Святая помощь дружбы
Я впервые встретил её при закрытии недолго прожившего французского телепроекта. Она не была огорчена увольнением своего любовника — хозяина этой пониженной передачки. Но я не ведал об этом ничего… стоило посмотреть ей в глаза, как поплыл по течению. И после того, как она подошла, не было ничего кроме болтовни и интересных намёков.
Ни рамок, ни правил — что может быть проще для утрированной, и всё равно сознательной безответственности? Часто ловко материализующейся в химеру с еле различимой подменой понятия на более положительное значение или даже пользу, где ничто другое и рядом не стоит. Ради убедительной, острой необходимости оставаться собой и добиваться своей правды перед всеми, если она заслуживает того, чтобы стоять за неё. В особенности хочется так жить исходя из нарочито постоянно подпитываемого нежелания существовать по общепринятым ограничениям. И оттого свободное от их «оков» существование может непреднамеренно превращаться в неприкрытый пофигизм в отношении всего подряд, судьбы окружающих станут не важны вовсе. Возможно ли то, что жить так может стать единственным спасением, в особенности при чувстве чуждости среди тех, кого должно считать своими? Ни запретов, ни принципов — доколе и сколь выгодно всё продолжать убеждаться, будто жизнь без единой указки, в том числе родственной, и по своему усмотрению часто приводит к одному концу? Возможно, безрадостному и одинокому, с кучей ошибок и промахов на пути, но зато при наличии эгоцентричной несломленности и железного самоуважения. Ни сожалений, ни раскаяний — границы дозволенного размываются и переписываются слишком быстро и часто, превращаясь в циничную игру с совестью. Чем не жизнь при полном отсутствием надобности оглядываться назад и судорожно исправлять, возможно, вовсе несуществующие «косяки» своих решений. Уж тем более не делая из этого навязчивую идею или даже культ прощения, когда не перед кем оправдываться кроме тех, кто искренне ждёт и надеется на это, не пользуясь во зло. А не станет ждать признание вины так называемого соперника ради своего показного самоутверждения в исполнении малого избалованного дитя. Но что может быть более приятно, если эти сами решения с непопулярным почерком для общего менталитета, заводящие в тупик по мнению общества, приносят больше пользы, чем вреда? Не только тому, кто допускает убеждённое шествование против «системы» без цели её свержения, но и окружающим его… По крайней мере, почему бы не допустить такое, если осмеливаться ради интереса представлять себя через несколько десятков лет? И уж тем более, пусть и нехотя, но ставить себя на место тех, для коих не грех крутить пальцами у виска в сторону «не таких» только из-за острой аллергии по отношению к следованию за обществом, в одну кучу. Вердикт — недолго повеситься от такой упёртой зазнающейся судьбы, или бежать без оглядки в места-оазисы, где можно просто быть инкогнито и напрочь забыть о том, как приходилось жить раньше. Возможно, через силу и с приступами высокомерия в пределах разума, но с необходимыми обязательствами перед теми, кто ценит и любит — ради дорогих и любимых стоит переживать в том числе и точки кипения. Возможно, жить без норм и уважения к старшим за их поступки и поведение иногда, не всегда, действительно в плюс. Стоит только попытаться даровать всем ощутимость положительных последствий… особенно среди тех, кто делал то или иное, потому что так делают все в округе. Вот только с молодыми особями редко когда случается такой настоящий прорыв с последующим признанием — в основном поймут и примут только родители, и то скрипя душой, ну, а общество? За «традиции» уклада мышления его с удовольствием стоит трахать глубоко в пасть в любой ситуации и при любых взрывных эмоциях, если что-то не нравится… конечно же, в мыслях. Или же осмелиться досканально смотреть на себя и представлять со стороны, размышлять о своих заповедях или их отсутствии. Как ни странно, в меру неплохо и то, и другое — здесь сложно искать одну золотую середину среди разного контингента «великих» и рассудительных умов своего племени — где опять же, как в меру, так и чересчур. А что из этого будет в итоге не в меру гордо названо уроками жизни… зависит от целей и характера того, кого следует вразумить вплоть до единогласного решения воспользоваться любыми средствами. Или же оставить наедине со своими мыслями после ненавязчивого наставления, что явно выглядит лучше и мудрее, ведь после извилины ещё могут зашевелиться и сложить представление о последствиях. Ещё бы сам, к кому была обращена просьба по-хорошему, попробовал бы засунуть максимализм и убеждённость своей правоты на время, сумев сложить прямую цепочку итога без дополнительных узлов с целью извлечения своей выгоды. Впрочем, наиболее лучшим вариантом останется просто отпустить мысль исправить неисправимого, следом безучастно позволяя поступать как угодно, раз очень редко кому вообще удаётся учиться на чужих ошибках. — Ну что же, ультра-Бак, что ты в итоге хочешь мне этим сказать? Как там тебя, напомни-ка… хэй, гроза тех семи сосновых трухлявых лесов, да? Вот же придумали, на что фантазию тратят… лучше бы на секс так были горазды. Ладно, ты в итоге не боишься утверждать в лицо свою правду, даже если она может быть неприятна… кхем, даже очень неприятна тому, кому ты её говоришь напрямую? Кажется, посреди морозного холода и напрочь заснеженных полян, где еле виднелись норки с полёвками, кое-кто собирается вдоволь наобщаться. Причём на несколько лет вперёд, чтобы следом не сразу заскучать при разлуке, будто чувствуя себя, как влюблённая дорогая подружка, явно не пробовавшая по части половой жизни всё на свете… да и нужно ли это эксцентричное «дерьмо» для сладкого счастья? Как оказывается, очередной разлуке, стоит только произойти решающему конфликту или же новой миграции к более тёплым и плодовитым на живую пищу владениям. Благо, погода не «баловала» бесящими порывами ветра ближайшие нескончаемые мили, кои с такой силой могут уносить за собой небольшие тела собеседников, а также совершенно не давать возможности говорить из-за шума свистов и гулов. Уж существам вроде куньих ласок этого ли не знать… как отвечать за себя. Знать, насколько стоит уметь держать удар и пользоваться силой при своих нужных убеждениях, не перегибая палку в своенравности, и как лучше всего выживать в лютые зимы при необходимых знаниях охотничьих приёмов. Но также и о делах сердечных они не собирались забывать, между делом постоянно меняя отношение в том, что из себя представляют самочки и как стоит относиться к ним и их симпатии, больше похожей на уловки и завлечение в омут страсти. Не оттого ли с ними никогда не бывает просто и последовательно, даже если отношения оговорены ограничиться одной влюблённостью или одним сексом без отношений? Впрочем, зачем забивать себе голову этим, когда можно просто давать волю природе, и гораздо лучше, со взаимным согласием? — М-м-м, именно так меня и величают, мой корешок, чёрт бы побрал… И насчёт того, что я прав, и потому, как меня до сих пор вот так кличут северно-ледовитые лемминги-переростки, не говоря уже о нескольких племенах вплоть до гепардов, которые о себе позаботиться не могут. Удивительно, что ты вообще вспомнил об этом, кхем… факте, но предмет разговора не тот, да… мне стоит извиниться, чтобы дорожить давней дружбой? Двое молодых взрослеющих самцов в пушистой шерсти шли как бы не за «ручку», что в целом не повлияло бы на их самцовую натуру… серьёзно, почему бы и нет? Да и если они собрались пройти так перед их родным племенем, никто им в морды и слова сказать бы не осмелился, пускай бурчат как и что хотят, да за жёнушками своими громовыми присматривают. Вот только лес, по которому они бродили, был без единой души… до поры до времени, поэтому им ничего не мешало прямо взяться за лапы и пойти вприпрыжку, раскидывая покрывало шелковистого и потихоньку тающего снега своими ступнями. Но, пожалуй, не бывать этому из-за невольно развивающейся пикантной темы для разговора по душам. — Удивительно, что ты сам это озвучил, кретинистый. Короче… фиг с этими твоими званиями, веришь или нет… ты уверен, что хорошо подумал, стерва-Бак, прежде чем говорить мне такое? Тому, кто ещё до расставания мог и сейчас может тебе задницу надрать, пускай мы друзья чуть ли не с приплода, пока были соседями. И сейчас ты мне говоришь такое спустя пару лет как мы не виделись — когда мы искали другую колонию, а ты остался сидеть на своей отбитой жопе здесь, пусть те… Да прекрати, ты договорить-то дай, чувак, я тут взрываюсь на части от твоих слов, а ты лезешь целоваться! Насколько интересным в итоге можно счесть, что двое молодых ласок с мускулами, с приличными достоинствами — внутренним и внешним, в прибавивших в объёме шубках при не слишком разном оттенке белого, бродят по протоптанной, оттого востребованной ласочьей тропе среди поникших от зимнего холода деревьев и почти что воркуют как голубки? И ладно только это, но в сопровождении они всё-таки умудряются шутливо пихать друг друга под бок кулаками или толчками, почти смеясь так, чтобы их точно заметили голодные хищные млекопитающие больше их по размеру — неудавшиеся зеваки среди самцов со своими семьями. Эта сладкая парочка, едва отличающаяся мордой и еле заметным мышечным рельефом… Эти друзья, у которых ещё всё впереди — и имущество, и верная самка под боком, и собственная жизнь — и так были готовы к тому, кто в итоге полезет к ним на рожон, а не сожрёт, обгладывая мелкие косточки. — А вот и ни за что, Джес, оправдываться он вздумал… теперь держи прямо там, понял? Я сейчас так тебе всё объясню, что ты охуеешь, правда! Про всё, что хочешь, только вот так вот возьму за спину и заставлю тебя повиснуть на твоём же хвосте, у тебя он ка-а-ак раз длинный, чтобы за бёдра завести и узлом завязать. Не робей ты, давай-ка отвечай сам за слова, мне это не идёт, брат… кто как не ты в курсе этого! И что же может быть более увлекательно и живо, чем выяснение отношений двух самцов сродни молодой парочке налегающих на забродившие нектары сожителей о том, кто перед кем будет отвечать и по какой причине? Учитывая весь тупик и всю несерьёзность ситуации с каждым при своём мнении, собеседник Бака попытался отнестись без должной серьёзности к пустоголовым доказательствам, чего они стоят друг для друга. «Кто бы сомневался, придурок ты озабоченный… как ещё с родителями до сих пор живёшь? Золотые ласки, ничего не скажешь… нельзя говорить слово «терпилы» в этом случае, ещё не хватало. Тебя ведь ещё из стаи до сих пор не погнали под жопу или в дальние углы леса охотиться на медведя-самку, чтобы её выебать, а потому приручить. Ты бы обосрался сначала перед ней прямо на месте, прежде чем всерьёз заняться этой махинацией, не спасут тебя пальцы под ушами и массаж толстого брюха». Только давнишний приятель «ультра-Бака» с полным именем Бакминстер, которого звать Джесси, или Джес, собрался было такими же грубыми словами возразить насчёт своей неприкосновенности… Но подсознание предательски мешало ему вначале ответить, а после всерьёз отпихнуть возомнившего невесть что будущего охотника на динозавров к ближайшему сугробу и оставить там. Безусловно, они оба были в курсе насчёт своей ориентации, отчего убеждали себя, что однажды бесспорно будут благодарить всё на свете, вплоть до осязаемых предметов, за упоительную зависимость от тесного внимания самочек, на каких бы ни напоролись каждый на своём пути. И благо их природе, что «дамы», какие бы они ни были, вплоть до замужних, могли и хотели вешаться на них не только ради содержания друг друга, но в основном из-за игры в любовь, а также её познания. Как ни странно, такое не было для этих привлекательных мордоворотов с мозгами чем-то удивительным, в то время как они не прочь адекватно пожалеть «неудачников» при чувстве, что такие типажи самцов действительно нуждались в их советах, от которых глаза на лоб могут полезть с первых слов. Однако Джеса здорово смущал некоторый оттенок действий Бака, как будто он без шуток специально счёл его новой «девочкой» на сегодня и собрался было применить всё, на что уже способен в свои годы до сих пор под одной с родителями норой. Все эти представления, исполняемые им ровно также, как будто он собирается уложить на лопатки и засунуть поглубже, уже с этого момента начиная использовать грубый стиль, который часто его любовницы оценивают по достоинству положительно… Да ну нахрен, на больное действует и здорово запутывает цели и принципы… очень хорошая шутка, проверять, кто пассив из них двоих! — Знаешь, вот с такими своими мыслями да пошёл ты сам на хер, Бак… нашёл перед кем прикалываться так, будто по-настоящему в меня вштырился! Я ещё не сопротивляюсь, потому что хотел бы знать, куда и насколько ты зайдёшь шутки ради, так что пробуй повесь меня, если ты «мужчина», блять! Впрочем, тот, к кому только что прозвучало более менее лояльное обращение друга, и так не собирался делать из шутки ментальное изнасилование сознания. Не просто так правила жизни, желательно без ударов судьбы, были впитываемы поколениями с рождения, что однополые связи, каковы бы они ни были, «как-то полный зашквар, и делать таким нехуй по жизни, как и девать мозги куда надо». Специально не принимая во внимание, что как будто стоит направить извилины к члену, когда дело касается знакомства с логичным продолжением. Казалось бы, разницы, скорее всего, может даже и не быть, и тем не менее в подсознании устоявшаяся норма диктует свои правила, против которых уже сложно-то переть напролом, да и нет в этом нужды. Оттого куда проще и куда естественнее трахать вагину, когда обычно игривые ласочки явно этому не сопротивляются, не упуская возможности подмахнуть навстречу длинному агрегату удовольствия. После чего, даже если и есть грызущее чувство самообмана… оно рушится на глазах, стоит только внимательно присмотреться на эти до безумия изнеженные от плавных манипуляций, забавных шлепков и чудовищно прекрасного запаха мордашек. Тем не менее, умудряться вспоминать старые безбашенные времена с каждым новым годиком в плюс к возрасту пока ещё молодых подоспевших белых самцов с помощью вот таких вот несерьёзных игр, в которых лишь отражена видимость противоборства своих рамок и правил… всё же, чёрт бы побрал, милое дело. В особенности потому, что никто не может знать, когда придёт смерть, и какой она будет — мгновенной или мучительной. И кто может утверждать, что половое и насильное баловство, шутливое и противоправное должно быть только между одним полом? Может, именно тот, кто видит разницу между «мужчинами» и «женщинами», которая часто оправдывает предназначение и способности их обоих. — Ага, захотел отдаться, позднее зажигание, спустя столько лет со щенкового возраста, видите ли… Попробовать теперь уже меня на вкус, а разве тебе недостаточно для этого драк и общих тем? Хотя не раз и не два видел, чего я стою в объятиях бёдер очередной бабы, пока рядом употреблял как пищу другую куклу, ещё слаще. Интересное предложение, хм… правда ты, зараза, всё равно тяжёл будешь для меня, если держать тебя за хвост, давай-ка лучше ты меня! А-а, только ты точно хуй это сделаешь, дружок, даже если нажрёмся вусмерть забродившими ягодами. В конце концов, как бы они сейчас не уворачивались от вёртких нападений с намерениями сделать всё сразу и быстро, им были даже в меру любопытны ощущения твёрдости между задних лап от иной, не укладывающейся в голове причины. Настолько глупым, и всё равно прикольным в подсознании их обоих считалось такое любопытство, насколько несовместимо сравнение члена торчком с каким-нибудь булыжником для приседания с целью передохнуть. Но всё равно они были очень рады увидеть друг друга, как давние друзья, пусть это произошло с месяц назад. Бак и Джес не особо горели желанием делать из самцовой дружбы нечто напрочь крепкое вплоть до ночных вылазок за едой у людей всегда вместе на случай полезной помощи или просто закуски для тех же пьяных нектаров. Но однозначно не считали чем-то старомодным помогать друг другу, ломая въедливый, бесстыжий и бесхребетный принцип каждого за себя. Отчего успели до взращенной изворотливой игривости друг другом неоднократно поохотиться на кабанов, стоит их натужно затягивать за шкирку и делать рваные разрезы, повидаться с родственниками и знакомыми друг друга, что в итоге не обошлось без одного пира кусками мяса крупных хищников, а также невесть откуда добытого настоящего виноградного сока. И уже прикарманить себе несколько вариантов прекрасного пола, уже между собой набивая им цену и классифицируя — пара-тройка просто для спаривания, одна для сожительства до поры до времени и ещё одна, которой не жаль отдать все свои умения, эмоции, намерения и «мужскую» силу ей на радость вплоть до старости. Насколько, оказывается, жалки тщетные попытки удерживать порывы страсти, сколько прямо пропорциональна в мощности ходьба во все тяжкие среди тех, кто охотно готов дарить свою любовь сексом, отчего самый тяжёлый голод редко когда испытывается в жизни.Пожалуй, эта малышка сама рада потерять себя и свой самоконтроль с таким, как я. Дело за малым — мы обменялись номерами и сообщениями, поделившись своими мирами. В то время как для остальных убедительное доказательство симпатии — взгляды и поцелуи.
Нечто более замечательное и выгодное молодым горячим сердцам и представить сложно… покуда они, будучи взрослыми, способны успевать сделать за месяц столько, сколько могло приходиться идти к тому же самому годами. Охотиться, помогать родителям, ублажать самок… и вот тут-то размышления о своей дороге как никак упираются во мнение и отношение общества. На которое, вроде бы обычно плевать, которое конкретно не будет считать нужным уметь помогать и наставлять с явно ощутимой пользой, живя своим умом, тем более если все соседи внутри него — разные личности. Что тут скажешь, когда оно среди разных по численности племён ласок имеет весомый аргумент распоряжения чужой жизнью за что угодно. Даже не потребуется зацепиться за нечто логическое, чтобы обвинить, внимательно следить или оправдать перед всеми… разве не такая же история «безучастия» и с другими «общинами» каждого рода и классификации с его потомством? В итоге потасовочка с хвостом промеж бёдер к поясу Джесси, и заворотом вокруг него была успешно предотвращена им же, чтобы Бакминстер сам не терял бдительность при иллюзорном успехе. И в следующий раз пользовался своими ладонями с пальцами ловчее, дабы удерживать любого соперника и успевать делать свою сомнительную работу, если тот перегнёт палку и охренеет окончательно. Конкретно охотнику на динозавров было тоже интересно приходить к выводу, что ни одно удержание противника с целью победить или убить за дело, однозначно не стоит насильного проникновения членом, если он самец… насколько же это логично! Пускай даже напросившийся словами или действиями на слишком многое, чтобы анальный проход оставался цел и чрезвычайно узок, или просто уйти живым безнаказанно. К тому же снег разлетелся, место баловства на дорожке как будто расчищено их мягковатыми ступнями, а мысли пожрать чего-нибудь ещё и принести родным не спешили уходить. — Так, Джес, возвращаясь к началу перед тем как я опять стал тебя журить, а ты почти отдался, слабачок… Да ебать, уж такого я всё равно не ожидал от тебя! Конечно, за первые слова Джесси, как ласка с более холодной головой, чем Бак, таки собрался применить кулаки, вознамериваясь вырубить и рискнуть сделать половой акт в бессознательном состоянии принимающего. Но спустя десять секунд он был рад забыть об этом кошмаре, в любом случае не используя любые грязные приёмы в честном бою как тот, кто сам решил так вести свои бои. Ничто не предвещало ничего серьёзного и требующего псевдо-возмездия за ментальное самцовое достоинство — ведь это всего лишь игра, кто кого быстрее достанет, возникшая практически на пустом месте. Ничто не предвещало неких попыток оправдания убеждения своего пола и своего романтического влечения, тем более когда на самом деле не перед кем было делать это. Во всяком случае Бак и Джес, не на шутку заведённые столь неоднозначным самопознанием друг от друга, не собирались делать из этого неоправданную трагедию. Уже вовсе смеясь со слезами друг другу прямо в морды, без желания драться и царапаться до крови за такие «невинные» шутки. Эти славные «парни», не обделённые умом, и в то же время без царя в голове, в целом не нуждались в очередном представлении друг другу, стоит им вновь «долгожданно» встретиться даже после пары дней. В том числе не видели необходимости делиться всеми личными доводами, будь то какая-то ерунда или давно терзающая мысль, содержащая причину тех или иных поступков. Далеко не потому, что это якобы непопулярно и уничижительно среди не плачущих и почти безъэмоциональных самцов, строго-настрого будущих охотников-кровопийц и самых лучших любовников до потери реальности у самок. Но то, что они вытворяли сейчас, заводя речь об ориентации и всячески подшучивать над любой из них… Всё же это представление куда больше похоже на тупые детские игры с теми же самыми намерениями поддеть за живое и казаться лучше названного соперника абсолютно во всём. Было забавно и на миг заставило вспомнить о младшем возрасте, но не более того. — Да не злись ты, друган, на то, что я со всеми часто слишком прямой, полно тебе этим голову морочить. Я-то с родаками воспользовался ситуацией вовремя принести пользу обществу, которое я ненавижу, чтобы остаться в нагретом месте ещё до переломного момента. В то время как вы предпочли предусмотреть, а народец-то наш не поверит, пока своими глазами не увидит… ты ведь понимаешь, что я только что сказал? Пожалуй, это возымело действенный эффекта сбавления оборотов, и на сей раз после всевозможных подсечек и захватов Джесси сдунул с себя опустившуюся на глаз чёлку, осмысливая сказанное узнаваемое откровение. После чего успокоился и стал убеждать себя, что всё-таки духом он явно сильнее своего Бакминстера… но если хорош в одном, вовсе необязательно считать себя лучшим во всех аспектах жизни? Всё-таки они оба отцепились друг от друга, пусть уже были точно готовы устроить бой без судьи, чтобы лишний раз проверить от нечего делать, кто из них двоих как изменился за ушедшие годы так или иначе. Но как-то в очередной раз было полезно подумать вслух о том, чтобы покинуть «гнездо» и уже точно, окончательно жить своей жизнью, помогая первое время только себе самому. Впрочем, нахрен это нужно сейчас, пока они ещё могут побыть вдвоём друг с другом как друзья-приятели. И как можно дольше, после чего вскоре придёт время, как разойдутся будто навсегда и будут сами формировать своё путешествие, куда бы ни захотели отправиться. Но почему бы не считать, что в этом может быть полно своих перспектив вроде постоянно набитого брюха в гордом холостяцком одиночестве? Или если неймётся, водить самок к себе в нору сколько угодно и хоть каждый день, чтобы водить себя к их норочкам… когда при сохранении холостой натуры обычно от них не нужно ничего, кроме секса и кайфа присутствия, сродни общению, ласкам и эмоциями. У неугомонного холерика Бакминстера с жизнью своим умом своим ходом было явно несколько проще, и в то же время сложнее до невозможности. О чём он не мог не сожалеть, но слишком горд и нахален, чтобы признавать это перед кем-либо, кто не заслуживает его внимания, кроме родственных душ. Казалось бы, чего ещё нужно, когда он и так ведёт себя узнаваемо для своего рода, явно не притворяясь… но, похоже, уважение к старшим, или наоборот, решает многое, слишком часто меняя противоположные полярности местами. Неоднократные попытки поджопниками и огненными наконечниками кривых палок в руках нередко разъярявшихся на него односельчан с целью быстро выставить его из племени с помощью знати даже с бестолковыми «жрецами», и уговоры родителей пожалеть его с последующим порицанием наедине, неоднократно закаляли его с пользой для трезвого взгляда на жизнь. В то время как Джесси шёл к этому сам без таких непролазных выходок, обсуждая проблемы с самим собой в мыслях. Не потому ли его почерк настоящего ласки с мускулами при силе воли более выгоден и приятен на вид его родной колонии… и нередко другим, куда только не приходилось мигрировать вместе с родными в более тёплые края. Как бы то ни было, его мать не могла нарадоваться, что воспитала умного, башковитого красавца ласку без желаний неоправданных рисков и импульсивных решений, редко основанных на стоящих целей, чтобы расстаться с жизнью. Ну, а отец, как закоренелый охотник на суше и, бывало, в воде, хвалил его за это без особых эмоций на потрёпанной ремеслом морде, но с нужной интонацией в голосе… вовсе без нужды своими разговорами настойчиво убеждать его жениться на фигурной красотке с полосочками от шейки до бёдер и с чистыми намерениями. Попробуй ещё найди ту, которая будет хотеть не только комфортной норы, большого запаса пищи и жирного длинного члена… но и внутренний мир партнёра с его эмоциями и мыслями. — И ты это к тому, ультра Бак, ведёшь разговор, что плохо быть умным, но явно полезнее занимать ум силой? Я будто этого не знал с рождения, пока смотрел на других… ну и херня одним словом! Ты хоть вспомни и подумай, против кого нам приходилось отбиваться, что мы могли до мяса разодрать! Я ещё не вспоминаю про тех долбоёбов из нор за старыми знакомыми холмами у гор и устья рядом с ними, которые только трахать по-разному со всех сторон и умеют. И тем не менее я сумел найти баланс между силой и умом… где в итоге мне достаются шикарные тёлки и скромные девчонки также успешно, как тебе, было бы желание. Скажешь, мечтать не вредно, и это может сыграть со мной в ящик из-за доверчивости… да, супер-Бак? Кто ж тебя ещё так называл, да и ещё несколькими похожими прозвищами, даже и не вспомню… короче, я не буду нуждаться в твоей предсказуемости. На такое задирающемуся ласке часто было нечего возразить в принципе, чтобы потом вынужденно не отвечать за слова, чего он не любил больше всего на свете. Стоило на миг вспомнить об этом, как Бак на миг оказался удивлён тем, что его отец оказался чуть ли не самым лучшим и мудрым среди всей его округи, не видя нужды выставлять своего дурного сынка куда подальше. Может быть, он считал о том, что со временем и его сын принесёт пользу миру… можно много думать и опровергать догадки на этот счёт. Было бы весьма неправильно подводить такого родителя своим поведением, чем Бак занимался, обычно не думая о приличиях, с последующим упущенным временем при обращении внимания на результат. Но если не брать во внимание то, что ему вполне себе повезло с отцом, он сложил в уме ещё одну хорошую мысль — даже если папашка мог в итоге оказаться сволочью с вредными привычками, и сбежать от ответственности, для Бака это будет ещё большим стимулом быть и оставаться достойным зверем даже без тех, кто родил его на этот заснеженный, по-собачьи холодный белый свет. — Даже посматривая на своего отца, который до сих пор предпочитает силу больше мозгов, однако не отрицает явной пользы лишний раз подумать, прежде чем делать… Я знал, что по-другому жить — по волчьи выть, и тогда будет похер на всё абсолютно, как и всем на тебя тоже. Ты же это тоже хорошо представляешь, ведь правда… была бы другая судьба, мы, Бак, приходили бы гораздо дольше к тому, кем мы стали сейчас. А обстановка зимнего леса со скрытыми от не столь любопытных глаз зимними садами, в которых можно поживиться в основном кисловатыми ягодами, так и создаёт влюблённую романтическую обстановку. Пусть площадь может подкупить своим видом или скорее послужить укрытием в буран, славные «парни», как они сами считают, в своём уме, автоматически будут выбирать второй вариант. Хоть отращивай ещё больше фантазий, чтобы поддерживать недвусмысленную атмосферу и в итоге, не выдержав, предложить попробовать один раз. Опять же странное дело — вызывать такие эмоции у давнего кореша, который может поддержать чем-то дельным и необходимым, совсем без надобности в выявлении степени крепкой «мужской» дружбы. Но Бак и так не собирался играть чувствами на этом в полном серьёзе, слишком вычурно и приторно в итоге такое будет выходить между самцами, у каждого из которых своя жизнь. — Ты так говоришь всё это, Джес, что я сейчас готов за лапку тебя взять, чтобы мы правда взяли и пошли по этой полянке вприпрыжку, качая сомкнутые ладони взад-вперёд, поглаживая пальчиками друг дружку. Как те отшельники-пропагандисты мира везде и во все щели… с-сука, не мудрено будет тебя и чмокнуть в твою щёчку, только ты после этого правда прикажешь мне долго жить. Как и я тебе, но опять же ради прикола попробовать можно… это ещё такой хитрый вопрос, кем мы стали и чего сейчас вообще хотим. Когда-то давно всё это определённо вызвало бы нешуточные искренние эмоции у прагматичного и последовательного Джесси, пусть всё равно не категоричные, но явно с долей непонимания таких намёков и поведения. Теперь же ему всё это казалось просто детским лепетом и туповатым баловством, даже если сейчас с Баком их никто не видит, и они запросто попробовали забавы ради то, за что мало кто умудрился бы погладить их по голове или просто оставить в покое без лишних вопросов. И дело, как ни странно, уже будет обстоять не в умении драться или же отстаивать свою позицию. В общем, Бак рассчитывал, что его давний друг хотя бы просто попробует повеселеть от провокационной «глупости», изо всех сил старающейся выглядеть каким-то серьёзным намерением. Но получалось нечто унылое, едва-едва вызывающее улыбку, и в большей степени широкие глаза с обманчиво озорным блеском карих зрачков. — Ладно, короче… это точно, тут с тобой спорить смысла не имеет, потому что это правда. Что мы бы в итоге долго к этому приходили, если бы захотели, не будь у нас бывалых отцов и поехавших стариков у власти нам в пример, которые любого порвут за посягательство на их «святое». Но разве ты думаешь, что знаешь о жизни, и о её сюрпризах всё, что нужно и не нужно знать? На самом деле нужно и то, и другое, чтобы не вляпаться на своё же, и не потерять веру в хорошее… да уж, ты должен понимать, о чём я. Пожалуй, из моих уст такой подвод к теме звучит чокнуто, ведь я тот ещё паршивый любовник и мамина «радость», потому что сам себя таким сделал. Джес только что поправил низ своей шубки, несколько недостаточно пушистой для приближающихся суровых зим, о чём иногда напоминал себе цепочкой мата, чтобы она поскорее отросла до необходимого прогрева. Тем более при устоявшемся ледниковом периоде с его иногда случавшимися перепадами температур всё равно следует быть готовым к «бесконечным» месяцам морозов. Хорошо расслышав Бака и его словесную помощь, уже не удивлявшийся его ныне интересному, но однотипному поведению, не придумал ничего лучше как засмеяться от услышанного. Конечно же, без намерения ёрничать и выпускать сарказм не только потому, что плохо умел допускать это, в итоге быстро сдаваясь, когда мог отстаивать своё до победного конца. Сам же Бакминстер, пытавшийся ухватить друга за ладонь своей, чтобы серьёзно пойти за лапку и окончательно его смутить, сам едва не заржал от того, что вообще ляпнул, решив ограничиться смешком с долей истины в его только что сказанных словах. — Ладно, мне было интересно вот сейчас, пока идём обратно домой, почему спустя месяц после моего возвращения ты начал ко мне вот так ненавязчиво лезть, господин… Нет, хозяин Бакминстер… так ты теперь пробуешь со мной своей философией разговаривать! Для ультра-Бака, борца за свои владения и признание среди своих, это слишком пост-иронично и избирательно, и даже смеха у меня не вызывает. Эм-м, давать советы другим, самому от них отрекаясь, ты об этом никогда не задумывался? Теперь же Джеса почти перестала волновать манера Бака таким образом вести диалог, словно теперь всё было понятно без слов. Манера, которая поначалу представала в его воображении как участок поражения от непонятной ауры или запахов мест, где они сейчас ходят, чтобы прийти домой после несколько тщетных попыток отыскать полянки со растущим съедобным на ветках. В итоге мясо по-прежнему спасало положение, и нужно было прибавить ходу, чтобы путь не был совсем тяжёлым и знойным под конец, раз хотелось в прямом смысле жрать на обратном пути. Пусть само барсучье мяско сейчас томится на огне, покуда матеря этих взрослых играющихся детин, зная своё священное дело матери как молитвы к небесам, они рассчитывали время, чтобы в итоге обед подоспел, как только придут все их «мужчины. — Что ж, а ты уловил суть того, к чему я клоню, Джессика… ну бля-ять, прости, ты должен был это услышать, ха-ха-хах! Ну я это несерь… на сегодня это последний подкол, ты и так уже здорово вспотел, да перестань… нет, всё равно ничего не обещаю! Насколько «Джессика» могла быть последней каплей для Джесси, который всё ещё не собирался снимать часть «призмы» веры в хотя бы просто адекватный мир, до сих пор охотно любя без памяти и категорично относясь к этому со своим самцовым полом… он и сам толком не может предугадать. Как будто Бак снова дал любимому другу повод нарваться и выпустить пар, однако тот на сей раз решил действовать, примеряя на себя главную роль, чтобы взаправду успокоить будущую грозу динозавров «несуществующего» подлёдного мира своими намерениями, из которых большой вопрос — какие они и с какими намёками. А именно грубыми приёмами вроде использования стойки раком как представление при придерживании свободной передней лапой за талию. Так что Бакминстеру в итоге стало несколько чудовищно слышать смех по теме от того, кто не желает быть сведущ во всех любовных аспектах при натуральном обмене ролями. Дабы не делать из этого самоличный культ, думая только о расширении границ возможностей любви, как будто нет прочих других важных занятий. Вот только сравнительно недолго щёлкнуло у хамоватого ласки в голове, что Джес даже не решится изобразить анальный половой акт… уж насколько не хватит духу на это, вопрос всё равно несколько некорректен. Не только потому, что первая попытка с самцом будет выходить у него воистину смехотворно без плана обмана или настоящих серьёзных намерений. Причём специально, но зато с последующим желанием просто охладить трахание мозгов собеседника в ближайший сугроб и оставить его там, пока не протрезвеет от собственных фантазий. Какой чёрт знает теперь этого Бака и его думы, не повалит ли он попавшегося под руку подходящего соперника «случайно» на себя, чтобы наконец добить «первым разом» и закончить с этим. Ещё бы понимать, какова цель, кроме дурачества и опыта, может ещё за всем этим следовать… пожалуй, её нет вовсе, и кроме баловства, это никак нельзя назвать по-другому.Как мало нужно сделать, чтобы цыпочка пообещала мне любовь и ласки где-нибудь здесь! И тем более, чтобы заставила меня почувствовать, будто видит во мне того единственного. От этого я ослеп, как от солнца… особенно когда она дала мне повод прошептать её имя на ушко.
— Прости, если кажется, что над тобой смеюсь… хотя ты уже столько всего наделал за последние несколько минут, что заслужил, и в шаге от того, чтобы огрести по полной от лучшего друга. Что ведь с тобой такого произошло, что ты не сразу стал таким, как я вернулся, а спустя месяц? Как будто что-то мне готовишь, и всерьёз поторопился до моего возможного следующего ухода, реально… чудила-Бак, хоть и напрашивается другая первая буква первого слова. Но тогда не вижу связи от того, что ты меня за лапу хватаешь, и мы идём как влюблённые по этой тропе, пока болтали о бабах и матерях до того, как ты стал меня жёстко подкалывать. Джес всё-таки повалил напросившегося Бака прямо в снег, отчего тот, едва не вскочив на месте, вознамерился сразу ответить уже как обычно — кулаками, гибкостью и когтями, будто сразу забывая про свои конченые двусмысленные выходки. Кому угодно, будь то друзья, родственники, знакомые — в этом отношении он часто не видел разницы между шуткой и намеренными действиями. Всё продолжая пополнять коллекции прозвищ — как уважительных, так и дразнящих, со стороны их всех. Впрочем, развлекалово как будто не торопилось заканчиваться по воле одного, где другой просто вынужден возвращать нужную атмосферу, которая могла состояться и в день воссоединения давних друзей. На что оба изначально не рассчитывали во избежание случайного перегруза мыслей по не столь важному поводу, который всё же может влиять на чувства и переживания, оттого заставлять нести всякую чушь. Наверное, было бы здорово жить без вековых или существующих миллионы лет уставов, как должны вести себя самцы и самки до мельчайших деталей. Будь то чувства, действия, поведение и принципы жизни, которые Бак отвергал не поэтому, но всего лишь из-за того, что они назойливо требуют одним своим существованием не жить так, как хочет он сам. Возможно, в будущем признает пользу жизни по указаниям, когда обрастёт сединой и не сможет заботиться о себе, в особенности если потомство с наибольшей вероятностью оставит его сидеть на нагретом месте, занимаясь своим устройством. Но явно не сейчас, при цветущей молодости и половой прыти, когда сердце хочет максимально многого, будь то адреналин, неограниченные возможности и столь привлекательная безответственность за чужие судьбы. Да и что вообще можно ещё говорить, когда беспринципные танцы на основах ролей, отведённых каждому ещё с определения по половому признаку, обретают оттенок трезвого взгляда путём несерьёзного исполнения? Да, мало кто способен понимать такие шутки сродни тому, что и с самцом можно вести себя подобно ухаживаниям за самочкой… в основе своей с этого остаётся просто тупо ржать и забыть как страшный сон. Но чем эксперименты могут быть плохи, если даже такая сущая мелочь однозначно может называться железной проверкой на прочность? Особенно если доходит до романтических чувств, среди которых уже просто можно счесть себя пойманным в ловушку, из которой не захочется выбираться ни за что на свете. В отношении ласок, как животных, всё может быть ещё проще в особенности приоритетов услаждающего эго уважения в противовес зыбкому материализму среди своих племён. — Друг мой возбуждённый, ты сейчас встал передо мной так, что я вовсе сомневаюсь, что ты прямо прикидываешься, будто вообще ничего не понимаешь, блин! Тебе самому-то не смешно оттого, что ты близко стоишь ко мне торчащим передом, пока я лежу здесь, тобой поваленный… а, Джесси… ка! Джессика, дорогая моя горная козочка, чего ты так недвусмысленно передо мной стоишь, пока я лежу под тобой опущенный… м, девочка моя? Настолько быть уязвлённым и пропащим Джесу быть вовсе не приходилось, ведь обычно любые непонятные ситуации решались сами собой. Вероятно, этому способствовало и подавляющее большинство окружения сверстников, которые заметно редко думают о вещах больше двух штук. И, неожиданно, с ними тоже можно было решать проблемы диалогами без намёков и желания как частной собственности, так и излишнего уважения к себе… вот только такие вовсе не видят среди одной дороги ещё десять, полезных для эволюции самообразования. А потому двое, которые не прочь считать себя выше других, также не против считать таких пушечным мясом, умеющих работать членом лучше, чем мышцами, что и говорить про ум, и это было весомым аргументом, почему не стоит ввязываться в стычки с им подобными. Впрочем, насколько хорошо и комфортно то, что эти два брата по крутому ласочьему духу и сообразительности ещё могли понимать любые шутки? В то время как большинство из всего их родного племени просто плыло по течению, отчего конец жизни всё чаще становился предсказуемым и легко угадываемым… вероятно, больше и думать было не о чем, кроме этого. Джесси матюгнулся про себя, пусть и перед кем вообще сдерживать мат, тем более для разрядки обстановки, которая вовсе обретает совершенно неясные очертания с такими же пугающими намерениями. Конечно же, он соображал, что стоит перед Баком почти как доминант, ступнями у его щиколоток вместе с почти что широким обзором на промежность. Очень хорошо, что даже бугорок приличного члена не видно за этими волосками от шубы, вовсе не принимая во внимание шёпот слов несерьёзного извинения дружка с разыгравшимся воображением. Иначе возвышающийся сейчас сгорел бы от стыда даже от такой донельзя забавной мелочи, даже если бы стал переводить внимание на суть «конфликта». — Блять нахуй, да ты можешь просто словами хотя бы активом меня представлять, Бак… Бакинея долбанная, чтоб тебе пусто было, придурок! Знаешь что, дебил ты этакий, я тебе дам возможность посмотреть на меня так ещё пару секунд… оп, а они уже прошли… короче, даже лапу не подам, чтобы ты встал оттуда, поднимайся прямо на хуй сам. Ты уже, чёрт возьми, выводишь… думаешь, я забыл, что ты мне выдал минут десять назад? И это я ещё не напоминаю про то, как ты по непонятным причинам чуть ли не заставил меня поссать вместе с тобой у мелкого ручья… отрицай давай, что ты мне такое просто предложил, будто было невтерпёж. Но тот лишь ухахатывался всё сильнее и громче, и на такой клич в самую пору сойтись всем хищникам планеты Земля с ещё «зарождающейся» на ней жизнью, чтобы для начала прервать этот дурацкий звонкий смех без причины. Но им обоим было пофиг на убийц выше их по пищевой цепочке, в том числе и на то, что мальки, живущие одним днём, запросто заглотнут воду с чужой мочой. Бакминстер всё смотрел прямо в глаза Джесси с намерением пронизывать их насквозь своим взглядом ради того, чтобы тот, и так пребывающий в жутком замешательстве, потерялся в лабиринтах мыслей окончательно. Иногда для этого порой нужно так мало, что это может бросать в дрожь быстрее и хлеще когтей или зубов у горла в шаге от того, чтобы его быстро перерезать встроенными лезвиями в пасти. Как, оказывается, мало нужно для того, чтобы усомниться в своих правилах, своём сексуальном внимании и тем более в своих убеждениях, насколько они могут быть тверды… И только здравый смысл твёрдо убеждал Бака больше не мучить его, Джесси, с догадками и загадками — оттого-то он начал заново подпитывать себя вменяемостью, сразу возомнив ещё более наиглупейшим занятие игриво раскидывать вокруг себя снег, чтобы завлечь его в свои объятия с его помощью. Но в итоге не стал завязывать с этим, еле-еле отговаривая себя задрать заднюю лапу чуть выше пояса, согнув её в колене, как беспроигрышный вариант сексуального развлечения лёжа друг на друге сбоку. Бака не тянуло к своим же настолько, чтобы он был, проще говоря, универсалом. Ну, а почему он поступал так с Джесом… наконец таки стало для него очень хорошим вопросом в связи с тем, что он ему хотел сказать вначале, из-за чего начал вспыхивать конфликт. — Так и хочется сказать знаешь что? «Я не помню, что тебе говорил… я балабол и сплетник, оттого общество мочалить меня по кругу хотело, чтобы я жил по его правилам или съебался искать себе новую жизнь вплоть до заметания своих следов среди торнадо, которым меня унесло к небесам». Ну и что я типа прав, и ты здорово переиграл гомосексуалиста, практически убедительно, но совершенно неясно зачем. А вот насколько… только ты можешь знать это, в то время как я не вижу в этом никакой логики, но уже и ответа требовать от тебя не хочу. Бак, заканчивая со своим представлением раскрепощённой самки на одну ночь, точно знал, что Джес лжёт сам себе в отношении того, что не хочет знать, почему его друг никогда так не вёл себя раньше. Ибо раньше если эта тема и обсуждалась между ними и их друганами-"ботаниками», не заходила дальше стереотипных разговоров без особых оскорблений, но с грубоватым подшучиванием насчёт ширины анального кольца при увлечённой и убеждённой любви у пассива. В итоге после абстрактного цирка с ориентацией в главной роли будущий холостяцкий охотник на динозавров был рад правдивому предположению, что давний друг догадался о прекращении выступления в такой форме. Столь настоящей и пугающей… не сказать что романтической даже при нотках юмора, которые явно не могли отвлечь от размышлений, чтобы в итоге они привели к правде. Теперь, после пятнадцати минут смеха и подколов на чрезвычайно утрированной почве можно затрагивать и нечто стоящее обсуждения. «Да я всё думаю, до чего ещё мне стоит дойти, чтобы повеселить тебя… ни за что не дам для этого свою жопу, чтобы ты в итоге остался при своём, плюя на действительность и живя какими-то сраными мечтами. Что же стоит ещё допустить, чтобы ты не так болезненно переживал измену той, которой дал шанс просто потому, что хочешь верить ей… Какого члена и тогда, и сейчас не понимаешь, что эта сучья шлюха будет лишь пользоваться твоим искренним вниманием, когда её будет трахать толпа твоих старых знакомых соседей?» Спустя полминуты Джесси уже не понадобились слова объяснения, почему его кореш, в котором достаточно много противоположностей для продолжения общения, которое будет заводить в тупик. Ему не было смешно или любопытно, как Бакминстер, неторопливо поднимавшийся со снежной земли и поджимающий свои мышцы задних лап, напрягал ум, придумывая предложения, чтобы ответить как нужно и с какими фактами. Джесу было достаточно просто знать ответы на то, почему в итоге тот убедительно предложил отвлечься на своё забавное поведение, едва ли не предлагая себя в роли того, с кем стоит провести время примерно также, как с самкой, без лишних дурных и пошлых вещей. В конце концов и Бак стал понимать, что явно чрезмерно переигрывал, но не собирался оправдываться на этот счёт, чтобы в итоге их поход домой действительно не закончился мордобоем и последующими истязающими душу объяснениями. Тем более причина-то не сказать что стоит того, чтобы из-за неё рушилось плотно связанное доверие, после чего восстанавливать его приходилось бы очень долго вплоть до никогда. — Я не считаю нужным тебя вразумлять, когда сам вообще не способен на это… и ты прекрасно знаешь, что это будет лицемерием своей стороны. Поэтому задам один вопрос — ты хочешь увидеть то, что тебе видеть бы не хотелось? Ведь у тебя свой мир и своё представление… только оно может обманывать, из-за чего потом ты захочешь покончить с собой. Чёрт побери, если ты считаешь ту самку, в которую влюблён, и первое время будешь считать, что навечно, той самой… Ты же не захочешь признать, что она не будет считать так же в отношении тебя и запросто будет изменять, стоит тебе только дать понять, что ты её не привлекаешь даже как партнёр. Стоило Баку нормально встать и начинать подходить ближе к Джесси, как тот ещё раздумывал, нужно ли его и его слова останавливать захватом его горла своей ладонью. Проницательный на такие вещи друг, что в целом не могло удивлять сродни похоронам близких, ожидал, что тот может предпринять более решительные действия сродни тем, что хотел сделать игре в несознательных геев. И тем не менее убеждался, что Джес знает, о чём хочет ему рассказать тот, кто не желает зла или подставы без причины, вспоминая о том, на что может быть способна самцовая ярость при пользовании помеченной им самки как собственности, даже если та сама захотела трахаться с другим. Но всё же он схватил Бака за горло без нужды задушить за то, что он так или иначе залез в чужую жизнь, даже если и мог претендовать на любовь и тело его девушки Лилетт. Вот только история с ней в самом её начале при знакомстве этих отпетых друзей с отрочества не претендовала на серьёзные отношения, с какой стороны ни посмотри… Одна из видных красавиц племени, с непринуждённым нравом без чрезмерной заносчивости и с уважением к собственным сексуальным вкусам. И оттого нередкая смена коренастых белых пушистых «парней» вплоть до встреч «с чистого листа» около камина и на койке со старыми претендентами на её влюблённость при пробе на вкус романтических мыслей и головки члена новых партнёров. Что можно было бы утверждать ещё, когда Бак был не против любить и трахать эту практичную особу при постоянных любовниках в свои прекрасные года, чем охотно сладко грешили в своё удовольствие и другие её типажи… Любить без памяти, долго, с жаром целовать в губы и строить семью с такой как она было не только бесполезно, но и бессмысленно. Конечно же до тех пор, пока она сама не в состоянии будет поменяться и навёрстывать свою востребованность с целью поиска единственного в более поздние годы. — Мне даже уже нахрен не хочется знать, зачем и почему ты сказал мне такие слова про Лилетт… цитирую тебя, сучка: она по жизни будет ебаться под шумок с тем, у кого куда более здоровый хер, чем у тебя. Далее: между тем обкрадывать внимание, имущество и положение того, с кем ей выгодно спать вместе ночами. Любовников даже без всего, но обязательно с членом у неё может быть за одно время до десятка… пиздец, вот за эти слова о моей самке я тебя разорвать готов прямо здесь, да только ты быстрее меня отметелишь до потери вестибулярного аппарата, не знаю я тебя что ли? Того гляди, только после этого я ещё осмелюсь поверить в твои слова насчёт неё, пока еле-еле буду отходить от твоей стрелки. Тут же у Бака возникло предчувствие, что сейчас он ещё готов ответить, почему считает так, и следовательно, почему не желает счастья тому, кто готов жить внутри своей семьи. Возможно, взбудораженный Джес, несколько пропахший потом от переживаний и двусмысленной игры на струнах отношений друг к другу, не хотел бы думать так коротко, поскольку и сам понимал, что его пассия опытна и оттого желанна среди большой округи настолько, что обожает этим пользоваться в свой кайф… А значит, у него могла быть несколько «розовая» возможность стать для неё лучше всех прочих самцов, которым нужно от неё только одно. И только потому со всей силой не окольцевал горло вставшего между двух огней двуглазого Бакминстера, чтобы действительно задушить, поскольку не отрицал правдивой вероятности, что тот может быть прав во всём… Да и просто потому, что хотел выслушать его и не давать импульсивности взбесить себя от слов, действующих, но ум сродни раскалённому железу или закалывающему холодом морозу к коже. — Стало быть, кхё-кхе… дурачок, ты явно меня не знаешь… как всех наших сверстников. Неважно с кем мы общались, кого пиздили когтями и кто пиздил нас лапами, после чего в итоге мы договаривались о мире, как культурные ласки. Бляха муха, стоит тебе узнать, как ничего из этого не будет важно, потому что хуже того, что тебя будут называть не удержавшим «супружеское» внимание куколдом спустя месяц отношений… даже «пидор» звучит почтенно по сравнению с этим. А узнав о том, что по идее ты и так должен знать… натворишь полную хуйню, где в итоге тебе ничего не останется, как свалить с общества, терзая себя мыслями, что ты перед всеми опозорен, будто так и есть. Как ты говоришь… будто я не знаю твою ранимую душу, даже если ты подкачался?Что тут скажешь, этой красотке удалось пользоваться мной с первого вздоха. И она будет ни при делах, если скажу ей об этом прямо… к чему сомнения? Тем более в таких отношениях, когда она ловко притворяется, что хочет дать мне больше. Невозможно понять, кто виновен, покуда она вертела мной, будто играя на дешёвой гитарке. И мне нетрудно сказать во всеуслышание, что я люблю её и буду желать где угодно.
П Р О Д О Л Ж Е Н И Е С Л Е Д У Е Т