Глубокая ночь и мягкое предрассветное утро

- Блять, Финн, это какой-то пиздец! Я недоуменно взглянул на телефон, на звонок которого я совершенно рефлекторно ответил, даже не взглянув на экран. Слышать этот голос посреди ночи (в половину третьего ночи, если уж быть совсем придирчивым) было неописуемо странно, как будто это не было моей жизнью. - Чего? Честно? Мне хотелось нажать на кнопку сброса и продолжать сладко спать, потому что из-за своей усталости я даже не мог мыслить здраво. А тем более я не мог адекватно отвечать человеку, к которому я испытывал не самые сладкие чувства. - Блять… - выдохнули мне в трубку, - Слушай, тут действительно экстренная ситуация. Ты знаешь, я бы никогда в жизни не стала бы тебе звонить, если бы кто-то другой был рядом. Я хмыкнул, выслушивая оправдательный монолог. Ну да, ну да. Это действительно было так. Хотя, вспоминая прошлый год, звонок от нее все же однажды раздался, но не потому что она хотела срочно меня увидеть или пообщаться, а потому что ее палец случайно смахнул не на то имя. Тогда она быстро отменила свой звонок и прислала сообщение: «Сорян, ошибочка вышла.» Я взлохматил рукой волосы, позевывая и потирая глаза. Ни слова я не понял из ее быстрой паникующей речи, и, хотя она меня уже разбудила, мне совсем немножечко хотелось поиграть в важного человека, которого совершенно не вовремя побеспокоили. - Браун, давай помедленнее, я ничего не понял. Она, будто совершенно меня не услышав, продолжала сбивчиво говорить в телефон, сопровождая это все странными всхлипами. - Браун! – уже прикрикнул я на нее. Наступила пауза, и я мог услышать только ее тяжелое дыхание, - У тебя снова паническая атака что ли? - Ага, - даже не видя ее, я почувствовал, как она силилась улыбнуться, - В этот раз хуже. Понимаешь, никого в городе нет. Я улетаю только на следующей неделе. Ноа съебался пару дней назад, но все было нормально. Но сейчас здесь так тихо и высоко, и здания очень давят, у меня очень вибрируют ноги и ладони, помоги мне пожалуйста. Честно сказать, я испугался. Вся наша съемочная команда знала о том, что Милли страдает от панических атак. Однако это возникало очень редко, так что иногда все об этом забывали, будто всех действительно неприятных ситуаций никогда не случалось. Первый раз это было на съемках второго сезона, когда у нее была парная сцена с Дэвидом. Посреди съемки она вдруг резко побелела, замолкла, а весь ее вид говорил о том, что она вот-вот упадет в обморок. Съемку приостановили, ей предоставили необходимую медицинскую помощь, а Дэвид заботливо подставил свое «отцовское» плечо, чтобы успокоить девочку. Через полчаса ей полегчало, но тогда все знатно трухнули. После этого атаки происходили всего четыре раза, и мы уже понимали, как с этим справиться, чтобы быстро ликвидировать ее панику. И вроде бы все было хорошо до поры до времени, если бы не сегодняшний звонок. Я нахмурился, рывком поднимаясь с постели. Какие бы отношения нас не связывали, как бы мы иногда не раздражали друг друга и огрызались, она все же была другом, которому сейчас требовалась помощь. Натягивая одежду и параллельно вызывая такси, я задавал ей стандартные вопросы, пытаясь разговорить девушку. - Ты телевизор включила? - Нет, свет отключили. Я чертыхнулся. Бля. Что может быть лучше в такой ситуации? - Миллс, слушай, я буду через 10 минут, но я не кладу трубку. Слышишь? Мне слабо угукнули в ответ. *** Я пытался справиться с отдышкой после нехилой пробежки до двенадцатого этажа. На кой черт ее менеджер поселила ее в апартаменты на такой высоте? И на кой черт свет отключили именно сегодня? Стряхнув капельки пота с лица, я постучался в дверь, и она тут же распахнулась, не медля ни секунды, и я оказался практически в полной темноте. Мой взгляд сразу же наткнулся на бледную, как полотно Браун, которая подсвечивала окружающее ее пространство фонариком с телефона. Я зашел в квартиру, на ходу замечая, что девушка была совершенно потеряна, а ее пальцы мелко дрожали. Выдохнув сквозь зубы, я прижал ее к себе, несмотря на то, что я не очень-то любил все эти лишние прикосновения. Но в данный момент это было необходимостью, и, в первую очередь, это было нужно ей. Она прижалась ко мне в ответ, не поднимая головы. Мы простояли так пару минут, после чего она вдруг усмехнулась, от чего я почувствовал ее теплое дыхание на своей груди. - Я тебе говорила, что я еще и темноты боюсь? Мои брови недоуменно взлетели вверх, и я чуть не расхохотался от абсурдности ситуации. Что за пиздец… Хочется сказать, что я ну никак не планировал встречаться со своей коллегой ближайший месяц и вообще хотел хотя бы малость отдохнуть после всех съемок и совершенно безумного графика в последние четыре месяца, потому что понимал, что скоро начнется огроменное количество интервью, шоу и разъездов по другим городам, а то и странам. Я мечтал о спокойствии, отдыхе и хорошем крепком сне. После завершения нового сезона мы все вместе с кастом прилетели в Лос Анджелес, чтобы отснять первые интервью, а затем и немного развлечься. Однако, как оказалось, уже все улетели обратно по домам. Я усмехнулся. Ну, не все, конечно. По какой-то иронии судьбы остались только мы с Браун. Но как она говорила, у нее самолет на следующей неделе, а у меня он был запланирован через три дня. Но после случившегося я понимал, что мне, возможно, стоит задержаться, чтобы не бросать девушку одну. Мало ли, как она будет себя чувствовать, когда останется совершенно одна в этом городе. Мы отстранились друг от друга, я аккуратно взял ее под локоть и, следуя своей интуиции, побрел к месту, где, как мне казалось, должен был стоять диван. - Финн, спасибо, что приехал. Голос у Милли все еще дрожал, но ее пальцы уже расслабились, а лицо медленно, но верно приобретало естественный цвет. - Да все ок, - я вновь усмехнулся, - Было бы плохо, если бы ты тут умерла от паники. Она в ответ закатила глаза и слабо рассмеялась. - Придурок. - Давай, садись, будем разговаривать, - я мягко подтолкнул ее к дивану, а сам тут же плюхнулся на него и устало растекся. Она мягко присела рядом, поджимая под себя ноги и кутаясь в теплый кардиган. Видно, ей все еще было холодно. Немного поразмыслив, я жестом пригласил ее подсесть рядом, чтобы приобнять и хотя бы чуть-чуть согреть. Она в ответ смущенно помотала головой. Я закатил глаза. - Браун, да ладно тебе. Мы, конечно, не лучшие друзья, но не надо меня так бояться. - Я боюсь не тебя, а того, что ты делаешь это через силу, и тебе на самом деле неприятно, - недолго помолчав, ответила она. Взглянув на нее, я увидел, что она неловко улыбается. Свет от фонарика на телефоне слишком холодным светом лился на нас, и мы оба выглядели, наверное, как привидения. - Но о поцелуях в кадре ты же так не думаешь? Она вспыхнула. - Вулфард, это другое! Это – работа. Я пожал плечами, внутренне соглашаясь. И не дождавшись от нее никаких действий, я сам придвинулся к ней и приобнял одной рукой. Милли напряглась, но потом резко и расслабленно выдохнула, прижимаясь сильнее и кладя голову мне на плечо. - Нет, правда, спасибо, что приехал. Если бы не ты, следующий сезон снимали бы с какой-нибудь другой актрисой, потому что я бы уже давно была мертвой. Все-таки не выдержав, я расхохотался: - Ну, если бы была другая, может, она хотя бы целовалась лучше. - Эй! – девушка возмущенно взглянула на меня, пихая мое плечо своим кулачком, - Давай-ка тогда начнем с того, что моим первым учителем был ты. Так что не жалуйся. Я снова засмеялся. Один-один, Браун, молодец. Если можешь парировать, значит, приходишь в себя. Время текло медленно. Уже беззлобно подкалывая друг друга, мы снизошли до обычного общения без едких комментариев и мерзких шуток. Если убрать все обстоятельства нашей внезапной встречи и не самое тесное общение, что было у нас раньше, я мог сказать, что эта ночь проходила даже довольно… Весело. Сейчас мы общались без каких-либо масок, как почти что взрослые люди, которые могут осознать свои неправильные выводы. Обсуждая литературу и философскую составляющую этого мира, я вдруг осознал, что мне очень нравилось разговаривать с Браун. Вот если бы она избавилась от этих своих дурных качеств и привычек, которые иногда просто до одури раздражали меня, то, возможно, она бы стала моим очень близким другом. Она снова хохотнула над какой-то моей идиотской шуткой, и мне вдруг показалось, что мне очень нравится ее смех, когда она такая, как сейчас: уставшая, спокойная, в уютный предрассветный час, со спутанными волосами и вечно съезжающими с носа очками. До этого момента я как-то никогда не думал о ней, как о девушке, с которой можно иметь отношения. Но сейчас она переворачивала мои представления о ней самой и делала это так мягко, что мне аж стало жалко нашего потраченного времени на вечные ссоры и злые подколки. - Давай заключим перемирие, - внезапно выдал я, прерывая ее мысль. Она недоуменно посмотрела на меня, а затем широко улыбнулась, обнажая зубы. Ответом мне была протянутая рука с согнутыми в кулак пальцами и оттопыренным мизинцем. Я удивленно взглянул на это и поинтересовался, что мне с этим делом. - Ты что, никогда не мирился? – Милли нахмурилась. Я отрицательно покачал головой. Она вздохнула, откидывая другой рукой мешающиеся пряди с лица, продолжая держать эту странную позицию, - Смотри. Протяни мне свой мизинец точно так же, как это сделала я. Я принял правила этой игры и сделал все так, как она меня попросила. Милли зацепилась своим пальцем за мой и, слегка покачивая наши сцепленные руки, начала что-то бормотать. - Ты заклинание читаешь? – не удержался я. В ответ на меня шикнули. - Это заговор, а не заклинание. Я подавил рвущийся наружу смех. Сколько ей? 19? Сейчас у меня такое ощущение, что ей 12 лет. Но в какой-то степени мне нравилось смотреть на то, как были соединены наши мизинцы, как ее кожа приятно холодила мою. Да, сейчас она выглядела умиротворенно и даже счастливо, будто все то, что с ней происходило всего полтора часа назад было далеким кошмарным сном, который уже давно забылся. - Теперь мы настоящие друзья, - вдруг мягко улыбнулась она. Пальцы оставались в том же положении, и мне вдруг очень захотелось полностью взять ее за руку. - Да, - ответил я, - Настоящие друзья. В большое незаштореное окно уже начал пробиваться теплый рассвет. Мне все же пришлось расцепить наши руки, чтобы дотянуться до телефона и отключить фонарик. Милли с улыбкой наблюдала за моими действиями и вдруг прошептала: - Тебя можно назвать моим спасителем. А спасителям положена награда. Я вопросительно взглянул на нее, совершенно не понимая, что она хочет сказать дальше. Отчего-то сердце пропустило удар, а в горле стало сухо, когда я увидел ее лицо совсем близко от своего, что даже мог различить красивые янтарные крапинки в ее карих глазах. Казалось, что сейчас внутри всей девушки разливался теплый свет, который потихоньку выходил наружу и немного (правда, совсем капельку) опьянял меня. Я тяжело сглотнул, не чувствуя свое парализованное тело. Блять, ну что за ночь? Ну почему именно сегодня и именно со мной вдруг происходят какие-то необъяснимые вещи? Браун потянулась ко мне рукой, а я завороженно за ней наблюдал, не имея понятия, что же будет дальше. И вдруг она легонько прикоснулась к моим волосам и взъерошила их, мягко улыбаясь. - Брат мне говорит, что я варю самый вкусный кофе на планете, - Милли встала с дивана, а я, все еще переживающий внутри это ласковое трепетное прикосновение к своей шевелюре, сидел, как вкопанный, - Могу тебя угостить моим фирменным шедевром и завтраком. Не дождавшись моего ответа, она обернулась ко мне и тут же нахмурилась. Я ее чем-то напугал? - Финн? Ты чего? Я неловко улыбнулся, запустив руку в волосы. - Я просто задумался, прости, - нервно хохотнув, я все же соизволил встать с нагретого места, на котором провел около двух часов и направился в сторону барной стойки, которая огорожала небольшую кухонку, - Буду польщен, если ты меня угостишь. Браун расслабленно улыбнулась и тихонько принялась за готовку. Это правда было странно. Из пугающего события ночь вдруг превратилась в нечто умиротворенное, а раннее утро добавляло к этому внутренне ощущение чего-то очень теплого и хорошего. Такого настоящего, светлого и настолько искреннего, что мы сейчас свободно обсуждали уже абсолютно все, совершенно не стесняясь. Мы продолжали тихонько болтать, будто боясь своими громкими голосами нарушить мягкий свет из окон, который нас легко обволакивал в приятные оранжевые оттенки. Иногда Милли оборачивалась ко мне, уже без всякого страха, неловкости и утайки смотря мне прямо в глаза, а я наслаждался всем этим, будто это утро – лучшее, что со мной случалось за последнее время. Спустя некоторое время, я, прочистив горло, нерешительно сказал: - Миллс, я не знаю, зачем я тебе это сейчас говорю, но пока я не растерял всю свою смелость, то заявляю – мне очень хочется тебя обнять сейчас. Девушка весело рассмеялась. - Боже, что за перемены настроения такие быстрые? – она лукаво скользнула взглядом по моему лицу, - Неужели наш неприкосновенный Финни желает объятий в кои-то веки? Я сжал зубы, чувствуя, как щеки начинают пылать. Что за бред, мне же не 14 лет, как влюбленному подростку! - Да, ты права, забудь, - резко ощетинился я. - Эй, - рука Браун мягко легла на мое плечо, - Прости, я не хотела тебя обидеть, просто решила немного пошутить. Я криво улыбнулся уголком губ, на что она беззлобно передразнила меня и раскинула руки в сторону и сделала якобы недовольное лицо, словно объявляя, что она принимает мое предложение об объятиях, но как бы делая одолжение. И вот, что странно – сейчас ее выходка меня совсем не разозлила и не вызвала раздражения, как это было раньше. Сейчас мне это показалось уместным, это было настоящее дружеское подтрунивание. Я тихонько хмыкнул и заключил ее в объятия, аккуратно сжимая ее тонкую спину руками и укладываясь подбородком на ее макушку. Браун моментально доверительно прижалась ко мне, прикасаясь маленькими ладонями к моей спине. Это был славный трогательный момент, и что-то во мне в который раз за эту ночь перещелкнуло, и я почувствовал странное радостное возбуждение от того, что она сейчас рядом со мной и беззаботно меня обнимает. А еще я вдруг осознал в этот момент, что мне очень захотелось ее поцеловать, и поэтому я немного от нее отстранился. Милли кинула на меня встревоженный взгляд, а я, понимая, что, скорее всего, за эту выходку мне потом знатно влетит, быстро и мягко прикоснулся своими губами к ее. К моему удивлению, Браун не отскочила от меня (что, наверное, ей следовало бы сделать). Наоборот, она очень мягко выдохнула мне в губы и чуть их приоткрыла, будто бы говоря мне действовать. В свою очередь я не посмел отказаться от этого предложения. Я положил свою ладонь ей на шею, ласково притягивая ее еще ближе к себе, и, неторопясь, вовлек ее в глубокий поцелуй. Милли была по-настоящему вкусной. Почему во время бесчисленных съемок наших поцелуев я никогда этого раньше не замечал? Может, все дело в тонком моменте этого теплого утра? Она отвечала мне со всей ей свойственной открытостью. Ее язык был таким мягким и ласковым, что я чуть ли не простонал от наслаждения. Мы целовались очень неторопливо, будто бы стремясь вобрать в себя каждую секунду этого момента. Я чувствовал, как в животе начинал скручиваться тугой узел возбуждения. Мягко оторвавшись от ее губ, я чмокнул ее куда-то в подбородок, от чего она тихонько хихикнула. Я улыбнулся ее смущенной реакции и провел носом по нежной щеке, вдыхая в себя ее легкий запах и почувствовал, как ее шея сзади покрылась мурашками. - Не знаю, почему, Вулфард, но сейчас мне не хочется, чтобы ты останавливался, - совсем тихо проговорила она, смотря на меня очень доверчиво и открыто. Лицо ее порозовело, а ее руки, что до сих пор покоились у меня на спине, ловко скользнули вниз и забрались ко мне под футболку, что вызвало у меня просто водопад эмоций. Я чуть не захлебнулся от этой нежной неторопливости и поспешно развернулся, впечатав девушку спиной в барную стойку. - Браун, - прохрипел я, улыбаясь краешком губ, - Или ты так не делаешь, или я начну делать с тобой то же самое. В ответ мне лишь рассмеялись, хитро смотря на меня исподлобья, и ее руки продолжили ласково гладить мою спину, иногда цепляя ноготками кожу. - Ты сама так решила, - прошептал я Милли в губы, снова прикасаясь к ним, на этот раз уже более нетерпеливо. Она тихонько простонала в поцелуй и прижалась ко мне всем телом. Комнату уже полностью залил яркий золотистый свет от утреннего солнца, а турка, стоявшая на включенной плите и наполненная кофе и водой, забурлила, переливая напиток через серебристые бортики. Но мы на это даже не обратили внимания.