Le paradoxe des doubles

      Май. Одно слово, один месяц и множество различных ассоциаций. Для одних май - это первые проливные дожди с грозами, для других - появление первых ярких красок, полное пробуждение природы ото сна после холодной зимы и плавный переход природы в бразды правления лета. Но для Маринетт, как и для большинства учеников и студентов, май - это тяжелый месяц, во время которого не замечаешь даже того, во что ты одет, ибо всю ночь готовился к экзаменам или переводным работам.       После окончания коллежа Маринетт, Аля, Нино и Адриан поступили в лицей общего направления, чему, собственно, сама Мари была несказанно рада. Сейчас каждый из них уже более-менее четко представлял свои планы на будущее и то, чего они ждут от жизни и чего хотят достигнуть. Аля будет поступать на журналиста, Нино - на режиссера или звукооператора, Адриан будет получать экономико-юридическое образование, а сама Маринетт будет поступать на факультет искусства. Да, друзья будут учиться в разных местах, но даже такие небольшие трудности не смогут помешать им поддерживать связь общения и быть единой компанией. Не всю же жизнь друг за другом за ручку ходить? Голова каждого из них сейчас забита информацией о поступлении, о нужных баллах для поступления и волнением перед экзаменом.       Девушка с иссиня-черными волосами, убранными в два прелестных хвостика, и глазами, цвета глубокого космоса, направляется в общий лицей, не замечая ничего вокруг. Мадемуазель Дюпен-Чен на собственной шкуре прочувствовала мучения любого выпускника, ведь бедная юная леди совершенно не выспалась, так как всю предыдущую неделю (преимущественно по ночам) усилено готовилась к выпускному экзамену лицея.       Утро Маринетт прошло в режиме автопилота: открыть глаза под злостное верещание ненавистного будильника и мельтешение Тикки, щебечущей о сегодняшнем экзамене, спуститься в ванну, пожелав родителям «Доброго утра», принять душ, умыться, одеться и привести себя в порядок. Надев легкую черную ветровку поверх белой футболки с синими джинсами, Мари обула белые кроссовки, поцеловала родителей в щеки и, схватив рюкзак с материалами для учебы и чуть не забыв сумочку с Тикки, выбежала из дома. Сабин с Томом только и успели открыть рот, чтобы пожелать дочери удачи, как той и след простыл, а дверь с характерным звуком захлопнулась.  — Ох, Том, наша девочка уже совсем большая, — прильнув к крепкому телу мужа, произнесла переживающая за дочь мать. — Мы с тобой даже оглянуться не успели, а Маринетт уже заканчивает лицей. Будто только вчера она жаловалась нам на то, что в ее классе в коллеже будет учиться Хлоя.  — Ну не знаю, дорогая, как по мне, — начал было Том - мужчина средних лет, приобнимающий за талию свою миниатюрную жену, — наша девочка все еще маленькая принцесса, и нет, — пригрозив пальцем жене и, тем самым, не дав ей даже возможности на протест, — для меня она была, есть и будет Малышкой Маринетт.       Сабин на данное заявление мужа только и могла, что молча согласиться с ним и укрепить объятия.

***

      Если бы кто сейчас спросил «Малышку» Маринетт о том, чем она позавтракала, получил бы в ответ лишь взгляд полного непонимания происходящего и возможно вопрос: «О каком вообще завтраке идет речь?».       Путь от дома до лицея занимал немного больше времени чем до коллежа, и до него уже не доберешься за пять минут пешей прогулки. Теперь ей надо было идти до автобусной остановки, и уже на автобусе минут пятнадцать-двадцать ехать до здания лицея. Зайдя в автобус, она села на свободное сиденье и уставилась в окно. По-хорошему стоило бы по пути повторить учебный материал, но Мари за крайнюю неделю настолько надоели мысли о экзамене, которые доставали даже во время ночных патрулей с Нуаром, что, недолго думая, сама для себя решила - пара минут погоды не сделают, и уставилась с каменным лицом в окно. Кстати, об ушастой котастрофе. За эту тяжелую неделю они пересеклись не больше двух-трех раз (одну встречу заняла акума), совместно решив, что на время экзаменов будет лучше уделить учебе немного больше внимания, чем патрулям. Сказать, что Кот был рад, узнав истинный возраст своей напарницы - ничего не сказать:       — Так-то, Миледи, я же говорил, что мы ровесники. А ты мне все про пять тысяч лет втирала, ха-ха! — Нуар был счастлив так, будто только что выиграл национальную лотерею, сорвав джекпот, или вовсе узнал не возраст, а имя девушки, так яро скрывающейся за маской Леди Баг.       Пусть Котенок так и не узнал ее имя, но предложение Леди поддержал. Он также понимал, что времени обоим котастрофически не хватает на подготовку, и что с Парижем при хорошем раскладе дел ничего не случится, если герои сократят не на долго количество патрулей. Маринетт была ему искренне благодарна за понимание и даже подумала, что Кот не такой уж и балабол.       Да и Бражник, будто чувствуя, что его противникам сейчас далеко не до его персоны, особо не докучал парижанам акумами и оставил героев с их талисманами в покое.       Переосмыслив ход этой недели, Дюпен-Чен сообразила, что такое затишье со стороны мсье Моля может быть неспроста. От этой мысли ей стало не очень уютно. Уже было хотев спросить у квами, что та думает на этот счет, посчитала, что успеет посоветоваться с ней об этом чуть позже. После экзамена, например. Вновь погрузившись в свои мысли, Мари чуть не пропустила свою остановку рядом с лицеем. Но вовремя вспомнив что к чему, выскочила из-за уже закрывающихся дверей транспорта. Тикки поняла меланхоличное настроение подопечной и списала все на нервы вперемешку со стрессом. Решив, что лучше не беспокоить девушку, та не придумала ничего лучше, чем еще подремать в сумочке, и, тем не менее, продолжала мысленно держать за первую кулачки.       Буквально вылетев из автобуса, Маринетт на всех парах понеслась к Але и Нино, которые уже ждали оставшихся друзей у крыльца главного корпуса учебного заведения.       — Фух, простите, что заставила ждать, мне правда-правда очень жаль, — на ходу, чуть не влетев в Алю, начала Маринетт. Ей действительно было неудобно перед друзьями, поэтому, даже забыв со всеми поздороваться, начала нервно тараторить извинения.       Нино, заметивший с какой скоростью подруга выбежала из автобуса, сдержанно кивнул, чуть было не влетевшей в них, и ободряюще улыбнулся, всем видом показывая: «Сис, все норм, расслабься». Его девушка, а по совместительству и лучшая подруга сонного-мешка-погруженного-в-свои-мысли-настолько-чтоб-не-замечать-все-вокруг, как мысленно окрестила Аля утреннее состояние подруги, на внезапное появление отреагировала куда более эмоционально.       — Хей, подруга, ты чего? Не надо так нервничать, — шатенка приобняла Маринетт за плечи, на что та отреагировала, положив голову на так удачно подставленное плечо в попытке отдышаться. — Ты не так уж и сильно задержалась. Вон, посмотри, даже Адриана еще нет.       — А-Адриана? — действительно, за своими переживаниями она даже не заметила отсутствия центра своей вселенной. — Странно… Он обычно не… Обычно не опаздывает… — Дюпен-Чен даже немного начала волноваться за друга, ведь это так на него не похоже. Все-таки опаздывать - это ее прерогатива, а тут все наоборот.       Конечно, за время обучения в лицее, Мари переосмыслила свои чувства и свое отношение к Агресту, решив, что не сможет заставить того полюбить ее насильно, но все эти яркие чувства еще неполностью оставили девушку, не давая той на все сто процентов отдаться дружеской симпатии. Но она старалась, честно. И вроде как получалось. Поэтому, заволновавшись за ДРУГА, Маринетт не стала звонить в службу спасения и кричать, что ее друга похитили инопланетяне, а решила просто спокойно его дождаться.       Признаться, нервы Дюпен-Чен - страшная сила. Изведут бедолагу раньше, чем та успеет сообразить, что происходит. Нет, она не паникерша, просто очень часто себя накручивает, как ей говорит Аля. Именно поэтому Мари, решив прекратить внутреннюю маленькую борьбу, решает написать Агресту СМС-ку. Достав телефон, она было подумала, что можно позвонить, но кто знает, чем тот сейчас занят, может у него заняты руки, и ответить тот ей не сможет, лишь нервничать начнет почем зря.

Все нормально? Мы уже возле лицея, ждем только тебя. Нам стоит начать переживать? Вы, 9:44

      С другой стороны, Адриан ведь тоже человек, и, как все, мог с легкостью проспать, так как оставшись на неделю дома в гордом одиночестве, его было некому будить. Ну, почти некому…