Она отдала свою жизнь ради тебя.
Нацу не раз переживал смерть близких друзей, не раз чувствовал боль потери, желание вернуться назад, в прошлое, помочь, спасти. Когда умерла Лисанна, Драгнилу было тоскливо. Он думал, что если бы пошел вместе с семьей Штраус на то задание, он смог бы спасти ее.Ее смерть была крайне ужасной случайностью.
Когда умер Игнил, его отец, Саламандр чувствовал себя ужасно. Хотелось реветь, кричать, разрывая глотку, и главное — убить Акнологию. Но вместе с этим он чувствовал уважение: дракон смело сражался с монстром и пал в бою, сильно, хоть и не смертельно, ранив противника.Он отдал свою жизнь всем людям, в том числе и своему сыну.
А в смерть Люси Нацу просто не верил. Боль текла по венам и разливалась по всему телу, как тепло от ее касаний и объятий еще совсем недавно. Ее не убили. Она не умерла в бою. Она отдала свою жизнь не ради всего человечества.Она отдала свою жизнь только ради Нацу.
Та самая Люси, что часто капризничала, ныла, раздражала, пряталась от холода в часах; была уверена в том, что она круче всех, когда другие лишились возможности колдовать. Та самая Люси, которая была готова страдать, сражаться, пока не упадет, не жалеть своих сил ради своих дорогих друзей, ставших ее семьёй. Та самая Люси, что своим смехом, мягкой улыбкой, красивыми шоколадными глазами и нежными касаниями украла сердце огненного убийцы драконов. Та самая Люси умерла, чтобы спасти Нацу. Ком в горле мешал дышать, и Драгнил бы с огромной радостью задохнулся, но у него осталась маленькая дочь. Он не может оставить ее, просто взять и уйти к Хартфилии; он должен проследить, чтобы Наши стала такой же прекрасной, доброй и заботливой, как ее мать. Упав на колени перед надгробием, Нацу прижался к нему своим лбом. Так он делал с будущей Люси пару лет назад. Он ведь обещал спасти их будущее, но не спас ее саму. Он потерял Хартфилию во второй раз. — Люси… Зачем? — Нацу слабо сжал ладонью надгробие, всеми силами пытаясь представить, что холодный кусок мрамора — это мягкая, теплая рука Люси. — Зачем?.. Я уверен: остальные убийцы драконов справились бы с Акнологией, и Мавис остановила бы Зерефа. Так зачем? И только тогда соленые прозрачные капли потекли из глаз, умывая, обжигая кожу щек, очерчивая шрам, скатываясь ниже и ниже, к подбородку, и падали с него на землю, разбиваясь на десятки маленьких лужиц, впитываясь в мягкую почву. Некоторые капли текли на губы и попадали в рот, заставляя прочувствовать горечь потери еще сильнее. Одновременно хотелось кричать, чтобы слышал каждый человек в этом мире, и шептать, чтобы не слышал никто, кроме нее. Шептать в надгробие, будто на ушко Люси, теплые, глупые, такие бессмысленные слова. — Люси, я люблю тебя. Отец несколько раз в год уходил куда-то, оставляя Наши одну вместе с Хэппи. Иксид говорил, что его другу нужно побыть одному и с грустью вздыхал, уходя на кухню. Он не брал рыбку, чтобы покушать — он прятался от девочки, чтобы она не видела его слез. Чтобы не смотрела на него своими большими шоколадными глазами, доставшимися ей от покойной матери. Но через пару минут возвращался, обнимал и говорил, что ей стоит лечь спать. Когда Наши было семь, обычно веселый, радостный отец подошел к ней и, крепко обняв, с огромной горечью в голосе спросил: — Ты хочешь встретиться с мамой? Нацу всегда падал перед ее могилой на колени и прижимался лбом к надгробию. Где-то там, в нескольких метрах от него лежит холодное тело Люси, на котором застыла слабая, почти незаметная улыбка, запомнившая последнюю фразу своей хозяйки. Наши стояла рядом с Хэппи. Иксид уже не плакал при виде могилы или упоминании подруги, но все равно каждый раз его маленькое сердечко сжималось. Чуда, произошедшего с Лисанной, не повторится: Хартфилия сейчас не в Эдорасе или в каком-то другом мире, а тут, рядом, под землей. — Знакомься, Наши. Это — твоя мама, Люси. Она умерла, чтобы спасти меня. Девочка подошла к отцу и крепко обняла его со спины, пытаясь поддержать, но она и представить не могла, что такое простое действие навеет еще больше болезненных воспоминаний. Нацу пришло в голову, как после битвы с драконами Люси подошла к нему со спины и крепко обняла, утыкаясь носом в его лопатки. Кажется, по ее щекам еще текли слезы — сквозь ткань жилетки было сложно понять. Он положил ладонь на маленькую ручку дочери и слабо улыбнулся. Наши точно так же утыкалась носом в его лопатки. Усмехнувшись, Нацу поднял зеленые глаза на имя возлюбленной, и его губы вновь дрогнули, поднимаясь выше. — Люси, ты узнаешь ее? Это наша дочка. Красавица, верно? Вся в тебя. Наши училась магии заклинателя звездных духов у Юкино. Ей достались все бывшие ключи матери — отец не желал их отдавать кому-либо, кроме своей дочери. Нацу всегда следил за уроками, радуясь каждой маленькой победе девочки, что с охотой общалась со звездными духами, играла с ними и дружила, никогда не считая их своими рабами. Прямо как Люси. Однажды в гильдии, когда Нацу рассказывал дочери очередную историю о своем отце-драконе, с радостью глядя на полное интереса лицо Наши, к ним подошел Грей и положил на стол золотой ключ Водолея. — Люси говорила, что хотела найти его. Драгнил не смог высказать и слова, но всю благодарность показали его глаза: в серо-зеленых зрачках печаль воспоминаний перемешалась с радостью от возвращения частички дорогой Хартфилии. Несмотря на ворчание русалки, Нацу видел в ее глазах сильную грусть от потери вместе с искренним счастьем при виде младшей Драгнил. Все-таки, несмотря на всю свою грубость, она очень дорожила и дочерью, и внучкой Лейлы. — Наши мне очень напоминает Люси, когда та была маленькой. — вздохнула Водолей, смотря на Нацу. — Такая же бесячая, совсем не похожая на Лейлу. Но из-за того, что она была ее дочерью, я чувствовала какую-то ответственность. И, знаешь, Люси действительно сильно изменилась, когда повстречала тебя и вступила в Фейри Тейл. Стала спокойнее, смелее, у нее появились друзья. И я хочу поблагодарить тебя за то, что ты подарил ей счастье, что у нее забрали в детстве, но которое она старалась достать всеми силами. Как бы сильно Нацу не старался, Наши не была точно такой же, как и ее мать. Девочка постоянно лезла в драки: со сверстниками, со взрослыми волшебниками, но чаще всего — со Штормом, сыном Грея и Джувии. Драгнил всегда разрывался на две части, желая одновременно и похвалить дочь, и поругать за поломанные столы. В одиннадцать Наши захотела овладеть магией убийц драконов. Драгнил, не желая дочери участи Айрин и Акнологии, принял решение имплантировать Лакриму Драконов в ее тело. Девочка довольно быстро училась этой магии, чуть ли не все свое свободное время посвящая ей, но не забывала о магии заклинателя духов, и с радостью сражалась вместе с Зодиаками, используя розоватого оттенка огонек. Нацу всегда смотрел на девочку с гордостью и нередко на заданиях предлагал ей самостоятельно расправиться с кучкой не слишком сильных волшебников. Наши росла и все больше походила на мать. Пышные формы, стройная талия, красивые черты лица и глаза. Большие шоколадные глаза, что были полны самоуверенности и радости. Младшая Драгнил стала больше времени проводить с друзьями, неосознанно отдаляясь от отца, но Нацу и не был против — девочка должна найти тех, кто будет ей так же дорог, как ему когда-то стали дороги и его товарищи. За все это время многое изменилось. Макаров, Макао, Вакаба: старшее поколение Фейри Тейл ушло на покой. Хэппи тоже покинул этот мир на одном из опасных заданий, и котенка похоронили рядом с Люси. Грей давно, еще после смерти Хартфилии, взял в жены Джувию и уже через год после их свадьбы на свет появился Шторм; у Леви с Гажилом недавно родился третий малыш; и лишь Эрза все ждет тех редких моментов, когда Жерар приходит в Магнолию. Гильдия стала тише, чуть спокойнее, чем раньше — главные ее заводилы с головой окунулись в семейную жизнь. Нацу понимал, как больно будет друзьям после его смерти, как сложно будет дочери после ухода. Но он знал: они справятся, да и Наши уже давно не ребенок, сможет за себя постоять. И он умер. Тихо, мирно, не отдавая свою жизнь в бою ради всего человечества, как желал бы этого раньше.Нацу умер во сне. Уснул и не проснулся.
На его лице застыла счастливая, по-детски радостная улыбка: перед смертью Драгнил видел Люси и Хэппи, что терпеливо ждали дорогого друга в бескрайнем золотом поле. Его похоронили рядом с двумя самыми дорогими ему товарищами, ставшими дорогой семьей. На прощание с Драгнилом пришло множество волшебников из разных гильдий. Все с тоской смотрели на похолодевшее тело огненного убийцы дракона и на его счастливую улыбку. Кто-то плакал, не сдерживая слез, а кто-то пытался казаться сильным, не позволяя соленым каплям течь по щекам. И только Наши широко улыбалась, даже не пытаясь спрятать грусть и печаль как можно глубже: ее просто почти не было. Шторм удивлялся подруге — ее родной отец умер, а она чуть ли не светится от счастья. — Почему, Наши? Взглянув на Фуллбастера, девочка хмыкнула. Эта мысль поселилась в ее голове сразу, как она увидела мёртвое тело Нацу, и ей не терпелось озвучить ее остальным. Глубоко вздохнув и вернув взгляд на лицо отца, Драгнил как можно громче ответила Шторму на вопрос. — А что плохого? Папа наконец-то встретится с мамой и Хэппи. Уверена, он сейчас счастлив, поэтому и я не буду грустить! Серый день осветили сотни улыбок волшебников, осознавших такую простую истину. Сил идти почти нет, но Нацу упрямо продолжает шагать по бескрайнему золотому полю. Зачем? Черт знает. Он просто должен продолжать путь. Он чувствует: его уже давно ждут. Но, как бы странно это ни было, с каждым новым шагом силы постепенно возвращаются в тело, и Драгнил позволяет себе ускорить шаг. Появившаяся энергия приятно разливается до самых кончиков пальцев и уже через несколько секунд юноша быстро бежит на слабый, еле уловимый, но до боли в груди родной запах. Где-то вдалеке заметны знакомые фигуры. Хэппи машет лапкой дорогому другу, сидя на руках Люси, что счастливо улыбается, глядя на розовую макушку. Они терпеливо ждут, когда Нацу подойдет к ним, а тот и не желает их задерживать. Подбегает, прижимает друзей к себе, широко, счастливо улыбаясь. — Я скучал. Хартфилия кладет голову на его грудь и закрывает глаза, позволяя слезам бежать по розовым щечкам. — Ты стал прекрасным отцом, Нацу. Я горжусь тобой.