Две любви

Вчера Виктор поцеловал его. О-господи-боже-мой, по-настоящему поцеловал его. Это было невозможно приятно. Нет, приятно — не то слово. Это было фантастически, фантасмагорически, сюрреалистично. Юри, давно и безответно любящий Виктора, чуть с ума не сошел, чуть в счастливый обморок не упал прямо в раздевалке. Видел ли их кто-нибудь? Они вроде бы остались на тот момент одни, но Юри не был уверен. Во всяком случае, интернет еще не взорвался вестью об их поцелуе. Потом Юри спросил Виктора, что тот к нему испытывает, но тот лишь усмехнулся и как-то неопределенно подмигнул. А сегодня он вел себя с ним и вовсе холодно. Сухо ответил на приветствие и отправил делать разминку. Юри послушался, пошел, но в груди неприятно заскребли кошки. *** — Сюрприз! — на него налетел вихрь по имени Пхичит Чуланонт. Сказать, что Юри удивился — ничего не сказать. — Что ты здесь делаешь? — Мы с Плисецким поменялись на месяц тренерами. Ты не знал? Чао-Чао разобщался с Яковом, и они решили, что это будет полезный опыт. — Так вот куда он пропал, — кивнул Юри с пониманием. — Он уже два дня как тренируется у Чао-Чао, а я вот припозднился, в Таиланде были кое-какие дела. — Рад тебя видеть! — Юри заключил Пхичита в крепкие объятия. Они обнимались уже, наверное, миллион раз, но каждый раз был приятным. Юри любил объятия. Юри любил Пхичита. Юри любил и Виктора, но это была совсем другая любовь. К Пхичиту — теплая, такая домашняя, уютная, как запах имбирных пряников под Новый год. К Виктору — что-то сокрушительное, тяжелое и страстное. Они были в раздевалке одни, когда Пхичит, переодевшись в сменку, шепотом попросил: — Можно поцеловать? Я соскучился. Ему не стоило соглашаться, он всего лишь позавчера целовался с Виктором. Но он согласился, потому что просто не мог отказать солнышку-Пхичиту. Просто… Вы вообще видели его глаза? Юри коснулся губ Пхичита. Он успел забыть, каково это — целовать его, но он ему напомнил. Целовался он спешно, как будто боялся, что Юри сбежит. Юри не хотел сбегать, но их прервали. — Кхм-кхм, — выразительное покашливание со стороны двери. Виктор. Хмурый, светлые брови сведены к переносице. Юри отшатнулся от Пхичита. — Привет, Пхичит! — Морщинки разгладились, Виктор улыбнулся. — Не знал, что ты прилетишь. — Сюрприз, — улыбнулся Пхичит и повторил историю про Якова и Челестино. — Вижу, Юри по тебе соскучился. — Да и я по нему. Тренируйся он у Чао-Чао, мы бы до сих пор были вместе. — Вы встречались? — Да. Ты не знал? — Нет, — говорит Виктор раздраженно и посмотрел на Юри так, что тому захотелось провалиться сквозь землю. *** — Ну и что это было сегодня в раздевалке? — Виктор пытался казаться непринужденным, но у него это не получалось совершенно. — Прости. — Я думал, ты меня любишь. — Я люблю тебя, но не знаю, любишь ли меня ты. А ты мне не говоришь. — Ты — мой и больше ничей. Понял? — сказал Виктор вместо слов любви и, схватив Юри за предплечье, притянул к себе и поцеловал его. Это странно. Действия Виктора и слова не заслуживали поощрения, они напрягали, но Юри сразу — лапки кверху и позволил себя целовать. Юри хотелось целовать эти губы. Но на поцелуях все не закончилось. Виктор скользнул рукой между их телами, вжикнула молния на джинсах Юри, рука нащупала его абсолютно не эрегированный член. Рука заползла под белье и принялась ласкать плоть. Потом резко исчезла: Виктор расстегнул свои джинсы и достал свой член. Взял оба в руку и принялся надрачивать, не прекращая целовать. У Юри из глаз невольно покатились слезы, это было неправильно, он не так хотел, он хотел, как в доброй детской сказке, чтобы долго и счастливо. Но по факту: Виктор дрочил ему, дрочил абсолютно без его согласия и терзал его губы поцелуями. Юри кончил ему в руку, и Виктор выпустил его член, доводя до оргазма себя. Поцелуи — все сбивчивее и сбивчивее. Когда Виктор кончил — невольно (или специально?) прикусил ему губу. Юра плакал, но Виктору, похоже, было на это плевать. Он пошел мыть руки, больше ничего не сказав. Юри схватил свою куртку и выбежал из его квартиры. Не такого Виктора он любил, совсем не такого. Он бежал сначала куда глаза глядят, но потом понял: ему нужен Пхичит. «Ты где?» — спросил Юри, не сразу попадая по нужным участкам экрана. — «Ты мне нужен, срочно». Пхичит кинул адрес гостиницы и предложил приехать сам. «Я приеду к тебе», — отписал Юри, направляясь к метро, как советовал ему навигатор. Спустя долгих сорок минут он стоял у отеля с яркой вывеской и мягким светом, льющимся из холла. Он вошел, поднялся на третий этаж, нашел нужный номер, постучал. Ему открыл взволнованный Пхичит. — Что случилось, Юри? — Виктор. Я никогда не должен был его любить. Он меня не любит. Пхичит обнял его. — Виктор — говнюк. Ты не знал, Юри? — Нет. Я был ослеплен его красотой. — Но теперь ты знаешь. Юри снова заплакал. Они сидели на кровати, Юри плакал в плечо Пхичита, а тот поглаживал его по руке. — Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? — Поцелуй меня. Ты-то не сделаешь мне больно… Пхичит послушно поцеловал. На этот раз медленнее, чем обычно. И он не распускал руки, в отличие от Виктора. Пхичит — солнышко, не способное причинить боль другому живому созданию. Звякнул телефон. Виктор писал: «Где ты? Что в словах «Ты — мой» было тебе не ясно?» Юри заплакал навзрыд. — Я не могу вернуться к нему… Мне надо в Японию. — А может, снова к Чао-Чао? Вот пройдет месяц, и я вернусь в Таиланд. Будем тренироваться, как раньше, будем встречаться. Юри кивнул. — Звучит отлично. Пхичит поцеловал его в висок. Хорошо, что он был рядом. Хорошо, что он был рядом, когда Юри понял, что Виктор — не тот, кем кажется. И как он раньше не замечал, что он такой? Он видел только красоту его программ и совершенно отказывался видеть его эгоистичную холодность. Пхичит, он не такой. Он теплый и ласковый, как мамины объятия. Хорошо, что какая-то часть его души любила Пхичита. Но другая часть болезненно, кровоточаще любила Виктора. Юри решил, что он к нему не вернется. Нужно бежать от этого человека подальше.