Другие шрамы

Палец надавливает под глазом, у внешнего края. Чуть поворачивается, оттягивая кожу вниз. На ощупь это не вполне похоже на шрамы, полученные в бою: хотя бы потому, что кожа расходится под прикосновением, но без боли. Раздражения на краях — пускай неровных, — тоже, насколько можно судить, нет. Красное — это только свечение, ничего больше. (Любопытно: изменится ли это, когда отрастет щетина. И насколько такое состояние лица вообще скажется на бритье). С отстраненным любопытством Шепард погружает палец немного глубже. Доктор Чаквас говорит что-то — ее голос доносится издалека, как из-под воды. Он не вслушивается. Конкретные причины — конкретные особенности восстановительных технологий, отработавших не до конца, — его не слишком интересуют. Из-за отсветов — оранжево-алого, жаркого оттенка — кажется: под трещинами в коже должно быть тепло. Но это не так. Они холоднее, чем остальная кожа, хотя внутри — не совсем металл, как можно было ожидать (опасаться; но это слово — не из его словаря). Впрочем, он не разбирается в этих технологиях — это, в конце концов, не оружие и даже не оснащение корабля; на ощупь то, что внутри, твердое и волокнистое, как будто покрытое оболочкой. Под которой — надо полагать — и происходит самое интересное. (Все же надо сделать СУЗИ запрос: сбросить себе на терминал схему — если она, конечно, не состоит целиком из черных полос, как положено засекреченному проекту). Жировая прослойка — по контрасту — слишком неплотная, подается под пальцем; он едва успевает одернуть себя. Отсутствие болевых ощущений может быть минусом. (Как и отсутствие страха — но о последнем он знает чисто в теории). Слишком сильно раздвигать кожу и подкожную ткань он не собирается. Пальцы — теперь уже не только средний — скользят по сетке остальных псевдо-шрамов: сначала по щеке, где линии складываются в почти узор, а следом обратно — к глазнице и выше. Становится тихо; доктор замолчала и следит теперь за движениями руки Шепарда. Указательным и средним пальцем он слегка потирает висок; отблеск ламп медотсека неожиданно сильно отозвался в глазах. (Тоже — укрепленных чем-то искусственным, иначе бы сетчатка не отблескивала все тем же цветом при взгляде на металл или в зеркало). Узкая трещина сбегает со лба на бровь, напоминая след от обычного шрама, старого: оставшегося в той жизни. Почти незаметно было бы, не помни Шепард — что там было когда-то. Было. В прошедшем времени. — Их можно будет свести, — говорит Чаквас. Быстрый взгляд — доктор сплетает и расплетает пальцы; нервничает, хотя не слишком. — Оборудование довольно дорогостояще, но можно уложить это в смету. Я отправлю вам на личный адрес, если вы этого хотите. Шепард делает вдох. Опускает руку — ровно к бедру. — Не стоит, доктор, — звучит его отстраненный, спокойный голос. — Меня сейчас вполне устраивает и так.