***
Что вы знаете о соулмейтах? Особые вселенные, любовь, милые отличительные знаки, помогающие найти родственную душу и «долго и счастливо». О, да, в этой вселенной тоже был полный комплект, разве что с отличительными знаками не подфортило. Парные татушки, цвет глаз, или, может, имя на запястье? Нет, так не интересно. Зато интересными были ну очень странные фразочки. Вот встречаешь ты, например, свего соула, и тянет вроде к нему, и вот хочешь ты признаться в любви. И что, думаешь, так-то все просто? Ан нет, вместо ванильного милого признания ты можешь сказать что угодно, начиная от вполне безобидного «вчера был дождь» до полного абсурда вроде «слушай, а ведь из павлиньих перьев получится отличная юбка». Так что вместо ванильной сцены готовься к офигевшему взгляду. Потому что ну какой, нахрен, павлин, братан? Мороки с этим — вагон и маленькая тележка, потому что ключевой фразой может стать ну реально что угодно. Но ничего, всем нравится, все считают веселым и романтичным занятием эту угадайку, которая может длиться достаточно долго, если не изощриться и не начать вычислять, что там тебе сказал человек. Но есть плюсы — тема для бредовых фраз у вас одна. Грубо говоря, если у тебя павлины, то и у соула они же. Кстати, работает эта фишка только с родственной душой, поэтому если обратишься к любому другому человеку, фраза будет звучать как надо. Из-за этой фишки «я люблю тебя» произносят не так уж часто, боятся разочароваться и узнать, что твой партнер не соул тебе.***
Когда Кристина Александровна произносит фразу «Ребята, у нас в этом году несколько новых учеников, они приехали в Россию по обмену и будут учиться в нашей школе» нет ни капли удивления. А чего еще ожидать от сильной и престижной школы столицы? Ну иностранцем больше, иностранцем меньше, каждый год кого-нибудь пихают. И в этом году вон сразу трое. Интерес в этом только один — наблюдать за испуганными и ничего не понимающими новичками. Вот и сейчас — стоят растерянно, точь-в-точь напуганные зверьки, а еще выпускной класс, тоже мне. О, а у этого глаза красивые капец, цвет такой приятный. Кстати о глазах, ты куда гад смотришь? Нет, даже не думай, мое-мое-мое, не пущу! Первая парта — это для зануд, ботанов и заучек, тебе тут не рады, а еще могут укусить. Кыш, короче. Мысленная мантра, похоже, срабатывает, потому что этот самый новенький отворачивается почти сразу и глядит куда-то вглубь класса. Интуиция его не подводит точно, глядишь и поладим. — Так-так, к кому бы вас приставить, господа иностранцы? — пытается пошутить Кристина Санна, но юмора не получается. Не до шуток тут, кому нужна лишняя морока в выпускном классе? — Вы же знаете, что ребятам нужно помочь с адаптацией, разучить с ними основы русского языка. Добровольцев, вижу нет. Значит возьмем тех, кто хорош в английском, чтобы вы могли общаться на первых порах. Давайте-ка, ребята, рассасывайтесь по первым партам. «Не поладим. Пиздец как не поладим» — мелькает в голове, когда этот мистер-красивые-глаза подсаживается ко мне. Ебалом светит так, будто пол улицы осветить хочет. Ой, пардон, у нас же культурный обмен. Не ебалом светит, а дружелюбно улыбается. — Кристина Александровна, май инглиш из бед и огорчений, вы же знаете, — жалкая попытка отвязаться от этого глазастого чудища. — Я сама тебе такие беды с огорчениями устрою, будешь пререкаться! И вообще, разве ж я заставляю? У нас первоклашек сколько? Можешь над ними шефство взять… — ладно-ладно, намек понят. — Ой, нет, Кристина Александровна, знаете, мне ведь действительно нужна практика в английском, — лучше уж одна улыбчивая взрослая морда, чем три десятка маленьких. Тем более морда достаточно симпатичная. Только уже вот бесит своим этим позитивом. Ну ничего, жить можно. — Ну, привет, что ли, давай знакомиться. Английский знаешь хоть, я тебя еще и по нему натаскивать не собираюсь, — речь больше напоминает парселтанг, а дружелюбная улыбка — сведенную челюсть, но как уж есть. Ему вроде зашло. — О, не беспокойся, я не из Англии, но языком владею неплохо, — говорит почти без акцента. — Надеюсь, нам удастся поладить, — и опять широченная улыбка. А как я-то надеюсь.***
Идея Кристины Александровны оказывается не такой уж провальной. Парень схватывает все на лету, проявляет неподдельный интерес буквально ко всему, что движется и бесконечно улыбается-улыбается-улыбается. Это все еще ужас как бесит, но в остальном он вполне неплох — вежливый, чуткий, а главное не достает и не пытается сдружиться. Как ни парадоксально, но именно из-за этого удается завязать неплохие дружеские отношения. Оказывается, что с ним есть о чем поговорить и у него офигенное чувство юмора. И все такие же красивые глаза. Но это уже второстепенно, а пока на первый план выходят уроки русского, где вместо упражнений постоянный смех до боли в щеках и шуточные бои подушками, редкие прогулки по городу или до кинотеатра. Кстати, уходить на другое место в классе он отказалася категорически, и приходится терпеть его рядом с собой. Зато можно каждый раз посмеиваться с его корявого русского «Доброе утро». В общем, все идет прекрасно.***
К зиме улыбчивая задница не бесит от слова совсем, а наоброт, становится очень даже симпатична и далеко не по-дружески, а от этих улыбок хочется либо сдохнуть, либо засосать, и это пугает не по детски. Потому что проблем и без него хватает, а страдать от неудачной (ну как всегда) влюбленности на расстоянии потом не ему. А еще ему уезжать после новогодних праздников, и нет никаких мыслей, кроме «пиздец». Поэтому недовлюбленность запихивается поглубже, а грубость включается снова. В предательски красивых глазах дикое непонимание, потому что нормально же начали общаться, что не так? Да все не так. Осознание того что все, капец, пути назад нет, накатывает неожиданно и словно холодной водой обливает. Происходит это в середине декабря. Уроки русского языка каждую среду, на которых он добивается больших успехов, уже становятся традицией к тому моменту, когда в голову приходит «блестящая» идея, что если ограничить общение, то симпатия уйдет, всем будет лучше, да и улыбку его можно будет видеть пореже. Н И Х Р Е Н А не срабатывает. — Ага, и тебе привет, давай сегодня по быстрому, у меня еще куча дел, — лучшее, что можно сказать, впуская человека в квартиру, но цели есть цели. Ничего личного, я просто пытаюсь немного отдалиться, ладно? Не хватало еще обиды. — Все хорошо, не переживай. Но нам надо поговорить. Не подумай ничего, ты офигенные человек и потрясающий друг, но нам нужно общаться пореже. Понимаешь, ты уедешь скоро, у каждого из нас будет своя жизнь, а если мы сдружимся еще сильнее, это будет тяжело. Давай оставим только уроки? Только без обид, ладно? — смотреть, как на протяжении моего монолога улыбка гаснет, а к концу и вовсе исчезает неожиданно еще больнее, чем смотреть на нее все время. — Оу… Я понял. Тогда до следующего урока, — произносит быстро-быстро, как из пулемета стреляет. Когда вдруг хлопает дверь, резко приходит понимание. Все же обиделся. Все же больно. Все же без его улыбки будет хуже. Когда на следующее утро в школе он сидит молчаливый и грустный, становится еще больнее. А еще становится понятно, что хрен с ними, со страданиями после, хрен с ней, с влюбленностью, зато сейчас он будет улыбаться так же как и всегда, широко и ярко. Поэтому на его сторону летит записка с коротким и лаконичным текстом: «Сегодня в семь у меня, проведем потраченный урок? А еще у меня есть отличный новый фильм. Придешь?» На его удивленно-поднятую бровь отвечаю широкой улыбкой — такой, как у него. И получаю такую же в ответ.***
Прозаичный поход в близлежащую кафешку кажется хорошей идеей. Разбавить обстановку, поболтать, забыть о том что твой краш уезжает меньше чем через месяц? Определенно отличный план, если только ваш краш не иностранец и не испытывает проблемы перевода. — Что значит «двойная пепперони»? Я впервые встретил это слово вчера в каком-то посте в соцсети и все хотел спросить у тебя о его значении. Это звучит красиво, — на русском, с акцентом и диким старанием. — Странные у тебя понятия о красоте речи, дорогой мой. Однако это означает всего-навсего пиццу, которую я собираюсь взять прямо сейчас. Рекомендую, кстати, — успеваю сказать прямо перед тем, как подходит наша очередь. — Оу, спасибо. Мне, тогда, колу и кусочек «я люблю тебя», пожалуйста, — обращаясь к продавцу. Ноги отказываются стоять ровно в этот самый момент, а в голову приходит резкое осознание. Твой чертов соулмейт стоит прямо сейчас перед тобой и безуспешно пытается заказать пиццу. Мы в какой-то дешевой комедии или что? Ладно-ладно, он не понимает подвоха, просто перезакажи и сваливайте оттуда, пока ни он, ни продавец не поняли, что случилось. Но уже поздно, парень у кассы расплывается в понимающей, но до жути ехидной улыбочке, и хочется только сдохнуть от стыда, хотя по сути то, что происходит — абсолютно нормальное явление. — Вы, видимо, имели ввиду двойную пепперони? Прошу, вот ваш заказ, — очень хочется вмазать этой ехидной морде, но с большим трудом это желание удается подавить. — Да, спасибо, — зеркалю его ухмылку и поспешно увожу своего спутника к столикам. Кажется, пиздец почти миновал. — Я знаю, что значит это слово. Чуть не давлюсь этой самой пиццей. В смысле ты знаешь? Зачем тогда спрашивал? Что это вообще значит? Видимо, на моем лице все написано, поэтому продолжает: — Да, знаю. Почти с самого приезда. Просто хотел проверить кое-что, и мои мысли подтвердились. Но я не давлю, знаешь, соулмейты ведь могут быть и отличными друзьями. Хочешь, забудем и сделаем вид, что этого не было? Судорожно киваю головой и одними губами говорю «спасибо». За понимание, за все. А в ответ улыбка. Такая же широкая и яркая, как и всегда. Жаль, что искуственная.***
С того момента все восстанавливается, близится Новый Год, жизнь идет своим чередом и кажется, будто все так же, как и раньше. Вот только он уезжает сразу после каникул, а настоящей, искренней улыбки не видно с того самого дня. Только фальшивая, и от этого больно-больно-больно, хоть он и врет нагло, что все хорошо. День перед Новым Годом становится решающим. Лежа на коленках человека, в которого ты влюблен так, что выворачивает наизнанку, последнее что хочется — вести серьезные разговоры. Но они неизбежны, поэтому перехватив руку, гладящую волосы и убаюкивающую, я вдруг решаюсь задать тот вопрос, из-за которого все это сейчас и происходит. — А знаешь, у меня есть подарок для тебя, — начинаю издалека, страшно вот так сразу, в лоб. Протягиваю небольшой сверток и встречаю вопросительный взгляд. — Что там? — разворачивает упаковку с таким трепетом, и чуть язык не высовывает от усердия, так на ребенка маленького похож становится. — Фотоальбом? Это… Это чудесно, спасибо. — Не за что, пришлось повозиться, поискать фотографии, а то забудешь меня совсем, когда уедешь, — поздравительная фраза звучит как-то совсем не поздравительно. — Куда ты потом? На родину? — Почему ты так считаешь? Мы ведь никогда не говорили об этом, — забавно. — Так ведь потому и не говорили, что очевидно это. Или… Подожди-ка, ты, задница. Не хочешь ли ты сказать, что, — договорить ожидаемо не дают. — Да, знаешь, я долго думал, у меня было два варианта, вернуться домой или доучиться здесь. Мне очень нравится в России, и я подумал, что мог бы остаться, если ты захочешь, конечно. — Ты еще спрашиваешь? С чего бы мне быть против этого? — Ну, мы ведь с того раза так и не говорили об этой ситуации, и я решил, что… — Оставайся, пожалуйста, — в этот раз перебиваю уже я, — без тебя тут никак. Я просто не отличаюсь большим умом и смелостью, но знаешь что я тебе скажу? Пицца с ананасами. Пиц-ца с а-на-на-са-ми, — по слогам, чтоб уж точно понял. — С ананасами? Не ожидал от тебя такого извращения, — усмехается. — Но знаешь, двойная пепперони все же круче. И правда, ну какая, к лешему, пицца с ананасами?