Первая причина

Суета в Башне Кои не утихает ни на минуту. А в покоях Цзинь Лина наоборот очень и очень тихо, несмотря на всех собравшихся там людей. Сычжуй один из числа тех, кто приезжает из Гусу, узнав о том, что молодого главу отравили. Когда весть об этом достигла Облачных Глубин, Юань не раздумывая изъявил желание отправиться в Башню Кои вместе с Ханьгуан-Цзюнем и учителем Вэем, чтобы помочь. Но по прибытии совершенно растерялся, стараясь держаться позади, чтобы никому не мешать. Ему страшно видеть обычно громкого и сующегося везде куда можно и нельзя Цзинь Лина, пластом лежащего на кровати. Страшно видеть его ничего не выражающий расфокусированный взгляд, когда он помогает поить его целебным отваром. И подставляет чашку, когда его им же рвет. — Это хорошо, — объясняет учитель Вэй, промакивая пот на лбу Цзинь Лина полотенцем. — Это яд так выходит. Ему не нравится запах болезни, исходящий из этой комнаты и от самого Цзинь Лина. Поэтому, заходя сюда, Лань Юань первым делом спешит открыть окна, проходя мимо человека, сидящего у кровати. — Глава ордена Цзян, — вежливо здоровается Сычжуй, но на него не обращают никакого внимания. Цзян Чэн говорит мало и больше по существу. Слуги так и вовсе боятся лишний раз к нему обратиться. Но Сычжуй все равно складывает руки в приветственном жесте каждый раз, когда они пересекаются. Однажды он видит, как Вэй Усянь подходит к главе Цзян бесшумно, как он один умеет, и усаживается рядом, прижимаясь боком. Он мягко укоряет Ваньиня в том, что тот снова пытается взвалить все на себя. Ответа Сычжуй не слышит, так как сразу же уходит, смущенный тем, что стал нежеланным свидетелем чего-то очень личного. Позже он еще несколько раз застает их, сидящих в таком же положении, но старается ничем не выдать своего присутствия. На четвертые сутки Цзинь Лина перестает рвать. Одно лекарство заменяют на другое. К тому же ему необходимо пить больше жидкости, поэтому Сычжуй следит, чтобы возле его кровати всегда находилась чистая вода. Как раз после этого Цзян Чэн решается вернуться в Юньмэн, чтобы разобраться с неотложным делами, касаемо своего клана. Когда он уже собирается уходить, Вэй Усянь ошарашивает всех тем, что неожиданно обнимает Цзян Чэна с отчаянием человека, хватающегося за последнюю соломинку. — Береги себя, — негромко говорит он, все еще не разжимая рук. Ладонь главы Цзян дрожит, прежде чем касается чужой спины. — Это всего лишь на пару дней. Я вернусь сразу же, как все улажу, — произносит он сухо, неловко хлопая брата по спине. Вэй Ин сразу же отпускает его, издав неловкий смешок и нарочно придавая лицу беззаботное выражение. Но очевидно, что в их отношениях что-то переломилось за эти несколько дней и ночей. В следующий раз Юань находит учителя Вэя, читающего Цзинь Лину какую-то книгу из числа тех, что находятся в библиотеке клана Цзинь. Возможно, ему кажется, но Жулань как будто бы прислушивается к мелодичному звучанию голоса старейшины Илина. По ночам снаружи Сычжуй слышит одинокий голос флейты, к которой вскоре присоединяется знакомый стрекот гуциня. Когда очередным утром он заходит в покои Цзинь Лина, тот уже пытается сесть, сердито пыхтя, когда у него ничего не выходит, и он падает обратно на подушку. В ответ на предложенную ему чашку с лекарством Жулань морщит нос и демонстративно отворачивается к стенке. — Не буду, — слышится слабый, но капризный ответ. Но Сычжуй все равно заставляет его выпить все до капли. — Сам попробуй на вкус то, что ты принес, — возмущается Цзинь Лин, когда ему наконец удается сесть с помощью Юаня. Сычжуй все еще держит его, но вместо того, чтобы отпустить, неожиданно обнимает, как еще недавно Вэй Усянь обнимал Цзян Чэна. — Лань Юань, ты что, сдурел?! — Цзинь Лин вздрагивает, пораженный этим внезапным жестом. И замолкает, издав невнятный звук горлом, когда Сычжуй целует его прямо в губы, которые все еще хранят горечь выпитого Цзинь Лином лекарства. — Горько, — улыбается он, в то время как Жулань пытается вернуть себе способность говорить. — Ты... ты... ты... — это все, что ему удается выдавить, прежде чем Сычжуй обнимает его снова.