Нужно (Need)

После этого жизнь на борту ТАРДИС вновь стала нормальной, точнее, настолько нормальной, насколько это вообще возможно, когда на одной территории живут два Повелителя Времени, приходящиеся друг другу заклятыми врагами, друзьями до гроба и — порой — любовниками. Мастер больше не был заключен в своей комнате. Утверждая, что не доверяет Доктору в достаточной степени, чтобы позволить запереть себя снова, он, тем не менее, стал ночевать в кровати Доктора. Доктор никак не прокомментировал это, не одобрив его действия, но и не возмутившись. Три дня он просто не ложился спать. Зато на четвертую ночь тихо пришел, когда Мастер уже дремал, и скользнул под одеяло, не говоря ни слова и вообще не признавая присутствия другого Повелителя Времени. В эту ночь Мастер спал бестревожно. Барабаны почти исчезли, слышимые лишь тогда, когда он сосредотачивался на них. Он провалился в сон незаметно, прислушиваясь к медленному ровному дыханию Доктора, а когда рано утром Доктор, дрожа, проснулся от кошмара, Мастер был рядом, чтобы удержать его в реальности. Прошло три месяца, прежде чем Мастер снова сбежал. Он сделал это, когда они навестили внеземную колонию пятьдесят первого века, украв манипулятор временной воронки Агента Времени, установив самые дальние координаты пространства-времени, какие только мог, и спалив его схемы первым же прыжком. Он перенесся во Францию семнадцатого века, во времена правления Людовика XIV, Короля-Солнце. Через восемь дней Мастер был назначен официальным вице-королем (и фаворитом) Людовика, что принесло ему собственные роскошные покои в залах Версаля, свиту дворян и придворных дам, готовых выполнить любую его прихоть, и отряд личной охраны в количестве пятидесяти человек. Ожидая, пока Доктор догонит его, он желал устроиться поудобнее. Двумя днями позже он начал задаваться вопросом, что задержало другого Повелителя Времени так надолго. На следующий день барабаны вернулись. К четырнадцатому дню Мастеру смертельно наскучил Версаль, как и дурацкая первобытная Земля, и непрекращающаяся головная боль. Он был в ярости на Доктора за то, что он бросил его здесь, в этом захолустье, где не было даже водопровода, не то что какого-нибудь завалящего ракетного бункера. На пятнадцатый день ему стало страшно. Что если Доктор никогда не придет за ним? Что если с ним что-то случилось, и теперь Мастер заперт на этой планете в совершенном одиночестве, не считая компании кучки недоразвитых обезьян и настырных барабанов? Если знать, как Доктор виртуозно умел нарываться на неприятности, было невероятно, что ему удавалось продержаться больше нескольких дней между регенерациями. С учетом его совершенно явного желания свернуть себе шею, но без Мастера, способного за ним присмотреть, не оставалось ни единого шанса предсказать, что может произойти. На шестнадцатый день Мастер переплавил особенно уродливую статую из своего личного сада. Получив таким образом необходимые цинк, медь и золото, он принялся за создание первого на Земле высокомощного лазера на три столетия раньше, чем это должно было произойти. В тот же день после полудня королевский конюх услышал за конюшнями странный свист и подоспел как раз к моменту, когда прямо перед ним из воздуха появилась большая синяя будка. Мастер был в своем кабинете, когда услышал снаружи знакомый шум, а потом множество голосов, беготню и суматоху. Он примчался так быстро, как только смог, и обнаружил, что в конюшне почти начался погром. Доктор прижимался спиной к стене сарая, очевидно, пытаясь урезонить толпу, окружившую его. По выкрикиваемым обвинениям и скоплению факелов Мастер понял, что они заподозрили Доктора в колдовстве. Пришло время использовать его власть вице-короля. — Всем отойти! — крикнул он, и приказ тут же был подхвачен его личной охраной. Гвардейцы двинулись в толпу, расчищая ему путь. Доктор поднял голову, Мастер встретил его радостный взгляд, но тут прямо перед ним возникла давка. Молодой юноша, едва вышедший из детского возраста, отказывался уступить дорогу одному из охранников Мастера. Солдат обнажил меч. — Нет! — вскрикнул Доктор, но Мастер уже бросился вперед. Наклонив голову, он налетел на охранника, опрокинувшись вместе с ним в грязь и солому двора. Меч упал на землю, один из крестьян схватил его… В начавшемся хаосе Мастер остался лежать, стараясь не привлекать к себе внимания. Его ведь нельзя было обвинить в этом, верно? Если люди перебьют какую-то часть своих сородичей, Доктор не сможет держать на него зла. Он ведь ни при чем, он, напротив, пытался это остановить! Жгучий вопрос был таков: разделяет ли Доктор эту точку зрения? На краю зрения он заметил стройную фигуру, проталкивающуюся сквозь побоище. Потом перед глазами мелькнуло плечо, закрытое коричневой тканью в мелкую полоску, и ему протянули руку. Мастер не замедлил вцепиться в нее. Доктор вздернул его на ноги, и они побежали, подгоняемые дерущейся толпой, оскальзываясь на грязи и навозе конного двора. Завернули за угол конюшен и увидели ТАРДИС, твердую и настоящую, приветливо светящую им окошками. Мастер еще никогда в жизни не был так рад что-либо видеть. Доктор нащупал в кармане ключ, и они с грохотом ворвались в безопасность рубки. Доктор задыхался, смеялся, его волосы стояли дыбом в диком беспорядке, а глаза сияли, и Мастеру не оставалось ничего, кроме как поцеловать его. Доктор ответил, одной рукой обнимая Мастера за талию, а другой придерживая его за основание шеи, углубляя поцелуй. Когда они наконец оторвались друг от друга, оба тяжело дышали, а сердца Мастера бешено колотились вовсе не из-за поспешного отступления (ему не нравилось слово «бегство») от раздраконенной толпы снаружи. Он уткнулся носом в шею Доктора, продираясь сквозь слои пиджака и рубашки, чтобы добраться до гладкой кожи под ними. Глубоко вдохнул, зажмурившись, впитывая запахи осени, и пергамента, и дождя, смешанные с неповторимым ароматом его Доктора, его Теты, который оставался неизменным, независимо от того, какое лицо носил. Выдохнул: — Почему ты добирался так долго? — Ты вообще-то не оставил мне записку, — попенял ему Доктор. В его голосе слышались веселые нотки, которые сменились вздохом, когда зубы Мастера царапнули по его ключице. Он откинул голову назад, одна рука скользнула вверх и запуталась в волосах Мастера. — И… а-ах… я был занят. Там случилась… м-мх… революция на… ох… на Декстис Прайм. — Ты ее остановил? — поинтересовался Мастер, не слишком ожидая ответа. Он разбирался с пуговицами рубашки Доктора. — Я ее начал, — довольно сообщил Доктор. Он оторвался от Мастера, чтобы взглянуть на наружный монитор. — Хм. Снаружи все еще куча людей. Полагаю, нам лучше подождать, пока они разойдутся. — Оу, — Мастер был разочарован. Он хотел убраться с этой планетообразной глыбы, и чем скорее, тем лучше. Доктор заметил выражение его лица и усмехнулся. — Не волнуйся. Я знаю, как мы можем скоротать время, пока ждем. *** Много позже, растянувшись поперек кровати Доктора на сбитых простынях и положив голову на грудь второго Повелителя Времени, Мастер задумался. — Знаешь, — произнес он, обводя ленивыми кругами острый угол выступающей тазовой косточки Доктора, — насчет той твоей революции. — М-м, — пробормотал Доктор. Его глаза были закрыты, он поглаживал спину Мастера долгими, нежными движениями. — Где это было? Декстис Прайм? — Я их предупреждал, — сказал Доктор. — Я давал им шанс. Они не послушали. — Подлые изверги, все они, — подтвердил Мастер. — Они сами напросились. Он приподнялся, чтобы поцеловать одну из красных линий, бегущих по плечу Доктора. На этот раз все было хорошо, лучше, чем Мастер мог даже мечтать. Доктор не заставлял его наказывать себя, вовсе нет. Но Мастер — вне зависимости от того, какое это было воплощение — просто не мог не царапаться, когда Доктор брал его, и спина второго Повелителя Времени была покрыта массой длинных ссадин. Оглядываясь на случившееся, Мастер размышлял, не было ли это знание причиной того, что Доктор наконец-то решил побыть сверху. — Но знаешь, что, — добавил он, поднимая голову, чтобы полюбоваться лицом Доктора, — революция всегда оставляет вакуум власти… Доктор открыл глаза и пристально посмотрел на Мастера. Его взгляд был темным и тяжелым. — Ты знаешь, что я остановлю тебя. — Я знаю, — согласился Мастер. Он вновь опустил голову на грудь Доктора, так что другой Повелитель Времени не мог видеть его улыбку. — Я знаю. Это было их природой. Это не было привлекательно, не было мило, но это была правда о том, кто они есть. Мастер никогда не признался бы кому-то, кроме себя, но ему был нужен Доктор. Нужен, как воздух, чтобы дышать, и вода, чтобы пить. Ему всегда было нужно именно это. Потребовалось пережить уничтожение Галлифрея, чтобы он осознал, что нужен Доктору столь же сильно. И Доктор точно так же никогда не признал бы это вслух. Но Мастер наконец понял. Одиноким в бесконечной, бездушной, вымерзшей до пустоты Вселенной, им — каждому из них — был нужен кто-то равный. Кто-то, кто мог остановить и выволочь из очередной авантюры. И каждому из них совершенно точно было нужно ощущать другого. Они оба, Мастер и Доктор, были сломаны, но вместе их разрушенные части собирались в нечто целое. В полусне, закинув одну руку на бедро Доктора и закрыв глаза, слушая ровное, твердое биение его сердец под ухом, Мастер подумал, что это хорошо. И барабаны молчали.