Обручальное ожерелье

Хэнк смотрит на Коннора и понимает: он хочет сделать для него обручальное ожерелье. Он глядит на его шею, когда тот отворачивается, и представляет, какая лента будет смотреться лучше на бледной коже. Мимолётная мысль возвращается снова и снова, руки чешутся приступить к работе, а глаза невольно задерживаются на элементах, которые можно использовать для ожерелья. Он хочет не из-за того, что это надо сделать, что так положено. Сколько бы ни длились их отношения, но ничто не обязывает Хэнка подарить Коннору ожерелье по традиции Северного Племени Воды. Тем более именно из-за порядков своего племени Хэнк и сбежал в юношестве повидать мир, поэтому не в его стиле слепо следовать традициям. Да и Коннор — Аватар из Народа Огня, так что посвататься они могут как угодно, где угодно, не ограничиваясь чужим мнением и наследием, или вовсе этим не заморачиваться. Он хочет не из-за желания показать всем, что сердце Коннора занято и всерьёз. Да, он ревнует его к окружающим, которые крутятся около него. Молодой красивый мужчина, маг, да ещё и Аватар — очень аппетитное сочетание. Хэнк может их понять, хотя сам полюбил за противоречивую натуру, за наглость, за вредность, за то, каким балбесом Коннор порой бывает. Однако нет желания решительно продемонстрировать тем, кто намёков не понимает. Притом Коннор сам мягко, но решительно удерживает всех на тех позициях, на которых считает нужным, и не подпускает близко. Хэнк хочет, потому что Коннор — самый замечательный человек, с которым он желает провести все годы, отпущенные жизнью. Тем более среди магов много долгожителей, у них полно времени. И всё своё время он готов отдать Коннору. Эта мысль его даже немного напугала сначала — никто никогда не вызывал столько эмоций, не заставлял так радоваться каждой секунде, не наполнял всё естество. Порой Хэнку кажется, что его душа освободилась от оков, «прорвав физические границы», и стала больше, заполоняя всё вокруг. Как синий океан под светом луны. Прогнать желание души не получается, даже задвинув на подкорку сознания. Он это понимает, когда в офисе полиции Республиканского города голос Гэвина его вывел из дум насчёт дела: — Неужели во время странствований с Аватаром наткнулся на несчастную женщину, готовую принять от тебя обручальное ожерелье? Гэвин садится на стол и в ответ на вопросительный взгляд кивает на лист бумаги. Действительно, в каком-то наваждении Хэнк выводил узоры и заключал их в круги: традиционная форма обручального ожерелья. К счастью, Коннор в этот момент где-то на другом конце города, обсуждает со старейшинами дела. Хэнк натягивает на лицо маску равнодушия и, посмотрев на Гэвина, говорит: — Я рад, Гэвин, что у тебя уложились в голове традиции нашего племени. Хотя бы такая малость. Поджатые губы, нахмуренный лоб, но Хэнк продолжает предельно вежливо на него смотреть, решив проигнорировать подколку. Если Гэвин хочет нормально поговорить, как раньше, то ему следует иначе начинать диалог. А листок Хэнк, бегло осмотрев, выкидывает в мусорную корзину и делает вывод: желание куда глубже, чем он решил. После недолгого сопротивления с самим собой Хэнк приступает к работе. Муза летает рядом, в голове проносятся образы. Он смотрит на Коннора и подмечает детали. Как он хмуро раздумывает над ситуацией в мире и что можно сделать, как тихо смеётся над ворчанием Хэнка, как страстно горят глаза, как невинно он смотрит после каверзы. Искусство создавать ожерелья передавалось по мужской линии, от отца к сыну. В семье же Хэнка именно мама сделала ожерелье и вручила его отцу, вопреки традициям, поэтому у Хэнка было двое учителей. Воспоминания всплывают легко, словно ждав своего часа даже спустя полсотни лет. На блокнотные листы ложатся наброски один за другим, но все они кажутся или слишком тусклыми, или слишком кричащими. Порой приходит мысль, будто раскусить преступника куда проще, чем изложить душевные порывы на бумаге. Кажется, что ничего нового уже и не придумать: за столько лет было создано немало таких украшений, а повторять за кем-то совсем не в духе Хэнка. Ему хочется сделать нечто оригинальное, вложить в него всю свою душу. Обручальное ожерелье для Коннора должно включать и отношение Хэнка, и особенности самого Коннора, и их союз. Хэнк теперь всегда носит с собой блокнот, куда заносит идеи, опасаясь, что любопытный Коннор сунет нос и раскроет секрет раньше времени. Дома — в их общем доме — Хэнк в одиночестве крутит в руках фишку для пай-шо и смотрит на белый камень, привезённый из Северного Племени Воды. Непроходимая тундра, говорили они, туда никто не лезет, говорили они. Коннор полез, а Хэнк вместе с ним. Тогда Хэнк впервые не знал, что делать: бояться Коннора или восхищаться. На лице улыбка от воспоминаний, а камень на время убирается в шкатулку под замок, где лежат мелкие сувениры. Он будет отличной основой, Хэнк уверен. На следующий день, когда они вместе идут по улице, Хэнк примечает один магазин для рукоделия и запоминает его. Поэтому, когда через пару часов их настигают друзья Коннора и утаскивают его куда-то, Хэнк ободряюще улыбается Коннору, а после направляется в магазин. К счастью, посетителей достаточно, поэтому на него не обращают лишнего внимания. Его выбор падает на широкую кожаную ленту чёрного цвета с синим отливом. Коннору пойдёт. Иногда Хэнк критикует себя, свою проснувшуюся сентиментальность. Готовит себя к тому, что Коннор может отказаться, всё-таки это традиция другого народа. Или, как отец Хэнка, носить только дома. Тот скандал был страшным, но не вышел за пределы семей, а отец не желал рисковать статусом семьи. Да и вообще Коннор может воспринять ожерелье как обычное украшение и будет прав. О том, что у него может быть иной взгляд на их отношения, Хэнк старательно не думает. Другая проблема — после завершения обучения магии земли Коннор стал ходить в одежде, содержащую цвета Народа Огня, а значит если Коннор решит носить ожерелье постоянно, то оно должно сочетаться в цветовой гамме или хотя бы не конфликтовать… Озарение приходит внезапно, когда Коннор, освоивший до этого магию металла, одним властным движением обезвредил опасного противника и поставил на колени. — Спасибо, Коннор, — говорит Хэнк с сиянием в глазах, одновременно благодаря и за вдохновение. Этим же вечером, когда Коннор уходит медитировать, Хэнк с нуля рисует новый эскиз. На следующий день, отпросившись с работы и предупредив Коннора, собирается отправиться за пределы Республиканского города, взяв только самое необходимое и Сумо: куда он без своего верного летающего зубра? Хэнк проверяет крепления на Сумо, довольно хрустящем свежими фруктами перед вылетом. Хорошая погода, попутный ветер, воодушевлённое настроение у обоих. Если всё пройдёт без проблем, то уже завтра они вернутся назад. Во внутреннем кармане куртки лежат материалы, их приятная тяжесть успокаивает. Знакомый кузнец согласен его принять и предоставить посильную помощь за небольшую плату, а ещё он точно не разболтает всему свету, как сделали бы местные мастера. Нетерпение бьётся в жилах, пускай немного грустно расставаться, хоть и ненадолго, с Коннором. Ничего, у того сейчас много дел, авось не будет скучать, да и Хэнк постарается всё сделать хорошо и быстро. Хэнк треплет млеющего Сумо по шее, когда его окликают: — Хэнк! Коннор бежит к нему, красные полы одежды развеваются, на лице замерла неясная тревога. А ведь у него сегодня напряжённый день: две делегации из Царства Земли, возглавляемые Маркусом и Ричардом. Следить за ведением переговоров между конфликтующими сторонами непросто, всё что угодно может пойти не по плану. Хэнк нахмурил брови. — Что-то случилось? — получив в ответ качание головой, Хэнк догадывается: — Пришёл меня проводить? — Целый час им намекал, что пора сделать перерыв, но они же истинные подданные Царства Земли. — То есть упрямее камней, верно? — усмехается Хэнк, вспоминая их путешествие. Сумо приветливо пускает струи ветра на Коннора, а тот с улыбкой проводит рукой по шерсти. — Я боялся не успеть, — говорит Коннор, не глядя на Хэнка. Потом мрачно добавляет: — Жаль, что не могу отправиться с вами. Хэнк хлопает его по плечу. — Быть Аватаром — непростая работа, но ничего, ты справишься. — Вот не знаю, как я без тебя буду, сожгу всё дотла или запрусь в храме для длительной медитации, — Коннор обнимает Хэнка, запуская руки под одежду, а Хэнк очень надеется, что тот не обратит внимания на его карманы. — Может, твой друг сам приедет сюда? — Не канючь, ненадолго улетаю. Я ж тебя отпускал на неделю отдохнуть на Угольном острове в компании молодёжи. Плохой пример, на самом деле: тогда Хэнк, маясь от скуки и отсутствия подопечного, потащился искать драконов. И нашёл ведь, к своему удивлению, о чём он вряд ли когда-нибудь расскажет Коннору. Как и он — о том, что случилось на Угольном острове. Коннор вздыхает так грустно, да ещё и смотрит своими янтарными глазами, создаётся впечатление, что ещё пара мгновений — и никуда Хэнк не полетит. Но он однозначно не смог бы сделать задуманное без подходящих инструментов. Да и Коннор наверняка его раскусил бы. Поэтому Хэнк кладёт руку Коннору на голову и легко касается губами. Коннор же хватает его за волосы, притягивает ближе, наполняя поцелуй страстью. Отстранившись, он облизывается и, сверкая глазами, говорит: — Возвращайся скорее. — Всё, что скажет мой Аватар. — Тогда ещё не пей алкоголь, — губы Коннора складываются в хитрую улыбку. Хэнк вспоминает Марка и то, чем обычно заканчиваются их встречи. Нет, он, конечно, постарается, но… — Вот это от меня не зависит… Всё, я полетел, удачи в переговорах. Хэнк знает, что Коннор за ним наблюдал, пока они с Сумо не скрылись из виду, и уже желает вернуться. Марк встречает его более чем радушно, ведёт в дом и тут же наливает выпить. Хэнк отказывается, объясняет, что он по делу и ему надо быть трезвым, но… В итоге соглашается на одну кружку, которую долго цедит и следит, чтобы ушлый Марк не доливал. У того же ограничений нет, поэтому только выпив вторую, он приступает к опросу, что от него надо. Хэнк разложил на столе материалы, блокнот и старался объяснить, не вдаваясь в смысл планируемого ожерелья. Благо Марк, ребёнок мага огня и мага земли, о традициях Племени Воды не знал. Внимательно выслушав, он уточнил: — Итак, ты хочешь сделать в качестве подарка украшение и для этого использовать кузницу? — Да. Хочу, чтобы оно состояло из соединения камня и металла, а крепление позволяло поворачивать то одной, то другой стороной. Марк склоняет голову в бок и, подперев рукой подбородок, уточняет: — А соединять чем планируешь? Клеем? — Не, вот так, — Хэнк тянет воду из своей фляги на поясе и выпивку из кружки, магией придавая им форму двух половинок похожих размеров, только у водной были углубления, а у алкогольной — г-образные выступы, — и вот так соединять, — «вставляет» одну часть в другую и поворачивает, образуя единую фигуру. — Камень-то я могу сам магией обработать, но для металла нужна помощь. Марк меланхолично смотрит на жидкости и резюмирует: — Ты однозначно заморочился, но я тебе помогу. Заодно ты кузнечное дело вспомнишь, не зря ж я тебя в молодости обучал. Губы Хэнка растягиваются в широкой улыбке. — Я знал, что на тебя можно положиться. Да начнётся пытка. Они перемещаются в кабинет, где Хэнк долго и упорно готовит чертёж формы под едкие комментарии Марка. А в кузнице Хэнка одолевает ностальгия: вот он, после краткого инструктажа, пытается сделать что-то приличное и не повредить пальцы, а Марк ругается, матерится и заставляет раз за разом переделывать. Однако через несколько часов работа с металлом заканчивается. Осталось только нанести узор. После передышки Хэнк приступает за белый камень. Сделав из воды крошечный буравчик, как его учила когда-то мама, он аккуратно обрабатывает, не отвлекаясь ни на что. Подарок должен быть идеальным. Всё происходит в тишине. Марк сонно следит за руками Хэнка и молчит. Его жена пару раз к ним заглядывает, но не отвлекает, правильно ощущая атмосферу. Через час Марк уходит спать, оставляя Хэнка за работой. На утро абсолютно готовое ожерелье лежит на столе. На белом камне блистают волны и луна, а с обратной стороны — пламя и солнце. Чтобы разделить эти части, нужно приложить особые усилия: части состыковались плотно. Золотая застёжка специальной конструкции позволяла поворачивать то одной, до другой стороной. После бессонной ночи Хэнк с лёгкой улыбкой смотрит на то, что у него получилось, и думает о Конноре. Его переполняет нежность, и очень хочется прям сейчас сесть на Сумо, который ночью спал, и отправиться назад. Скрипит дверь, и в комнату заглядывает Марк. Пристально осматривает Хэнка. — Ты что, всю ночь не спал? — Нет, и не хочется. Марк молчит, поглаживая себя по бороде. — Знаешь, я хочу познакомиться с этим человеком, — на невысказанный вопрос Хэнка он отвечает: — Вчера я тебя поливал ругательствами с головы до ног, и хоть бы раз ты возмутился или огрызнулся, но нет, стерпел. Всю ночь плодотворно работал над той красотой, которую сейчас держишь в руках, — и обвинительно заканчивает: — А также ты умудрился выпить лишь половину кружки, хотя раньше не отличался сопротивлением в этой части. Кто с тобой это сделал, Хэнк? На это Хэнк смеётся, прикрыв ладонью глаза. — Ты больше не имеешь надо мною власти, человек, способный меня перепить… Всё, я собираюсь, — Хэнк, покачнувшись, встаёт и убирает ожерелье в мешочек. Надо ещё придумать, в какой атмосфере подарить его Коннору. И уже не кажется важным, примет или нет. Он готов вручить свою судьбу в руки Коннора, а дальше — решение за ним. Затем начинает ходить в комнате. Марк пару раз моргает и говорит: — Ты прям сейчас собрался улетать? — Верно. — …Знаешь, тебе надо поспать. Иначе свалишься с Сумо, а летать ты не умеешь. — Всё будет хорошо, — отмахивается от него Хэнк и осоловело смотрит на предмет одежды, пытаясь понять: это его или Марка? — Я так не думаю, — Марк осторожно двигается в его сторону. — Ты идешь спать… Никаких возражений, твоя зазноба простит тебе опоздание за такую-то красоту! Обычно одна бессонная ночь — не проблема для Хэнка, но сегодня что-то идёт не так, и Марк после вялой потасовки, укладывает его на лопатки. Стоит голове только прикоснуться к подушке, как Хэнк проваливается в сон. Ему снится малосвязанный бред. То на него орёт Джеффри, якобы Хэнк обязательно должен надеть женский свадебный наряд, а то он его уволит. То Гэвин в одежде из листьев говорит, что ему всё надоело и он уходит к болотным магам, а Хэнк старается переубедить. В один момент он оказывается в мире духов, в котором его отчитывает предыдущий Аватар, Аманда, потому что розы в саду недостаточно красные и он должен этим заняться. Но тут приходит Коннор, на шее которого блестит ожерелье, и ничего больше на нём нет. Хэнк не может вымолвить ни слова, а Коннор, безмятежно обсуждающий с Амандой северное сияние, поворачивается к нему и говорит: — Проснись. После пробуждения Хэнк долго смотрит на потолок, пытаясь отделить явь от сна и осознать, кто он, где и когда. За окном властвуют сумерки, за стеной Марк рассказывает детям о своей рыбалке в Змеином ущелье, где-то шумит вода. Хэнк отбрасывает одеяло, которым его заботливо укрыли, подходит к окну. Понадеявшись, что с этой части дома нет никаких насаждений, он свистом зовёт Сумо. Тот быстро появляется и, опустившись на живот, подставляет голову под поглаживания. — Ну как, летим домой? Сумо издаёт бодрый звук и взмахивает плоским хвостом, создавая небольшой смерч позади. После прощания (а также ужина, поскольку жена Марка отказалась отпускать гостя голодным) они направляются назад, в Республиканский город. В кармане у самого сердца Хэнк держит обручальное ожерелье специально для Коннора. Они добираются до Республиканского города в середине ночи. Город всё ещё не спит отдельными участками, приветливо светят уличные фонари, но Хэнк направляет Сумо туда, где горит одинокий огонёк их дома. В доме тихо, Коннор или спит, или медитирует, или где-то вне дома. Хэнк в темноте насколько можно тише прокрадывается на кухню, чтобы спрятать в тайник ожерелье, не желая тревожить возможный сон Коннора. Однако… Неожиданно зажигается свет, и Хэнк, обернувшись, видит хмурого Коннора. Это, и его следующие слова, пугают: — Нам нужно серьёзно поговорить. Он кивает головой на стул и садится сам. Пара мгновений молчания заставляют напрячься, у Хэнка бьются в голове мысли. А что если он узнал про обручальное ожерелье и решительно против? Что если он вообще считает, что пора заканчивать их отношения? Где Хэнк умудрился накосячить?! Прокашлявшись, Хэнк неуверенно тянет: — Коннор? — Ты мне изменяешь? — резко выпаливает Коннор, а его глаза сверкают огнём. Хэнк пару раз моргает, осмысливая фразу, все его предположения лопаются мыльным пузырём, и он заливается хохотом. Вместе со смехом уходит тревога, о, духи Луны и Океана, как ж он напугался. Задыхаясь, Хэнк старается перестать смеяться, но он видит изумлённое лицо Коннора и прячет лицо в ладонях, продолжая тихо хихикать. Глубокий вдох, выдох, и Хэнк с морщинками в уголках глаз спрашивает: — Ну вот с кем, по твоему мнению, я мог бы изменить тебе, самый лучший человек в этом и потустороннем мире? Коннор приподнимает правую руку и начинает поочерёдно сгибать пальцы. — В последнее время мы почти не видимся из-за этих переговоров. Я не уделяю тебе достаточно внимания. В бытом плане со мной довольно скучно. Да и ты мужчина видный, поэтому… — Так, стоп, — прерывает его Хэнк, когда понимает: Коннор говорит на полном серьёзе. — Коннор, дорогой мой, — Хэнк встаёт, обходит стол и останавливается возле Коннора, который от него отвернулся. — Я, конечно, от скуки могу что-нибудь учудить — например, перекрасить себя и Сумо в цвета Племени Воды — но измена не входит в это «что-нибудь». Посмотри на меня, — Хэнк кладёт руки Коннору на щёки и мягко разворачивает к себе. — Я тебе не изменяю, не изменял и даже ни разу не думал об этом, — он нежно гладит пальцами и, повинуясь зову души, говорит: — Ты — мой лунный свет, дающий силы. И думает, что магу огня приятнее было бы услышать сравнение с лучом солнца, но себя не поправляет. Взгляд Коннора внимательный и серьёзный, он гуляет по лицу Хэнка в поисках чего-то, нахмуренные брови говорят о напряжённой работе мыслей. Искра озарения в глаза, и Коннор, на мгновение расширив глаза, растягивает губы в улыбке, встаёт и обнимает Хэнка, уткнувшись носом в шею. — Прости, что обидел тебя недоверием. Несмотря на слова, Хэнк слышит только радость: свою и Коннора. Быть может, Коннор успел себя накрутить за эти дни. Знать бы повод… Но это не столь важно. Фыркнув, он запускает руку в волосы Коннора. — Это настолько абсурдно, что, кроме смеха, оно ничего не вызывает. Коннор проводит руками по спине, затем оглаживает бока и останавливается на бёдрах. Тихо шепчет на ухо: — Ты сильно устал? — руки скользят на ягодицы Хэнка и крепко сжимают. — Перед отлётом подремал, — усталости нет, но надо бы спрятать ожерелье: не та атмосфера, чтобы подарить. — Только мне бы ополоснуться. Коннор вдыхает его запах, проходится губами по шее, слегка прихватывая. — Мне это не помешает. Хэнк настаивает: — Мне помешает. Не переживай, я надолго не зависну. Коннор, слегка отклонившись, смотрит в глаза и кивает. Когда за ним закрывается дверь, Хэнк проверяет ожерелье — не пострадало — прячет в шкатулку на ключ и убирает в тайник. Он его вручит завтра. На следующий день… — Знаешь, мы давно знакомы, а я тебе не дарил… Нет, сувениры не считается, это не то… Не могу объяснить, почему не то. Ум-м, в общем, вот, для тебя… я старался… Но это не значит, что ты должен обязательно его принимать! Я пойму, если ты откажешься или не хочешь носить, — тише, — хоть и обижусь. Раздаётся мычание, и Хэнк отчаянно восклицает: — Даже ты утомился меня слушать, а уж Коннор… он же такой нетерпеливый. Сумо грустно смотрит и носом подкатывает шар с водой внутри. Хэнк вздыхает, ворчит, скрывая улыбку: — Вот тебе бы только играть. И взмахом руки с помощью магии отправляет шар высоко в голубое небо. Сумо взлетает, шевеля пальцами шести ног и хвостом, спиралью поднимается в воздух. Настигнув шар, он начинает игру: удержать его от падения на землю без единого касания, используя только магию воздуха. Хэнк с томлением в сердце вспоминает, как Коннор учил Сумо этому. Было забавно наблюдать за ними со стороны: противостояние лени Сумо и энтузиазма Коннора. Почувствовав, что провал как никогда близко, Коннор сменил тактику и стал убеждать Хэнка присоединиться. Посопротивлявшись, он согласился, и дело пошло бодрее. Тогда Хэнк ещё не знал, как сильно и страстно полюбит этого юношу, да так, что захочет ради него вспомнить о традиции своего времени. В какой-то момент Сумо теряет контроль над шаром, и он устремляется к земле. Проследив за падением, у самой земли Хэнк цепляет его магией и снова запускает в небо. Сумо довольно ревёт. — Извини, приятель, могу помочь только так, магией воздуха не владею. — Его это ничуть не расстраивает, — доносится со стороны. — Он любит только тебя и ни на кого не променяет, — Коннор приближается и обнимает Хэнка. — В этом я его понимаю, — и тянется за поцелуем. — Ты рано, я ожидал тебя ближе к закату. — Успел сбежать, перекинув всё внимание на Элайджу и Аманду: у них Аватар один, и меня надо беречь! Хэнк гладит его по спине и улыбается. Главное, чтобы они сами друг с другом не подрались: хоть Элайджа и назвал свою дочь в честь любимой наставницы, характер у неё тяжёлый. Хэнк делает шаг назад и запускает руку во внутренний карман. — У меня для тебя кое-что есть, — достаёт из кармана продолговатую коробочку и протягивает Коннору, чьи глаза горят интересом. — Я не мастер красиво говорить, и ты прекрасно об этом осведомлён, поэтому говорю просто: я рад, что ты есть у меня. Глаза Коннора расширяются, когда он видит ожерелье. Осторожно, словно оно может развалиться от неосторожного касания, достаёт его и разглядывает на солнце. Крутит в руках и замечает, что можно перевернуть камень. Проводит пальцем по узору солнца и огня. — Какая красота. Сам делал? — Хэнк кивает, и Коннор, подмигнув, говорит: — Если это то, о чём я думаю, то мой ответ: я согласен, — и надевает ожерелье. Хэнк не может поверить своему счастью и поэтому уточняет: — А о чём ты думаешь? — О том, что это самое красивое обручальное ожерелье, а я подобных на фотографиях видел немало. Коннор играется соединением камня и металла, поворачивая то одним, то другим боком. Довольствие и счастье словно опутали его с ног до головы, и Хэнк, сделав пару шагов, погружается в эту атмосферу. Эпилог Опасения Хэнка, что Коннор не будет носить ожерелье вовсе, оказались напрасными. На следующий день Коннор, пользуясь своей важностью как Аватар, обходит всех, кого может, даже к Хэнку в офис заглядывает. Кто-то сразу понимает значение украшения на нём, кому-то рассказывают знакомые из Племени Воды, а кто-то видит просто украшение. Сидя на столе Хэнка, Коннор, заговорчески подмигнув, делится: — Сегодня на переговорах обе стороны наконец-то пришли к единому мнению: влюблённый Аватар, у которого в скором времени будет свадьба, отвлекает от обсуждения важных дел. От себя замечу, что и ругани сегодня тоже было немного. Красота, — Коннор потягивается, а Хэнк, кивая ему, разбирает бумаги насчёт новых триад. — Ты явно произвёл на них неизгладимое впечатление. Коннор всё не уходит, и Хэнку приятно чувствовать его у себя под боком, отчего работа идёт без осложнений. — О, какие люди к нам заглянули! — раздаётся голос Гэвина, а затем в поле зрения появляется и он сам. — Что, соскучился по здешней атмосфере? Коннор оборачивает, вежливо улыбается и отвечает: — И вам доброго дня, детектив. Как вам погода? — а одной рукой касается ожерелья, чтобы его было хорошо видно. Гэвин замирает, уставившись на него. Затем переводит взгляд на счастливого Хэнка, который не смотрит в его сторону, но касается боком ноги Коннора. — Так ты для него ожерелье делал, Хэнк? — Наконец-то правильный вывод, побольше бы таких, — кивает Коннор Гэвину, а тот, встрепенувшись, явно жаждет продолжить полемику. Только вот Хэнк не хочет этого совершенного. Желая избежать ругань, он поворачивается к Гэвину и предлагает: — Я могу тебя научить технике создания таких украшений. Поверь, это обязательно порадует того, кого ты выберешь. Гэвин фыркает и самодовольно уходит. Это напоминает Хэнку то, как он отказался учиться лечебной магией, поскольку считает её исключительно женским занятием. Хэнк качает головой, а Коннор, положив руку на плечо, говорит: — Ты всегда можешь научить меня. — А тебе интересно? — Очень, — отвечает Коннор и загадочно улыбается. — Как и всё, что с тобою связано. А Хэнк вспоминает, что впереди у них ещё объявление новости о свадьбе родителям Хэнка и Коннора, но его это лишь слегка будоражит. Коннор, ещё раз перевернув ожерелье белой стороной, нежно улыбается, словно понимает ход мыслей Хэнка. У них на двоих одно и тоже чувство.