Before It's Over

– Леда, ты включил кофеварку? Вопрос он даже не услышал, только сделал еще один шаг к кухонному окну и, скрестив руки на груди, уставился прямо перед собой, едва ли замечая и серое небо, и начинающийся дождь, и унылые однотипные дома. В голове крутилось столько мыслей, одна другой неприятнее, что Леду мало интересовало происходящее вокруг. И надо же было так вляпаться, еще и по собственной дурости. Леда мог бы найти себе слабенькое оправдание, будь он в тот день мертвецки пьян, или же если б вопрос застал его врасплох. Но нет: после двухчасового разговора, споров и недовольства с его стороны и терпеливого ожидания со стороны Сойка, Леда произнес те самые слова: – Хорошо. Давайте попробуем. Только я... Что именно он "только", Сойк уже слушать не стал, хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги: – Отлично. Вот и договорились. Леда понял, что успел здорово его утомить за этот бесконечный вечер. А еще подумал о том, что обязательно пожалеет о своем согласии. Уже пожалел. – Эй, Леда? Ты кофе сделал? – снова послышалось со стороны спальни. – Ага, – автоматически отозвался Леда и даже честно повернулся в сторону кофеварки, но снова отвлекся: рядом на столе лежал его телефон, мигающий красный сигнал которого сообщал о непрочитанном сообщении. Наверное, Леда забыл отключить беззвучный режим. Написать мог кто угодно, даже в такую безобразную рань субботнего утра, но у Леды на миг сжался желудок: почему-то он не сомневался, кто пишет. Точнее, у него было два кандидата на эту роль. Тянуть и откладывать, когда наступает что-то неприятное, Леда не любил – зачем отсрочивать неизбежное? Потому решительно разблокировал телефон и – ну еще бы – увидел, как безымянный пока чат, созданный только вчера вечером, подмигивает значком входящего. "Я опоздаю немного, еду из Тибы", – и смайлики, три подряд, если вдруг кто не понимает с одного раза. Сообщение, как и думал Леда, было от Джури. От второго вечно опаздывающего тоже можно было ожидать появления на час позже, но, впрочем, с этого станется вообще не предупредить – пусть весь мир подождет, если он проспал. От досады Леда с силой стиснул зубы и тут же отругал себя. Они еще даже не собрались, а он уже злился и накручивал себя. – Леда? Голос прозвучал так близко, что Леда был вынужден вынырнуть из своих мрачных мыслей и обернулся. Кейта стоял на пороге кухни и смотрел на него так, будто Леда ни с того ни с сего покрылся цветами. – А? – глуповато переспросил он. – Кофе? – медленно произнес Кейта, очевидно, уже зная ответ на вопрос, и для наглядности ткнул пальцем в сторону кофеварки. – Ты включил ее? "Старушка", как ласково называл кофеварку Кейта, в последнее время начала сдавать – после включения нагревалась не меньше десяти минут и до этого момента наотрез отказывалась работать. Но из-за того, что работала хоть как-то, ни у Кейты, ни у Леды не находилось времени отвезти ее в сервис. Подавив вздох, Леда нажал нужную кнопку и устало поглядел на Кейту, который насмешливо поднял брови, но ироничную улыбку сдержал. – По-моему, ты протоптал дыру в полу, – только и заметил он. – По-моему тоже, – не стал спорить Леда. Негромко хмыкнув, Кейта немного опустил голову и поглядел на Леду. Этот взгляд был ему хорошо знаком и означал, что Кейта мог бы многое сказать, но говорить не будет, потому что и так все ясно. Как правило, Леда был ему благодарен за то, что тот лишний раз не дергает, не острит и не лезет со своим мнением. За три года, что они были вместе, два из которых делили одну квартиру, Леда определил для себя самое лучшее качество Кейты – с ним было удобно. Очень удобно. Кейта всегда оставался спокойным и уравновешенным, он почти никогда не повышал голос, не вставлял свое мнение, когда Леда в нем не нуждался, и умел слушать. Почти идеальный человек. Однако сегодня был явно не день Леды, потому что Кейта все же не удержался и покачал головой: – Да успокойся ты, ну? Это всего лишь альбом. Один альбом. – И концерт, – процедил сквозь зубы Леда, но тут же опомнился и добавил: – И для меня не бывает "всего лишь одного альбома". Большая работа, между прочим, пускай материал и старый. – Ну будет еще немного большой работы в тонну работы, что у тебя уже есть, – Кейта обезоруживающе улыбнулся и развел руками. Он был в одной мятой домашней футболке, которую – Леда знал – натянул на голое тело и то лишь потому, что ходить по дому совсем без ничего как-то слишком. Даже когда в спальне было невыносимо холодно, Кейта не мог спать в одежде – об этом Леда тоже помнил. – Если ты меня сейчас успокаиваешь, то получается хреново, – отрезал он и снова отвернулся в сторону окна. Кто-то другой на месте Кейты не отступил бы, начал приводить аргументы, напоминая, что затея отметить десятилетие его первой группы – не такая уж дурацкая, что многие их поклонники обрадуются, и нет ничего ужасного в том, чтобы еще раз выступить с людьми, с которыми и так сотни раз делил одну гримерку и выходил на одну сцену. Да и что душой кривить, гонорары лишними тоже не бывают. Но Кейта был Кейтой и потому, не сказав больше ни слова, молча ушел в ванную. Иногда такое поведение выводило Леду, как сейчас, например, когда он был настроен спорить и доказывать, в какую лужу сел, чтобы при этом его убеждали, что все не так уж скверно. С другой стороны, будь у Кейты другой характер, они уже наверняка разошлись бы. Для Леды столь длительные отношения и так стали немалым достижением. За спиной щелкнуло, и кофеварка наконец зажужжала, сливая воду. Одновременно с этим из ванной послышался шум душа. Вздохнув, Леда оперся руками на узкий подоконник, поглядел в мутное жемчужное небо, а после, в очередной раз за утро отругав себя за неуместную меланхолию, повернулся к шкафчику, чтобы достать чашки. Лимит страданий над собственным идиотизмом был исчерпан – пришло время разбираться с тем, что натворил. Ни об альбоме, ни о концерте еще не было официально объявлено, что как будто оставляло Леде шанс пойти на попятную, но он уже знал, что не поступит так. В первую очередь потому, что не сможет объяснить бывшим согруппникам, почему не желает никакого возрождения даже на один концерт. – Засранцы все же, – под нос пробормотал Леда, глядя, как кофе тонкой струйкой льется в его чашку. Как еще назвать людей, которые втроем за его спиной обсудили, как здорово было бы смахнуть пыль со старых песен да вспомнить молодость, а потом подослали к нему для переговоров единственного человека, которого Леда был вынужден выслушать. Приди к нему Джури или, еще лучше, Агги с такой гениальной идеей, Леда рассмеялся бы ему в лицо и пожелал всего хорошего. А вот с Сойком все было иначе, он очень редко просил Леду о чем бы то ни было. Потому, когда, глядя на него бесконечно терпеливо как на любимого, но непослушного ребенка, Сойк произнес: "Ну что тебе стоит?", Леда сдался. Он бы мог веско ответить или даже скорее напомнить, чего ему стоил развал DELUHI, уж Сойк-то знал, но проглотил рвавшиеся наружу слова. Неприлично взрослому дуться как маленькому спустя шесть лет. Если человек успешен и счастлив, он не помнит обид и забывает плохое, а значит, и преград для краткого воссоединения нет. Леда считал себя счастливым и успешным – более чем успешным. – Итак, попробуем снова, – мокрые светлые волосы Кейты торчали во все стороны, сам он выглядел куда более довольным и посвежевшим, чем пятнадцать минут назад. – Доброе утро? – Доброе, – кивнул Леда и улыбнулся вполне искренне, протягивая Кейте его чашку. Двойной эспрессо, пол-ложки сахара и ни в коем случае ни капли молока. По утрам Кейта пил только такой. – Так-то лучше, – кивнул тот и весело посмотрел на Леду, делая первый глоток. В общем-то, все не так уж паршиво, попытался мысленно подбодрить себя Леда. В конце концов, один концерт – ерунда какая. У него их иногда по пять на неделе. Переживет и забудет, этот раз точно станет последним. Леда старательно убеждал себя, хоть и понимал в глубине души, что занимается ничем иным, как самообманом. И сейчас эта во всех отношениях великая вещь помогала ему держать себя в руках. Для счастливого и успешного человека и музыканта – а Леда одно от другого принципиально не отделял – он был слишком близок к панике. – …приготовлю ужин, – голос Кейты доносился до него как сквозь вату. Пришлось встряхнуть головой и выдавить виноватую улыбку: – Извини, что? – Я спросил, как поздно ты собираешься вернуться, и предложил приготовить ужин, – терпеливо повторил Кейта, пристроившись на край кухонного стола и легкомысленно болтая ногой. Леда зачем-то проследил это движение и подумал, что к идее его бывших согруппников Кейта отнёсся так же несерьезно. – Я не знаю, – Леда пожал плечами. – Я как-то вообще себе это никак не представляю, чтобы что-то конкретное планировать. – Ну что тут представлять? У тебя за это время уже сколько групп сменилось, – Кейта зевнул. – Всё по шаблону: обсуждения, репетиции, запись, репетиции, лайв – и разбежались. Сессионщиком тебе не привыкать работать, не понимаю я. – Да не в этом дело, – раздражение подступило снова, Леда вскинул глаза на Кейту, чтобы тот без лишних слов понял, но тот только пожал плечами: – А в чём тогда? И правда, в чём? Из них всех Леда справедливо считал себя самым талантливым и самым успешным. Он участвовал во множестве проектов, закреплял свои позиции одарённого гитариста, сотрудничал с производителями инструментов, давал мастер-классы. Ему ли надо было переживать из-за одного живого выступления? Тем более, Сойк тоже должен быть там, в его мастерстве Леда был уверен почти так же, как в своем. Голос Джури – уникальная составляющая DELUHI, так выгодно отличавшая их от других групп – тоже остался при нём. Разве что Агги… Впрочем, его партии для студийного альбома Леда мог записать и сам, а на сцене они и без него могли прекрасно справиться. То есть с точки зрения здравого смысла, волноваться было не о чем, однако Леда не мог успокоиться дольше, чем на несколько минут. А потом мысли снова возвращались к грядущему концерту и ко всему тому, что из этого вытекало. – Я не знаю, – наконец сознался Леда, тут же понимая, что соврал. Он соврал Кейте и попытался соврать себе, потому что в глубине души он знал истинную причину своего нежелания воссоединяться даже на один концерт. И имя этой причине было Агги. – Ну тогда и соглашаться не надо было, – заметил Кейта, который внутренних метаний гения не чувствовал, а о тонкостях личных отношений Леды с Агги и вовсе не знал. – Сказал бы, что ты занят, и всё. Можешь, кстати, и сейчас ещё сказать, пока вы не начали ничего. Кейта пожал плечами, соскочил со стола, пристроил пустую чашку на столешницу возле раковины и подошёл к Леде вплотную. От него пахло гелем для душа, зубной пастой и кофе – утром и домом, покоем и умиротворением – и Леда позволил себе крохотную слабость, сам обнял Кейту за плечи. – У тебя же ещё есть полчаса? – Нет, – глухо ответил Леда, но тут же вспомнил сообщение от Джури и решительно добавил: – Но я тоже могу опоздать. Подождут, я же всегда ждал. – Подождут, конечно, – согласился Кейта, просунув обе руки под футболку Леды. – Куда они денутся? Я потом могу тебя даже подвезти, – его голос сейчас звучал ниже и более хрипло, и Леда старательно думал об этом, а не о Сойке, Джури, их дурацкой затее и, конечно, не об Агги. – И даже забрать, когда вы закончите. – С чего бы вдруг такие милости? – Леда наклонил голову к плечу, чтобы Кейта мог целовать его шею, и прикрыл глаза. – Ты же не любишь ездить вечером. – Не люблю, – согласился Кейта. – Но сегодня я готов сделать исключение. И тогда мы могли бы… – Что? – Поужинать где-нибудь. – Свидание? – Леда не удержался от смешка. – Серьёзно? – А почему нет? – голос Кейты снова стал обычным, ровным, а его руки перестали двигаться по спине Леды и пытаться спуститься ниже. – Но… – Леда уже практически сказал, что "мы же никогда не устраивали никаких свиданий за прошлые три года, с чего вдруг сейчас начинать", но в последний момент сдержался и пробормотал другое: – Я же не знаю, во сколько мы закончим. Может, вообще за полчаса разойдёмся. – Дело только в этом? – Ну конечно, – Леда торопливо кивнул и с осторожностью вывернулся из объятий. – Слушай, может… Давай тогда уже вечером? Чтобы не в спешке, а? – Вечером так вечером, – Кейта ничем не выразил своего недовольства, похоже, ему действительно было всё равно, когда и как. В иные моменты Кейта казался Леде несколько равнодушным, однако до сих пор ничем его не обижал и доверие полностью оправдывал. Следовательно, у Леды не было никакого права сомневаться в нем. Впрочем, если говорить совсем уж откровенно, сомневался Леда не в Кейте, а себе самом. Не просто так же спустя шесть лет он завёлся так же быстро, как если бы всё случилось вчера. Неужели ещё не перегорело? – Так подвезти тебя? – переспросил Кейта. – А… Нет, не надо, я сам, – Леда остро нуждался во времени наедине с собой. Ему нужно было подумать, как себя держать, что говорить, чтобы никто не заметил, какая буря поднялась в его душе. Ну ладно, чтобы Сойк не заметил. Джури для таких высоких материй был слишком легкомысленным, и за последние годы ничего не изменилось, а Агги… А Агги всегда было плевать на Леду и его чувства. Иначе он бы ещё тогда заметил. Что именно Агги должен был заметить, Леда никогда не уточнял. Потому что всё. Ну вот просто всё то, что Леда испытывал, что чувствовал, о чём думал. Ему казалось, что его мысли понятны, желания очевидны, а чувства искренни. И чтобы заметить это, достаточно было просто открыть глаза. Но, видимо, Агги смотрел на мир в каком-то другом диапазоне, потому что в упор не видел ничего. – Ладно. Позвони хоть, когда освободишься. – Хорошо, – Леда кивнул и тут же забыл о своём обещании. Он сполоснул свою чашку, посмотрел на чашку Кейты и не стал её мыть. Нужно было собираться, но Леда намеренно тянул время, двигался медленно, словно у него в запасе было всё время мира. Перед шкафом он и вовсе застрял на полчаса, тщательно выбирая себе одежду и аксессуары. – Ты как на свидание собираешься, – заметил Кейта, который всё это время наблюдал за ним и делал свои выводы. – С кем? С ними? – Леда попытался придать лицу насмешливое выражение, но получилось не слишком убедительно. – Ты так шутишь, что ли? – Шучу, конечно, – согласился Кейта. – Просто обычно ты тратишь на сборы гораздо меньше времени. А сейчас ты явно собираешься впечатлять. Но зачем впечатлять тех, кто и так тебя знает, как облупленного? – Ага, знает, как же, – Леда махнул рукой, в сотый раз заложил за ухо непослушную прядь и отвернулся от зеркала. – Иногда мне кажется, что я сам себя не знаю, а тут ещё столько лет прошло. – Думаешь, ты сильно изменился? – Уверен в этом, – Леда расправил плечи. – Всё, я поехал. Леда сунул в карман ключи и зачем-то сигареты и зажигалку. Вообще-то он, можно сказать, не курил и крайне редко позволял себе подобные вольности, но сейчас интуиция подсказывала, что в скором времени ему понадобится никотин. Понимающий взгляд Кейты жег Леду между лопаток, и он поспешил поскорее выйти за дверь, пока тот не решил еще и сказать что-нибудь. Погода соответствовала настроению Леды – она была отвратительной. Но часа за рулем хватило для того, чтобы собраться с мыслями, взять себя в руки и успокоиться. Теперь Леда назвал бы свое состояние скорее мрачным, а не издерганным, как утром. Он приехал даже немного раньше срока – как обычно, ему на роду было написано постоянно кого-то ждать, и когда припарковал свою "тойоту", повернув ключ в зажигании, некоторое время смотрел прямо перед собой. Первые капли дождя упали на лобовое стекло, из-за сильных порывов ветра они смазывались, становились похожими на неаккуратные штрихи кисти. Конечно же, Леда не взял зонт. Можно было поспешить к дверям забегаловки, где они договорились встретиться всем старым составом группы, чтобы не промокнуть, а можно было, наоборот, подождать, когда дождь прекратится. Леда выбрал второй вариант. Откинувшись на спинку кресла, он прикрутил едва слышно мурлыкавшее радио и ненадолго закрыл глаза, вдруг вспомнив, что ночью спал плохо и, разумеется, не выспался. Хотя прошло уже столько лет, Леда хорошо помнил первые месяцы после. Про себя он так и говорил – "после" – о распаде группы, о последнем альбоме, последнем лайве, даже в мыслях не конкретизируя и не называя вещи своим именами. Тогда казалось, что вся жизнь поделилась на "до" и "после", как будто в романе каком-то. Со злостью Леда убеждал себя избегать лишней лирики, но на деле получалось плохо. После бессонных ночей – Леда принципиально не принимал снотворного и не пытался перед сном глушить чувства алкоголем – он часто стоял у окна и смотрел, как по стеклу течет вода. Та осень выдалась на редкость дождливой. Тогда он жил в Омориките, снимал крохотную квартирку на пятнадцатом этаже, и из кухни ему было хорошо видно, как медленно в утренний час ползут автомобили. В сумерках, смазанный дождем, свет их фар сливался в сплошную светлую полосу, лениво тянущуюся змейку. Леда стоял, даже не думая сесть за стол, медленно цедил кофе и курил. В то время случился недолгий период, когда он злоупотреблял сигаретами. Каждое утро Леда думал о тех людях, что ехали в машинах там, внизу. Он даже завидовал немного, потому что им было куда спешить. Формально и у Леды имелись дела, никогда не было такого, чтобы он не знал, чем себя занять. Однако всё равно чувствовал пустоту, словно с уходом его группы, только его DELUHI, кто-то невидимый вырвал кусок из самой жизни, оставив дыру – пустоту, которую решительно невозможно было заполнить, загрузись работой хоть на шестнадцать часов в сутки. Тогда же Леда часто вспоминал об Агги, конкретно один их разговор. Леда уже даже не помнил точно, когда тот имел место. Кажется, они с Агги шли после одной из самых первых репетиций, и Леда взахлеб перечислял, что ему надо успеть сделать сегодня, плевать что время двигалось к десяти вечера, и сколько у него дел остается на завтра. Его вновь приобретенный басист помалкивал и неторопливо курил, выдыхая дым. Почему-то Леде нравилось чувствовать запах его сигарет. – Ты всегда так несешься? – на полуслове вдруг перебил его Агги. – А? – растерялся Леда. Сперва он решил, что слишком разогнался – он любил ходить быстро, и потому резко притормозил. Но оказалось, Агги говорил о другом. – Зачем столько всего сразу-то? – меланхолично поинтересовался он, тоже останавливаясь и глядя на Леду из-под полуопущенных ресниц. Сверху вниз, что Леду впоследствии неоднократно бесило: Агги был не намного выше и часто сутулился, но загадочным образом глядеть умудрялся свысока. – Подобрать аккорды под задумку Джури можно и завтра, и вообще потом, – добавил Агги, не дождавшись от удивленного Леды ответа. – Он же все равно еще текст не дописал. – Если работать параллельно, песня получится быстрее и лучше, – убежденно заявил Леда. – Откуда тебе знать? – уголки губ Агги тронула улыбка, и он неожиданно подмигнул Леде, отчего тот опешил. Он не считал себя ханжой, но Агги знал его слишком поверхностно, чтобы вести себя как со старым приятелем. – Опыт подсказывает, – произнес Леда не слишком уверенно, ведь опыта в сочинительстве песен на тот момент у него было не так, чтобы действительно много. К его облегчению, Агги не стал об этом напоминать. – По-моему, ты просто не любишь себя в бездействии, – весело подытожил весь их разговор тот. После было немало других бесед, споров, радостных и не очень событий, но наиболее четко Леда помнил именно тот разговор, и именно он чаще всего вставал в воспоминаниях как наяву. Теперь Леде казалось, что он может объяснить почему. Наверное, в тот вечер навсегда были определены роли в их непростых отношениях: Леда метался, хватался за сто дел одновременно, в то время как Агги сводил с ума своим демонстративным равнодушием. Леда на долгие годы решил, что Агги ленивый и наглый тип, который, улыбаясь, смотрел на него так, будто знал что-то, о чем сам Леда не догадывался. И все бы ничего, если бы Леда после таких выводов подыскал в свою группу более подходящего музыканта на роль бас-гитариста. Такой поступок был бы самым логичным, не так ли? Вот только почему-то тогда Леде не пришло в голову столь простое решение, как не пришло и позже. А спустя еще какое-то время, когда ему наконец удалось примириться и отпустить свое сокровище – свою первую группу, когда уже появились FarEastDizain, Леда не без удивления понял, что никогда не жалел о том, что в свое время взял Агги в группу. Ни в самом начале, ни потом, ни даже когда все начало рассыпаться. Тряхнув головой, Леда открыл глаза и посмотрел на часы. Две минуты до встречи и ливень снаружи, больше похожий на сорвавшийся с насадки душ. Просто великолепно. Рефлексировать в пустой машине перед важной встречей, требовавшей всей его выдержки, было плохой затеей. Леда уже чувствовал, куда уносит его мысли. Будь на месте Агги кто угодно другой, любой человек на свете, заявивший ему в лицо, что играть в одной команде больше не хочет и потому сваливает не только из группы, но и вообще со сцены, Леда помахал бы рукой на прощание и быстро нашёл бы ему замену. Будь на месте Агги идиот, который после этих слов через пару месяцев вернулся с новым музыкальным проектом, Леда покрутил бы пальцем у виска и от души посмеялся. Но Агги был именно собой – нелогичным, непоследовательным оболдуем, который всегда поступал так, как хотел, который никогда не превозносил гения Леды и даже не спорил с ним, но умудрялся ловко игнорировать. Агги всегда был с ними, но как будто немного в стороне, и Леда, сколько ни бился, не мог ни понять его, ни достучаться, хотя при этом был железно уверен в том, что не такой уж Агги и сложный, скорее – наоборот. Выругавшись сквозь сжатые зубы, Леда выдернул ключи из зажигания, подхватил сумку и решительно толкнул дверь наружу. Его тут же обдало дождем, и он еще раз мысленно проклял все на свете, торопливо вылезая из машины. Идти на встречу с каждой минутой хотелось все меньше, но сидеть в тишине было так себе затеей. "Быстрее начнем, быстрее разойдемся", – подбодрил себя Леда и чуть ли не бегом припустил ко входу в кафе.