ангелам нельзя любить

— Держись крепче, — говорит Юнги, раскачивая Чимина на качелях. — Тебя уже завтра выпишут! — радостно восклицает Пак. — Да, — произносит Мин. — Эта неделя прошла замечательно. Каждый день я с нетерпением ожидал ночи, когда смогу провести время с тобой. Чимин смущается и на секунду теряет бдительность. Не удержавшись на качелях, омега с визгом падает вперёд. — Чимин! — Юнги бросается к нему. Пак, болезненно морщась, потирает ушибленную коленку. — Сильно больно? — с беспокойством спрашивает Мин, осматривая место ушиба. — Не очень, — отзывается Чимин. — Нужно быть осторожнее, — мягко произносит альфа и с улыбкой целует ссадину на коленке. — Заживёт. Юнги встаёт и протягивает Чимину руку. Пак улыбается, берёт Мина за ладонь и поднимается на ноги. — Пошли на качелях кататься, — просит омега. — А ты не боишься снова упасть? — с улыбкой спрашивает Юнги и присаживается на качели. — Нет, — Чимин аккуратно садится на колени к альфе. — Ты же меня держать будешь, правда? — Правда, — улыбается Мин и обнимает руками тонкую талию Пака. — Крепко-крепко. Омега кладёт голову на плечо альфы и прикрывает глаза. Юнги осторожно отталкивается ногами от земли, слегка раскачивая качели. — Тебе не тяжело? — внезапно спрашивает Чимин. — Шутишь, что ли? Ты лёгкий, как пёрышко, — с улыбкой говорит Мин. — Ой, да брось, — смущается Пак. — Я серьёзно, — альфа встаёт с качелей и поднимает взвизгнувшего омегу на руки. — Маленький и лёгкий, как облачко. Юнги подхватывает Чимина под ягодицы, и Пак крепко обвивает руками шею Мина. — Не урони меня, — бормочет омега. — Не бойся, я держу тебя, — шепчет ему на ушко альфа. — Крепко-крепко. Какое-то время они просто стоят. Чимин дышит в шею Юнги, а Мин просто слушает его дыхание и вдыхает воздух, пропитанный запахом клубничного зефира. На секунду Пак отстраняется и заглядывает в глубокие глаза напротив, чёрные, как та ночь, в которую они впервые встретились. В его груди вспыхивает, как искорка, новое, прежде незнакомое чувство. Хочется, чтобы Юнги крепче обнял и не отпускал больше, чтобы просто вот так вот стоять и молчать, потому что слова здесь лишними будут, всё и так понятно. Мин, заглянув в большие голубые глаза, ловит в них желание и больше не сдерживает своё. Он прикрывает веки и тянется вперёд, намереваясь оставить поцелуй на пухлых розовых губах. Чимин вздрагивает и накрывает ладошкой губы альфы. — Не надо, Юнги, — выдыхает Пак и, покраснев, утыкается в шею Мина, пряча лицо. Омега прекрасно понимает, что об этом не одну ночь мечтал, желал, чтобы Юнги попробовал его губы на вкус, что сейчас он сам всё испортил. Но Чимин знает, что не должен позволить Мину сблизиться с собой, не должен давать этим отношением шанс, не должен… любить. — Юнги, извини, — бормочет Чимин. — Это ты меня извини, — как-то прохладно произносит Мин. — Я сглупил, надеюсь, ты не обижаешься. — Нет. — Славно. Чимин ослабляет объятия, и Юнги опускает его на землю. Пак глаза не поднимает, собирается с духом, пытается привести себя в норму. — Я не смогу прийти завтра на выписку, — тихо говорит Пак, стараясь унять дрожь в голосе. — Ничего страшного, — спокойно говорит альфа, подавляя разочарование. — Ты же потом придёшь? — Приду, — улыбается омега, но в его улыбке проскальзывает грусть. Юнги мгновенно ловит настроение Чимина и нежно берёт его за руку. — Почему ты такой грустный? Моя глупая выходка обидела тебя? — виновато спрашивает Мин. — Нет, Юнги, дело вовсе не в этом, — качает головой Чимин. — Я же сказал, что не обижаюсь. Просто… Пак вздыхает и, обхватив голову руками, садится на скамейку. Мин вопросительно поднимает глаза на Чимина. — Просто… — омега закусывает губу и прячет взгляд. — Я не могу сказать тебе. Всё очень сложно. — Ты когда-нибудь сможешь мне рассказать? — осторожно спрашивает Юнги, но Чимин тут же отрицательно качает головой. — Нет, не думаю. — Почему? — Нет, Юнги, пожалуйста, не надо, — Пак с мольбой смотрит на альфу. — Не мучай меня своими вопросами. Я очень хочу рассказать тебе всё, но не могу. Для тебя же лучше будет, если ты никогда этого не узнаешь. Юнги больше ни о чём омегу не спрашивает, молчит, думая о чем-то. — Как скажешь. — Юнги, прости… — растерянно бормочет Пак. — Тебе не за что извиняться, — спокойно говорит альфа, но Чимину кажется, что он слышит в голосе Юнги обиду и разочарование. Пак опускает голову, уставившись на свои пальцы. Некое чувство вины охватывает его. — Юнги, мне правда жаль, я… — Не стоит, — перебивает омегу Мин. — Ты ни в чём не виноват. Чимин кусает губы, чувствуя себя ужасно неловко. Пак встаёт со скамейки, но альфа хватает его за руку и притягивает к себе. — Не уходи, Чимин. Останься. — Юнги… — Останься. Пожалуйста. Омега садится рядом с Мином, всё так же не поднимая глаз. Юнги аккуратно обнимает Чимина одной рукой, и Пак льнёт к нему, прижимается ближе, лицом в грудь альфы утыкается. — Чимин, — тихо зовёт Мин, ласково проводя ладонью по мягким волосам омеги. — Что? — Пак отстраняется и смотрит в глаза Юнги. — Извини, — Мин заправляет светлую прядку волос за ухо и нежно проводит по щеке Пака костяшками пальцев. — Я был слишком резок и холоден с тобой. — Да неважно, — отмахивается Чимин, аккуратно руку Юнги от своей щеки отводит. Пак видит, как тепло светятся глаза альфы, и чувствует неудержимую грусть. И почему только Чимин был рождён ангелом, а не человеком? Люди свободны любить, свободны быть рядом с теми, кто смыслом их жизни является. А Чимин… Чимин не свободен, он в клетке правил и законов, которые не должен нарушать, но уже нарушил, и назад теперь ничего не вернуть. Омега очень хочет быть рядом со своим смыслом жизни, просыпаться по утрам в одной постели, завтракать вместе… но он не может. Если Чимин пойдёт на поводу у своих эгоистичных желаний, вопреки всему будет рядом с любимым, то это плохо кончится для них обоих. Омега ни в коем случае не допустит, чтобы Юнги пострадал. Нужно сейчас же пресечь всё это, пока не стало слишком поздно. Пусть им обоим будет больно, пусть они оба будут несчастны. От этих мыслей Чимин чуть ли не стонет. Почему нельзя забрать боль Юнги, почему нельзя страдать одному? Он сам во всём виноват, он станет причиной боли любимого, он разобьёт ему сердце. Омега стискивает зубы, сдерживая вырывающийся наружу крик. Это неважно. Пусть лучше Юнги будет больно, пусть он будет злиться и ненавидеть Чимина, но зато останется жив. Всё, что угодно, лишь бы дышал. Пусть только дышит. — Юнги, — Чимин сжимает кулаки и поднимает решительный взгляд, — мне нужно кое-что тебе сказать. — Мне тоже, — улыбается альфа, и у Пака сердце от боли сжимается. — Но ты первый. — Юнги, я… не приду завтра. Мин поднимает на омегу разочарованный взгляд. — Почему? — Я не смогу, — бормочет Чимин. — А когда ты придёшь? — спрашивает Юнги. — Не люблю надолго оставаться без тебя, скучаю, — смеётся альфа. — Юнги, я… Я никогда не приду, — опускает голову Чимин. Мин недоуменно склоняет голову набок. — Я не понимаю, Чимин. Что ты имеешь в виду? — То и имею, — взволнованно выпаливает Пак. — Я никогда больше не приду. Вообще никогда. — Но… почему? Что произошло? — Ничего не произошло, Юнги, — омега цепляется пальцами за рукава своей кофты. — Я забыл тебе об этом сказать, вот и всё. Помедлив секунду, Чимин торопливо встаёт со скамейки. Юнги останавливает его, хватая за руку. — Чимин, подожди. Я не понимаю, пожалуйста, объясни мне, — просит Мин. — Юнги, объяснять нечего, — Пак вырывает свою руку и поднимает на альфу покрасневшие глаза. — Прошу, прими это и постарайся меня понять. Так будет лучше. — Я не могу тебя понять, ты мне ничего не объяснил! — восклицает Юнги. — Просто прими. — Чимин, я… — пытается объясниться Мин, но омега перебивает его. — Не надо, Юнги. — Я хотел сказать тебе, что… — Юнги, не надо! — выкрикивает Чимин и зажимает рот ладонью. — Прости, — бормочет Пак, — и прощай. — Чимин, подожди, я… Юнги резко садится в постели, чуть не свалившись. Альфа судорожно дышит, сжимает одеяло, пытаясь прийти в себя. Устремив взгляд на ночное небо, он горько шепчет в темноту слова, которые так и не успел сказать: — Я люблю тебя. По щекам скользят слёзы, и Юнги даже не пытается их смахнуть. Жаль, что Чимин так и не узнал о его чувствах. Нужно было сказать ему об этом раньше. Альфа закрывает глаза, стараясь успокоиться. Внутри всё сжимается, и Юнги, уткнувшись в подушку, глухо рыдает. Нет. Нет, нет. Чимин не мог просто так уйти. Он не мог вот так вот взять и исчезнуть. Бросить Юнги одного. Появиться в его жизни, подобно яркой звезде, зажечь всё вокруг и исчезнуть, оставив догорать, чтобы потухнуть навсегда. Чимин обязательно вернётся. Всегда возвращался. Нужно просто подождать. Юнги терпелив. Он будет ждать, сколько потребуется. *** — Я люблю тебя… Слова доносятся до Чимина, крепко врезаются в его сознание. Пак забегает в свою комнату и падает на кровать, захлебываясь в рыданиях. — Я тоже… тебя люблю… Сильно-сильно, — всхлипывает омега, глотая слёзы, и продолжает горько плакать, размазывая влагу по щекам. В дверь комнаты тихо стучатся. Чимин не откликается, и после второго стука в комнату осторожно заходит Чонгук. Увидев рыдающего омегу, Чон подходит к нему и садится рядом. — Что случилось? — с волнением в голосе спрашивает альфа. — Чонгук… — всхлипывает Пак. — Чонгук, я… Рыдания мешают омеге говорить. Чон двигается ближе и разводит руки в стороны. — Иди ко мне, — мягко зовёт альфа. Чимин всхлипывает и бросается на шею к Чонгуку, заходясь рыданиями. Чон нежно поглаживает дрожащего омегу по спине. — Тихо, Чимин, успокойся, — ласково бормочет альфа. — Я… Я бросил… — Пак кашляет, пытается выровнять дыхание, но задыхается. — Я бросил Юнги. Я его бросил, понимаешь?! — Понимаю, — спокойно произносит Чон, проводя рукой по голове омеги, но тот отталкивает альфу и отползает в сторону. — Нет, ты не понимаешь! Ты не можешь понять! Никто не может! — кричит Чимин в истерике. — Я пообещал вернуться, но не вернусь! Я разбил ему сердце, предал его! Теперь Юнги возненавидит меня! А ведь я… Чимин осекается, не договаривает заветные «люблю его», но Чонгук мгновенно понимает всё, вздрагивает от боли, кольнувшей где-то слева. Он стискивает зубы, но ничего не говорит Паку, не злится на него, не пытается учить. Просто притягивает к себе, обнимает, в волосы носом зарывается и глаза прикрывает, запах вдыхая. Чимин вмиг успокаивается, лицом в широкую грудь альфы утыкается, не вырывается, только слегка подрагивает от лёгких всхлипываний. — Ну и чего ты разревелся? — с улыбкой спрашивает Чонгук. — Юнги же жив и здоров. Всё хорошо. — Ты прав, — бормочет Пак. — Я был эгоистичен, рыдая из-за того, что не могу видеться с ним. Неважно, чего я хочу. Главное, что с Юнги всё хорошо. Но что, если… — омега неуверенно теребит пальцами кофту Чона, — Юнги меня возненавидит? — Не переживай, — успокаивает Чимина альфа. — Юнги — парень неглупый. Я уверен, он поймёт тебя. Поймёт, что необязательно разбираться в сложных вещах. Можно просто поверить. А он верит тебе. — Спасибо, Чонгук, — с улыбкой говорит Пак. Чон нежно вытирает слёзы омеги и улыбается. — За что? — За поддержку. Ты самый лучший ангел на свете. — Для меня честь носить такой статус, Зефирчик, — смеётся альфа, и Чимин обиженно дует губки. — Ну я же просил меня… — Так не называть, — копирует его Чонгук и треплет по голове. — Да-да, я помню. Всегда забываю, что ты у меня уже взрослый. Пак с улыбкой забирается к Чону на колени и устраивается поудобнее. — Чимин, уже поздно, пора спать, — тихо шепчет альфа, аккуратно спихивая омегу с колен. — Не хочу, — вяло бормочет Пак, намертво прилипнув к Чонгуку. Чон ещё пару раз лениво толкает омегу, но тот даже не двигается. — Какой упёртый, — улыбается альфа и, осторожно отодвинувшись, прислоняется к стене. Вымотанный Чимин быстро засыпает в теплых объятиях Чонгука. Чон собирается аккуратно уложить Пака в кровать, но тот начинает ворочаться и бормотать, хватаясь за альфу. — Нет… Не отпускай меня… Не уходи, прошу, — омега цепляется за рукав кофты Чона, обнимает его руку. — Не бросай меня. Чонгук осторожно обнимает Чимина одной рукой и, убедившись, что ему удобно на коленях, накрывает одеялом. — Сладких снов, Зефирчик, — улыбается альфа и, поправив светлую чёлку, нежно целует Пака в лоб. «Я тебя никогда не брошу».