Примечание
[1] Вопреки модному заблуждению, это деление не расовое – наделенные рядом монголоидных черт вастаки из народа Бора воевали в союзе с эльфами против Темного Властелина Моргота («Сильмариллион»), да и народ друэдайн из «Властелина Колец», маркируемый вполне положительно, европеоидами не является. Наоборот, служащие Темному Властелину Саурону черные нуменорцы и кастамиринги – ренегаты из числа народа дунаданов (Людей Запада), которые, наоборот, являются классическими европеоидами и более того, расистами (считают себя выше других народов). Народ рохиррим, обладающий стереотипной «истинно-арийской» внешностью – светлые волосы и голубые глаза – и вовсе является суеверным (боится эльфов) и обладает склонностью к жестокости (так, рохиррим некогда охотились на вышеупомянутых друэдайн как на диких животных). [2] Толкиновским людям (конкретно – оживленной армии нуменорцев Ар-Фаразона и Турину Турамбару) суждено повергнуть Моргота и силы Зла в Дагор Дагоррат (Последней битве), после чего Арда будет исцелена и преобразована. Люди были созданы Эру в рамках Третьей Темы, ставшей ответом на Диссонанс Мелькора и служащей исправлению Арды. Таким образом, в определенном смысле они важнее эльфов. Более того, бессмертие эльфов является в сущности мнимым – их тела «истаивают» и разрушаются. Толкин говорит о них, что эльфы «будут жить в сотворенном мире, покуда длится его история» (http://eressea.ru/library/public/tolkien6.shtml), то есть даже не ясно, будут ли они существовать в будущем после разрушения мира в ходе Дагор Дагоррат. [3] Достаточно спорное утверждение, если вспомнить, что значительная часть открытий и изобретений Первой и Второй Эпох сделана именно эльфами народа нолдор – сперва Феанором (Сильмариллы, палантиры, искусственные камни), а затем нолдорскими мастерами из братства Гвайт-и-Мирдайн во главе с Келебримбором (Кольца Власти). Из людей сравниться с ними по этой части могут лишь испытавшие мощнейшее влияние эльфийской культуры нуменорцы. Да и то большинство достижений нуменорцев типа строительства «кораблей из металла» описаны в противоречащем итоговой версии канона «Утраченном пути» (http://www.kulichki.com/tolkien/cabinet/utr_put/lostroad.html) . [4] Иудеи по той же схеме деконструировали эпитет ненавистного им языческого им бога Баала – «Баал-Зебул» («Владыка дворца» или «Возвышенный владыка») – в дисфемизм «Баал-Зебув» («Владыка мух», он же «князь бесовский» из Нового Завета). [5] «— Я скажу вам, — торжественно провозгласил Берель. — Вождь, конечно, сказал бы лучше… Я только повторяю. — Он сделал паузу. — Здесь, в этих землях, собрались свободные силы свободного мира. И здесь они ждут своего часа, чтобы начать величайшую и справедливейшую из войн, покончив с рабством, навязанным нам Заморскими Эльфами. Мы сметем прогнившие стены дряхлых королевств, созданных руками чародеев и их прислужников. Мы по справедливости разделим несметные богатства, что лежат там под спудом. Не станет границ и стражей, не станет врагов и недругов, наши дети не будут гибнуть по прихоти правителей. Каждое племя и каждый род сможет жить по законам предков, не подчиняясь никому, кроме самих себя. Это будет мир сильных и свободных! Слабые уйдут, таков закон. Только так мы сможем освободить Средиземье!» («Черное Копье», том второй) [6] «— А почему ты пошел служить Вождю? — мрачно спросил Торин, выразительно вертя в руках еще неостывшую кочергу. — Потому… потому что ему сладостно повиноваться… — с трудом отвечал пленник. — Потому что ты видишь его и веришь ему, потому что он все-все знает про тебя и про все твои беды. Он говорит, что когда мы прогоним эльфов и возьмем земли… вот тогда заживем, все будет наше, мы сами станем приказывать… <…> — Что значит «ему сладко повиноваться»? — задал он все время вертевшийся на языке вопрос. — Сладко повиноваться, и все тут, — прохрипел пленник. — Пойми, этого не высказать. Главное, ты видишь, что ему ведом путь… — Куда?! — почти вскрикнул Фолко. — К хорошей жизни, к славе, к счастью, — не совсем уверенно ответил человек. — Ты говоришь с ним — и знаешь, уверен, что он видит цель. А какова она? Это нам знать пока не дано. Я знаю лишь, чего хотим мы, свободные жители востока — мы хотим жить сами по себе, не подчиняясь никаким Властителям Запада и не оглядываясь на этих колдунов-эльфов, которые, говорят, и сейчас еще мутят воду в Средиземье, хотят главенствовать над всеми! Вождь хочет бороться с ними, он хочет создать новое королевство, где люди займут подобающее им место. — Разве королевство Лучников не живет по собственным законам и уложениям? — возразил хоббит. — Разве Гондор вмешивается в ваши дела? Разве предписывает вам закон? Разве облагает вас непосильной данью? И, наконец, разве мощь Соединенного Королевства не сдерживает лихих истерлингов? Пленник не ответил». [7] Более подробный разбор неубедительности мотивации перумовского Олмера и его сторонников можно найти здесь ( http://www.litforum.ru/index.php?s=7f9a695790a5922a5babfdec8ce9d376&showtopic=23056), хотя автор чрезмерно злоупотребляет конспирологией и поиском скрытых смыслов, объясняя «хитрым планом» то, что, скорее всего, не более чем авторская недоработка. [8] У Толкина, напомню, магия ушла из мира сугубо по той причине, что была уничтожена система Колец Власти во главе с Кольцом Всевластия, которая ею управляла. В «Последнем Кольценосцев» Еськова магия на систему Колец Власти не завязана. [9] Откуда в мире, стилизованном под Средневековье, спецслужбы – черт знает. [10] Примечательно послесловие Еськова к «Последнему кольценосцу»: «Опять-таки подмывает нескромно полюбопытствовать: чем на самом деле пришлось расплатиться Элессару Эльфиниту с замечательными сподвижниками, обретенными им на Тропах мертвых? То есть призвать на службу (о, ради самой благородной цели, разумеется!) силы абсолютного зла -- дело обыкновеннейшее, не он первый, не он последний; но вот чтоб означенные силы, сделавши свое дело, послушно вернулись затем обратно в небытие, ничего не истребовав взамен? Ой, не знаю...». С рационалистической точки зрения в оживленных мертвецах нет ничего плохого – наоборот, радоваться надо, что они получили возможность жить вновь. С иррациональной это «абсолютное зло» и ужас-ужас-ужас, и Еськов, когда ему это требуется для воздействия на читателя, прибегает именно к такой системе аргументации. [11] «— Раз ты женщина, то я и поступлю с тобой, как с женщиной. И, прежде чем она успела опомниться, бросил ее на сено. Она завопила, а он, упав сверху, прижал ее к днищу возка и запечатал ладонью рот. Они возились на телеге, не задернув холстину, их мог увидеть всякий, кто проходил мимо, если бы обратил внимание, но Руско было наплевать. Восторг, смешанный со злостью, бушевал в нем, как вино, и чем сильней сопротивлялась Даэйрет, тем чаще билось его сердце. Если бы она попыталась защитить свою честь так, как это делает женщина, пришедшая в крайнее отчаяние — она бы заставила его отступить. Ведь по-настоящему решительную женщину можно взять, лишь избив до беспамятства, а на это Гили не был готов. Но девчонка защищалась плохо — только оцарапала его лицо да попробовала хватать его за запястья». Творит это всё положительный герой, оруженосец ГГ. И даже при наличии авторского посыла на тему "ну она ж сама хотела" первая фраза выглядит крайне... эээ, сомнительно.Часть 1
8 октября 2019 г. в 17:43
У читателя современных убеждений творчество Толкина, посвященное миру Средиземья, нередко вызывает ряд вопросов – в первую очередь из-за разницы мировоззрений. Так, в толкиновском сеттинге присутствуют однозначно (и теоцентрически) маркированные Добро и Зло, отрицательное отношение автора к научно-техническому прогрессу, тенденция к делению народов на служащие светлым и тёмным силам [1] и наличие однозначно злых существ (орки, тролли, драконы). У людей с рационалистическим мировоззрением, критически относящихся к божественной лицензии на мораль, всё это не может не вызывать скепсиса по отношению к автору.
Уже в 90-ые годы появилось несколько русскоязычных фанфиков по Толкину, в той или иной степени полемизирующих с его идеологией: «Черная Книга Арды» Натальи Васильевой и Натальи Некрасовой, «Кольцо Тьмы» Николая Перумова, «Последний Кольценосец» Кирилла Еськова. В этой статье я постараюсь рассмотреть, можно ли назвать антитолкиновскую полемику данных авторов удачной и избавились ли они от недостатков, присущих творчеству автора исходного произведения. Лично я, к сожалению, склонен дать скорее отрицательный ответ. Начнем наш анализ с рассмотрения хронологически наиболее раннего апокрифа по Толкину, а именно «Черной Книги Арды».
Как ни странно, хотя это произведение внешне меняет «плюс» на «минус», заявляя, что Мелькор – вовсе не Моргот, Черный Враг Мира, а няшка, Возлюбивший Мир, во многом авторское мировоззрение ближе к Толкину, чем может показаться на первый взгляд. Скажем, автор разделяет вполне толкиновскую идею о том, что смерть лучше телесного бессмертия[2], только обосновывает её по-другому (не через аргументацию категории «смерть – дару Эру людям») – якобы смертность это залог обновления, тогда как эльфы изображаются как «застывшие» и «не развивающиеся»[3]. Один из, на мой взгляд, ключевых моментов произведения – отказ эльфийского племени Эллери Ахэ (Эльфов Тьмы) от присущего им как эльфам бессмертия под влиянием Мелькора.
Формально «Черная Книга Арды» пропагандирует моральный суверенитет разумных существ от сверхъестественных сил в лице Бога-Эру. Однако при внимательном рассмотрении можно обнаружить, что это не вполне так: деконструкции подвергается божественность конкретного Эру: он, оказывается, вовсе не создатель вселенной, а всего лишь демиург локальной Арды (гностики по этой схеме деконструировали культ Яхве). Деконструируется даже само его имя: на самом его деле его зовут не «Эру», а «Эре»[4]. То есть перед нами не атеистическая / рационалистическая критика религии, а критика Эру как неправильного, фальшивого Бога, у которого и творения (эльфы) неправильные.
Наоборот, Мелькор в «Черной Книге Арды» по сути рисуется как правильный Бог, позитивная альтернатива Эру – именно он создает людей как альтернативу «застывшим» эльфам («неправильное» творение «неправильного Эру). В эпизоде расправы Валар с Мелькором последний откровенно наделен чертами Христа (а предавший его майа Курумо – Иуды). Более того, значительная часть книги в сущности построена по чисто религиозной схеме «как тот или иной персонаж встретился с Мелькором и чем это для него закончилось». Прямо роль Мелькора как моральной инстанции не декларируется, но его врагами оказываются неизменно существа совсем не лучших моральных качеств.
Другой апокриф по Толкину, трилогия Перумова «Кольцо Тьмы» - не менее примечательна. Взялся за дело автор, казалось бы, с наилучшими намерениями – деконструировать «черно-белую» картину мира, показать «свою правду» каждой из сторон (на практике, между тем, концепция «своей правды» означает, что «правды» нет как таковой и люди называют ей то, что им удобно – крайность, обратную теоцентрическому морализму) – не только протагонистов, Фолко Брэндибака и его друзей, но и антагонистов – сторонников Олмера, нового Темного Властелина. Но показал их Перумов невольно крайне неблагоприятным для его же мировоззрения образом.
Сторонники Олмера из «Кольца Тьмы» производят впечатление, в сущности, бандитов, подводящих теоретическое обоснование под желание ограбить более цивилизованные страны[5], слепо преклоняющихся перед своим предводителем (и чем, спрашивается, подобное преклонение перед человеком лучше преклонения перед Богом – будь то Эру или Мелькор?)[6]. Иными словами, вместо теоцентрической морали мы получаем вождистско-ницшеанскую. Многие народы, следующие за Олмером, пришли с востока Средиземья и ни Соединенное Королевство Гондора и Арнора, ни тем более живущие в Серых Гаванях на самом краю западного Средиземья эльфы Кирдана представлять им угрозы не могут, что делает их следование за Олмером в сущности иррациональным и наводит на мысли о них как о жертвах манипуляции[7].
Наконец, автор «Последнего Кольценосца» Кирилл Еськов попытался раскритиковать Толкина за его неприятие научно-технического прогресса, сделав основным конфликтом своего произведения столкновение цивилизации эльфов, основанной на магии, и цивилизации Мордора, основанной на научном знании. Однако произведение получилось классической неудачной басней. Во-первых, непонятно, почему магия (если она реальна) и наука должны противостоять – тот же толкиновский Саурон использовал в своих целях и магию, и машины (как в еськовском Мордоре есть свои пользователи магии, тоже называемые назгулами). Во-вторых, сомнительной выглядит идея Еськова о том, что возможности прогресса бесконечны, а магия должна убывать – хотя факторы, ведущие к убыванию, у него, в отличие от Толкина, отсутствуют[8].
Опять же, судьбы мира у Еськова вершат спецслужбы разных стран[9] (в этом плане Толкин, у которого мир спасают в конечном итоге «малые сии», несравненно более гуманистичен по посылу), а спасение мира от завоевания эльфами осуществляется через quest, по сущности близкий толкиновскому – только вместо Кольца Всевластия герои уничтожают Зеркало Галадриэль. Серьезно, это и есть рационалистическая деконструкция? Не говоря уж о том, что мордорская пастораль, желающая лишь мира и ставшая жертвой развязанной эльфами и их марионетками войны, как-то не похожа на то, как на самом деле выглядят страны, вставшие на путь научно-технического прогресса – см. например европейские страны эпохи Великих Географических Открытий (XV-XVII века), не отличавшиеся ни особым миролюбием, ни избыточной гуманностью.
Вообще хотя Толкина принято ругать за «черно-белую картину мира», произведение Еськова страдает от этого не меньше. Мордор показан как сияющий город на холме вокруг отсталых дикарей-соседей, эльфы – как клишированные нацисты: жестокие, считающие всех вокруг себя за грязь и подлые и вероломные даже друг к другу (а их коллаборант Арагорн – как обманщик, узурпатор и многократный предатель). Ещё они почему-то очень хотят завоевать мир людей – хотя, по правде говоря, непонятно, зачем существам, владеющим магией и ладящим с природой, вообще кого-то завоевывать, если они и так могут удовлетворить свои потребности за счет своих природных способностей?
При этом произведение, вроде как агитирующее за прогресс и рационализм, апеллирует к чисто иррациональным, мифологическим страхам: скажем, подчеркивается, что тайная полиция Арагорна состоит – о ужас! – из оживленных магией мертвецов[10]. Впрочем, еськовский образ «плохих / бездушных эльфов» тоже вполне вписывается в контекст образа нечеловеческих существ в мифологических системах ряда народов мира, то есть в пропагандистских целях автор обращается к чисто мифологической образности. Более того – хотя в расизме чаще всего обвиняют Толкина, при желании это можно поставить на вид и самому Еськову. Как изображены в его произведении эльфы, сказано выше. Харадрим, у Еськова выведенные неграми, представлены как каннибалы-садисты. Кхандцы, копирующие арабов, показаны как работорговцы и религиозные фанатики.
Подводя итоги, можно отметить, что те недостатки, за которые пеняют Толкину, на деле сплошь и рядом присущи и полемизирующим с ним авторам. Так что, увы, толковой деконструкции Толкина у нас нет до сих пор. Впрочем, это не значит, что таковая деконструкция не нужна. Есть и примеры обратной крайности, когда, усиливая заложенный самим Толкином дуализм «хороших» и «плохих» (что в описанном ниже случае парадоксальным образом соединилось с желанием добавить «реализма», а точнее чернухи), его продолжатели доходили до каких-то совершенно феерических результатов.
Как пример можно привести книгу «По ту сторону рассвета» Ольги Брилевой по мотивам толкиновского мира в рамках полемики с «Черной Книгой Арды». В этом произведении – фанфике по истории Берена и Лютиэн – можно встретить совершенно фантастические сюжетные элементы вроде главного героя, заключающего соглашение с Сауроном, чтобы его впоследствии обмануть (привет толкиновскому Фарамиру, который говорил, что не стал бы обманывать даже орка), эльфийского аналога инквизиции, занимающегося лечением от «морготовой порчи» (в ходе лечения «пациенты» обычно помирают, а за отказ «лечиться» положена казнь), сексуального насилия[11] и рабства у положительных (!) героев (хотя у Толкина упомянута практика рабовладения лишь у народов, подвластных Морготу и Саурону)… одним словом, тоже не фонтан.