Albert Hammond Jr. — Carnal Cruise
Широ лжёт, когда целует Кёртиса в губы, лжёт, когда говорит, что будет скучать, лжёт, когда машет ему рукой с последней ступени лестницы, и когда посылает ему воздушный поцелуй, тоже лжёт. Лжёт себе больше, чем ему, потому что немногие чувства, которые были между ними, рассыпались в пепел, и больше нет сил за них цепляться. Всё, чем Широ жил последние несколько месяцев, — мысль о маленьком отпуске с друзьями и хоть какой-то шанс забыть о назревающем тяжёлом разговоре, к которому они оба пока не готовы. Наверное. Мэтт машет ему из машины и открывает заднюю дверь. — Привет, — тепло улыбается Кит. Он, как всегда, за рулём, над лобовым стеклом болтается брелок — их с Мэттом фото на прозрачном квадратике пластика с надписью «Наше путешествие». Они объездили с этим брелоком половину мира, и нет, Широ за них рад, но… — Лэнс, привет, — мурлычет Мэтт в терминал. — Ты готов? Мы едем. — Да, — Широ слышит зевание Лэнса. — Я почти… — Он готов! — говорит Аллура и, судя по звукам, спихивает его с кровати. — Надеюсь, когда приедем, ему успеют наложить гипс, — смеётся Мэтт, но Широ не смешно. Лэнс заваливается на заднее сиденье и бросает под ноги рюкзак. — Ну и рань, — он снова зевает. — Поехали? Широ всё ещё не знает, что было между ним и Китом, но что-то точно было — со свадьбы Лэнса прошло почти пять лет, а они всё ещё делают вид, что друг друга не замечают. Вернее, Лэнс делает вид. Кит реагирует намного спокойнее. Он вообще стал намного спокойнее с тех пор, как в его жизни появился Мэтт. Широ снова смотрит на брелок над лобовым стеклом. Кит в красных солнечных очках Мэтта, а Мэтт со счастливой улыбкой обнимает его за плечи. Они так и не поженились, вместо этого улетели на Гавайи, потом в горы, потом куда-то ещё, а потом Мэтт поднял руку Кита с простым стальным кольцом на безымянном пальце, и сказал, что больше ему не надо. Лэнс опускает голову Широ на плечо и задрёмывает, Широ смотрит на тонкую золотую цепочку у Мэтта на запястье, на загорелую шею под рыжими волосами, и ему не больно. Вообще не больно. (А ещё он снова себе лжёт.) Кит провожает их до терминала, и все терпеливо ждут, пока он стоит у рамки металлоискателя и показывает полицейскому документы на свой нож. Да, технологии галра. Да, ритуальный предмет, а не холодное оружие. Да, есть все разрешения на ношение. Да, военный в отставке. Вот удостоверение. — «Паладин»? — читает полицейский и ошарашенно поднимает взгляд на лицо Кита, сглатывает, глядя на шрам на правой щеке. — Как я вас сразу не узнал?! Проходите, только можно сделать с вами селфи? Со спокойной улыбкой Кит кивает и смотрит в камеру, показывая «козу». Широ никто не узнаёт в очках, а Лэнс специально поворачивается спиной. Он не хочет разговаривать о прошлом и не хочет, чтобы его видели рядом с Китом. — Всё, — говорит Кит, догнав их, — извините, что задержал. — У нас полно времени, — раньше, чем Широ успеет открыть рот, успокаивает Мэтт. — Можем не спешить. Это могла бы быть фраза Широ, но Широ успел привыкнуть к тому, что теперь Кит слушает не его, и смотрит так тоже не на него, и Широ сам дурак, потому что Кит предлагал, но… …но всё так, как есть, и Лэнс старается, чтобы между ним и Китом всегда был Широ — совсем как в старые времена, когда они ссорились ещё как друзья, а не как враги. У стойки регистрации Кит дожидается, пока им выдадут посадочные талоны, и приходит время прощаться. — Хорошего отдыха. — Он жмёт Широ руку, и каждый раз, как это случается, Широ думает, что так и не смог задавить в себе любовь к нему до конца. Что-то всё-таки осталось и, наверное, так будет всегда. Они с Китом никогда не станут друг другу как… Как все остальные люди на Земле. Лэнс продолжает делать вид, что никакого Кита и в помине нет (а Широ ещё Кита когда-то считал упрямым), Кит едва заметно вздыхает, посмотрев на него, и обнимает Мэтта. — До скорого. — До скорого, детка, — Мэтт прилипает к его губам всего на несколько секунд, но с таким видом, будто сейчас начнёт срывать с себя одежду. Кит запускает руку ему под рубашку, гладит по пояснице, а потом отпускает его с такой явной неохотой, что Лэнс всё-таки бросает в сторону несуществующего Кита короткий взгляд — и он очень красивый, когда злится. Широ хочет привычно похлопать его по плечу, а ещё хочет поцеловать, но это пройденный этап.***
У них номер на троих, в одной комнате две отдельных кровати, во второй — огромное ложе с водяным матрасом и множеством подушек. — Это что, для принцессы и её слуг? — не выдерживает Лэнс. Принцессы для него явно больная тема, и Широ решает не отвечать, но Мэтт никогда ничего не спускает с рук. — Да, это моя. — Он садится, откидывается назад, опираясь на локти, и ухмыляется — весело и в то же время с подъёбом. Подъёб Широ тоже решает пропустить, но Лэнс их никогда не пропускает. — Подвинься, принцесса! — он плюхается рядом, матрас идёт волнами. Мэтт не двигается, только расправляет плечи, хрустя позвонками. В воротнике рубашки блестит золотая подвеска — половинка клинка, вторая половинка, стальная, у Кита, и он почти всегда носит её под одеждой, ближе к коже. И нет, Широ совершенно не больно, хотя Кёртис давно перестал его возбуждать, хотя у Лэнса тоже есть все основания делать вид, что Широ не существует, как и Кита, — но Лэнс почему-то продолжает общаться с ним так, будто они друзья, хотя друзья — последнее слово, которое им подходит, и… — Я за то, чтобы пойти осмотреться, — предлагает Мэтт, пока Лэнс раскачивает кровать. — Почему такие лица? Мы же на отдыхе. — Может, потому что из нас всех только ты счастливо женат, — еле слышно говорит Лэнс, и Широ думает, что Мэтту лучше это пропустить, но Мэтт щёлкает Лэнса по носу и без тени издёвки говорит: — Да, потому что я умею выбирать. Широ и Лэнс единодушно это пропускают.***
От обилия новых впечатлений Широ чувствует себя уставшим. Они с Кёртисом почти никуда не ездили в последние пару лет. Работа, родственники, хобби, ссоры. Всегда есть, чем заняться. Лэнс ворочается на соседней кровати, от него пахнет алкоголем и ананасовым соком. — Широ, — окликает он в темноте. — Как у тебя? — Нормально, — лжёт Широ, но с Лэнсом это не прокатывает. — Широ, — продолжает Лэнс, и Широ слышит, как он двигается к краю кровати, — какого хуя ты на нём женился? — Я не знаю. — На этот раз Широ честен. Он так давно не был честен, а ещё в нем пара коктейлей, и он немного навеселе, поэтому слова вылетают изо рта раньше, чем он успевает этот самый рот закрыть. — Я… думал, мой брак всё исправит. То, что я не буду больше… ну, ты знаешь. Стоять между вами. — Лучше бы между нами встал ты! — выплёвывает Лэнс. Больше ни слова, но повисшая между ними тишина давит как свинцовая плита, и Широ чувствует необходимость что-то сказать. — Лэнс, — мягко начинает он, — я видел, что ты любишь Кита. И он тебя. Если бы я не женился, он бы так и метался между тобой и мной, думал не то, что… — Спасатель херов, — слышится с соседней кровати. Лэнс плачет, совершенно точно, и Широ чувствует себя на пять лет моложе. — И как он, меня выбрал?! Широ садится на кровати и тянется к ночнику, но передумывает. Пересаживается к Лэнсу на постель, кладёт руку на его дрожащее плечо. Лэнс стал больше и сильнее, но Широ всё ещё не может позволить ему плакать вот так, отвернувшись лицом к стене, как будто он здесь один, как будто нормально быть в беде и не просить помощи. Ни одной идеи, что сказать, Широ гладит его по плечу, по голове, путаясь пальцами в отросших волосах. Такое родное ощущение. Широ так скучал по нему, по его запаху, по теплу его кожи, и теперь не может остановиться. — Широ, — через несколько минут тихих всхлипов говорит Лэнс. Его голос совсем другой. Моложе и мягче, как будто он вместе с Широ совершил прыжок во времени, туда, где ещё можно было всё исправить. — Я никогда не переставал тебя любить. — Я тебя тоже, — говорит Широ быстрее, чем успевает прикусить язык, а теперь прикусывать уже поздно. — Так какого хера, Широ?! — рявкает Лэнс, вцепившись ему в руку. У Широ перед глазами белеет от боли, протез вспыхивает ярче, выхватывает из темноты лицо Лэнса, заострившееся, злое. Широ тянет руку, пытаясь вырваться, но Лэнс и не думает отпускать, и они оказываются лицом к лицу. Вопрос только в том, кто поцелует первым. Первым целует Широ. Они трахаются как в последний раз, Лэнс стонет Широ в ладонь, и затыкать ему рот, как всегда, совершенно не помогает. В конце концов Широ убирает руку, потому что ему слишком сильно хочется его поцеловать, а в соседней комнате их всё равно слышно. Их слышно на всём этаже, но даже если Мэтт откроет дверь с пинка и попросит их быть потише, они всё равно не смогут остановиться.***
Утром Лэнс слишком весёлый, а Широ не знает, куда деть глаза. Он надевает футболку с узким воротником, но забыть о засосах по всей груди это не помогает. — Завтракать пойдём? — бодро спрашивает Лэнс и нервно смеётся. Широ старается держаться от него подальше, чтобы не выглядеть подозрительно и чтобы избежать соблазна его коснуться. Лэнс мнётся на месте — хочет то ли подойти, то ли тоже удрать как можно дальше и поскорее забыть, что между ними что-то было этой ночью. Потягиваясь под одеялом, Мэтт переводит весёлый взгляд с одного на другого. — Да я слышал, как вы трахались. Лэнс становится пунцовым и смотрит на Широ с такой мольбой, будто надеется, что он может спасти ситуацию. Хоть какую-нибудь ситуацию. Вообще хоть что-нибудь спасти. — Я… — начинает Широ, но он знает Мэтта слишком давно, чтобы на что-то надеяться. — Всё нормально, — устало вздыхает Мэтт и выбирается из-под одеяла. На нём только футболка — судя по черному цвету и эмблеме какой-то рок-группы, футболка Кита, — и больше ничего. Широ смотрит на его длинные ноги и чувствует полное бессилие. — Не мне вас осуждать. Шлёпая в ванную, он чешет под лопаткой, футболка приподнимается, открывая засосы на ягодице, и Широ падает в синий экран.***
Широ повторяет себе, что не должен напиваться, но они же, в конце концов, на отдыхе. К середине дня в нём четыре крепких коктейля и пара шариков мороженого. Мороженое Лэнса всё ещё в креманке, колено Лэнса прижимается к его бедру под барной стойкой, за их спинами шумит море, и Широ не понимает, какого хрена происходит и почему его левая рука у Лэнса на пояснице, но это гораздо лучше, чем последние пять лет его не очень насыщенной сексуальной жизни с законным мужем. — Аллура звонит. — Лэнс разворачивает экран пада и с утомлённым лицом принимает вызов. — Да, дорогая. — Всё хорошо? — спрашивает Аллура. Широ не нравятся морщинки на её лице и застывшая складка между бровей, а Лэнсу, похоже, не нравится и всё остальное. — Почему ты сбросил прошлые звонки? — Потому что я отдыхаю, — улыбка Лэнса больше похожа на оскал, и вся его поза становится вызывающей. Похоже, он загнан в угол. — Хочу сменить обстановку, понимаешь? Хотя бы на пять дней! Не выдержав, Широ обнимает его за плечи и улыбается Аллуре, прижавшись щекой к его виску. — Здесь плохая связь, — говорит он. Он научился врать в глаза, и это не тот талант, который ему хотелось когда-нибудь приобрести. — Кёртис тоже жаловался, что не может мне дозвониться. Может, и так, — Широ узнал бы это, если бы не сбросил восемь вызовов подряд. — Я просто волнуюсь, — мягко говорит Аллура, но за этой мягкостью скрываются стальные шипы, и у Широ мороз идёт по коже. — Я не могу быть уверена, что вы в безопасности. Я хотела тоже поехать, но… — …но мы договорились не брать с собой супругов, — напоминает Лэнс. Чувство вины на его лице нравится Широ ещё меньше, чем гнев и раздражение. — Мы пять лет в браке, можем мы устроить мальчишник? — Я позвоню Кёртису, скажу, что вы в порядке, Широ. — Аллура улыбается и машет на прощание, и Широ поблагодарил бы её, если бы не был на грани развода (и нервного срыва, но об этом он подумает позже). Лэнс сворачивает экран, и они с Широ, не сговариваясь, заказывают водку. — Я отойду, — говорит Мэтт. — Мне тоже надо позвонить. Неизвестно, о чём он говорит, но Широ по интонациям точно знает, что он звонит Киту, — Пидж ненавидит голосовую связь, а в жизни Мэтта есть только два человека, которых он называет «детка». В номере Лэнс валит Широ на кровать и с остервенением расстёгивает ему джинсы. — Лэнс, я… — Не то чтобы Широ пытается его остановить. Настолько себе лгать даже он не в состоянии. Лэнс смотрит ему в глаза и с улыбкой ведёт языком по губам. Над верхней ещё осталась капля мороженого, Широ стирает её большим пальцем, а палец суёт в рот. Ёбаный стыд. Ему тридцать три года, он пять лет женат, он прошёл гладиаторские бои и войну, он поменял обычную руку на летающий протез, и всё ради того, чтобы этот протез сейчас был у Лэнса в трусах. Что-то пошло не так, и если отмотать далеко назад, Широ даже может точно сказать, в какой именно момент. Какая, блядь, разница. Лэнс стягивает майку, раскручивает её над головой и зашвыривает на люстру. Его соски всё ещё слишком тёмные и припухшие, потому что Широ обожает тянуть их зубами и обожает, как Лэнс кричит и стонет, позволяя входить в себя до упора. — Я не хочу слышать никаких оправданий, — говорит Лэнс, и под его взглядом Широ отчётливо понимает, что всё проебал. Вообще всё, но почему-то Лэнс даёт ему ещё один крошечный шанс. Хотя бы на секс. Потому что они не друзья и никогда ими не были. — Давай просто потрахаемся, Широ, пожалуйста, у нас так мало времени, а потом… Он делает неопределённый жест, за которым пять лет семейной жизни, проблемы в постели, несуществующий Кит и лже-друг Широ, лёгкий ПТСР, чувство вины и генетическая несовместимость с женой, от которой Лэнс так хотел детей. Двоих или троих, желательно. Широ снова зарывается пальцами в его волосы и утягивает его в поцелуй. Если Лэнс не будет стричься ещё пару лет, отрастит маллет длиннее, чем у Кита. Ах да, Кит давно не носит маллет, потому что Мэтт обожает длинные волосы. Горячий язык Лэнса скользит по шее, зубы сжимаются на мочке уха, и Широ снова возвращается на пять лет назад. Или даже на шесть. Или даже… — Да вставь мне уже! — рычит Лэнс. Мэтт деликатно закрывает дверь в их комнату, но Широ не успевает покраснеть. Лэнс трахает его в рот — медленно, давая привыкнуть, как будто знает, что Кёртис не любит оральный секс, и у Широ давно не было практики. Вообще, может, и знает, у Кёртиса и Аллуры сложились доверительные отношения, и Широ не хочет быть в курсе, насколько именно доверительные. — Вот так, — шепчет он, гладя Широ по щеке. Херовые из них друзья, учитывая, как они сосались в саду на свадьбе Ханка три года назад. Как Широ почти отсосал Лэнсу на дне рождения Мэтта два года назад. Как… Как, мать вашу, Лэнс ухитряется сделать что-то похожее на мостик, Широ в душе не представляет, но факт есть факт — член Лэнса где-то у него в глотке, глубоко до слёз на глазах, и Широ судорожно пытается расслабиться, пока Лэнс перехватывает его за бёдра и тоже берёт у него в рот. Не так глубоко — неудобно, но это неважно. Важно только то, что они кончают одновременно, и у Широ першит в горле, но он прижимает мокрого и запыхавшегося Лэнса к себе и может сколько угодно целовать его бесстыдно сладкий рот. — Ты уверен, что ты ещё человек? — спрашивает Широ, засыпая. — Определённо ещё человек, — зевает Лэнс, — ты не представляешь, насколько гибкие эти блядские алтеане.***
Утром Мэтт стоит на пороге комнаты, вертя кулон на цепочке, смотрит на Широ и спящего у него на груди Лэнса, и у Широ начинаются вьетнамские флэшбэки. — Мэтт, — пытается сказать он — чтобы оправдаться, или попросить не говорить Киту, или ещё что-нибудь, — но после фокусов Лэнса у него всё ещё плохо с голосом, а Мэтт поднимает руку, предлагая ему помолчать. Он идёт медленно, ступая по мягкому ковру босыми ногами, на нём снова только футболка Кита, и под ней определённо ничего нет. Вьетнамские флэшбэки становятся ярче и превращаются в связные воспоминания, о которых Широ не хочет думать — но не думать не может. У Мэтта на пальце блестит кольцо Кита, из золота с Земли и крошечных кристаллов с Балмеры, кольцо Широ лежит на тумбочке у кровати, кольцо Лэнса валяется в ящике другой тумбочки, и Широ не должен делать того, что собирается, но… Губы Мэтта такие же мягкие, как годы назад, он стал целоваться намного лучше, и Широ знает, почему. Потому что, в отличие от Широ, Мэтт никогда себе не лжёт. Лэнс тихо стонет, когда Мэтт осторожно приподнимает его голову и целует его взасос. Они потрясающе выглядят вместе, и Широ, не удержавшись, запускает руку в волосы Мэтта, причёсывает их пальцами, пока Лэнс в полусне постанывает, позволяя трахать себя языком в рот. Весьма прискорбно, но Кёртису совсем не пошли бы длинные волосы. Лэнс лежит на Широ, закинув руки назад и обхватив его за шею, трётся лопатками о его грудь и так откровенно кайфует, как будто у него тоже несколько лет не было хорошего секса. Широ прижимается губами к его влажному виску, глядя, как Мэтт трахает Лэнса, наполовину держа на весу. Мэтт золотистый от загара, Лэнс смуглый, и вместе они потрясающие. Настолько потрясающие, что Широ бы задумался, зачем он здесь, — если бы успел. — Я люблю тебя, — кончая, выдыхает Лэнс ему в ухо, и на его лице такое облегчение, будто у него камень свалился не то что с плеч — с шеи, причём вместе с петлёй. — Широ, я так сильно тебя… Мэтт ложится на него, поворачивает к себе и целует. Пока они оба судорожно двигаются, Широ продолжает обнимать Лэнса и держит правую руку у Мэтта на заднице, где-то чуть выше оставленного Китом засоса. Это неправильно, это просто отвратительно неправильно, и Широ-на-два-дня-младше осудил бы Широ-прямо-сейчас как не осуждал никогда и никого, купил бы ему билет на ближайший самолёт и срочно позвонил Кёртису. Возможно, прямо в тот момент, когда Мэтт с длинным стоном кончает, вставив Лэнсу до упора, а восхитительные длинные ноги Лэнса лежат у него на плечах. — Все любят Широ, — усмехается Мэтт, приподнимаясь на одной руке, и смотрит Широ в глаза. Нет, Широ никому не позвонит.***
— Привет, милый, — говорит Кёртис, открывая дверь. На нём шёлковый халат, который Широ подарил ему на годовщину свадьбы, и Адам восхищённо присвистывает. — Романтическое настроение? — О да. — Прислонившись плечом к стене, Кёртис ждёт, пока Адам снимет куртку, а потом тянет его за воротник отглаженной рубашки. — Что может быть лучше, чем когда ты приходишь с работы сразу ко мне? От тебя так пахнет… От Адама пахнет дорогим одеколоном, его отросшие волосы собраны в короткий хвостик, и Кёртис с наслаждением их распускает. Он обожает длинные волосы. Как жаль, что Широ отвратительно консервативен в плане причёски. Обручальное кольцо лежит на кухонном столе, рядом с планшетом, на котором высвечивается уведомление о непринятом вызове от Аллуры, и Кёртис совершенно уверен, что Широ ему не перезвонит. Тёплое дыхание Аллуры путается у Ромелль в волосах, оседает на шее и чувствительном кончике уха. Ромелль нежно гладит её пальцами между ног, и наконец Аллура с мучительным вздохом расслабляется. — Как же тяжело, — стонет она, уронив голову на смятую подушку. Ромелль ложится рядом, нежно целует её в подбородок, в скулу, и розовая метка Аллуры под её губами начинает слабо светиться. — Всё время поддерживать одну и ту же форму… Порой мне кажется, что я не справляюсь… — Принцесса, — мягко напоминает Ромелль, — у людей не принято выбирать пару на всю жизнь. Ты можешь закончить это. — Даже не знаю. — Аллура прикрывает глаза. Бахрома маленьких щупалец по краям её лона начинает светиться, и Ромелль нетерпеливо стремится пальцами глубже, туда, где начинают расходиться лепестки похожего на бутон органа любви. — Лэнс так от меня зависит. Я обещала заботиться о нём. — Он паладин, пусть и бывший, и давно совершеннолетний по меркам своей расы, — шепчет Ромелль, но это сейчас неважно. Её рука проникает всё глубже, в жаркое средоточие страсти, и тело Аллуры откликается на каждое её движение. — Подумай о себе. Аллура шире разводит колени, глядя Ромелль в глаза, розовые метки на её бёдрах и под сосками горят всё ярче, и такое она может разделить лишь с другой алтеанкой. — Нет. Сейчас я хочу думать только о тебе. Ритуал требует произносить такие признания только в волосы возлюбленной, но они слишком далеко от своей родины и слишком давно живут среди людей. — Я здесь, — говорит Ромелль, мерцающий сок любви стекает по её запястью, — я никогда не оставлю тебя, принцесса. Человеческий ритуал, гласящий, что следует ненасытно целовать друг друга во время акта любви, — один из немногих, который им по-настоящему нравится. — Привет, мальчик! — смеётся Кит. Тёплый нос тычется ему в лицо, одеяло съезжает, и делать нечего — надо вставать, иначе окажешься где-нибудь на Дайбазаале без штанов, даже зубы не почистив. Волк внимательно смотрит в лицо. Он не настроен на длинную прогулку — так, хочет пройтись по окрестностям, может, посмотреть на озеро в парке. Кит, зевая, натягивает футболку, суёт ноги в растоптанные кроссовки и прихватывает с полки бумажник. Пока ему делают кофе с собой, волк суёт нос в окошко кассира. Кит уже готовится извиниться, но сотрудница только ласково гладит длинную морду. — Я вас помню, — говорит она и пробивает скидку. — Хорошего дня! — Хорошего дня, — привычно улыбается Кит. Единственное, что ему часто пригождается в жизни после Вольтрона, — супергеройская скидка на кофе. Они с волком обходят озеро, находят подсохшее место на берегу и устраиваются там. В прозрачной воде шныряют мальки. Кит допивает кофе, выбрасывает стаканчик в урну и обнимает волка за шею. Секундой позже он оказывается в своей постели, одежда на своих местах, и только озёрная свежесть, пропитавшая шерсть его инопланетного друга, напоминает о прогулке. — Я ещё посплю, — говорит Кит, зарываясь лицом в подушку. Волк привычно сворачивается клубком у него за спиной. От наволочки пахнет Мэттом, его шампунем и кремом, и Кит, задрёмывая, улыбается. Осталось всего три дня.***
Вода в матрасе идеально повторяет каждое их движение, и Широ насладился бы этим, если бы уже не наслаждался Лэнсом. Лэнсом, который выгибается под ним, шире разводя ноги, и горячечно молит трахать его сильнее, вытрахать из него душу, если она у него ещё осталась. Сжимая его запястья, скрещенные над головой, Широ выходит из него каждый раз с оттяжкой, а обратно вталкивается быстро, и это то, что Лэнс любит и чего от него ждёт. То, по чему они оба скучают, не желая себе признаваться. И Широ стискивает руки Лэнса сильнее, изматывает его поцелуями, целует везде, и в самом конце нарушает последнее табу. — Мой мальчик, — шепчет он, умирая внутри, и вкладывает в слова всю нежность, которую запрещал себе каждый день, каждый омерзительный холодный день без любви, — мой храбрый лев… Лэнс выдирает руки из его хватки, и мгновение Широ думает, что Лэнс ударит его, по-настоящему, как никогда бы не ударил того, кто на его стороне. Но Лэнс стискивает его в объятиях изо всех сил, будто собрался задушить, прижимается лбом к его щеке, и глаза у него мокрые. Впрочем, у Широ тоже. — Чем вы тут без меня занимались? — спрашивает Мэтт, выходя из ванной. Формальности уже ни к чему, поэтому махровое полотенце перекинуто через плечо, а не обмотано вокруг бёдер, и Широ скользит взглядом по его ногам вверх, к животу, к груди, по которой с волос сбегают капельки воды. Улыбка Мэтта всё ещё заставляет сердце переворачиваться в груди. — Трахались, — с наслаждением выговаривая каждую букву, сообщает Лэнс. Пояснять необязательно — он всё ещё распластан на постели, на внутренней стороне бедра подсыхает сперма, но он готов повторить. Он готов повторить тысячу раз, как и Широ. Им обоим всё равно, что будет завтра. Завтра они будут мудрее (нет), опытнее (не факт) и честнее с собой (может быть). Завтра они вернутся к порядочной жизни со своими супругами и забудут всё случившееся, как дурной сон. Как лучший сон в жизни, — поправляется Широ, прижимаясь губами к шее Лэнса. Он зависим от этой шеи, от этого разморённого взгляда, от заострившихся от усталости скул и выпирающих ключиц, которые готов вылизывать целую вечность. Он зависит от Лэнса, он нуждается в нём, и нуждается в Ките, которому Мэтт как-то должен будет объяснить новые засосы на своей заднице, и в Мэтте нуждается тоже. Было бы неплохо сочинить версию, откуда у него самого засосы по всему телу, но об этом подумает Широ-из-завтра, более мудрый (вряд ли) и (совершенно точно) более несчастный. Ключицы Лэнса вылизывает Мэтт, пока Лэнс всем телом вжимает его в постель, шепчет что-то пошлое ему на ушко, покусывает мочку, играет языком с двумя серёжками-колечками. Обнимая его ногами за талию, Мэтт отвечает гортанными смешками и чем-то столь же безусловно пошлым. Широ хочет и не хочет попросить, чтобы повторили для него. Лэнс подставляется ему, виляет задом, шире расставляя колени, и Широ добавляет ещё смазки. Он хочет жёстко — так, как Лэнс любит, — но не хочет, чтобы несколько часов перелёта дались его мальчику слишком тяжело. — Широ, — зовут они оба, почти не сговариваясь, и Мэтт добавляет: — Только не заливай про своё терпение. Широ и не собирается. В его случае терпение не приводит ни к чему, кроме взрыва, который разворачивает рёбра изнутри и оставляет в груди зияющую дыру. Лэнс вскрикивает в такт его быстрым движениям, Широ теснее прижимает его к Мэтту, наклоняется вперёд, и они оба ловят губами его губы. Как же сильно он скучал. Когда Широ засыпает, его голова покоится у Мэтта на плече, и Мэтт расслабленно поглаживает его по затылку, а Лэнс медленно поднимается поцелуями по его скуле к виску и шепчет что-то, что уже не получается расслышать.***
В аэропорт они едут всё ещё пьяные. Широ целует Лэнса на регистрации, на входе в самолёт, в салоне, прижав к спинке сиденья. Мэтт держит Широ за колено, в другой руке планшет, с которого он пишет Киту. Наверное, надо позвонить Кёртису, и Широ даже делает неуверенное движение к своему паду, но Лэнс берёт его за воротник рубашки и снова впивается в его губы. Не очень-то и хотелось. На третьем часу перелёта Лэнс засыпает у него на плече. Он выглядит измученным, под глазами залегли тени, складки в уголках губ говорят об усталости, и Широ не хочет, чтобы самолёт приземлялся. Почему нельзя остаться здесь и просто целовать его лоб, сдвигая губами мягкие волосы. «Можно», — сам себе отвечает Широ. Сложно, но можно. Если Лэнс захочет — а у Лэнса тоже всё сложно. И если… если они… если у них получится… Задремавший Мэтт сползает ему на плечо с другой стороны, обнимает поперёк груди, и Широ чувствует себя благословлённым. Самолёт приземляется ночью. Садясь в такси с рюкзаком, в котором болтаются плавки, ни разу не пригодившаяся скучная пижама, зубная щётка и отощавший тюбик смазки, Широ не может вспомнить, как назывался курорт, в отеле с каким количеством звёзд они снимали номер и как далеко жили от моря. Какое, на хер, море, когда Лэнс сонно тянется за ним из машины и отчаянно цепляется за его руку. — Широ, — шепчет он, с трудом разлепив пересохшие губы, — мы уже приехали?.. Широ бросает рюкзак на асфальт, наклоняется, обнимает лицо Лэнса ладонями и целует его в губы. Пока Лэнс не просыпается окончательно, пока его рот снова не становится бесстыдным и сладким, пока таксист не спрашивает Мэтта, точно ли адрес правильный… Пока Кёртис не прокашливается, стоя в дверях дома. Широ не знает, сколько он здесь, почему не спит в три часа ночи и чем закончится разговор, к которому они оба не готовы, зато происхождение засосов по всему телу можно уже не объяснять. Дверца хлопает, вспыхивают красные сигнальные огни, такси трогается, и Широ мучительно пытается не обернуться вслед. Рюкзак всё ещё лежит у его ног на влажном после дождя асфальте. — Заходи, — говорит Кёртис, и Широ, подхватив перекрученную лямку, идёт.***
Три часа спустя Широ открывает дверь круглосуточного макдоналдса и обводит взглядом полупустой зал. Лэнс уныло машет ему рукой из дальнего угла. На его рассаженной скуле наливается синяк, и он усмехается, когда Широ поворачивается к нему левым боком. Челюсть ещё болит, щека опухла, но это не такая уж высокая плата за… — Широ, — тихо говорит Лэнс, он разбит и подавлен, но когда Широ касается коленом его колена под столом, не пытается отодвинуться, — я правда хотел от неё детей. Я хотел, чтобы мы были счастливы. Я думал, что мы будем счастливы. Я не лгал. — Я тоже так думал. Не нужно объяснять больше — Лэнс всегда понимал его с полуслова. Широ покупает два стакана для напитков и просит насыпать в них льда. Лэнс позволяет взять себя за подбородок, и Широ водит кубиками льда по синяку, пока припухлость не спадает. Взглянув на него ещё раз, Лэнс зачерпывает из второго стакана полную горсть и прижимает к его щеке. Лёд рассыпается по столу, падает на пол, Лэнс смеётся и снова тянет Широ за воротник. Они целуются над столом, потом Лэнс поднимается и втискивается Широ на колени. Потерянные, они некоторое время сидят не шевелясь, Лэнс обнимает Широ за шею, прижимаясь щекой к его макушке, а Широ гладит его по спине. — Мы, похоже, теперь оба в разводе, — наконец, говорит Лэнс, а потом они смотрят друг на друга и одновременно хватают со стола пады. Первым набрать номер Мэтта успевает Лэнс. Широ снова засовывает пальцы под пояс его джинсов, пленённый теплом бархатистой кожи. — Мэтт, — шепчет Лэнс, — Мэтт, ты там как? — Чего не спите? — хрипло спрашивает Мэтт и включает ночник. Космо за его спиной поднимает голову, потом появляется голова Кита, куда более лохматая. Мэтт у Кита в объятиях, Широ только теперь замечает руку у него на плече, и сердце снова болезненно сжимается. Лгать себе сейчас слишком сложно, да и Лэнс, похоже, подрастерял упрямство. — Нас выставили, — невесело усмехается Лэнс. — Муж Широ позвонил Аллуре, и… — Он показывает на скулу, а Широ думает о том, что за пять с лишним лет Лэнс так ни разу и не назвал Кёртиса по имени. Он упрямый, очень, его гордый лев. Широ прижимается губами к его плечу, и в глазах Кита, смотрящего на них через плечо Мэтта, мелькает что-то… Что-то, во что Широ боится верить. — Скиньте адрес, я сейчас приеду, — быстро говорит Мэтт. Если ему и пришлось врать Киту насчёт засосов у себя… везде, он сделал это достаточно убедительно, чтобы избежать скандала. — Переночуете у нас, завтра подумаем, что делать. — Это необязательно… — начинает Лэнс, но Мэтт уже отключается, и голая спина встающего Кита тает на экране. — Вот дерьмо. Широ согласен, но у него нет сил перезванивать и говорить, что они сами найдут, где переночевать, нет даже сил искать на карте ближайший отель и бронировать номер. Всё, на что его хватает, — прижимать Лэнса к себе и целовать его разбитую скулу.***
В комнате для гостей застелена свежим бельём двуспальная кровать, но Лэнс, похоже, не ложился. Обмотав бёдра полотенцем — всё-таки он в гостях в чужом доме, — Широ идёт его искать и находит с первой попытки. Вероятно, стадии отрицания и гнева пройдены, потому что Лэнс позволяет Киту себя обнимать, и хотя он пихает Кита в грудь, выглядит неубедительно. — Ты меня бросил, — всхлипывает Лэнс, его щёки мокрые от слёз, а у Кита глаза блестят слишком сильно, чтобы это было простым совпадением. — Как и Широ. Вы оба! — Ты женился и перестал со мной разговаривать. Что я должен был делать? — тихо спрашивает Кит, и облегчение в его голосе мешается с затаённым страданием. — Я не знаю! — Лэнс утыкается ему в плечо, цепляется за него, как за последнюю соломинку, и Кит прижимает его к себе, обняв обеими руками. Широ снова чувствует себя так, будто не было последних пяти лет, будто они все не рассорились из-за пустяков и недомолвок и не провели сотни холодных дней без любви, живя крохами некогда счастливых воспоминаний. — Ты мог сделать что угодно! Что угодно, чтобы я понял! Я пошёл бы за тобой… если бы ты позвал… но ты не позвал… Широ больше не может смотреть на них со стороны. Он подходит, обнимает их обоих, и Кит ничего не спрашивает — доверчиво приваливается к нему и утыкается макушкой под подбородок. Лэнс вздрагивает, прижимаясь к ним, и шепчет ещё что-то, про то, что они дураки. Широ не может с ним спорить — потому что они дураки, а ещё потому, что Кит поднимает голову, долго смотрит ему в глаза, и, будто они никогда не расставались, целует его в губы.***
Одеяло съезжает в сторону, и Широ послушно встаёт с постели. Ему хватило пары историй про мгновенное путешествие на Дайбазаал без штанов. Они с Космо (с волком, — поправил бы Кит) идут гулять вокруг озера. На обратном пути Широ предпринимает ещё одну безнадёжную попытку научить Космо играть в мяч, но под слишком разумным взглядом ему становится стыдно. — Не скучай, — говорит он у дома и обнимает Космо за шею, — мы всего на пару дней. Захочешь — найди нас, но там будет жарко. Космо отряхивается, лижет Широ в щёку и пропадает. Вероятно, намерен валяться по их постели и играть с расчёской Кита — единственной вещью, которую он может часами подкидывать в воздух и находить это весёлым. Задняя дверь джипа открыта, ждут только его. Широ садится рядом с Лэнсом и пристёгивается. — Всё взяли? — дежурно спрашивает Кит. У Мэтта и Лэнса начинается конкурс на лучшую шутку в рифму, а Широ смотрит на болтающийся над лобовым стеклом пластиковый прямоугольник с фото, где они вчетвером улыбаются в кадр, и думает, что это будут совсем другие пять дней. И, может быть, Широ даже запомнит, на какое они едут море.07 — 08.10.2019