***
Вера знала, что сегодняшним днём молодые волчата затаились всей стаей в старом особняке со скрипящим крыльцом и заколоченными окнами на втором этаже. Взглянув на окна, с комом чужих вещей в руках она решительно зашагала к двери. Она знала, что её уже давно заметили, а ещё Вера догадывалась, что вряд ли кто-то рад её появлению. По крайней мере, пять минут спустя никто не удосужился открыть ей дверь, и Вера всё так же продолжала смотреть на поцарапанные когтями доски перед своим носом. — Может кто-то уже откроет двери ректору университета, в котором вы учитесь? — нетерпеливо прокричала Стоун и посмотрела на зашторенные окна. Вера теряла терпение. А это означало, что ещё минута, и в ней взорвется злость, а потом еще мгновение, и она снимет с петель эту чертову дверь при помощи магии. — Ректор Стоун? Старомодный жилет поверх белоснежной рубашки, спокойная осанка, учтивая улыбка и обманчиво невинные светлые глаза. Вера обнаружила на пороге Хэмиша, тихого и улыбчивого. Он был почти не удивлен. Она раздраженно вздохнула, скривила в гневе алые губы, на которые пялился мальчишка, и швырнула ему в ноги вещи. — Я полагаю, это ваше? Вера ждала от него ответов, признаний, что это они так глупо пошутили, примяли траву на её красивом газоне. Хэмиш вздохнул, плавным движением поднял серую толстовку и, расправив её перед собой, с тонким удивлением посмотрел на неё. — Простите, не мой стиль. — Вы знаете, что я имею ввиду, мистер Хэмиш… — зашипела она. — Понятия не имею, ректор Стоун. Не моё дело… знаете ли, следить за тем, кто из студентов околачивается у вашего дома. — Я не позволяю вам и вашим оборотням раздеваться у меня на газоне. — Она сцепила зубы. Его голубые глаза, обрамленные светлыми ресницами, блеснули холодным лунным светом. Вера знала, что в мальчишеском теле по венам разливалась древняя сила. Древнее, чем её магия, лунная энергия, вкоренившаяся в его позвоночник, ввинченная в сознание, в каждое нервное окончание. И ещё — она видела по его глазам, как зверь, засевший глубоко внутри, рвался на волю, хотел обернуться и разодрать её ядовитую глотку, через которую она выплевывала оскорбления. Положа руку ему на грудь, Вера толкнула парня внутрь дома. Хэмиш поддался ей, сделал неуверенный шаг назад и передёрнул плечами. Нос защекотал почти выветрившийся приторный аромат ликера и лимонов. Властелин коктейлей. Отличник последнего курса и ликантроп. Она не боялась отблеска силы луны в его глазах. Проделывала фокусы куда более устрашающие. — Вы пахнете алкоголем, мистер Дьюк, — констатировала Вера. — А ещё только девять утра. — А вы… — Хэмиш придвинулся к ней и повёл холодным носом вдоль шеи, останавливаясь у края уха с длинной золотой сережкой. Кожу защекотало. — …её силой, — И поспешил пояснить. — Вадекум Инфернал. Магия пропитала вас. А ещё я узнаю аромат виски, который был в вашем утреннем кофе. И после душа вы используете лавандовое масло. Она опешила. Задохнулась от нехватки воздуха. И заблеяла: — Вы ведете себя как… — Оборотень? — Как весьма невоспитанный молодой человек. Она расправила плечи и окатила его холодным взглядом. Сцепила руки перед собой и отправилась в гостиную с потёртой мебелью, где запах алкоголя усилился. Вера чувствовала потребность снять напряжение. Посматривала с жадностью на бутылку виски, но держалась не хуже американского солдата, выпрямив спину и застыв в одном положении. Хэмиш, по её определению, не вписывался в компанию дерзкой Лилит, разгильдяя Рэндалла и хамоватого Джека. Впечатление он производил послушного мальчика, читающего на досуге английское право и играющего в крикет. Но эта обманчивая внешность скрывала в себе древнюю магию Луны, и Вера помнила, как механически он сбрасывал вещи по пути к выходу, как без колебаний шёл на их маленькую войну, превращался в монстра, который страшил даже её. Смотрела на огромную пасть с черным нёбом и думала, как бы по случайности не оказаться передробленной между острыми зубами. Ей захотелось разодрать его белую рубашку, расковырять своими острыми ногтями грудную клетку, чтобы убедиться — тот монстр всё ещё под человеческой тонкой шкурой этого английского мальчика. — Думаю, это вещи Рэндалла. Но я ещё уточню у него, в действительности ли он забыл их на вашем газоне, ректор. — Надеюсь, вы передадите мистеру Каприо, что я запрещаю ему или кому-либо из вас, детей Луны, раздеваться перед моим домом! — Ладно, я передам. И это всё? Она зло посмотрела на него ещё несколько секунд, пробуя на вкус заклинание безмолвия. Оно готово было сорваться с языка, отравить тело волчонка, лишь бы наказать, показать, что с ней так нельзя. — И я так понимаю, он снова охотится на кого-то из Ордена? — Может быть, — пожал плечами Хэмиш. Он прошёлся к барной стойке, не вписывающейся в интерьер старой комнаты, и взял два бокала. — Если только этот кто-то пользовался магией во вред остальным. Мартини? — Никакого алкоголя. Я за рулем. — Я передам ваши пожелания Рэндаллу, мисс Стоун. — Это ещё не всё. — Её взгляд глотал его. В голове Веры прочно прижилась мысль, что своя цена есть не только у магии, но и у всех поступков. Она хотела издеваться над мальчишкой, показать, что главная, как ректор, как верховный магистр, храмовый маг и женщина старше его на десяток лет. Вера хотела власти над ним, эта власть разъедала её сознание, распаляла жажду. — Вы отбудете наказание за свою выходку, — едко сообщила Стоун. Ну, как тебе такое, волчонок? Понравилось? — В чем же моя вина? — В потере контроля над вашей… стаей. Наконец-то она увидела его ошеломленное лицо. — Если вы не хотите, чтобы завтра мистер Каприо отправился с вещами на выход и для него навсегда закрылись двери университета, а я распустила ваш отряд убийц, то вы согласитесь на мои условия. — Вера качнула головой и вздернула бровь. Шах и мат, волчонок. Она оскалилась недоброй улыбкой. Хэмишу это не понравилось. Неторопливо он поставил бокал с алкоголем на журнальный столик и со вздохом закинул ногу на ногу. Во вздохе послышался рык. Но секундой позже Вера поняла, что ей показалось — Хэмиш просто прочистил горло. — Надеюсь, вы не собираетесь обманом принести меня в жертву для своих грязных ритуалов, мэм… — Не называй меня, мэм, — отрезала она. На что можно рассчитывать, заключая эту сделку? Нет, это не сделка. Это её условие. Требование, которое выдвигает одна из сторон на переговорах в надежде добиться компромисса. Заключить альянс, который мог быть выгодным в первую очередь ей, так как то место, куда собиралась Вера, кишело тварями похуже, чем вервольфы. Вера поймала себя на мысли, которая тут же опротивела ей. Мысль, которая заставляла думать, что надежнее Хэмиша ей не найти. Они бились плечом к плечу. Вера хотела приручить его. Сделать своим верным псом. Верность нынче так высоко ценилась в их мире. Хэмиш источал некую уверенность. Силу. И рассудительность не по годам. — Простите, ректор Стоун. Я только пиджак захвачу. — Не так быстро, мистер Дьюк, — остановила его Вера. — Сначала нужно провести обряд защиты. Жду вас у себя дома в одиннадцать. И не разбрасывайте вещи у меня на газоне. Хэмиш остался стоять на пороге. Озадаченный. Задумавшийся. Она запомнила его лицо в тот момент. На перламутрово-алых губах Веры расплылась самодовольная улыбка.***
Как и ожидалось, мистер Дьюк ещё и пунктуальный. Заявился к её порогу ровно в одиннадцать, весь при параде, в мягком голубом пуловере, из-под горловины которого выглядывал белый воротник, в брюках со стрелками и с бутылкой односолодового в руках. Вера застряла в дверном проеме, упираясь одной рукой в косяк, а второй грея металлическую ручку двери. На лице заиграла самодовольная улыбка. А потом она спохватилась. — Не стойте на пороге, мистер Хэмиш, — тихо произнесла она и, ухватив его за рукав, втянула в дом. В помещении пахло тыквенным пирогом и смесями трав. Так пахло когда-то у его бабушки. Хэмиш помнил, как она любила кормить его открытыми пирогами. Но это было словно в прошлой жизни. Вся его жизнь теперь была разделена чертой — до поступления в университет Белгрейв, и после. Хэмиш морщил нос, рассматривая стол, на котором стояли ритуальные свечи. Каждая мебель и деталь была чужой, пропитанной ведьмовской силой. Его Рыцарю явно не нравился её дом. И выглядел Хэмиш также: немного сконфуженным, немного раздражённым. Радужки глаз приобрели знакомый оттенок арктической глыбы, и, когда он посмотрел на декана, Вера только скривила уголки губ. — Это Таро? — Он остановился, пальцами упершись в край стола и рассматривая карты с неизвестными ему изображениями. — Только не вздумайте трогать. Магия не потерпит чужого вмешательства. Иной…сущности, — произнесла она, выискивая что-то среди кухонных шкафчиков. — Это вроде утренней газеты. Новости, касающиеся только меня. — О, — только и выдал Хэмиш. Фигуры завладели его вниманием на несколько минут, словно он пытался разгадать эту весьма непростую загадку, решить уравнение. Изображения на картах казались ему бессмысленными, и он пытался понять, что же увидела там Вера. Как ей удавалось уловить нить смысла среди пугающих разномастных картинок, вписанных в рамки. Вера наблюдала за каждым его шагом краем глаза. Хэмиш осторожно коснулся стеклянного шара, заглянул в ступку с травами, о которых она благополучно забыла ещё со вчерашнего дня. Волчонок взял щепотку, растёр пальцами и нюхнул. Затем чихнул и потёр нос, пытаясь избавиться от легкого зуда. — Тысячелистник, розмарин и перечная мята… — резюмировал он. — В сочетании с заклинанием отличное средство от бессонницы. — Вера откашлялась и поставила на стол две тарелки и два бокала. Она наблюдала за ним и не могла понять, зачем он здесь? Она пригласила его ещё утром, сама нагло заявившись на порог, обвинив в сущей мелочи. Но разве вервольфы нуждались в защите от тёмных сил и злых духов? Может быть, он сбежит прежде, чем они только сунутся на территорию усопших. Хэмиш ходил из стороны в сторону, останавливался, вздыхал и морщил лоб. Ходил до тех пор, пока не застыл на месте с толстой бордовой книгой в руках. — Мисс Стоун… Это свидание? — Что? — Вспыхнула Вера. Её щеки побагровели. Она поймала себя на мысли, что ей приятно было услышать нечто подобное, тем более от мистера Дьюка. Чёрт бы его побрал, подумалось ей. Вера прошла мимо, едва не задев его плечом, и оглянулась. — Это обряд, мистер Хэмиш. Не надейтесь на большее. — Это было бы обманом, если бы я не спросил. — Спасибо… — Вера набрала воздуха в грудь. — …за искренность. — Во всяком случае, это не самое худшее наказание, какое может быть, — пробормотал Хэмиш и уселся на стул. — Вы и ваши друзья разве ничего не чувствовали этой ночью? — полюбопытствовала Вера. Она в своем выглаженном чёрном костюме-двойке, так подчеркивающем её положение и строгость, нагнулась и достала пирог из духовки. Теперь тыквенный аромат ударил в нос с двойной силой, а паром обдало лицо. Вера резала большим кухонным ножом торт на куски и думала о том, что, может, при других бы обстоятельствах она не думала бы о его возрасте, о том, что их сущности ненавидят друг друга, о том, что сегодня у них миссия. — Наши Волки слышат магию. Это бесконечный звон в ушах. Мы просто уже привыкли жить с ним. Вера поставила тарелку у Хэмиша под носом и села напротив, внимательно наблюдая. Хэмиш взял вилку и осторожно отделил кусок. По выражению его лица Вера всё силилась определить, гадает ли он, отравит она его сегодня или нет. Она не могла влезть ему в голову — хотя нет, технически могла бы, с помощью магии, но не стала бы этого делать. Достаточно было нерешительного выражения лица студента, чтобы прочесть его опасения. Наконец она не выдержала. — Ради всего святого... — И, глядя в глаза мальчишке, она разрезала свой кусок и с раздражением отправила себе в рот. Хэмиш повторил, послушно съел кусок и замолчал, тщательно пережёвывая. Так тщательно, словно на тарелке был не мягкий пирог, а жесткий стейк с кровью. Он будто чего-то ждал. Вера догадывалась. Она предполагала, что сейчас он пытался определить вкус яда среди прочих ингредиентов. Но у неё не было цели отравить его. Мертвым он стал бы бесполезным. — Это… вкусно, — вынес он наконец свой вердикт. И снова сморщил нос. Глупые собачьи привычки. Оставшееся на тарелке Хэмиш доел с куда большим аппетитом. Вера с усмешкой думала, вылизывают ли они после себя посуду. И если да, то станет ли он делать это при ней? Сколько ещё в нем осталось от волка в человечьем обличье? Он самый старший среди своих, обладает одним из древнейших Рыцарей. Она читала, знает. Как и то, что сам мальчишка до сих пор страдает по утраченной любви. Все они кого-то теряли. И не могли вернуть. Она не смогла. Рука едва не согнула вилку при мысли о дочери. Будь она жива, была бы членом Ордена? Что-то надломилось внутри, отпало, разлетелось в прах. Вера хмыкнула, живо встала и забрала тарелки. — И напоследок, — прошептала она. Затем стала бормотать что-то. Из всего, что тихо бормотала на ведьмовском Вера, Хэмиш не разобрал ни слова. Голова загудела, волк внутри завыл, пытаясь вырваться наружу. Хэмиш напрягся, сжал кулаки и подавил желание вервольфа. Ему не нужны были неприятности в виде мертвого ректора. Не сейчас. Фитили фиолетовых свечей, нетронутых с утра, загорелись оранжевым огнем. Воздух начал плавиться вместе с воском. Вера взяла в руки кухонный нож и живо рассекла ладонь. Кровь капнула на белоснежный стол. Защитный механизм в голове паладина резко щелкнул, отключил разум, и вот уже спустя пару секунд Хэмиш стоял рядом с Верой, аккуратно прижимая к раненой руке белое кухонное полотенце. Алая кровь пропитывала ткань. Вера зашипела и бросила взгляд на мальчишку. — Это нужно было для заклинания защиты. — Вы будете под моей защитой, — прохрипел Хэмиш. В его глазах поблескивала знакомая уже мощь, и Вера впервые почувствовала, что слабее кого-то другого. Это чувство пугало, настораживало. Вера была той, что привыкла заботиться о себе сама. Она осторожно накрыла второй рукой пальцы Хэмиша в её крови. — От этого даже тебе меня не защитить, волчонок, — бросила она язвительно. — Но для тебя мои слова просто очередные байки, не так ли? — И что теперь? — Он отпустил её руку, сделал шаг назад. Вернул себе спокойное выражение лица, словно минуту назад на нём не бушевал весь спектр чувства под названием "страх". — Мы едем в одно место. Посмотрим, на что я способна без защиты ведьмы.***
В ярком свете автомобильных фар деревья казались зловеще нависшими над дорогой, в любую секунду готовые ожить и сухими ветвями продырявить крышу машины. Из приоткрытых кованых ворот старого городского кладбища струился туман, расползаясь в стороны. В глубине мелькнули красные огни, и Вера, конечно же, уловила недобрый взгляд ожившего монстра. Она жалела о своем решении. Волчонок избавил её от дополнительной силы, мощи, защитного поля, способного отпугнуть потусторонних тварей. Вера чувствовала себя обнаженной, уязвленной. Хэмиш первым вышел из машины, обогнул её и открыл дверцу водителя, подавая Вере руку — она тайно восхитилась, каким хорошим и воспитанным молодым человеком он был. Слишком хорошеньким для того, чтобы превращаться в машину убийств для уничтожения ей подобных. Мышцы Хэмиша играли под его кожей, как под шкурой хорошо тренированого животного. Он невозмутимо смотрел на кованые ворота метра в два высотой. — И с чем нам предстоит бороться? — Он задрал голову вверх, купаясь в кроваво-красном свете своей родительницы Луны. Лунное затмение было чем-то особенным для них, и обычно в этот вечер Хэмиш предпочитал бродить по лесам, чувствуя под массивными лапами мох и нюхая запах ели. — Скоро увидите, мистер Дьюк, — пробормотала Вера с некоторой досадой. Затем посмотрела на него с ног до головы. — Пора вам выгулять своего волка. Впереди их ждал враждебно завывающий ветер среди могил, зловещая тишина и окутывающий ноги туман. Вера знала, что врата должны быть где-то здесь. Самой ей ни разу ещё не удавалось пробраться в преисподнюю, но Эдвард делал это частенько и говорил, что жутко. Тело остаётся лежать мертвым, а душа спускается вниз. Вера вздрогнула. Кто его знает, какие ещё ритуалы проводил Эдвард и для чего. — Заставите копать яму? — Хэмиш приблизился к ней, остановившись на почтительном расстоянии шага, и растянул губы в такой улыбке, какая, пожалуй, только и могла согреть в такую жуткую ночь. Внутри разлилось приятное тепло. Хотелось бросить всё к чертям собачим и пойти прочь. Увы! — с повышением до магистра у неё образовался ряд новых обязанностей вроде того, чтобы следить, кто нарушает порядок мира живых. — Вон он. — Вера указала на склеп. — Я учуял его... — Рядом прозвучал гортанный рык. — Слишком... много чёрной магии. Волк внутри него бесновался, рычал, пытался вырваться наружу. Колдовство окружало их со всех сторон, и Рыцарь хотел разобраться с этим как можно скорее. Лицо его приобрело нечитаемое выражение. Хэмиш не спускал взгляда с двери, откуда сочился плотный, завораживающий запах гнили, между тем стягивая свитер, нетерпеливо скидывая туфли и расстёгивая дрожащими руками брюки. Вера не могла сдержаться, чтобы не бросить на него взгляд-другой, жаждя увидеть, как мальчишеское тело поглощает меховая шкура, как голубые глаза выедают золотые радужки лохматого чудища, как зверь ломает его позвонки и выкручивает руки. Очнуться её заставил рёв над самым ухом. — Хэмиш, — с испугом и одновременно с восторгом произнесла Вера, глядя на него снизу вверх. Протянув подрагивающую руку, она осторожно дотронулась до черной шерсти. Стальные мускулы крупно вздрогнули, волк сверкнул неестественно белыми глазами — и ринулся в лес, что зловеще молчал за кладбищем. Оказывается, Вера была достаточно глупой, чтобы полагать, будто ей под силу справиться с таким средоточием некромантии. Сейчас бы ей пригодились советы психички-некромантки Рене Марен. Что ж, Вера должна признать, что никто из них так не владел искусством мёртвых, как Рене. Только, наверное, было бы несколько странным позвонить сейчас и сказать: «Рене, жду на кладбище, нужна твоя помощь с мёртвыми». Пол в склепе был залит кровью. Задохнувшейся, мёртвой кровью, от которой тянуло блевать. Стены обдавали кожу холодом, но Вера терпела, прислушиваясь к шевелению мертвецов в своих гробницах, к рёву зверя за стенами, и резала руки до крови вновь и вновь, шепча одними губами заклинания. Магия всегда требовала жертв. Печати, которые она накладывала на прорезь из-под земли, высасывали из неё живую силу. Вера глубоко дышала, скребла пальцами кожу — она хотела победить в этой схватке. Хотела доказать, что всё ещё магистр, сильная ведьма, с которой лучше не тягаться. Её поглощало безумие, пережёвывало в своей изуродованной пасти, а затем выплёвывало обратно. Вера находила утешение в холодных стенах, прислонясь к ним щекой. С полузакрытыми веками она продолжала резать на руках пентаграммы, плеваться заклятиями и громко смеяться, вскинув голову к потолку. Она облизывала языком кровь на пальцах и тихим скулежом умоляла ночных тварей не возвращаться больше в этот мир. Никогда. Дверь в склеп распахнулась, и луна высветила волчий силуэт. Вера тихо истерически засмеялась и откинула голову назад. Волк тяжело дышал. — Хэмиииш, — протянула устало Вера. Её глаза растворились в бесконечной темноте зрачков. Вера поднялась на ноги, отбросила прядь волос назад и продолжала улыбаться. — Ты помнишь Кэссиди? Помнишь, как она умирала у тебя на руках? — Какая-то часть её, ещё не совсем потерявшая разум, скреблась в груди, борясь за своё право завладеть телом, но вселившегося духа было не угомонить, и он продолжал издеваться над волком. Когтистые лапы сжались в кулаки. Рыцарь Ночи зарычал. Но призраку в теле магистра было мало. Он хотел большего. — Ты помнишь, как она звала тебя? — тихо спросила ведьма. А затем скулящим тонким голосом произнесла: — Хэмиш… Хэмиш… я не хочу уходить. Так она кричала? Грубая звериная лапа вцепилась ей в шею и впечатала затылком в каменную стену. Пасть угрожающе ощерилась над лицом — Вера невольно зажмурилась, слыша рык над самым ухом. Затем хватка исчезла, и у Веры поплыло перед глазами. Зверь с силой схватил её за руки и потянул на себя, женщина поддалась, на ватных ногах поднимаясь со спасительно прохладного пола. Только щекочущая нос шерсть и разгорячённое тело под ней. Силы покинули её, но она всё ещё пыталась рассмотреть что-то в темноте, в которой было видно лишь звёзды. Звёзды и холодные лунные глаза, опасно нависающие над ней.***
Ей казалось, что по всему телу лопаются вены. Её рвало и скручивало, затем снова рвало, затем она отключалась. Где-то мельком Вере удалось разглядеть над собой встревоженное лицо Алисы Дрейк, и она вроде даже попыталась отмахнуться от тлеющего возле лица веника из трав. — Хэмиш? — слабо произнесла она и провалилась в пропасть. Во мраке, где над ней танцевали сотни зловещих монстров и где её ноги увязали в гнилой черной крови. Где лунные глаза смотрели со злобой, а визг Банши разрезал уши.***
Вера открыла глаза. Сводчатые потолки утопали в слабой тени, в помещении пахло плавленым воском и полынью. Она дернула руками, но крепкие веревки лишь сильнее врезались в затекшие запястья. Вера оглянулась на стоящих в стороне студентов. — Может, развяжете уже? — недовольно произнесла она. — Без сомнений, это она, — закатила глаза Лилит. — И я тоже рада вас видеть, мисс Батери. Хэмиш навис над Верой, всматриваясь в лицо так, словно искал там остатки одержимости. Он выглядел безразличным. Вера слабо улыбнулась ему. Ответной улыбки не последовало. Он вообще ничего не сказал, когда ослабил веревки и отошел в сторону, к своей стае. — Как вы себя чувствуете, магистр? — Голос стоящей в углу Алисы эхом отозвался в пустынном зале. Вера села, свесила ноги с мраморного алтаря и обвела взглядом комнату. Её глаза впились в английского мальчика, который смотрел куда-то мимо неё. Воспоминания прошлой ночи никуда не делись, в воздухе между ними застыли колючие слова. Кэссиди. Девочка, которую Хэмиш любил так сильно, что ради неё стал оборотнем. И которую он потерял в бою. Вера никогда бы не позволила себе издеваться над этим, но мразь, вселившаяся в неё, знала, как сделать больно им двоим. — Спасибо, мисс Дрейк. Не зря я возлагала на вас большие надежды. И не случайно вы лучшая среди магов. — А вот Хэмиша покусал зомби, — сообщил весело Джек. Дьюк бросил на него свирепый взгляд. — Да-да, это было примерно так, аргх… — Рэндалл вытянул вперед руки и стал издавать звуки, подобные тому, как ещё прошлой ночью хрипели за её спиной зомби. Вера заставила себя унять неприятную дрожь в плечах, глядя, как Лилит хихикает над кривляниями мистера Каприо. Хэмиш тихо пробормотал что-то вроде «идиот». — Так, всем спасибо, теперь прошу всех покинуть храм. Без обид, но оборотням здесь не место. Как ни в чём не бывало, Вера вернулась к привычной строгости. Рэндалл вяло поплелся к выходу, Лилит, прежде чем уйти, недовольно блеснула глазами на магистра. Алиса и Джек переплели пальцы рук — какая прелесть! — и пошли следом. Хэмиш тоже развернулся и хотел было уйти, но этого не хотела Вера. — Мистер Дьюк! Он замедлил шаг. Затем обернулся и посмотрел на неё тоскливым серым взглядом. — Хэмиш… прости. Той ночью я не хотела оскорбить тебя. Я была не в себе. Он сделал несколько шагов и остановился возле алтаря. Взял её холодные ведьмовские пальцы в свои, поднес к сухим губам и осторожно лизнул подушечки влажным языком. Чертовы собачьи привычки. Вера дернула рукой, но Хэмиш не отпустил. Лишь сжал крепче. Он жмурился, волк внутри тихо скрежетал зубами, оплакивая свою судьбу. Его сердце рвалось сквозь кости, бешено колотилось о грудную клетку. Если бы Вера попросила, он бы пошёл за ней даже в Ад. Он позволил бы раскроить себя на этом мраморном алтаре и зашить по-живому. Он простил бы ей все. Простил бы, даже если бы по чистой случайности она вогнала клинок ему в сердце. — Я уже простил. — Он легко выпустил её руку и сделал шаг назад. — А теперь и вы простите, магистр Стоун. Через пять минут у меня правоведение. Его Рыцарь всегда делал мудрый и взвешенный выбор. Но в этот раз он сбился с ориентира. Запутался в ведьмовском взгляде шоколадных глаз. Он покинул помещение, унося с собой её аромат.