***
Чжухону не нравится Кихен. Он его бесит. Рыжий уже пару часов смотрит на его лицо и сгорает от желания врезать и, как минимум, заставить харкаться кровью, тем самым пачкая обшарпанный диван, на котором тот сидит уже долгое время и не двигается. То есть вообще никак. С того самого момента как они встретились и приехали сюда, мало того, что он ни слова не сказал, даже лишний раз не шелохнулся. Бесит. Ужасно раздражает и выводит из себя. Они заселились в какой-то богом забытый отель на выезде из города и тут кроме них ни души, даже хозяева на ночь уезжают поспать в другое место, потому что терпеть не могут оставаться здесь, просто закрывают все помещения, обмениваются контактными номерами и исчезают до десяти часов следующего утра. С одной стороны, Ли нравится быть наедине с Кихеном, но с другой кажется, что помимо него самого тут и вовсе никого нет. — Еще немного и я разобью твое лицо в мясо, — шипит на брюнета Ли. — Бей. — Так вот значит как? — Чжухон загорается все больше, — теперь я могу тебя бить, да? — Ты всегда мог. — Мог, вот только никогда и пальцем не трогал, не позволял себе такой роскоши, хоть и очень хотелось вдолбить в твою тупую голову хотя бы кулаками непреложные истины. Я впервые опустился до того, чтобы ударить в ответ, в тот день, на шоссе, и ты это прекрасно знаешь, но теперь хочу врезать тебе снова, не представляешь, как хочу. Почему я должен сдерживаться, раз ты меня совершенно не жалел, наносил раны, срывался и кричал всякие мерзости в лицо? Ты на полном серьезе думаешь, что, позвонив мне и поплакав в трубку, сможешь вернуться и все будет как прежде? Ты за дурака меня принимаешь? Я что ли виноват в том, что твоя большая чистая любовь, твой идеальный рыцарь без страха и упрека, предал тебя? Ты же самый умный, это я тут ничего не понимаю, куда уж мне. Я ведь еще вдобавок ко всему само зло, но интересно тогда почему же ты не на улице мерзнешь, а сидишь тут в тепле и уюте, когда за окном поливает дождь и поднимается нешуточный ураган. Ничего не хочешь мне сказать? — Прости. — Да ладно? — усмехается рыжий, — серьезно? — Я виноват. Ты был прав, хочешь ударить — бей. Я правда не против, только не злись на меня, пожалуйста. — Засунь свое пожалуйста себе в задницу, договорились? — Чжухон, я… — Ох, вспомнил как меня зовут? Надо же, это такая честь для меня, такое повышение от мудака и ублюдка до обычного человека, у которого есть имя и чувства. Невозможный почет, премного благодарен. — Пожалуйста, Чжухон. Я очень прошу тебя. — Ты не просишь. Тебе ни капельки не стыдно, просто тебя предали и бросили, а ты, поджав хвост, прибежал обратно. И почему-то сейчас тебя нисколько не волнует тот факт, что мы сильно повздорили перед твоим побегом, я помню каждое слово, что ты сказал мне тогда, как рьяно защищал своего Вонхо, постой, мы даже подрались. Ах, да, ты еще вонзил мне нож в руку, удивительно, на что ты способен, лишь стоит загореться и обрести цель. Ради него ты делал все, а как насчет меня? Мне можно только плакаться в телефон и просить о помощи? А ты случайно не забыл, что именно я тут главный монстр, нет? Ты жалок, ты даже ненависти и мести моей недостоин. Я тоже дурак, раз забыл с кем имею дело и захотел отомстить. Смешно даже. Такой как ты называет меня предателем и эгоистом, кулаками размахивает, а в итоге что? Плачешь передо мной? Ненавижу. — Я тоже себя ненавижу. Ненавижу по многим причинам и с каждым разом их становится все больше и больше, мне хочется закрыться и не видеть никого. Я совершил огромную ошибку. Ты можешь мне не верить, но я говорю искренне, мне жаль. Слышишь, мне жаль, что ранил тебя. — Ты правда принимаешь меня за идиота? Кихен резко подрывается и идет к куртке Чжухона, дергает ее и проверяет все карманы, он упорно что-то ищет, но никак не может найти. Через какое-то время он швыряет ее в сторону двери, сердито смотрит на рыжего, но в итоге снова берет дутую куртку в свои руки. Теперь он тщательно прощупывает ее и находит то, что искал. Ю вытаскивает из потайного кармана складной ножик, раскрывает его и быстро подходит к своему собеседнику. Смотрит в глаза Чжухону долго-долго и, ничего не говоря, вкладывает острый предмет в его ладонь. — Режь, — брюнет подставляет правое предплечье и нарушает слишком затянувшееся молчание, — ответь мне за тот удар, нанеси такой же. Не волнуйся за меня. Выпусти пар. Успокойся. Я ни слова не скажу. — Пошел ты, — Ли швыряет нож на пол и тот отлетает куда-то под тумбочку. Кихен растерянно смотрит в ответ и идет за ножом, ему вовсе не хочется, чтобы Ли бил его или резал, но другого выхода из сложившейся ситуации он попросту не видит. Он понимает отчего тот настолько зол, почему говорит такие слова и ведет себя подобным образом, а еще четко осознает по какой причине Чжухон прячет его ото всех и не хочет ранить, и от этого Ю нестерпимо сильно хочется выть. Он не знает какие именно чувства ощущает в данный момент, все запуталось в один большой клубок, край нитки в котором попросту не найти и, держа в руках это запутанное, скомканное нечто с тысячью узелками, Кихен понимает — это предел. Грань, дальше которой он никогда не сможет ступить. Его переполняет до краев горькая правда, а он нелепо пытается скрыться от нее за семью замками, таится и убегает, но выходит из рук вон плохо. От этого не спрячешься и уж тем более не сбежишь, такое нужно принять: раз и навсегда уяснить одну простую вещь — злодей тут только он один. Ни Чжухон, ни его мачеха, ни Вонхо, никто иной — только он сам виноват во всех своих бедах и проблемах. От этого тошно, больно и раскалывается голова, слезы льются, но совсем не от грусти, скорее они текут по щекам от злости, которая не находит выхода никаким другим способом. Злость на самого себя это все, что у него осталось. Теперь ему совершенно точно не хочется, чтобы его спасали или защищали, он сам все закончит. Весь этот спектакль нужно было завершить уже давным-давно, а не растягивать постановку на целую вечность. Сейчас, когда все идет к своему логическому завершению он хочет лишь пару простых вещей: извиниться и помириться. Кихен садится на корточки, зажимая голову руками, и часто дышит через рот, ему слишком дурно и плохо, все должно быть совершенно не так. Все пошло кувырком, начиная с его нелепого побега и за это держать ответ только ему самому. Кихен не хочет больше обвинять кого-то другого, бесполезно злиться и кричать, что именно Чжухон рассорил их с Вонхо при помощи записок, потому что это не так. Все было предрешено заранее, с ним просто играли, а он не понял. Не зачем обижаться на то, что его чувства не поняли и не приняли, потому что никто и не обязан был. Вонхо не должен нести ответ за мысли и ощущения какого-то другого человека, только за свои. Ю выцепляет глазами металлический нож, отблескивающий от света лампы и тянется к нему чуть дрожащими пальцами. Никто не обязан любить его в ответ, никто не обязан защищать, никто не обязан помогать и укрывать от неудач, никто не обязан быть с ним так долго как Чжухон был. В его заточении виноват только он сам, в таком отношении к себе тоже, возможно, в нем сейчас играет самая настоящая истерика, а может это правда прорвалась наружу, через его тщательно выстроенные ограды и препятствия. Брюнет думает, что он взаправду, наверное, самый отвратительный и мерзкий человек, ему же твердили об этом в детстве, а он почему-то не верил, а зря, они же знали и видели. Кихен некоторое время рассматривает свою руку, проводит пальцами по зелено-синим венам, и зажмурившись, наносит удар, вонзая острое лезвие в правое предплечье. Он не чувствует боли, как всегда в такие моменты он лишь смотрит как кровь сначала немного ждет, а после словно водопадом начинает литься из него. Его с головой захватывает ощущение нереальности происходящего в эту минуту, кажется, что вовсе не он наносит удары ножом по своей же руке, а кто-то другой. Ведь, если это было бы с ним, он бы чувствовал, как больно резать нежную кожу и неприятно ощущать холодную сталь, как кружится голова оттого, что он теряет много крови, но ничего из этого нет, следовательно — все неправда. Обман зрения и других чувств. Все это просто ужасно долгий и глупый сон, скорее всего он в коме, лежит и видит нескончаемый нелепый сериал с собой в главной роли, не более того. А если это лишь глупые фантазии, то в них нет границ и рамок: можно снова и снова ранить свое тело, втыкая нож в руку и оставляя на ней глубокие раны, впору звонко смеяться, слыша громкий мат со стороны Чжухона, вполне себе дозволено отталкивать его в сторону, не давая подойти. Можно действительно все. Но нельзя единственное — вернуться к Вонхо, хотя точнее будет сказать к Хосоку. Кихен многое бы отдал, чтобы вновь увидеть его улыбку, услышать смех и почувствовать, как теплые руки обнимают и гладят, он бы безумно хотел прижаться и болтать о всяких пустяках и, конечно же, почувствовать прикосновение его губ к своим. Но теперь этого допустить нельзя, даже если невероятно сильно хочется быть рядом. Его никто не заставлял влюбляться, автоматически делая Хосока своим сказочным рыцарем, никто не принуждал цепляться и пытаться спасти — он сам все решил, а когда раскрылись карты и все оказалось совершенно не таким, как в его мечтах — сбежал. Чжухон прав, во всем прав. Даже в том, что держал его взаперти и не давал выходить, что запрещал верить людям, что ругал его и одергивал, словом, во всем. Он всегда знал, чего хочет и шел к этому, пусть жуткими и кровавыми способами, но никогда не останавливался и не боялся сделать новый шаг в отличии от него самого. Ли совершал слишком жестокие и непростительные вещи, которые изменяли лишь в худшую сторону их и так не самые простые отношения, но Ю никогда и не запрещал ему так с собой поступать — сам виноват. Опять же. Несмотря на то, что они так сильно повздорили, несмотря на то, что хрупкие взаимоотношения между ними были разрушены его нелепым желанием защитить кого-то постороннего, несмотря на всю ту боль, что он причинил, Чжухон все равно и пальцем не тронул Хосока, хотя и клялся, что убьет. Смеялся, издевался и рассказывал в подробностях, как именно это сделает. Но он не посмел причинить ему зла, хотя мог. И брюнет прекрасно знает почему. Кихен чувствует себя одновременно таким жалким и ничтожным, глупым, обманутым и злым, все крепче сжимает в своей руке нож, уже на автомате оставляя глубокие порезы, лишь бы только успокоить чувства, огненной лавой бурлящие внутри. В ту минуту, когда в комнате раздается звонкий звук пощечины, Ю не сразу понимает, что бьют собственно его самого, притом сильно, совершенно не щадя и не останавливаясь. Чжухон матерится, сильно кричит и бьет наотмашь, трясет его, но не дождавшись никакой реакции, швыряет на кресло. — С ума сошел? — доносится до него, словно из какого-то старого барахлящего радио голос рыжего, — я, блять, клянусь, что свяжу тебя по рукам и ногам навечно, если ты еще раз возьмешь в руки этот нож. Даже, если просто посмотришь в его сторону. Кихен смотрит на Чжухона через какую-то пелену и не понимает, почему он так сильно переживает, было бы из-за чего. Его раны скоро исчезнут и царапинки не останется минут через двадцать, не зачем волноваться и кричать, он как никто другой это знает и понимает, но кричит и паникует. Боится. Горькие слезы вновь льются из глаз брюнета, он смотрит как к израненной руке Ли аккуратно прислоняет полотенце, а после хватает его за затылок, прижимая к своей груди. — Истеричка. Ненавижу, — вполголоса говорит Чжухон. — Знаю. — Заткнись. — Спасибо, — Кихен прижимает рыжего к себе свободной рукой, громко и безудержно плача.***
— Привет, Минхек, давно не виделись, — звонок прозвенел лишь пару секунд назад, но Хосок уже стоит рядом с его партой, загораживая проход, — есть минутка? Блондин, не обращая никакого внимания на приветствие, неспешно собирает письменные принадлежности и складывает их в черный рюкзак, увешанный разноцветными значками. Хотя все-таки мысленно он загибает пятый по счету пальчик, безудержно злорадствуя в своей голове. Не зря они это задумали, Минхек отдает должное Хену и его стратегическим способностям, все-таки у того просто на уровне профессионала получается выводить из себя людей, хотя он даже не представляет, чего профессору стоило подговорить каждого учителя на подобные действия. Вся беда его несчастных одногруппников в том, что после каждой пары, коих за сегодня уже было пять, преподаватели в прямом смысле отгоняют от него эту парочку под разными предлогами, а потом еще и охраняют, чтобы те не подловили его во время перемены. Ли так сильно не веселился, наверное, целую вечность, и его темная часть души просто невероятно сильно хохочет, он даже чувствует себя таким отдохнувшим и отомщенным, что плевать хотел на душевные страдания, что совсем недавно причиняли нестерпимую боль. Ему даже безумно жаль, что впереди осталась всего лишь одна пара, но как бонус, ее ведет сам профессор Сон. В тот момент, когда с другой стороны к нему подходит Хенвон, блокируя оставшиеся пути отхода, блондин хмурится и встает, пытаясь отстраниться. Замечая подобный расклад, к нему сразу же спешит преподаватель корейского языка и уводит прочь, под взгляды, переполненные гневом. — Я хочу убить его, — зло рычит Хосок, смотря на Че, — очень хочу. Тот лишь поправляет плотную черную маску, надежно скрывающую нижнюю часть лица и хлопает друга по спине. Хенвон старается не говорить и не шокировать своим внешним видом всех подряд, благо еще ни один преподаватель не попросил его снять маску, иначе бы возникло много ненужных вопросов и пересудов, на которые бы он отвечал с трудом, из-за того, что его губы невероятно сильно распухли, покрылись коркой и чуть что мгновенно начинают кровоточить вновь. Больно и неприятно, а еще и ужасно щиплет до сих пор. Ему вполне хватило реакции Хосока на свой красочный внешний вид, тот чуть в обморок не упал, пока обрабатывал раны и неловко расспрашивал о случившемся со слезами на глазах. Извинялся за то, что не смог защитить, а после до ужаса долго клялся не оставлять больше одного, на пары не хотел отпускать, силой пытался удержать в кровати, но не смог. Потому что Хенвон твердо решил довести дело до конца, в той ситуации больше всего пострадала его гордость, нежели тело, он жаждет набить морду виновникам и, наконец-то, вернув все на круги своя, заснуть спокойно. Но все усложняет тот факт, что Минхек представляет собой сущую катастрофу. Розоволосый прекрасно видит, как злит блондина, даже тем, что приближается ближе, чем на метр, но тот упорно пытается сделать вид, что все не так, но его с головой выдают руки, сжимаемые в кулаки аж до белых костяшек, а также вздутые вены, проступающие на лбу. Че злорадствует и мысленно обещает сокурснику, что это всего лишь начало. Дальше он собирается играть по-крупному и, если у них не получается поговорить на переменах, то они начнут вести допрос прямо на лекции. Заходя в кабинет, Хосок и Хенвон с облегчением выдыхают, понимая, что с этого момента все пойдет так, как нужно им, потому что последней парой стоит лекция по мифологии древней Греции, а значит у них есть целых полтора часа, чтобы вывести Минхека на чистую воду. Сперва проходит пять минут с начала пары, потом десять, полчаса, а Ли так и не появляется, чем оставляет их в дураках. Профессор Сон все также заунывно рассказывает какой-то материал, впрочем, только периодически напоминая, что на следующем семинаре ждет доклады о интересных местах их городишки. Че смотрит на это еще с минуту, а после, даже не думая отпрашиваться, выходит за дверь, потому что уж всяко полезнее будет поискать блондина по зданию института, нежели слушать в сотый раз одно и то же. Он умоляет высшие силы помочь ему, и не дать этому наглому парню покинуть стены учебного заведения. Хенвон правда изо всех сил надеется, что они не споткнулись на финишной прямой и все еще можно исправить: догнать лидера гонки и самим вырваться вперед. Из груди Че сам собой вырывается вздох облегчения, когда он застает Минхека в столовой, а тот его далеко не сразу замечает, потому что не ожидал такого, сидел, расслабленно копаясь в телефоне, с аппетитом наворачивая спагетти. Но, видимо каким-то пятым чувством — иначе это не назовешь, он все-таки ощутил угрозу для себя и, с усердием запихивая всю оставшуюся еду в рот на ходу, побежал в противоположную от него сторону, туда, где находился еще один выход. Розоволосый не смог сдержать счастливой улыбки, что в наказание подарило ему новую кровоточащую ранку, когда увидел, что там, словно по волшебству, появился Хосок и запечатал своим мускулистым телом проход. — Я опаздываю на лекцию, — блондин пытается вывернуться и пройти, но оказывается зажат. — Не волнуйся, твое отсутствие все равно никто не заметит, ты же знаешь. — Должен поспорить, — хмыкает парень и кивком указывает на внезапно появившегося за спиной брюнета преподавателя. — Молодые люди, я, может, многое прощаю и позволяю, но только не такие вольности, — голос Хену впервые звучит со стальными нотками, — быстро вернулись в аудиторию и сели по своим местам. Че смотрит на Минхека и совершенно не верит, что тот как примерный мальчик послушно вернется назад по приказу профессора, а он не собирается опять гоняться за ним и искать по всем углам, молясь богам об удаче. Он устал от такого времяпрепровождения. Только ради уверенности, что все пройдет так, как нужно, Хенвон берет его за руку. Не просто тащит под локоть или хватает за плечо — переплетается с ним пальцами и сжимает в замок. Че абсолютно плевать, что подумает блондин на такие действия, если это то, чем его дикий норов можно сломить, то почему бы и нет. Он свое не упустит. Тем более тут не один Минхек умеет играть на чужих нервах, сам нарвался. Розоволосый веселится, глядя на тщетные попытки согруппника вырваться из захвата, тот бьет его, выворачивает пальцы, пыхтит и старается изо всех сил, но ничего не добивается, впрочем, кроме того, что к переплетенным пальцам добавляется еще и пристальный взгляд. Блондину не по себе от такого, он щетинится и отводит глаза, потому что не хочет идти с ним так близко, потому что не может себе простить, что сердце предательски сильно бьется от того, что к нему прижимается Че и так крепко сжимает его руку своей. — Отпусти, не убегу, — делает последнюю попытку Минхек. В глазах у розоволосого черти пляшут, он хитро подмигивает и прижимается ближе. Намного ближе. Они выглядят словно парочка, только что не обнимаются и не целуются у всех на глазах. Минхек молнии пускает из глаз, а тот лишь тянет его за собой с невероятным упорством и молчит. Бесит. Блондин жалобно косится в сторону Хену, но тот лишь пожимает плечами из серии: «а что я могу?». Бесит. Ему и правда непонятно отчего этот несчастный влюбленный так нежно переплетается с ним пальцами и почему его это совершенно не смущает, особенно после того, что произошло. Он-то глупо надеялся, что если его искренняя симпатия не задела никакие струны души Че, то уж презрение и нападение точно что-то изменят, но нет. От обиды, накрывшей его с головой, блондин сильно ударил Хенвона по спине, заставляя того согнуться и даже выпустить легкий стон из своих губ, но это никак не повлияло на их переплетенные пальцы. Высокий парень лишь остановился и, пристально смотря в глаза Ли, приложил ладошку блондина к своим губам, поцеловав их через маску. Бесит. Минхек паникует, во-первых, от страха перед последующими действиями сокурсника, а во-вторых, потому что уверен, не будь на нем этой глупой маски, он увидел бы мерзкую усмешку, тот просто издевается над ним и пользуется полученной информацией так умело, как только может, чем разворачивает ситуацию на сто восемьдесят градусов в свою пользу. Так и хочется врезать. Но он никак не может. И в основном потому, что на него в упор смотрят два человека, которые этого не позволят: один, потому, что он преподаватель и обязан следить за порядком, а второй, потому что друг и должен охранять, и следовать своему тупейшему рыцарскому кодексу, распространяющемуся видимо только на Хенвона. Это выводит из себя. Только зайдя в аудиторию Че хмыкает, отпуская руку и уходя вслед за Хосоком к своему месту. Оставшийся час все трое сидят как на иголках, переглядываются, строят планы и ждут звонка. Если двоим друзьям не терпится разобраться в ситуации, то Минхеку хочется сбежать. Он боится. Не хочет с ними говорить и страшится, что может проиграть. Хенвон совершенно не сдерживается и ни капельки не стесняется использовать его искренние чувства против него самого. Нечестно и подло. Низко. Как только в ушах блондина раздается звонок, он сильно трет переносицу и понуро смотрит на расставленные перед собой руки и склонившегося на его уровень Че. Этот парень просто нереально бесит его сегодня. Каждое его движение и взгляд — все говорит о превосходстве, от былого утреннего веселья не осталось и следа. Минхек краем глаза замечает, как Хену подает ему знак, а после исчезает из аудитории, прикрывая за собой двери. Хреновый из него помощник. Очень хреновый. Он потом обязательно предъявит ему за это. — Где Кихен? — Хосок ужасно злится и это очень сильно заметно, — куда ты его увел? — А какое тебе дело до него? — огрызается блондин в ответ, — не наигрался? Не успел до койки дотащить? У тебя рядом дружок есть, он будет не против с тобой переспать, вот увидишь. — Где он? — повторяет брюнет, старательно игнорируя предыдущие слова, он не хочет грубить в ответ и опускаться до язвительных слов, единственное его желание заключается в получении информации о местонахождении Кихена. — Я не обязан отвечать на твои вопросы. У тебя все? Могу я быть свободен? — Минхек, ты же понимаешь, что просто так уйти у тебя не получится, особенно после того, что ты сделал. Мне плевать на то, что там с тобой и как, но мне нужно поговорить с Кихеном, и, мягко говоря, меня сильно раздражает тот факт, что между нами стоишь ты. Не стоит так активно действовать мне на нервы, ты можешь получить в ответ совсем не то, чего ожидаешь. Ты никуда не уйдешь, пока не скажешь то, что я хочу услышать. — Я понимаю, что все твои извилины ушли в мускулы, поэтому еще раз повторюсь — я не обязан отвечать, тем более, когда ты говоришь со мной в таком тоне и откровенно хамишь. С чего бы мне вдруг откровенничать с вами двумя? Вы мне кто? Ни один из вас меня не замечал раньше, вы даже здороваться со мной считали чем-то зазорным, а тут сразу такое внимание и даже вполне себе отличный диалог. Давайте я настолько четко обрисую ситуацию, чтобы даже такие как вы меня сразу поняли: идите нахер. Оба. Сейчас. Я вам не помощник. Брюнет сильно бьет кулаком по столу, создавая нешуточный грохот, вжимает однокурсника в спинку стула и яростно смотрит в глаза. Единственное, что Минхек улавливает в его взгляде, так это жгучее желание добиться своей цели, там нет ни волнения, ни раскаяния — ничего больше. Лишь сухая решимость взять свое. Он не верит Хосоку, да и тем более это совершенно не то, чего они планировали добиться, за таким взглядом может стоять все, что угодно. Даже желание потрахаться, чтобы потешить ущемленное мужское эго, почему бы и нет. Возможно этот качок вообще ищет Ю, чтобы показать кто тут главный и что никто не смеет сбегать от него. Видимо, они и правда не зря дружат с Че — идеальная парочка бесчувственных козлов. Минхеку становится тошно от них, он хочет, чтобы прямо сейчас Хену спас его от этого разговора, но ничего подобного не происходит. — Что? — ядовито усмехается блондин, — все еще не дошло? Помедленнее сказать? По буквам растянуть? — Ты заставил его пойти с тобой? Применил силу? — Серьезно? Ты реально думаешь о произошедшем в таком ключе? Ты и только ты один довел его до того состояния. Я понять не могу, неужели ты считаешь себя настолько незаменимым и уникальным? Думаешь, что после предательства он останется с тобой? Ты кто такой, мать твою, чтобы он за тебя держался? Думаешь, появись ты из ниоткуда, то Кихен сразу побежит к тебе? Ты тупой мудак, слышишь, и я бы врезал тебе, но руки марать не хочу. Вы оба стоите друг друга, вот и оставайтесь навсегда вдвоем, а нас не трогайте. Хватит. Ненавижу. Мне плевать на все ваши слова и доводы, я не отдам вам его. А тебе, Хосок, я не позволю больше и пальцем его коснуться, запомни мои слова. — Значит он все-таки у тебя. Пошли, — Ли грубо хватает его за плечо, подтягивая на себя, — отведешь нас к нему. — Я все еще жду невероятно важную причину почему ты так страстно жаждешь его увидеть. Только не говори мне, что все из-за того, что он своим побегом ущемил твою мужскую гордость, смотреть противно, — Ли выдирает руку из захвата Хосока. — Так, меня заебали и ты, и этот бесполезный разговор, — Че снимает маску с лица, чем сильно шокирует блондина и он, чуть приоткрывая рот, рассматривает ужасную картину перед собой, — твой дружок Чжухон сделал это со мной и пообещал убить. Меня достало абсолютно все, а в особенности твоя агрессия и тайны. Ты либо говоришь, где Кихен, либо не говоришь, но сию же секунду отрываешь свою тощую задницу от стула и ведешь нас к нему. Я плевать хотел на ваши разборки, кто за кого и кто больше обижен. Мне похуй. Достаточно понятно? Хенвон отталкивает Хосока в сторону и приближается почти вплотную к лицу резко побледневшего Минхека, который замер и даже не смеет моргать, лишь с широко распахнутыми глазами смотрит на губы розоволосого. У него мелкие ссадины по всему лицу, а в области губ и подбородке красуются фиолетовые синяки и ужасные кровоподтеки, мало этого, так еще и живости виду прибавляет тонкая струйка крови, что льется из ранки на верхней губе. Чем больше говорит Че, тем больше его ран открываются и если так пойдет и дальше, то вскоре он запачкает кровью всю аудиторию, но сейчас она капает не на пол, а рубашку Ли. Это потрясает блондина так, что даже волосы на его руках встают дыбом, он с испугом следит за тем, как кровавые пятна становятся все больше и расползаются, а после с силой отталкивается ногами, стремясь увеличить расстояние между ним и Че. Но тот ловко хватает его за волосы и, грубо притягивает ближе, настолько, что между ними и вовсе не остается никакого расстояния, смотрит глаза в глаза и ждет. Минхек обмирает, следит как Хенвон взглядом останавливается на его губах и облизывается, а по прошествии нескольких невероятно долгих секунд, кажущихся бесконечностью, шепчет: «я все еще жду ответа». — Пошел ты, — мямлит Ли, застигнутый врасплох. — Отвечай, где Кихен? Что за игру ведет Чжухон и на чьей ты стороне. — Иначе поцелуешь меня на глазах у своего драгоценного Хосока? — Поцелую. В то же мгновение Минхек резко ударяет лбом в лицо Че, больше ради того, чтобы прекратить эту ужасную пытку, нежели, чтобы причинить боль, и отбегает на безопасное расстояние, правда не к выходу, а в угол помещения. И даже оттуда, издалека, он явно читает по лицу розоволосого, что ему пиздец. Прямо-таки большой и огромный. Он абсолютно не знает, что ему делать в такой ситуации, но громко звать Хену на помощь явно не вариант, гордость ему никогда не позволит так поступить. Блондин лихорадочно просчитывает все варианты развития событий, но тут, к его удивлению, на помощь приходит никто иной как Хосок. Тот удерживает своего друга, насильно усаживает на стул и успокаивает, просит посидеть на месте, а после подходит сам. — Мы ведь можем нормально поговорить? Давай остынем, — Хосок понимает, что если и он поддастся ненужным эмоциям, то все пойдет прахом, поэтому изо всех сил в который раз пытается потушить бушующий в нем огонь и разговорить согруппника. — Я вообще-то был спокоен до того момента, как вы, ребята, не начали меня преследовать и запугивать. А то, что твой дружок пытался со мной только что сделать, слишком низко и мерзко, но, видимо, как раз в вашем стиле. — Не дави на жалость, ты первый начал вести себя как конченный психопат, напомнить? — Че подбирается все ближе и опасно сверкает глазами. — Замолчи, я даже видеть тебя не хочу. Отойди и не приближайся, иначе клянусь, что вы от меня и слова не услышите больше. Если вы так хотите увидеть его, то я могу вам помочь, но только с одним условием: честно назовите причину, без лжи и фальши, не пытаясь юлить. Предельно четко и ясно рассказываете мне, зачем вам эта встреча, и может быть тогда я передумаю. — И ты ему веришь, Хосок? Он явно на стороне Чжухона, ты просто послушай его. Мы расскажем ему то, что знаем, а завтра нас найдут не то, что с искусанными губами, а мертвыми и порезанными на кусочки этим маньяком, — злится Че, — дай мне с ним закончить. Он заговорит. — Хенвон, остынь, пожалуйста, — Хосок смотрит на него с опаской, потому что тот слишком разошелся, — и ты успокойся, Минхек. Кихен просил у нас помощи, мы всего лишь хотим его защитить. — Мимо. Ты только что слишком сильно облажался, соврав мне. Если вы каким-то чудом не поняли почему меня так сильно бесите, даже своим присутствием рядом, то поясню — Кихен рассказал мне все о каждом из вас. Как один с самого начала пытался отдать его в лапы монстра открыто, а второй осуществлял тот же план, притворяясь бескорыстным героем и ангелом во плоти. Вы парочка моральных уродов. Вот почему я вам не верю и не хочу подпускать к нему. Розоволосый настолько приходит в ярость, что вмиг подлетает к Минхеку и бьет кулаком в живот, тот сгибается пополам, но и не оставляет такой выпад без ответа — Че прилетает сильный хук в ребра. Они, шатаясь и тяжело дыша, отходят на пару шагов друг от друга, пуская молнии из глаз. Оба невероятно сильно раздражены и упрямы, а еще горды. Блондина слишком злит то, что никто из этих двоих не спросил, как там Кихен, как он себя чувствует и что говорил, им важно совсем другое. Они даже не поинтересовались, хочет ли он сам видеть их. Бесит. Хенвон же смотрит на этого наглеца и не может понять, что вообще с ним происходит, то он безумно влюблен, то бесится, то жмется, то отталкивает, а по глазам ничего прочитать не может. Минхек для него сплошная загадка и это жутко действует на нервы. Если он не хочет идти на уступки, то значит надо его заставить. Любыми способами. — А может, это ты его сейчас мучаешь? Говоришь нам, какие мы злодеи, а сам-то что? Где ты был, когда ему требовалась защита и он умолял о помощи? А? Раз ты такой добренький и участливый? Строишь из себя героя, но на самом деле ничем не лучше, согласись, Минхек. Ты требуешь от нас правды, но вполне себе сам можешь откровенно врать и развлекаться за наш счет. Разве нет? Все мы умеем изображать жалость и говорить громкие слова, вот только такой ли ты на деле? Не ты ли скрываешь что-то невероятно важное? Не ты ли, тот враг, которого нужно уничтожить, чтобы освободить его? — Че скалится, сокращая расстояние между ними. — Мудак, — плюется ядом блондин, — если бы не мы, то Кихен никогда и не выбрался бы оттуда, куда вы всеми силами вновь пытаетесь его запихнуть и заставить делать то, что он не хочет. Так нравится доводить его до слез? Хосок, я еще понимаю, зачем ты притворялся перед ним, но я ведь абсолютно бесполезен для тебя. Так что вы задумали на этот раз? — Так ты все-таки заодно с рыжим, твое «мы» это подтверждает. Наконец-то проговорился, ну неужели не только мы тут злодеи и подлецы, — язвит Хосок. — Мы, — Минхек краем глаза замечает, приоткрывшуюся дверь и легкий кивок головой от шатена, — это я и Хену, идиоты. — Хену? — в один голос переспрашивают оба парня. — А почему я не могу быть в этом замешан? — в распахнутые двери входит шатен и поправляет очки на носу, — тем более у меня есть особые привилегии. Как вам, кстати, мое задание для семинара, понравилось? А теперь пойдемте, поговорим в более спокойном месте, не стоит тут кричать и уж тем более драться. Я расскажу то, что вы так отчаянно пытаетесь узнать: правду о Кихене и Чжухоне.