказывает об их игре. И о том, какое задание они загадали Вове. Выслушав все это Леша, спустя мгновенье раздумий, берет со стола кем-то оставленную пачку сигарет, а после — встает из-за стола и идет к лестнице, быстро поднимаясь на второй этаж, полностью игнорируя оклики ребят. — Пиздец ты, Оля, — зло бросает Рома, — Ты ведь знаешь, — в данный момент Фильченков, как никогда раньше, жалел о том, что как-то проговорился и рассказал этот секрет ей, их лучшей подруге. Это действие. Всего лишь задание, за исполнение которого он получил деньги. И кто ему сказал сделать это? Оля… Человек, от которого он никогда не ожидал подобного. Леша был впервые в этом доме и знал, не где находится курилка, а лишь то, что она на втором этаже. Он даже, блядь, не курит, но, благодаря устоявшемуся факту того, что после курения человек успокаивается, ноги будто сами привели его к приоткрытой балконной двери. Недолго думая, он открывает ее, заходя внутрь и сталкиваясь взглядами с Вовой и Шабановым, которые тут же замолкают. Леше кажется, что он в каком-то старом комедийном фильме, в котором собраны все существуемые клише, не хватает лишь закадрового смеха для полной абсурдности. — Оу, не думал, что тут кто-то есть, — произносит Леша, топчась на месте. Что было бы более резонно в данном случае? Просто зайти, игнорируя факт того, что он явно прерывает какую-то личную беседу и присутствие человека, от которого он как раз-таки и сбежал на этот балкон. Или же просто развернуться и уйти, попытаться найти другое место или же просто выйти на улицу. Выбрав второе, он уже потянулся к балконной ручке, как его за плечо хватает Максим: — Да брось, мы уже закончили, — развязно улыбается он, оглядываясь на Братишкина, — проходи, — Шабанов ловко меняется с ним местами, оказываясь вне лоджии и захлопывая за собой дверь. Ну, видимо, судьба вновь решила все за него. Дав себе секунду на осознание, Леша разворачивается и аккуратно шагает к открытому окну, пытаясь смотреть куда угодно, только не на Вову. Он оглядывает полностью усыпанный снегом двор, вид на который открывается из окна и черное-черное небо, на котором так четко видны были звезды. Это было в новинку для Леши, ведь за городом он находился, можно сказать, в первый раз, а из окна своей комнаты видно было лишь луну, да и то, когда небо было чистым. Губанов, поежившись от нового порыва ветра, достает из помятой пачки сигарету, перехватывая ее зубами, хлопает себя по карманам, а после — мысленно — по лбу: про зажигалку-то он и забыл. — Извини, — внезапно произносит Вова, от чего Леша, до этого вспоминавший тысячу и один способ добычи огня в природных условиях, вопросительно смотрит на него, — За то задание, неловко получилось, — хмыкает Вова, протягивает зажигалку Леше. «Неужели, он адекватный, — думает брюнет, — может, получится, хотя бы, сдружиться…» — Да забей, — отвечает Губанов, забирая из теплых рук зажигалку и вновь улыбаясь. Как тогда, за столом, когда Вова подошел к нему познакомиться. От этой заразительной улыбки уголки губ Братишкина сами ползут вверх, а он и не против. Он просто рад, что нашел в себе силы извиниться и то, что Леша даже не принял во внимание тот жест. Сделал, вид, что не принял, если быть точным. Видимо, Вова не замечает его переминаний с ноги на ногу и метающегося взгляда, что для Губанова однозначно к лучшему. Хесус прикрывает зажигалку рукой и чиркает кремнем. Потом еще раз, и еще. Зажигалка, уже на последнем издыхании, выдает лишь искры, плюсом ко всему руки Леши уже замерзли, из-за чего ему было еще труднее. Видя это, Братишкин, как самый настоящий герой, накрывает дрожащие от холода руки, мягко перехватывая зажигалку, так же прикрывая ее и поднося к кончику сигареты. Хватает всего одного движения для того, чтобы этот кончик загорелся красным огоньком, так ярко видимым в темноте. Вова убирает зажигалку обратно в карман, затягиваясь почти докуренной сигаретой, а Леша повторяет его действие, мысленно выдыхая, что в такой, хоть и относительной, темноте Вова не увидит его покрасневшие от смущения кончики ушей. — О чем, хоть, болтали? — спрашивает Леша. Ему определенно нужно с ним подружиться. Вова стряхивает пепел в пепельницу (и с каких пор бутылку с отрезанным горлышком можно назвать пепельницей) и задумчиво смотрит на дома, вспоминая их разговор с Максимом. Пиздец. Вот, что было первым, о чем подумал Вова, буквально забегая на балкон. Только что он перечеркнул все будущее общение с парнем, который ему симпатичен. Он залпом допивает оставшийся алкоголь, отбрасывая бутылку куда-то под ноги, а после опирается на открытое окно, рвано вдыхая свежий, морозный воздух. Он мог просто забить на это задание, но тогда ему показалось, что деньги важнее. И он еще думал, что это можно будет перевести глупую в шутку. Конечно, если бы он изначально знал, что все пойдет по пизде, то он бы просто сразу отдал те двадцать тысяч девушкам. Сзади раздается звук открывшейся двери, Вова оборачивается и, кажется впервые за этот вечер, видит Стинта без бутылки в руках. — Чего это ты как ошпаренный удрал? — все смеется он, — не понравилось? — Максим примечает кем-то оставленный вейп, и, включив, благодарит того человека, который не до конца истратил батарею. — Да пошел ты, — Вова, конечно, мог ответить что-нибудь едкое, но ни сил, ни желания не было. Максим затягивается и выдыхает густой, белый пар, все так же широко улыбаясь, а Братишкин думает о том, что ему лучше больше не пить. Шабанов подходит к своему другу, и, вновь выдыхая густое облако пара, но уже куда-то в окно, неожиданно серьезно, начинает: — Мы собираемся сыграть в «семь минут на небесах», на изи можем сообразить так, чтобы ваши имена случайным образом выпали друг другу, — после очередной затяжки из-за гари он кривится, отставляя обратно на стол пустой агрегат, — И, да. Ты должен собраться и извиниться. Уверен, Хес адекватный парень. Просто воспримет это как шутку. Не самую удачную для первого знакомства, но шутку. Братишкин не знал, как у Максима это получилось, но благодаря его словам он как-то успокоился. Действительно, это же не смертельно, так? Стоит просто извиниться. Как-нибудь, в конце тусы, или на следующий день… или через неделю. Но это уже не столь важно. Вова кивает ему, и тут же хочет сказать о том, чтобы пары они выбирали честно, но не успевает. Дверь резко открывается и на пороге они видят Лешу, держащего в руках помятую пачку сигарет. «Вспомнишь солнце, вот и лучик», — проносится в голове у Вовы. «О тебе», — думает он. — Да так, об игре одной, — и лишь это произносит вслух. — Что за игра? — спрашивает Хес, стряхивая пепел в бутылку. — Семь минут на небесах, — отвечает Вова, из-за чего Губанов переводит взгляд на него, мол, ты серьезно? Леша думал, что игры на подобии «Семи минут на небесах», «Бутылочки» и «Кись-брысь-мяу» остались далеко позади, еще в школьных годах. Ибо последний раз, наверно, именно тогда Губанов в нее и играл. Но сам факт того, что они, уже являясь взрослыми людьми, будут играть в нее вызывал лишь ностальгическое и забавное чувство. — И что, в нее правда будет кто-то играть? — со смешком выдает Хес, туша сигарету о внешнюю стену дома, а после выкидывает бычок в пепельницу. — Ты не поверишь, что почти все, кто дожили до этого момента, — Братишкин повторив его действие, проходит к двери, открывая ее. Он выходит из лоджии, но все так же придерживает дверь, якобы говоря идти за ним. Леша, ни секунды не медля, следует за ним, пытаясь не улыбаться так широко, а Вова же просто рад, что им удалось спокойно поговорить и он ничего не запорол. Как только они выходят на первый этаж и удивляются: когда они уходили был хоть какой-то порядок, сейчас же на полу были раскиданы стеклянные бутылки вперемешку с упаковками от снеков. На торшере висел чей-то лифчик. «Видимо, еще одна жертва заданий от Максима», — думает Вова. На некоторых диванчиках и пуфах валялись пьяные и спящие тела, бойцы, которые пали в бою между трезвостью и пьянством. А на тех немногих свободных диванах и полу сидели оставшиеся люди. У, стоявшего в центре, стола, что-то делали Оля, Максим и пара девушек, которые, казалось, находились там только ради красоты, будто декорации. Вова направляется к людям, сидящим на полу, Хесус уже хочет следовать за ним, как чья-та рука сзади хватает его за плечо, оттягивая в пространство под лестницей. Сматерившись, Леша оглядывается и понимает, что этим человеком, до усрачки напугавшего его, является Рома. — Прости, не хотел напугать, — улыбается он, поднимая руки перед собой, мол, сдаюсь. Губанов же, воспользовавшись моментом, бьет его куда-то в плечо, от чего тот пьяно хихикает, — кстати, Оля не виновата. — Чего? — переспрашивает Губанов, после чего видит какое-то движение боковым зрением, но не считает нужным оглянуться. — Ну, про задание, — начинает Рома, — задание это предложила Вика, и, плюсом ко всему, они не знали, что первым зайдешь ты, — блондин складывает руки на груди, меняя вес тела с одной ноги на другую. — А, ты об этом… забей, — Леша невольно улыбается, вспоминая их недавний разговор с Вовой, — все в порядке. Мы с Вовой встретились на балконе, поговорили. Он даже извинился, — рассказывает парень, и, видя удивленный взгляд, добавляет, — встретились случайно. — Ого, — выдает Рома, наклоняясь на закрытую дверь, как ему кажется, кладовки, — ты там хоть на месте не вымер? — Ты меня будто за четырнадцатилетнюю девку держишь, с которой заговорил ее краш. — Ну, примерно так все и есть, да и ты ведешь себя подобающе. Леша фыркает, и, со словами «Иди ты», уходит из-под лестницы. Рома же следует за ним, говоря, что на правду не обижаются. Они проходят к столу, где людей стало чуть меньше. Видимо, игра уже началась и некоторые парочки уже разбрелись кто куда. Им лишь оставалось ждать своих имен и имен тех, с кем они проведут те семь минут. — Ну и чего ты остановился? — обиженно спрашивает девушка, еле как убирая руку парня с ее рта. И действительно, почему? Баранов склеил, как ему казалось, самую красивую девушку в этом доме, закрылся с ней в неприметной кладовке, находящейся под лестницей. И вот, спустя некоторое время ласк и прелюдий, должна начаться основная и такая желанная часть, если бы не одно но, а именно — такие знакомые голоса. В любой другой ситуации Леха бы забил на это хер и не стал бы отвлекаться от тех действий, что с ним творила эта девушка, только вот эти голоса разговаривали о его лучшем друге. И ему повезло, что там была очень хорошая слышимость, благодаря которой он уловил все до последнего слова. — Извини, — шепчет Леша, когда голоса стихли, целуя девушку, от чего она, вновь возбудившись, переходит на его шею. Он кладет руку на ее голову, начиная слегка давить вниз, и она, сразу поняв намек и ухмыльнувшись, медленно опускается на колени. Баранов благодарит бога за ее разумность, и, совместив приятное с полезным, берет с полки свой телефон, начиная набирать сообщение. — Максим Шабанов и… — читает листочек с именем Оля, а после опускает руку в чью-то шапку, где были все оставшиеся имена. Она достает маленькую бумажку и читает второе, — Оляша. — Черт, а можно вместо тебя какого-нибудь горячего парня? — в шутку возмущается Максим, вставая с дивана. — А можно вместо тебя какого-нибудь натурала? — в такой же манере отвечает Оля, на что Шабанов цокает, говоря «1:1». Саксон достает новую пару имен, и, перед тем, как прочитать вслух, она еле сдерживает улыбку, слегка покашливая: — Хесус… — девушка игриво тянет его имя, от чего парень, с интересом, смотрит на нее, ожидая имя своего партнера, — и Вова Братишкин, — эти слова, по сравнению с другими, звучат, будто, более резче и громче. Леша в ахуе, Рома с Олей мысленно ликуют, Максим удивляется такому везению, а Вова планирует убить Максима, который все это и подстроил. Пока Оля озвучивает оставшиеся несколько пар, Братишкин достает телефон, открывая диалог с Шабановым. Владимир Братишкин 0:23 «Ты же в курсе, что я тебя убью?» Отправив сообщение, Вова отключает звук, дабы ответы Максима или кого-то еще не мешали им с Лешей. Хоть Братишкин и делал вид, что злится на Шабанова, но он, в какой-то степени, был благодарен ему: за эти семь минут он планировал сдружиться с Хесусом, и не имел ни малейшего права залажать. — Ладно, ребятушки, — говорит Саксон, выдыхая и откладывая шапку, — все оставшиеся разбежались по углам, через несколько минут я засеку время. И тут начался какой-то хаос: некоторые, более адекватные люди, спокойно начали расходиться, кто на первый, а кто на второй этаж; второй же вид стадом ломанулся в ближайшие двери, чуть ли не сбивая других. Леша же спокойно следовал за Вовой, который, так же без спешки, искал комнату и не понимал, почему другие будто потеряли голову. Но потом, спустя несколько минут поиска свободного помещения до них наконец дошло, что абсолютно все комнаты были заняты. И на втором этаже, и на первом, даже в ванных комнатах, уборных и гардеробе кто-то находился. — Ну, — тянет Вова, улыбаясь и разводя руки, — похоже мы в пролете. Леша, слегка расстроившись, уже хочет предложить просто посидеть на диванчиках, ведь, обстановка никак не повлияет… но не успевает. С лестницы слышится глухой звук чего-то падающего, а за ним — громкий смех. Оба парня оглядываются на эпицентр звука и видят двух девушек, видимо, первокурсниц, которые, приобнявшись, пытаются аккуратно спуститься на первый этаж. Оба думают о том, что остаться наедине им сегодня, похоже, не удастся. — Да чтобы я еще раз согласилась пить с тобой, — начинает одна из девушек, — ни в жизнь! — Да ладно тебе, солнце, — отвечает вторая, — ты и сама была не против. Она заводит первую за угол и, не заметив парней, прижимает ее к стене, утыкаясь носом в шею, от чего та вновь начинает смеяться. Губанов, смотря на это, как бы невзначай кашляет, вбрасывая: — Ну вы еще тут потрахайтесь. Поняв, что они тут не одни, светловолосая, не торопясь, отпускает свою подругу, оглядываясь на парней. — А вы что, посмотреть хотите? — заплетающимся языком выдает девушка, которая отходит от стены. Осознав, в какой степени опьянения находятся эти первокурсницы, Леша цокает, а Вова, который был бы не против такого разворота событий, лишь прикрывает лицо руками и тихо смеется. — Вы тоже не играете? — спрашивает одна из них, развязной походкой подходя к ним. — Нет, как раз-таки играем, — сухо отвечает Леша. Ему были неприятны эти особы, так нажраться и на первом курсе — это нужно уметь. — Просто комнат свободных больше нет, — добавляет Вова. Девушки на это лишь переглядываются и снова смеются, оставляя в голове парней лишь больше вопросов. Блондинка оглядывает первый этаж, и, остановив свой взгляд на шкафу, стоящему неподалеку, показывает в его сторону: — Ну и, чем вам не комната? Шкаф. Вроде, не самых маленьких размеров, но что-то подсказывает Леше, что они вместе туда даже не поместятся. Они не успевают сказать и слова, как друг за другом оказываются в шкафу. И, только когда двери захлопываются, они понимают, насколько он тесный и темный. Плохо ли это или хорошо в данной ситуации? Никто из них не знает, да и мысли крутятся не об этом, а о том, как бы так встать, чтобы касаться друг друга минимально. — Да уж, — тянет Леша, кое-как удобно вставая, — мы с тобой, похоже, очень близкие друзья, — на это Вова лишь неловко улыбается, поправляя волосы. — Ладно, так как у нас осталось не так много времени — расскажи что-нибудь о себе, — будто Вова уже не чекнул всю инфу о нем через знакомых. Пытаясь игнорировать повисшую в воздухе неловкость, он начинает рассказывать о себе, об учебе и подобном. Пока у парней все идет не так гладко, буквально рядом, в ванной, два человека радуются, что они выпали друг другу. Оля и Макс давно не общались вот так, наедине. Постоянно то одна занята на учебе, то у второго какие-то личные проблемы. Но сейчас, передавая друг другу алкоголь, они болтают как ни в чем не бывало. — Слушай, а как у тебя с Русланом? — спрашивает Саксон, проверяя время. — Да никак, расстались уже как несколько месяцев, — отвечает тот, отпивая из бутылки, а после, повторяет действие девушки, открывая телефон, — а у тебя как с Ромой? Девушка уже было начала рассказывать, но Шабанов ее уже не слушал, перечитывая сообщения от Баранова. Алексей Баранов 0:15 «Не знал, что Хес из твоих рядов» «Сейчас стою в кладовке и слышу как они с Фильченковым базарят» 0:16 «И ему вроде как нравится Вова» Либо Баранов в конец спился, либо он не врет, и в таком случае чувства у них… взаимны? В любом случае он знает Леху. И знает то, что не должен допустить, чтобы Баранов это всем растрепал, если не сделал этого уже. Максим Шабанов 0:26 «Лол. Мы просто видели как ты весь вечер бегал за той телкой пропуская все мимо ушей. Еще и в кладовке той закрылся, будто вас никто не заметил. Вот и решили тебя разыграть, а ты и повелся ахах» — Ты где летаешь? — спрашивает Оля, заметив состояние друга, — Все в порядке? Спустя мгновение Баранов появляется онлайн. Две галочки отправленного сообщения окрашиваются в синий, а спустя еще несколько секунд прошлые сообщения исчезают так же, как и сам Леша из онлайна. Макс облегченно выдыхает, убирая телефон на столик, а после смотрит на Саксон. — Да. Да, теперь все хорошо. — Ну и славно, а то я уже подумала… — Слушай, — перебивает он девушку, — а как там Леша? — девушка не понимает при чем тут он, пока Максим не продолжает, — Как-то у них знакомство не задалось с Вовой… У Оли в голове два варианта: первый — Шабанов опять напился и словил белку, от чего начал задавать странные вопросы ни с того, ни с сего. Или же он откуда-то узнал о симпатии Губанова к его лучшему другу и пытается взять ее на понт, ведь ей сразу показалось странным тот момент, когда он пялился в телефон, совершенно не слушая ее, сразу после этого спрашивая про Лешу. — Да все в порядке, — отвечает она с невозмутимым лицом, — просто Вова твой придурок и вообще… — Зато он не социопат и не живет по приципу «учеба-дом, дом-учеба», — Максим знал: чтобы от Оли добыть информацию, то для этого нужна какая-либо для нее выгода, или же просто выбесить, чем он сейчас и занимается. У Саксон от такого произвольно поднимается бровь. Она, сложив руки, подходит к Максиму: — Ты бы сначала узнал значение слова «социопат». Хес просто понимает, что бухать каждый день и страдать хуйней — не от большого ума. — То есть Хесус святой, а Вова — лишь кутежник без каких-либо планов на жизнь и все такое, — со слабой ухмылкой проговаривает Максим. Веселье начинается. — Этого не говорила, но, в принципе, да, — отвечает Оля. — Не выполняет споры, за которые потом получает деньги. — Ага. — И с людьми он ладит лучше, чем Братишкин.  — Совершенно верно, — уже почти на автомате говорит девушка, теряя интерес к данному диалогу, что Максиму и нужно. — Ах, да, еще он влюблен в Вову, но скрывает это. — Верно, — с легкой улыбкой отвечает Саксон и только через секунду до нее доходит осознание сказанного. Занавес. Максим победно улыбается, пока глаза Оли расширяются. Он, конечно, догадывался, что что-то тут не так, но не думал, что он в кой-то веки прав. — Стоп, погоди, ты все не так… — В таком случае у меня для тебя есть прекрасная новость и перетекающее из нее предложение, — в который раз за вечер обрывает девушку на полуслове Максим, начиная рассказывать о плане действий, которые он придумал за считанные мгновения… Семь минут по ощущениям уже подходили к концу, но и за этот короткий промежуток времени они успели узнать многое друг о друге, даже неловкость между ними практически улетучилась. Например, Вова узнал, что любимый цвет Губанова фиолетовый, Хесус же узнал, что Вова не такой долбаеб, каким казался раньше. Братишкин рассказывал о том, как он решил поступить в их колледж, когда телефон Леши начал буквально разрываться от количества пришедших сообщений. Тогда он, извинившись, достал телефон, не замечая слегка обиженный взгляд Вовы, который в отличии от Леши отключил звук. Ольга Саксон 0:26 «ТЫ БУДЕШЬ В АХУЕ» «Я СЕЙЧАС СЛУЧАЙНО УЗНАЛА, ЧТО У ВОВЫ К ТЕБЕ ТОЖЕ ЧУВСТВА ЕСТЬ» «И ЭТО ТОЧНО, ДОВЕРЬСЯ МНЕ» «Кароче» «Ноги в руки и пиздуй признаваться, заебали вести себя как 2 девственницы-монашки» 0:27 «И НЕ ВЗДУМАЙ ЗАССАТЬ!» Леша, перечитав несколько раз первые сообщения, на несколько секунд позабыл, как дышать. Столько много вопросов. Кто ей это сказал? Сейчас она была с Максимом, а он, как-никак, близкий друг Вовы, пока все совпадает. Но откуда ей знать, что он не пошутил? Может, очередной розыгрыш? Нет, хоть Оля и была конченой, такого она бы никогда не сделала, не будь полностью уверенной в информации. Губанов переводит взгляд от телефона к лицу Вовы, от его лица и обратно. И, конечно, он, заметив это, спрашивает: — Хэй, — начинает тот, — все в порядке? — Братишкин видит обеспокоенный чем-то взгляд Леши, вроде недавно все было прекрасно. — Ты гей? — спрашивает Хес, слегка наклоняясь к Вове, чтобы их лица были на одном уровне. Алексей раз-спрашивать-то-только-напрямую Губанов. Да, он просто взял и поверил паре сообщений от его подруги. Возможно, потому что доверял ей. Возможно, потому что уже отчаялся и ухватился за единственную веточку спасения. Времени на осознание было мало, а на то, что сказать — еще меньше. Этот вопрос Братишкин ожидал меньше всего, а если точнее, то вообще не думал, что Леша спросит его. Вова не знал, как парень напротив относится к людям с нетрадиционной ориентацией. Большинство парней в его окружении были гомофобами, поэтому Братишкин подумал, что и Хес тоже был противником однополых отношений. — Эм, — подбирать слова становилось все трудней, то ли от всей, вновь вернувшейся, неловкости, то ли от количества выпитого, — нет. Нет, с чего ты взял? Это, типа, из-за того поцелуя? Это было всего лишь задание. Хесус уже мысленно завязывал себе петлю. Она не могла соврать. — Просто, мне тут написали… — Не парься. Если тебе сказали, что я пидарас, то не верь, это пиздеж. Ну, знаешь, у меня много друзей, но еще больше неприятелей, так что… не думай, я нормальный, — тараторит Вова, загоняя гвозди в крышку не только своего гроба, но и гроба Хесуса. В его голове были сотни мыслей, но сейчас он просто хотел поскорее свалить отсюда и никогда не возвращаться в этот дом, район. И к человеку, стоящему напротив. Возможно, Вова так бы и продолжил сыпать словами, если бы не громкие разговоры людей и прочий шум снаружи не отвлекли его. Время прошло, игра окончена. Леша доверился кому-то, от чего проиграл, и он вряд ли захочет взять реванш. — Я понял, — проговорил Губанов, пытаясь скрыть дрожащий голос, — глупая была идея, — горько улыбнувшись заканчивает парень, распахивая двери шкафа, прищуривается из-за резкого света и быстро уходит в сторону входной двери. Около диванчика с куртками его перехватывает широко улыбающаяся Оля, а за ней выходит и Рома. Эти двое будто сиамские близнецы, где одна, там и второй. — Ну что, как все прошло? — начинает она, не переставая улыбаться, — тебя можно поздравить? Рассказать или промолчать. Накричать или просить поддержки. Ни на то, ни на другое нет сил, поэтому он лишь бросает «иди нахуй», и, оставив друзей в неведенье, чуть ли не выбегает на улицу, совершенно позабыв про куртку. Если и разговаривать, то только не сейчас, ибо в любой момент он может просто сломаться. Оля, вспоминая всевозможные маты, направляется вглубь комнаты. Она, толкаясь через толпу людей, ждущую начало нового раунда, выискивает взглядом Шабанова или Братишкина. Находит она лишь Вову, который один из единственных не ждет игру, а просто пьет какой-то алкоголь в углу комнаты, опустив взгляд. Саксон подбегает к нему, хватая того за руку: — Че тебе надо? — зло шипит парень, ведь Оля так не вовремя лезет к нему, — иди нахуй. — Ну точно идеальная пара, — вскидывает брови девушка, все же утаскивая его в нелюдное место. — Чего? — непонимающе спрашивает парень. В следующий момент Саксон, с неведомой силой вжимает его в стену. Приложившись к стене головой, он шипит и, уже было, хочет вновь послать ее, но не успевает. Оля начинает первая: — Что у вас произошло с Лешей?! Кто из вас, долбоебов, сумел испортить идеальный момент? — Что? — Вова и вправду не понимал о чем она. Какой еще идеальный момент? — Не понимаю, что ты имеешь ввиду. — Давай, рассказывай все по порядку, — она все же отпускает Братишкина, давая ему возможность высказаться, — с какого момента все пошло по пизде? — Да все было хорошо, — парень ведет плечами, разминая их, по-прежнему смотря куда-то вниз, — а потом ему пришли какие-то сообщения и он спросил… — брюнет прерывается, не решаясь рассказать это девушке, но, увидев ее взгляд, полный переживания, все же сдается, — он спросил, гей ли я. — Мистер прямолинейность, — закатывает глаза Оля, — ну, а что дальше? Что ты ему ответил? — Я натурал, так, собственно и ответил, — шарманка Вовы уже готова была завестись снова. — Натурал? Не смеши. Из тебя такой же натурал, как из Хоффман скромная девушка. Доходчиво объяснила? — Ну, на самом деле, не очень, — Вова не понимает, почему она так волнуется за то, как они поговорили. Да, она лучшая подруга Хесуса, но не так же сильно переживать… — Хорошо, объясню для самых тупых, — Саксон закатывает глаза, начиная рассказывать Братишкину все, что произошло в последние полчаса. Леша выходит на улицу, даже забывая про куртку и лютый мороз. Дрожащими, то ли от холода, то ли от ситуации, руками еле как поджигает наспех достанную сигарету. Глубоко затягивается, чувствуя подступающий к горлу кашель и легкое жжение в легких, и выпускает сизый дым. Конечно, по-другому и быть не могло. И о чем он думал? О какой-то мнимой взаимности? Смешно. Вова всего лишь мальчик, которому только недавно исполнилось семнадцать. Да он о таком даже и не думает, Леша уверен. А тем более об отношениях с парнем. А тем более с ним. Чувствуя, как глаза непроизвольно становятся влажными, он поднимает их в темное небо, пытаясь успокоиться. И зачем он вообще согласился. Почему не ушел сразу, как услышал, что там будет восемьдесят девятый. Возможно, Губанов мог скрыть правду от Ромы, от Оли, да вообще от всех. Но только не от себя. Он просто надеялся, надеялся на то, что, возможно, на этой тусовке они как-то пересекутся, познакомятся. Возможно, начнут дружить, а дальше… Наивный. Сейчас Леша злился в большей степени не на Рому, который все-таки утащил его, не на Олю, которая придумала то долбанное задание и подтолкнула его задать это вопрос, а на себя. Потому что он позволил себе расслабиться и кому-то довериться. Он бы так и продолжил заниматься самокопанием, пока не окоченел от лютого холода, но в один момент на его плечи ложится теплая куртка, тут же согревая. Рома. Кто бы еще мог выбежать вслед за ним. После этого его за плечи разворачивают к себе, обнимая и хаотично начиная водить руками по спине. Рома не знал, для чего он это делает в большей степени: для того, чтобы этот придурок быстрее согрелся, или же для того, чтобы успокоить. Он не знал, но продолжал, чувствуя, что это помогает. И правда, брюнет постепенно согревался, а его рваное дыхание приходило в норму. Леша очень редко показывал свои эмоции, потому что знал, что кроме него самого никому нет дела до него. Никому, кроме парня напротив, который всегда готов был поддержать в трудную минуту, за что Губанов был благодарен. Окончательно успокоившись, брюнет отстраняется от Ромы, оглядывая его, и тут же на выдохе издает смешок. — Ты чего? — спрашивает Фильченков, невольно улыбаясь вслед за другом. — Ты выбежал за мной с моей курткой, только чтобы я не замерз. Но при том забыл свою. — Придурок, — Рома цокает, притягивая парня за шею обратно, вновь обнимая. Только Фильченков мог за несколько минут успокоить даже самую бурную истерику и поднять даже самое плохое настроение. Он не знал, что случилось в том шкафу. После окончания первого раунда его встретила Оля и с горящими глазами кратко рассказала о взаимности со стороны Вовы. И Рома не понимал, что могло пойти не так, но не спрашивал. Не спрашивал, потому что знал, что это только ухудшит ситуацию. Главное, что он сейчас рядом с Лешей, стоит на улице, без куртки, обнимая и успокаивая его после недавней истерики, но рядом. — Я хочу уйти, — тихо шепчет куда-то в шею Леша. — Хес, я… — Не нужно, — Губанов отстраняется от парня, вновь натягивая улыбку. Может, для любого другого человека она и показалась бы убедительной, но Фильченков понимает всю ее фальшивость, — я просто не хочу больше быть тут. Ты оставайся, не хочу, чтобы из-за меня у тебя было плохое настроение. Рома, поджав губы, лишь понимающе кивает, приобнимая Губанова за плечо и оба парня направляются в сторону дома, дабы собрать вещи. Как только они заходят, к ним подбегает Шабанов, но Рома лишь машет на него рукой, что слабо влияет на парня. — Хес, — обращается Максим к нему, — давай-ка еще один раунд. Тебя уже ждут в ванной. — Стинт, вот сейчас вообще не до тебя, веришь? — влезает блондин, вставая перед Губановым, неосознанно защищая. — Просто перед тобой хотела Оля извиниться, все такое, — говорит Шабанов, полностью игнорируя и беря Лешу за руку, — выслушай ее всего семь минут, а дальше делай, что хочешь, — Шабанов двигается к ванной, утягивая за собой парня. Когда Рома пытается вмешаться, Максим лишь зло смотрит на него через плечо, отмахиваясь второй рукой. И тупому станет понятно, что они снова что-то задумали. Шабанов хороший друг Фильченкова, поэтому вряд ли это будет какая-то подстава, поэтому Рома остается на месте, надеясь, что он принял правильное решение. — Рада, что ты не вмешался, — слышит Рома рядом с собой, а обернувшись, видит Олю, которая хитро улыбается ему. — Пиздец, — единственное, что говорит Рома, вновь переводя взгляд на отдаляющихся парней. Губанову абсолютно плевать, что Саксон хочет сказать и для чего. На данный момент ему наплевать абсолютно на все, ведь уровень его апатии пробил потолок и вот уже близится к небу. Дверь отворяют и его пропихивают внутрь, закрывая за собой. Все время от коридора до ванной комнаты он смотрел себе под ноги, думая о чем-то своем. Но теперь ему некуда деться и придется семь минут терпеть некогда близкую подругу. — Слушай, — начинает Леша, — давай не будем тратить ни твое, ни мое время, — говорит парень, а после делает паузу, прикрывая глаза и собираясь с мыслями. Он хочет уже продолжить, как его останавливают. И довольно необычным способом. Резкие, но осторожные и нежные объятья, кажется, согревают, чуть ли не обжигая его холодную кожу. Хесус распахивает глаза, видя перед собой лишь макушку с темными, короткими волосами, утыкающуюся куда-то в изгиб шеи. Вова, уже казалось, собрался извиниться перед Лешей, как вдруг до того доходит осознание кто и после каких слов его обнимает. Губанов неожиданно для себя отталкивает парня, из-за чего он пятится назад. — Ну ничего себе ты, Оля, изменилась, — сложив руки чеканит Губанов с ироничной интонацией, — и нахуя это шоу? Хотите вместе с Олей опять постебаться надо мной? Спасибо, больше не желаю быть для вас клоуном. Слова звучат быстрее, чем Леша их обдумывает. Вова на это лишь поникает и чуть краснеет. Хес пытается обнадежить себя, что это от алкоголя, пока не видит его глаза, которые были полны стыда, отчаяния и… надежды? Братишкин все так же молчал, да и Леша не хотел больше страдать, сегодняшнего дня ему хватило. — Ясно, — бросает парень, разворачиваясь и кладя ладонь на ручку двери, уже собираясь уходить. — Стой! — просит Вова. И Леша слушается. Он не убирает руку и не поворачивается, но стоит, не уходит, ожидая. — Просто, если ты сейчас уйдешь, и я не смогу с тобой поговорить, то, наверно, не смогу больше никогда, — в голове каша и Вова просто выдает то, что идет от сердца, — я… Ты мне… Братишкин неимоверно зол на себя. На свою слабость и на то, что он не может сказать три простых слова, которые будто комом застряли в горле. Его ноги стали будто ватными и он уверен, что вот-вот упадет из-за переизбытка чувств и эмоций. Вова в который раз оглядывает спину парня напротив и чуть вздрагивает, когда в полной тишине вновь слышит его голос: — Вова… — Я люблю тебя, — все-таки произносит вслух Братишкин, зажмуриваясь и ожидая реакции. Но ее не было. Губанов все так же продолжал стоять к нему спиной, лишь слегка опустив голову, — еще с той пары физики, помнишь? И сегодня, когда я впервые увидел тебя вне колледжа, решил, что пришло время что-то делать. И наделал хуйни, — проговаривает парень, пытаясь скрыть дрожащий голос, который все-таки замечает Хесус, — Прости. Прости меня, пожалуйста, я… Да чтоб тебя, Леша! — Вова не выдерживает, чуть ли не выкрикивая эту фразу, — Повернись, посмотри на меня. Накричи, оттолкни, только не молчи, прошу! И он добивается своего, Губанов медленно разворачивается к нему лицом и Вова видит все: глаза, в которых читается недоверие и отчаяние; покрасневшие, обкусанные губы, из-за чего они были чуть припухшие; чуть подрагивающие, напряженные брови. Вова ожидает, что Хес так и продолжит стоять на месте, но парень делает первый шаг к нему навстречу, затем второй, из-за чего Вова по инстинкту пятится назад. — Прости меня, — шаг назад, — прости за то задание, — еще один, — за те слова, что я сказал тебе в шкафу, — он хотел сделать еще шаг, но стиральная машина, упирающаяся ему в поясницу, мешает. Он сам загнал себя в угол, ловушку, которая вот-вот захлопнется. Леша все продолжал приближаться, пока между ними не осталось буквально десяти сантиметров. Братишкин закрывает глаза и в этот момент он ожидает абсолютно чего угодно: насмешки, удара или молчаливого ухода. Чего угодно, но только не того, что произошло. Вова чувствует холодные ладони на своих щеках, а после — горячие губы Леши на своих. Губанов не углубляет поцелуй, а лишь нежно и аккуратно мажет губами по губам парня напротив, пытаясь не напугать и, желательно, успокоить. Губанов думает о том, что Оля его все-таки не обманула, а Вова… Вова ни о чем не думает, лишь по-дурацки счастливо улыбаясь в поцелуй. У Губанова уже начинает болеть шея, поэтому он, опустив руки на бедра Вовы, и, не разрывая поцелуй, подхватывает его, усаживая на стиральную машинку позади, благодаря чему их лица теперь находятся на одном уровне. Хесус подходит чуть ближе, прижимаясь промеж раздвинутых ног сидящего парня и кладя руки на его талию, медленно спускается на бедра, сжимая, а после вновь поднимается к талии, запуская руки под его футболку. Губанов влажными поцелуями переходит сначала на линию челюсти, а после на шею, прикусывая и оставляя метки, а Вова же просто тащится, млеет от каждого действия парня, запускает пальцы в его волосы, не веря, что все это время их чувства были взаимны. Вове нравится напор Леши, но и бревном он оставаться не хочет, поэтому опускает ладонь вниз и кладет ее на пах парня, поглаживая, от чего тот громко выдыхает, напоследок сильно прикусывая кожу шеи Вовы, оставляя пока что розовое пятно, с быстрообразующимися кровоподтеками. — Я хочу тебя, — шепчет младший. Хесус поднимает голову и смотрит ему в глаза из-под полуприкрытых век, ухмыляясь, — и даже не смей просить меня повторить, мы не в какой-то порнухе. — Я и не думал, — отвечает ему парень, вновь вовлекая Вову в поцелуй, обнимая за талию и утягивая за собой, заставляя слезть со стиральной машинки, — только вот, я не планировал первый раз заниматься с тобой сексом в ванной комнате. — Такая себе проблема, — хмыкает Вова, вставая на носочки и быстро целуя Лешу в губы, — дай мне буквально три минуты. Братишкин нехотя вылазит из объятий и, на ходу поправляя футболку, быстро выходит из ванной комнаты, скрываясь за поворотом. Оставшийся один парень только сейчас понимает, что не может сдержать улыбку, да и это не к чему. Одно из самых приятных чувств — это когда любовь, терзающая тебя столько времени, оказывается взаимной. А всего лишь-то нужно было встретиться и поговорить, хотя, Леше кажется, что без помощи друзей у них бы ничего не вышло, и он, потирая лицо, решает так же выйти из комнаты. Вдалеке он видит на диване Рому и сидящую на его коленях Олю. Вновь улыбнувшись, он подходит к ним и как только они его замечают, тут же вскакивают, начиная активно интересоваться: — Ну что, как все прошло? — первым подает голос Рома. — Ну, вроде, убить ты меня больше не хочешь, значит, все хорошо? — подойдя ближе к парню, аккуратно спрашивает Оля. — Даже лучше, чем просто «хорошо», — отвечает Леша, а после нагибается к девушке, обнимая, — спасибо. Девушка, не ожидавшая этого, широко улыбается, крепко обнимая в ответ. — О чем говорили-то хоть? — вклинивается Рома, так же приобнимая за плечо Губанова. — Да мы и не разговаривали почти, — с полуулыбкой отвечает Хесус. Оля с Ромой уже хотели поинтересоваться, что тогда там происходило, но как только к ним подошел Вова — все сразу стало понятно без лишних слов. Растрепанные волосы, помятая футболка, кое-как сидевшая на нем и шея, на которой не осталось практически никакого живого места, где большую часть занимали алые, а где-то и багровые, засосы. Оля с Ромой синхронно подняли брови, мысленно ликуя и обещая себе как-нибудь собраться всем вместе и отметить их удачную идею. — Не возражаете, если я его украду на какое-то время? — проговаривает Вова с игриво приподнятым уголком губ. — Да хоть на всю ночь, — отвечает Оля, пытаясь скрыть рвущуюся наружу победную улыбку. Братишкин мягко берет за руку Лешу, утягивая за собой в сторону лестницы, как в руку последнего Фильченков пихает свой рюкзак, подмигивая. Ни времени, ни желания спрашивать у Губанова нет, поэтому он просто закидывает сумку себе за плечо и двигается за Вовой, минуя повороты и скрываясь, поднявшись по лестнице. Рома с Олей, наблюдавшие за всем этим не глядя дают друг другу пять, после чего Саксон, как бы невзначай, кладет голову на плечо парня, а после хитро улыбается: — Ну что? — Тянет она, — чем займемся? Рома разворачивается к девушке и пальцами мягко обхватывает ее подбородок, поднимая голову: — А есть предложение? — на это Оляша лишь коротко смеется, вставая на носочки и встречаясь губами с давно симпатичным ей парнем. Возможно, не только их друзьям сегодня повезет. Поднявшись на второй этаж, Вова останавливается и глазами ищет комнату, в которую им разрешил завалиться хозяин дома, но спустя несколько секунд плюет на это и заходит в первую свободную. За ним заходит и Леша, уже было хотевший закрыть за собой дверь, но Братишкин решает ему помочь… по-своему. Он просто прижимает Губанова к двери, от чего та с грохотом захлопывается, но парни на это даже не обращают внимания, вновь сталкиваясь губами. Этот поцелуй максимально отличался от их первого, он был более напористым, глубоким и им обоим это бесконечно сильно нравилось. Они кусали губы друг друга, а после зализывали, сталкивались языками, и каждый боролся за доминирующее место, пытаясь быть более активным. Губанов перекладывает одну руку на талию партнера, а вторую — на живот, постепенно спускаясь вниз, в конечном итоге добираясь до кромки штанов. Он запускает туда руку, ощущая уже достаточно твердый орган парня, от чего тот с тихим стоном выдыхает, теряя свой напор, чего, собственно, Леша и добивался. Он быстро меняет их местами, и теперь Вова оказывается прижатым к двери, с зафиксированными над его головой крест-накрест руками и надрачивающей рукой в штанах, которая то и дело выбивала из него стоны. Губанов наклоняется к лицу Вовы, а когда последний тянется за новым поцелуем, то старший лишь коротко облизывает его губы, дразня, а после спускается к шее и ключицам. — Хес, — на выдохе стонет Братишкин, когда Губанов в очередной раз прикусывает его ключицу, — если ты… продолжишь… — И не мечтай, — шепчет Леша, убирая руку, на что Вова разочарованно простонал, — сегодня ты кончишь точно не от дрочки. Губанов отходит от парня и берет его за ворот уже повидавшей виды футболки, и, направляясь к кровати, тянет за собой. Братишкин, опьяненный алкоголем и Губановым, практически не соображает, просто следуя за ним. Хесус садится на кровать, резко дергая на себя младшего, тем самым садя его себе на колени, тут же залезая руками под футболку, и, поддевая за края, тянет наверх. Старший был уверен, что представ перед ним обнаженным, Вова начнет стесняться и уже хотел перейти на его грудь, как Братишкин, неожиданно для него, активизировался. Он быстро стянул его кофту, а затем и футболку, а после начал наклоняться, тем самым повалив его спиной на кровать, фиксируя его руки и нависая сверху. «Не всегда же тебе вести», — проносится в голове у Вовы, и он вновь льнет к парню под ним, целуя. Осознав, что он сидит прямо на бедрах у Леши, Братишкин начинает тереться о них, довольно ухмыляясь, от приглушенных через поцелуй стонов не с его стороны. Долго на одних губах он не останавливается, переходя на шею, но, в отличии он Губанова, Вова щадит его тело, оставляя лишь нежные поцелуи, изредка слабо прикусывает, тут же зализывая это место. Младший освобождает руки Хеса, но тут же перекладывает их на ширинку штанов, расстегивая и не забывая оставлять влажную дорожку поцелуев от груди прямиком до низа живота. Леша приподнимает бедра, дабы Вове было удобнее снять с него оставшуюся одежду, что он и делает, отбрасывая их в сторону, а Губанов хочет съязвить, что с его вещами можно обращаться и поосторожней. Но не успевает. Единственное, что он успевает сделать — глоток воздуха, когда язык Вовы проходится по головке его члена, собирая естественную смазку. Он еще пару раз лижет, а после дует на влажное место, вызывая поток мурашек у парня снизу. Подняв глаза на лицо Губанова, у Вовы перехватывает дыхание. Его любимый человек, с раскрасневшимся лицом и разбросанными по подушке волосами, сейчас лежит под ним и стонет от тех действий, что творит с ним он. Их взгляды пересекаются, и Братишкин думает, что пришло время для более взрослых действий: не прерывая визуальный контакт, он обхватывает губами член Леши и одним действием заглатывает практически всю длину, и, сморгнув невольно подступающие слезы, поднимается до середины, начиная активно двигать головой. Губанову кажется, что он забыл как дышать и все, что он делает — это запускает руку в волосы Вовы и стонет, стонет так, что последнему начинает казаться, что сегодня он и правда кончит не то, чтобы от дрочки, а просто от его стонов. Вскоре до Вовы доходит осознание, что у него уже колом стоит, и вскоре это будет доставлять не только удовольствие, а к тому же болезненные ощущения. Напоследок широко лизнув от основания до головки он выпрямляется, оглядывая парня под ним: — Слушай, — начинает Вова, тяжело дыша, — а у тебя гандоны-то есть? — Блядь, — отвечает ему Губанов, и Братишкин только сейчас замечает, на сколько низкий и бархатный у него голос, когда тот возбужден, из-за чего у Вовы сводит низ живота, — хотя, подожди. Вова слезает с Хеса и вопросительно смотрит на то, как он что-то ищет в своем рюкзаке. «Хм, — проносится у Вовы в голове, — он же, вроде, с другим пришел». — Есть, — вновь подает голос Леша, вставая и разворачиваясь к Вове, держа в руках упаковку презервативов и тюбик смазки, — считайте, одно Ваше желание исполнено. Желаете что-нибудь еще? — Хм, пожалуй, — тянет Вова, вставая с кровати и подходя к Губанову, — тебя, — кладет руки на шею, — тебя, — обнимает, прижимаясь максимально близко, — и, наверно, тебя, — шепчет он в последний раз, и, встав на носочки, нежно целует. У Хесуса сносит крышу с каждого его действия, поэтому он просто обнимает Вову за талию и аккуратно тянет назад, укладывая того спиной на кровать. Губанов откладывает куда-то в сторону тюбик с упаковкой и кладет руки на спортивные штаны Вовы, стягивает их вниз вместе с боксерами, снимая и отбрасывая куда-то на пол. Леша берет сначала тюбик смазки, открывая и выдавливая себе на пальцы, распределяя и согревая. Отбросив его в сторону, старший начинает целовать его шею, постепенно спускаясь к груди, начиная вылизывать и прикусывать соски, удивляясь столь сильной чувствительности парня под ним. Вова запускает ладонь в волосы Губанова, путаясь в них пальцами, а после, сжимая, оттягивает, чувствуя, как в него проникает сразу два пальца. На глазах собираются слезы, и Хесус, увидя это, целует его в щеки, нос, пытается успокоить и расслабить, а после свободной рукой обхватывает его член, начиная водить вверх-вниз. И это срабатывает, Вова, расслабившись, начинает принимать в себя пальцы все легче, он двигает бедрами и в сторону руки, ласкающей его член, и пальцам, разрабатывающим вход, пока Губанов не проходит по комочку нервов где-то внутри, из-за чего Братишкин выгибается, издавая громкий стон, тут же прикусывая губу. Решив, что с подготовкой достаточно, Леша, отпрянув от парня, надевает презерватив и распределяет оставшуюся на пальцах смазку по своему члену. После этого он вновь возвращается к Вове, который будто ждал того момента, когда на него посмотрят, ведь именно сейчас он по-блядски раздвигает ноги и облизывает свои припухшие губы. Ведь понимает, что для того, чтобы кукуха Губанова окончательно съехала, нужно совсем немного. И она съезжает. Леша устраивается между разведенных ног лежащего парня и склоняется, приближаясь к лицу. Вова первым подается вперед, целуя, и только сейчас замечает, насколько сильно глаза Губанова потемнели, а зрачки, казалось, расширились в несколько раз. Он бы и дальше с удовольствием продолжил рассматривать и наслаждаться красотой своего парня, но когда Хес, рывком, входит в него сразу до середины, все мысли в момент куда-то пропадают. Благодаря хорошей подготовке Вова не чувствует боли, а лишь невыносимо приятное чувство наполненности, а со следующим толчком член Губанова проходится по простате, заставляя парня чуть ли не задыхаться от стонов. Посчитав это за одобрение, Леша, взяв парня за руку и переплетая их пальцы, входит до основания. Братишкин уже не знает куда себя деть, сжимая их руки крепче, начинает двигать бедрами навстречу. Оба парня надеются, что слышимость в этой комнате плохая, ибо их стоны и пошлые шлепки, кажется, можно было услышать даже на первом этаже. Спустя несколько минут Губанов решает сменить позу. Не выходя из Вовы, он тянет не соображающего парня на себя, поднимая и усаживая его себе на бедра. Братишкин сразу берет на себя инициативу, начиная подниматься и опускаться, иногда виляя круговыми движениями, доставляя и себе, и Хесусу вдвойне острые ощущения. Член Вовы начинает ныть от долгой непрерывающейся эрекции, он тянет руку вниз, но Леша тут же ее перехватывает. — Я же сказал, что сегодня ты кончишь не касаясь себя, — издевательски шепчет Губанов, а Вова уже чуть ли не хнычет от переполняющих его эмоций. Одной рукой Губанов заводит руки Братишкина ему за спину, фиксируя, а второй обнимает за талию, начиная с бешеной скоростью вдалбливаться в тело парня. Леша оглядывает раскрасневшееся лицо парня, с испариной на лбу и закатывающимися глазами, понимая, что для разрядки ему не хватает буквально чуть-чуть. Губанов льнет к нему, влажно и глубоко целуя, проводя языком по губам, ряду зубов, а после сталкивается с его языком, сплетаясь в какой-то мнимый танец, доводя до пика. Глухо простонав в поцелуй, Братишкин бурно кончает, обмякая, а спустя пару толчков вслед за ним кончает и Леша. Они падают на кровать, и Вова, даже не удосужившись слезть с Губанова, тут же засыпает. Возможно, из-за бури эмоций и чувств, которые он испытал за короткое время, или же от усталости. Впрочем, глаза Леши так же смыкались, поэтому он аккуратно, пытаясь не потревожить парня, накидывает на них тяжелое одеяло, засыпая вслед за ним.

***

Утром Губанов просыпается от головной боли и солнца, свет от которого нещадно светил прямо на лицо. Открыв глаза, он не сразу понимает, где находится, но он точно помнил, что засыпал не один. Осознание доходит до него в одно мгновение. Он вспоминает, что тем парнем был Вова, но самое главное то, что когда он оглядывает комнату, понимает, что находится в ней один. С щемящим чувством в груди Леша собирает с пола свои вещи, попутно одеваясь. «Неужели, он просто ушел, — думает Губанов, надевая кофту, — я что-то сделал не так?» Зашнуровав кроссовки, он надеется, что Вова все еще в доме и решает найти его. Собрав все свои вещи в рюкзак Ромы он выходит из комнаты, закрывая за собой дверь, скрип от которой казался неимоверно громким в этой мертвой тишине. И так показалось не только ему. Губанов слышит отворяющуюся балконную дверь, а когда смотрит в сторону звука, видит того, кого искал, заспанного, с взъерошенными волосами и широкой улыбкой. — С добрым утром, — первое, что говорит ему Вова, как только Леша входит на прохладный балкон. Сейчас Братишкин кажется особенно красивым, таким уютным и домашним. Хесус до сих пор не верит их взаимности, — хэй, ты чего застыл? — спрашивает Вова, пару раз щелкая возле его лица. — Просто, когда я проснулся один, подумал… — Что я ушел? И не мечтай, — со смешком отвечает Братишкин, выкидывая недокуренную сигарету в окно, а после поворачивается к Леше и кладет свои руки на его шею, — так просто ты от меня не избавишься. — О таком я точно мечтать не буду, — улыбается Леша. Губанов обнимает Вову за талию, прижимая к себе, и чувственно целует, вкладывая в этот поцелуй всю нежность и мягкость, которую только может. Кто же знал, что одна простая и детская игра могла помочь двум влюбленным людям обрести счастье.