Они называют это любовью...

По лицу Егора было видно, что у него плохое настроение. Нет. Ужасное. Он стоял в двух метрах от меня и смотрел мне в глаза, ничего не говоря. Как будто ждал от меня каких-то действий, каких-то слов. Но я совершенно не знала, что ему говорить, для меня, такое его настроение — новое. Я видела его недовольным, видела его отрешённым и бесчувственным, видела взбешённым, но это что-то мне не знакомое. По его выражению лица мне показалось, что мое присутствие вызывает у него отвращение или раздражение, и это вообще не круто. Я напряглась из-за неизвестности в следующих действиях Егора, от чего головная боль напомнила мне, почему я тут нахожусь. Видимо это не осталось от него незамеченным. Его брови нахмурились и он открыл было рот для того, чтобы мне что-то сказать, но его прервал звонок телефона. Ракитин не сразу переключил своё внимание на звонившего ему человека, а только со второго его звонка. Это наверное тот самый чувак, который названивает ему с самого утра. Я так решила, потому что Егор начал разговор с парочки нецензурных слов, а затем завёл странную для меня тему и в конце послал его далеко и надолго. Что такого могло случиться, чтобы каждый час названивать? Что-то серьёзное, это сто процентов. Когда он закончил разговаривать, то снова посмотрел на меня этим жутким взглядом, и о чем-то задумавшись, спросил: — Это не нормально. Так не должно быть, — это он о моем состоянии? Или о этой странной ситуации со звонками? Даже если обо мне, и что с того? Эти факты ничего не дают. Они только подкидывают еще большую пищу для размышлений, и отнюдь, не самую вкусную. — Нужно ехать в больницу, и не смотри на меня так! — Не кричи на меня. Я ни в чём не виновата, — у меня и так нервы сдают, а он на меня орёт, да еще опять в эту больницу. Я скоро там жить начну. Съеду от Ракитина и начну там жить. — Так, ладно. Не хватало чтоб ты еще раз разревелась, иди умойся и поедем, — вы поглядите на него, как раскомандовался! Вот мне интересно, что скажут мне врачи? Что нового? Зуб даю, что-то на подобии «Это у вас от нервов» или «Это ваш организм так реагирует на то, что вас отключили от капельницы». Он взял какой-то пакет с надписью «Бристоль», еще раз посмотрел на меня задумчивым взглядом и вышел, при этом громко хлопнув дверью. Не надо тут мне свои закидоны показывать. Я и так поняла, что у тебя плохое настроение и уже тысячу раз пожалела, что написала тебе и уж, тем более, приехала сюда. Не нужно было ничего говорить, нужно было потерпеть, ничего бы со мной не случилось. Меня и так, как холодной водой окатили от этого «дружелюбного» приветствия, и по телу прошлась неприятная дрожь. Я поняла, что его крик, по сравнению со взглядом — цветочки. Выйдя из комнаты, я направилась в ванную, чтобы умыться. Ракитин ушел куда-то в сторону кухни и начал там чем-то греметь. Проголодался, бедненький. Ну или опять запивает своё горе в виде меня. Вот как мои родители согласились на эту авантюру с переездом? Он что, владеет гипнозом? Очень в этом сомневаюсь. Ну, а по-другому у меня не получается объяснить это. Все тогда произошло очень быстро. Но только когда я осталась одна в палате, поняла, что они встретились не в первый раз. И он им что-то наплёл. Но что? Когда я спрашивала про это у Егора, он лишь отмалчивался и странно пожимал плечами Я подошла к двери и попыталась её открыть, но у меня ничего не вышло. Из ванной доносился шум льющейся воды и какое-то невнятное бормотание. Там кто-то есть. Федя уже ушел, недовольная муха на кухне, значит, остается только один вариант. Кулик. — Артем? — в ответ тишина, а через минуту послышался какой-то стук. Он там что, головой об стену бьётся? Если да, то я с радостью к нему присоединюсь. — Ты что там делаешь? — А? Что? Неважно, — а сразу нельзя было сказать? Очень сомневаюсь, что он был занят чем-то важным. — А ты чего хотела то? — Умыться, ты долго там? — по звукам понятно, что долго. У меня даже появилось ощущение, что началась война. Война Артема с унитазом. Ну или с чем-то другим. — А что, если да? — дай-ка подумать… Наверное я пойду умываться на кухню. — У тебя диарея? — ответом мне послужил недовольный, нецензурный возглас. — Ну я тогда пойду, не буду мешать. Мне пришлось направить свое, на удивление тяжело идущее тело на кухню, чтобы умыться там. Потому что, даже если Кулик вылезет из ванны, там будет благоухать, а умереть еще и от этого тончайшего аромата, мне вот вообще не хочется. Ракитин сидел за столом и с кем-то разговаривал по телефону. Опять. Меня начинает это раздражать. Если ему позвонят при мне еще раз, я не сдержусь и выкину его телефон в окно. Сколько можно! Проигнорировав его, я подошла к раковине и включила холодную воду. Поместив руки под струю воды, я ополоснула свое лицо. Какое блаженство. Боль в голове немного прошла, как будто попятилась от такого неожиданного холода. Я умылась еще пару раз и выключила воду. Этому кайфу было суждено длиться не долго, потому что после того, как я вытерла лицо, все вернулось на круги своя. Как-то мне не хорошо. Начала кружиться голова, и из-за этого мне стало тяжело идти, как будто я напилась. Только мысли по-прежнему принадлежат мне, в отличии от тела. Чтобы не упасть я оперлась об столешницу и опустила голову. Нужно попить водички. О боже. Мне даже стакан держать тяжело. Что происходит? Из-за того, что руки стали невероятно тяжёлыми, я половину воды пролила на стол. Мне кажется, что я сегодня не доеду до больницы. Я умру по дороге. А как же Степан? Он без меня погибнет. Нужно написать завещание, в котором я отдам своего кактуса сестре Ракитина, не смотря на то, что я её ни разу не видела. Но мне сказали, что она добрая, значит Стёпка будет в хороших руках. Как же тяжело ходить. Ноги стали ватными и почти меня не слушаются. На странный звук, который означал то, что я уронила странный ковш, цвета говна, видимо он для этого и предназначен, обернулся Егор. Увидев, что я почти не стою на ногах, а уже, в буквальном смысле, висну на столешнице, он быстро подошёл ко мне и начал меня собирать. По-другому я не могу назвать это действие, потому что не смотря на то, что я была в сознании, мое тело попращалось со мной. Я не чувствую ничего: ни ног, ни рук, ничего. Это ужасно страшно. — Ты чего шалишь? Ну-ка, — он посадил меня на стул и начал что-то яростно искать по всему дому. — Да где же они?! Вот! — Егор снова ко мне подошёл и начал задавать странные вопросы. — Послушай меня. Ты можешь говорить? — и знаете что? Я действительно не могу. У меня настолько нет сил, что я даже это сделал не могу! Из-за такого конфуза, мне пришлось отрицательно помотать головой. Ну как помотать… — У тебя больше ничего кроме пакета нет? Супер. Все будет хорошо, ты только не бойся, ок? Молодец. Он взял меня на руки и понес на выход. Аккуратно меня внести у него не получилось, потому что на выходе из подъезда какой-то лох начал возмущаться. Назвал меня пьяницей, и выдвинул свою позицию, по поводу гниющей молодёжи. Ракитин долго это шоу терпеть не стал, покрыв этого умнейшего человека трёхэтажный матом, он наконец-то вынес меня из этого дома. Слава богу, что до машины мы добрались без происшествий. Мой мозг до такой степени затуманился, что я даже реальность различить не могу, как будто в каком-то вакууме нахожусь. Мне кажется или я теряю сознание? POV Егор. Черт! Что я делал не так? Я следил за тем, чтобы она вовремя пила таблетки и в нужном количестве, следил за её питанием. Я пытался сильно её не донимать, чтобы не сделать ещё хуже её душевному состоянию, потому что и так по лезвию ножа ходит. Из-за чего начались эти головные боли? Я пытался не срываться на ней, из-за ужасного настроения, потому что поставщик товара в запое и до него невозможно дозвониться. Я тысячу раз ездил к нему на хату, но там даже его духа нет. Я пытался ехать как можно быстрее, но сука, на пути к больнице стоят одни перекрёстки со светофорами. Дорога, в целом, заняла около тридцати минут. Это тот самый случай, когда я реально боюсь за человека. Даже когда она в больнице лежала я не так волновался, потому что знал, что с ней уже ничего не случится и она под присмотром профессионалов. Сейчас она не выглядит как жилец. Её кожа побледнела так, что если бы сейчас выпал снег, то она бы слилась с ним. Я подъехал к зданию и заметил, что она немного зашевелилась. POV Ребекка. Я очнулась в машине, но уже около больницы, в момент, когда Егор отстёгивал ремень безопасности. Веки вообще не открываются, как будто их склеили супер клеем. Ракитин дотронулся до моего подбородка и повернул голову в свою сторону, наверное чтобы убедиться в том, что я очнулась. Он вышел из машины, а уже через минуту дверь с моей стороны открылась и меня вынули на воздух. Ну и холодрыга на улице. К боли в голове добавился звон в ушах. Это стало похоже на пытку. Самую ужасную в моей жизни. Даже первые ощущения после аварии в больнице не сравнимы с этим. Егор, в буквальном смысле, долетел до здания. Внутри шумно, как будто все решили заболеть именно сегодня. Закон подлости. Ракитин что-то говорил медсестре, которая стояла за стойкой. Чего он так оживился? Еще и орать на кого-то начал, как будто разучился нормально говорить. Нужно будет напоминать ему, что такое вежливость. Меня на что-то положили и куда-то повезли. Врач, ну я так подумала, надел на меня маску, чтобы мне было проще дышать, и начал со мной разговаривать. Что-то по поводу того, чтобы я не волновалась, что все будет хорошо, и что-то еще, но я даже половины остального расслышать не смогла, поэтому, пусть считает, что я все поняла и придержусь его наставлениям. А еще мне кажется, что я опять слышу голос Егора.