Проходной балл (Pass/Fail)

Лучшим способом избежать обвинения в убийстве было умереть. Существование в мире, где каждый Бессмертный выступал против каждого – "победитель забирает все", – означало, что какой-нибудь Бессмертный иной раз не избежит поимки. Митос бывал в такой ситуации раньше и, несомненно, будет снова. Одна из многих причин, почему он решил, насколько возможно, не участвовать в Игре. Одного колесования было достаточно, чтобы укоренить параноидальную осторожность, которая ему и так была свойственна. Хотя большинство современных систем уголовного правосудия отвергали такого рода истязания, обвинение в убийстве по-прежнему оставалось опасным для Бессмертных: слишком много истин ждали лишь пристального внимания, чтобы выйти на свет. В этой ситуации Бессмертные почти всегда предпочитали пожертвовать своей нынешней идентичностью, но не быть осужденным. Смерть – легкий выход, если ты готов заплатить такую цену. – Кроме того, я не делал этого, – заявил Митос. – Я невиновен. – В конце фразы трудно было не добавить: "На этот раз", но он был в состоянии сдержаться, зная, что разговор записывается и будет использован против него, если прозвучит что-то предосудительное. В полиции были уверены, что он получит достаточный срок. Он был главным подозреваемым. Насколько Митос знал – единственным подозреваемым. Его научный руководитель был мертв, а все улики указывали на скромного и явно нервничающего аспиранта, который в последнее время частенько наведывался к убитому. Стоило Митосу однажды не прийти, и вот где он оказался. Яркий свет отражался от металла и оргстекла кабинок, из которых состояла комната для посетителей и которые приглушали разговоры других заключенных, проводивших свои собственные осторожные встречи с близкими, пришедшими к ним в гости. Митос поерзал в пластиковом кресле, устраиваясь поудобнее, в то время как по другую сторону стекла Джо сидел так, будто его кресло вот-вот рухнет вместе с ним. – Но, если я правильно понял... Ты не собираешься приглашать адвоката? – Джо стукнул тростью об пол, вызвав предостерегающий взгляд одного из охранников, стоявших в карауле вдоль стен. – Почему бы и нет? Мне кажется, что ты зря потратил свой звонок на меня. – Его волосы стали совсем белые, белее, чем при их последней встрече, и морщины на лбу превратились в борозды, но он не утратил своей энергии. Митос покачал головой. – Кому-то я должен был сообщить, что я здесь, а, насколько я знаю, никто из Наблюдателей не следил за мной. – Ему все-таки удалось удержаться от взгляда на камеру. Более сложных устройств контроля здесь не имелось. – Будет лучше, если юридической стороной я займусь сам. – Адвокат поинтересовался бы его алиби, и Митос подозревал, что "я был на другом конце города, отрубал чью-то голову" не добавит ему очков для выигрыша. Поглаживая бороду, Джо обдумывал изложенное. Проницательный прищур обещал, что он получит полную историю, как только сможет. Сейчас же он продолжал придерживаться нейтрального тона беседы. – Ты уверен, что готов к этому? Прошло несколько лет с тех пор, как ты изучал американское законодательство. Ты можешь в конечном итоге ухудшить свое положение. – Я справлюсь с этим, если придется. Мне просто нужно разобраться в ситуации, узнать как можно больше. Они не дают мне ознакомиться со всеми подробностями. – Он наклонился поближе к стеклу, насколько посмел, и добавил: – Я докторант, Джо. Все остальное побоку, мне незачем было убивать моего научного консультанта сейчас, когда я нуждался в его помощи, чтобы пройти через эти последние несколько недель. Мне предстояла только защита, которая была практически формальностью. – Получение докторской степени являлось основательной причиной, по которой он не хотел прощаться с этой своей личиной; он слишком много вложил в нее и слишком многое хотел сделать в этой жизни, прежде чем двигаться дальше. – Ты нуждался в его помощи? – спросил Джо. Впервые с тех пор, как полиция постучала в его дверь, Митос ощутил облегчение. Он выбирался из гораздо худших ситуаций, чем эта, но высказанное доверие было особо ценно. – Ну, его произношение дорийского греческого ужасно, – признался он и на секунду закрыл глаза, внезапно вспомнив о том, почему сидит здесь. – Было. Его произношение было ужасно. – Он остановился, не в состоянии закончить признание, хотя и не опасаясь, что его нечаянно услышат. Вспрыгнуть на стол и объявить, что ему пять тысяч лет, наверное, единственное, что улучшит его положение в настоящий момент. Или, по крайней мере, избавит от соблазна подстрекать другого заключенного заколоть его. Нет, Доктор Ларсен был одним из тех редких смертных, кто, казалось, действительно разбирался в нюансах изучаемого им древнего мира, и Митос будет скучать по нему. – Мне нужно выяснить, кто на самом деле убил его. Я в долгу перед ним. Несмотря на то, что собственный интерес Джо к истории был сосредоточен в основном на музыке ХХ-го века, его понимание людей сделало его именно таким Наблюдателем, каким он был… в особенности, его понимание того, что Бессмертные являлись людьми. И Митос в их числе. – Я сделаю все, что смогу, – пообещал он. Это было все, о чем можно было просить. Они заговорили о более приземленных вещах, пока охранник не объявил, что время посещения истекло. Когда Митос наконец повесил трубку, он почувствовал, что правильно выбрал, кого пригласить. * * * Когда Митос приехал, бар был закрыт, как он и надеялся. Вскрыв замок на задней двери, он проник внутрь. Он видел свет и знал, что Джо должен быть там. Действительно, голос Джо громыхал из-за закрытой двери офиса-подсобки резко, но неразборчиво. Его ноутбук тем временем лежал открыто на столешнице, практически умоляя кого-нибудь поинтересоваться его содержимым. Митос секунду смотрел на черный экран, затем достал себе пиво и принялся ждать, пока Джо закончит свой телефонный разговор. Несколько минут, чтобы расслабиться в знакомой и дружественной обстановке – вот то, что ему было нужно прямо сейчас. После освобождения он переоделся в джинсы и толстовку, но ему было все еще не по себе, хотя проносил он тюремную робу всего пару дней. Вскоре он услышал, как на пол упало что-то тяжелое, Джо ругнулся, а затем выскочил из офиса, хлопнув дверью. Он резко остановился, заметив Митоса. – Какого черта ты здесь делаешь? Это что за шутки? Митос вскинул руки в защитном жесте Кружку он не выпустил, поэтому плеснул пивом на прилавок. – Я вышел под залог, – пояснил он. – Не суйте свой нос куда не следует, не покидайте город. Ты знаешь это занудство. Я думаю, полиция надеется, что я приведу их к оружию. – Он мотнул головой на дверь офиса. – Что это было? Давненько я не видал тебя таким сердитым. Глаза Джо сузились, поскольку он пытался примирить два конфликта, в которые был теперь втянут. – Ничего, – ответил он, потом сразу же поправился: – Наблюдательские дела. – Он скрестил руки на груди, как бы закрывая тему. Не то чтобы Митоса можно было так легко остановить. – Брось, Джо. Я думал, что мы разобрались с этим давным-давно. Я бывший Наблюдатель, помнишь? – Да, помню. "Бывший" – ключевое слово. Ты был им двадцать лет назад, не правда ли? Прежде Джо не был так сдержан, обсуждая Наблюдателей с Митосом. Должно быть, случилось что-то серьезное. Или Джо думал, что это может повлиять на Игру. Обе эти возможности только раззадорили любопытство Митоса. – Эй, я нахожусь под следствием за убийство, – поднажал он. – Мне реально есть о чем еще задуматься. И судя по тому, как ты там орал, я подозреваю, что тебе нужен кто-нибудь, чтобы выговориться. – Он старался выглядеть скромным и неопасным, изображал Адама Пирсона как только мог. В последний раз, когда Джо так себя вел, Митос узнал о его незаконной дочери. Если данный момент был хоть наполовину так же хорош, то беспорядок у Наблюдателей ему пригодится. Сейчас он жил как Джордан Моэ — с интересами, склонностями и причудами, отличными как от старого образа Наблюдателя, так и от его древнего "я", — однако некоторые стороны его личности не изменились. Упершись скрещенными руками в барную стойку, Джо наклонился к Митосу. – Хорошо, – сказал он. – Ты не хочешь рассуждать о парне, которого ты не убивал. Почему бы тебе не рассказать мне о том, которого ты убил? – Он запоздало окинул взглядом бар, убеждаясь, что Митос пришел один. Чтобы скрыть замешательство по поводу того, что Джо вообще об этом спросил, Митос долго допивал пиво, под конец сдув пену с верхней губы. Джо не казался огорченным, но в вопросе слышался странный подтекст. – Просто какой-то отморозок, который не принимал "нет" за ответ. – Пожатием плеч он отказался признать поединок неприятностью, с чем Джо, похоже, не мог согласиться. – Что? Я никогда не встречал его, пока мы не столкнулись друг с другом в библиотеке. Клянусь! На лице Джо сменилось несколько выражений, под конец он стукнул кулаком о стойку. – Черт. На этот раз, я надеялся, что ты поможешь нам разобраться. Это сделало бы все дьявольски проще, – он со свистом выдохнул сквозь зубы. – Ты прав, – сказал он, – у нас нет Наблюдателя для тебя . Не благодари меня. Я тут не при чем. Решение пришло сверху и было сделано из опасения, что ведение официальных записей о твоем местонахождении и о происшествиях с тобой может нарушать нашу клятву. – Принцип неопределенности Митоса? – съязвил Старейший. Его позабавила идея — и признание Наблюдателей в ней, — что наблюдение за его действиями меняет их самих. Не успела шутка сорваться с его уст, как ему пришло в голову, что, возможно, для него было бы лучше играть по Шредингеру, а не по Гейзенбергу* — это если предполагать, что у него имеются корректно определяемые принципы. Именно поэтому он вернулся к изучению античности. – Давай просто скажем, что решение предназначается для защиты всех нас. – Хорошо, – согласился Митос. Значит, он правильно угадал эту часть. – И какое отношение это имеет к вызвавшему меня на поединок? – Понимаешь, дело в том, что у него был Наблюдатель. Молодой парень, вышел из Академии два года назад. Он делал все по инструкциям, пока несколько дней назад не подал отчет, написанный так, будто его высосали из пальца. Брови Митоса полезли вверх, когда он начал складывать фрагменты вместе. – Может быть, мы говорим о разных Бессмертных? О разных боях? Джо покачал головой. – Нет, этот бой был первым в этом городе за несколько месяцев. Квикенинги довольно заметны, и мы всегда должны придумывать оправдание для них. К тому же я не догадывался о твоем участии в этом деле, пока мы не поговорили в тюрьме, и ты был очень уклончив насчет своего алиби. Трудно оправдать себя от обвинения в убийстве на том основании, что ты кого-то убил в это же время. – Он так высказал последнюю фразу, будто ему все еще требовалось подтверждение реальности ситуации. Митос снова пожал плечами. – Он бросил мне вызов. Он проиграл. Это Игра. – Будь у него выбор, он бы не вспомнил лишний раз об этом бое. – Я не вижу проблемы с Наблюдателем. Объявите ему выговор и отправьте на переподготовку. Или, не знаю, посадите его на обработку донесений. Или Совет вернулся к увольнению людей подчистую? Джо рефлекторно потер грудь, где давно зарубцевались шрамы от пуль, которые должны были закончить его работу в Ордене Наблюдателей. – Та политика стала первой, которую отменила новый директор, заняв пост, – сказал он. – Много изменений произошло с тех пор, как ты оставил службу. – Он постучал пальцами по барной стойке, потом резко развернул ноутбук и активировал его. Указав Митосу, куда взглянуть, добавил: – Надеюсь, не пожалею об этом. Отчет, о котором шла речь, уже был загружен. На чтение Митосу потребовалось несколько секунд, но чтобы вникнуть пришлось осушить кружку до дна. Описание победы Бессмертного было достаточно правдоподобным, но никоим образом не изображало его самого. Просто типовая сцена. – Неизвестный Бессмертный, – сказал он, добравшись до имени победителя. – Ну, Наблюдатель частично прав. – Он посмотрел на хмурившегося Джо. – В этом нет смысла. Зачем представлять неверный отчет? Наблюдатели не могут видеть всё. – Они должны есть, спать, испражняться и жить своей жизнью, так же, как Бессмертные, за которыми они надзирали. – Эта новая директриса не учредила систему наказаний для Наблюдателей за пропущенные факты, не так ли? – Нет, – ответил Джо. – Это проблема номер один. – Он кликнул на другую страницу, которая содержала краткое описание неизвестного Бессмертного. – Это номер второй. Очевидно, наш Бессмертный друг отвечает за взятие многих голов в течение … – он отодвинул экран подальше и прищурился, как человек, которому скоро понадобятся очки для чтения, – …шестисот лет своей славной жизни. Я понимаю, что на данный момент моя память не идеальна, но клянусь, что до нынешнего дня никогда не слышал об этом парне. – Он довольно крут, – сказал Митос, ознакомившись со списком убитых. Он слышал про большинство этих Бессмертных. С парой из их числа он дружил... Он провел пальцем вниз по списку и остановился на имени, которое бросилось ему в глаза. – Ну и ну. Почему-то он берет на себя ответственность за убийство Маркуса Константина. Насколько я знаю, Константин потерял свою голову из-за Охотников. – Его взгляд вернулся к Джо. – Либо у тебя на руках Наблюдатель, который больше интересуется сочинением фантазий, либо ты обнаружил проблему номер три. – Как раз это я проверял. – Джо отвлекся, подливая пиво Митосу и себе. – Никто из моих контактов не слышал чего-либо о возрождении Охотников. На самом деле директор заверила меня, что, если такое произойдет, она разберется лично. Нет, я тоже заметил про Константина, что и побудило меня покопаться в старых книгах. Их гораздо сложнее изменить. Моя библиотека тут ограничена, но я смог убедиться в том, что полдюжины других Бессмертных из этого списка погибли либо случайно, либо потеряли свои головы благодаря смертным. Один из них стал жертвой французской революции. В раздумье Митос на секунду прикрыл глаза. Поскольку Наблюдатели не могли определить новых Бессмертных без убедительных доказательств вроде картины их воскрешения, многие Бессмертные оставались не занесенными в книги, пока не приходили на поединки. Если Бессмертный не объявлял при этом свое имя — или Наблюдатель не присутствовал там, чтобы услышать его, — он мог остаться неидентифицированным. Никто не удивлялся такому указанию при описании убийства. Только ясно, что здесь произошло совсем не то. Кто-то приложил усилия, чтобы создать профиль Бессмертного в комплекте с описанием внешних данных и очерком его прошлого, а затем поставил ему в заслугу смерти, которые не были связаны с Вызовами. Это была ловкая работа, поскольку ее можно было выполнить с минимальным редактированием. Вопрос один: зачем? Он допил второй бокал пива и встал. Табурет скрипнул, как игла у старого проигрывателя. – Садись, – приказал Джо, правильно читая намерение Митоса. – Раз ты освобожден под залог, то никуда не поедешь. Наблюдатель подал свой доклад, затем сел в машину и отправился на каникулы в дом своих родителей. В Орегоне. Мгновение Митос серьезно обдумывал, не отправиться ли ему вслед за Наблюдателем. Разве не мог он перебраться через границу штата туда и обратно без риска быть пойманным? Он резко опустился на сиденье, между тем как события последних дней проносились в его памяти. Нет, если он хочет выбраться из передряги, оставшись в своей нынешней личности, он должен быть хорошим мальчиком. – Тогда ,полагаю, будет лучше, если ты нальешь мне еще, – сказал он, определенно решив не упускать ни одного положительного момента, который сумеет найти. – И, может быть, ты расскажешь мне, что еще тебе удалось выяснить. * * * Дом профессор Ларсена, белого цвета, разноуровневый, располагался в непосредственной близости от домов, которые выглядели выросшими одновременно году этак в 1972. За несколько дней после смерти хозяина газон превратился в поле одуванчиков, и от него веяло такой тоской, как будто и он, и сам дом пребывали в трауре по потерянному владельцу. Желтые ленты, ограждавшие место преступления, все еще висели на входной двери. Митос откинул их в сторону и открыл дверь ключом, который обнаружил под фальшивым камнем в бордюре из роз, обрамлявшем подъездную дорожку. – Ты уверен, что нам следует это делать? – спросил Джо. – Нам абсолютно не следует этого делать, – согласился Митос. – Меня, однако, это не волнует. Неважно, сколько раз я прощался с друзьями, это никогда не кажется реальным, пока сам не увидишь. – Он шагнул внутрь и остановился, глядя на книги, заполнявшие полки вдоль стен и стопками стоявшие там и сям. Здесь было больше книг, чем любой смертный мог бы прочитать. Как однажды сказал ему Ларсен: "Я не могу умереть, пока не прочитал их все". Он сообщил об этом Митосу, когда в первый раз пригласил его к себе, добавив мечтательно: "Все наши знания – только малая часть того, что мы потеряли". В доме всегда держался затхлый запах бумаги. Теперь Митос также уловил примесь металлического запаха крови и сладковатого душка разложения. Он последовал за ними через холл в большой зал, где еще больше книг теснились на полках и рассыпались на пол. Ларсен давно преобразовал комнату в домашний офис. Он обменял полагающийся в гостиной диван на пару офисных кресел, а декоративные столики на стол, почти равный длиной комнате. Стопки бумаг разной высоты занимали всю столешницу, за исключением пустого места, предназначавшегося для ноутбука хозяина. Тело увезли, но никто пока не пришел, чтобы отчистить кровь, что запятнала один из стульев и большой участок ковра. Пара мух жужжала в комнате, и Митос равнодушно прихлопнул их. – Его застрелили? – спросил Митос, уточняя то, на что полиция намекала, а Джо сказал. Эта деталь была одной из многих, официально не сообщавшихся. Вероятно, следователи надеялись, что их подозреваемый еще больше обличит себя лишними знаниями. – По сообщениям полиции кто-то вошел через заднюю дверь, – Джо указал своей тростью на раздвижные стеклянные двери, которые вели из большой комнаты к выходу в огороженный двор, – и всадил пулю в профессора, а затем покинул дом через переднюю дверь. Один из соседей, который был у себя в саду, сообщил, что слышал выстрелы, затем увидел как некто твоего телосложения, одетый в университетскую толстовку с капюшоном, покидает дом. – Высокий и тощий, под капюшоном. Нет, не могу даже представить, какая толпа народа подходит под это описание. – Митос не пытался сдержать сарказм. Когда в университете наступала сессия, можно было легко встретить тысячи похожих на него людей. Он мог бы навскидку вспомнить несколько дюжин со своего потока. Ноутбук Ларсена пропал. Подставка из камня, на которой он обычно покоился, была пуста, за исключением высохших брызг кофе. Остальная его часть пролилась и впиталась в ближайшие стопки бумаги, тогда как кружка приземлилась на пол и уцелела благодаря ковру. Митос поднял ее и поставил обратно на стол; это казалось меньшим, что он мог сделать, чтобы восстановить некоторый порядок в комнате. Отпечатки пальцев уже сняли – и его в любом случае были повсюду, – так что ему не стоило беспокоиться по этому поводу – Сосед настаивает, что человек, которого он видел, был ты, – добавил Джо. Он обошел вокруг стола, чтобы взглянуть через плечо Митоса на бумаги: многие семестровые и курсовые работы сейчас были повреждены до нечитаемости. – Как ты думаешь, что университет собирается делать с этим? Столько работы коту под хвост, и не похоже, чтобы он их уже проверил. Хотя, если я вспомню свои студенческие годы, так он, вероятно, искал любой повод, чтобы не заниматься этим. Митос сочувственно хмыкнул. Всё так. – Ему и не надо было. Стопки для ассистентов. Я собирался вернуться в тот вечер и забрать выделенные мне, потом бы он просмотрел и отметил, чьи работы вернуть. Он всегда опасался, что студенты могут обвинить ассистентов в потере курсовых, чтобы сдать их попозже. – Митос вздохнул. Перспектива не иметь дело с курсовыми, сочиненными под воздействием пива, Red Bull’а и абсолютной веры в способность вордовской программы проверки орфографии исправить любую ошибку, при всяких других обстоятельствах была бы замечательной. – Уверен, в университете есть малоизвестные правила, чтобы разрулить ситуацию вроде этой. – Итак, ты был ассистентом и аспирантом Ларсена… – И другом, – прервал Митос. – …и другом, – согласился Джо, мягко касаясь руки Митоса, – и полиция все еще думает, что ты больше бы выиграл, чем проиграл, убив его? – Филипп несколько напоминал мне Дона Зальцера, – сказал Митос, вспоминая своего инструктора, руководителя и друга в организации Наблюдателей. Дон тоже был любителем книг и знаний, как и Джо. Никто не мог сказать, что у Митоса нет своих предпочтений среди людей. – Я собирался рассказать ему правду, – поделился он воспоминанием без указания, кого именно имел в виду. Может, обоих. Легко выдавать свои секреты, когда человека, с которым планировал поделиться, больше нет в живых. – Преобладающая теория моей мотивации этого преступления – стресс. Полагаю, они думают, что я сорвался под давлением предстоящей защиты диссертации. Полиция считает, что Ларсен грозился завалить меня. Он хмуро посмотрел на стол. Стопок бумаг на нем было больше, чем ассистентов. Небольшая пачка с прикрепленным к ней пустым стикером находилась в стороне от остальных. Взяв бумаги, он пролистал их, сразу отмечая недостатки. Неожиданные изменения шрифта, текст, из которого не удалили гиперссылки, старая дата в заголовке обличали плагиатора-лентяя. Там было много такого. – Я понимаю, почему копы подозревали тебя с самого начала, – сказал Джо. Он подошел, чтобы выглянуть через заднюю дверь, возможно, надеясь обнаружить зацепку для оправдания Митоса. – В этом есть смысл. Но зачем арестовывать? Занимаясь проверкой работ и самообучением, ты можешь запираться в собственной комнате без свидетеля, готового подтвердить алиби. Я видел, как ты проделывал это. Черт, любой, кто знает тебя, мог бы рассказать копам о твоих привычках. Они должны были подумать об этом. Митос скривил уголок рта и покачал головой, удивляясь собственной глупости. – Это было просто невезение. Когда они приехали, я только что вернулся с поединка. Боюсь, возникли трудности с объяснением следов крови на моей одежде. Понятно, что они восприняли мой отказ сообщить им, где я был, как доказательство того, что я был здесь. Джо, ты сказал, что послал уведомление Наблюдателю с предложением вернуться в Секувер, не так ли? – Хм? Да. Я сообщил ему, что он должен прийти на официальный опрос в ожидании своего переназначения. Стандартная процедура. Это было не так. По крайней мере, так не было, когда Митос был в Наблюдателях. Что может быть еще одним новшеством. Джо хотел знать, почему Наблюдатель лгал с самого начала. И, что еще более важно, сам факт подделки Хроники указывал на скрытый заговор, который нужно было выявить. – Почему спрашиваешь? – подстегнул Джо. – Потому что думаю, полицейские были правы насчет мотива. И предполагаю, я понял, кто настоящий преступник. – Митос вернул бумаги на стол и в последний раз оглядел место, где провел много часов в компании хорошего друга. Филипп заслуживал того, чтобы умереть от старости спустя десятилетия, окруженным полной библиотекой завершенных книг. – Теперь все, что мне нужно сделать, – заставить их слушать меня. * * * Митос узнал молодого Наблюдателя, маячившего неподалёку от кампуса: среднего роста, бритая голова, мощные плечи и очки еще мощнее плеч. Вероятно, он был студентом, но Митос пересекался с ним пару раз только в тренажерном зале. Сейчас он был одет в футболку "The Cure" и джинсы, в передние карманы которых засунул руки. Судя по развязности походки, он понятия не имел, что у него неприятности. – Вы хотели, чтобы я зашел? – спросил он, заметив Джо. Солнечный свет хлынул внутрь бара, когда парень вошел, затем пропал, когда дверь закрылась, дав Митосу секунду, чтобы скрыться с глаз прежде, чем парень понял, что сейчас в баре трое. При нормальных условиях такая невнимательность стала бы черной меткой для Наблюдателя, если бы его противником не был тот, кто овладел искусством прятаться на виду. Джо указал на стол возле сцены и место, так, чтобы парень оказался спиной к Митосу. – Подожди, пожалуйста. – Он вернулся к своему ноутбуку, преувеличенно внимательно всматриваясь в экран и сгорбившись над клавиатурой. Заставить подождать прежде, чем извлечь информацию – старая тактика. Люди не любят тишину, не любят не понимать, что происходит. Парень оглядел ту часть бара, которую мог видеть, не показывая, что нервничает; впечатление разрушилось, когда его колено задрожало. Несколько секунд спустя он вытащил телефон из заднего кармана, только для того чтобы, не включив его, бросить на стол под неодобрительным взглядом Джо. Он выпрямился, скрестив ноги в лодыжках, чтобы остановить дрожь, и принялся глазеть уже поверху, отметив вход на балкон и прожекторы, направленные на пустую сцену. – Так в чем дело? Я думал, вы сказали, что нужно поговорить со мной о новом назначении? Кажется, это было срочно. Не ответив, Джо напечатал что-то, затем закрыл крышку ноутбука и, неуклюже ступая, ушел в свой офис. – Я могу зайти позже, – предложил парень, приподнимаясь. – Я собирался после обеда пойти на шоу с родителями. Они сказали, что раз уж мне пришлось приехать сюда, мы устроим выходной... – Он замолчал, осознав, что Джо не слышал и даже не слушал его. – Куда торопишься? – спросил Митос. Парень обернулся и чуть не упал со стула. Ему потребовалось время, чтобы разглядеть темную фигуру, а затем у него отпала челюсть и ему пришлось снова опуститься на стул, чтобы не упасть. Митос поднялся одним расслабленным движением, словно желая подчеркнуть неуклюжесть парня. Он выскользнул из пальто, позволив складкам лечь так, чтобы они демонстрировали, а не скрывали очертания меча, и отодвинул всё вместе в сторону. "Ты знаешь, кто я, – дал понять Митос, – и я знаю, что ты знаешь". – Я… Вы… – парень тоже встал и расправил плечи. Он не мог сравниться ростом с Митосом, но и не собирался позволить себя запугать. – Ты убил его. – Значит, ты меня узнаешь, – прокомментировал Митос. – Я не мог предполагать этого по твоему некондиционному отчету. Джо все еще возился в своем кабинете, и парень начал, наконец, понимать, что его подставили. Пот выступил у него на лбу. Он огляделся в напрасных поисках помощи. – Чего я не понимаю, так это почему ты думал, что никто не заметит. Ты часть организации, которая хранит записи в течение тысяч лет. Наблюдатели – не компания-однодневка по добыче персональных данных. Насколько я помню, ты давал клятву наблюдать и записывать. Это должно означать точную запись. Или ты пропустил эту часть? Бессмертный, допрашивающий о задачах Наблюдателей, было не тем, к чему парня готовили. – Ты. Убил. Его, – повторил он, затем взглянул на свою татуировку и спрятал руку за спину. И сделал шаг вперед, что само по себе было вызовом. Если бы он был Бессмертным, его следующие слова были бы традиционными. Он им не был, так что Митос не попался на удочку. – Да, – согласился он вежливо. – Вот это мы и делаем. Если он хотел сохранить свою голову, ему не следовало вызывать меня. – Уилл был крутой, – запротестовал парень. – Он тренировался, как и всегда, и ему было почти сто лет. Ты никто, чайник. О тебе даже нет записи в Хрониках. – Он втянул воздух и шумно выдохнул, перейдя от злости к обиде и замешательству. – Как ты мог его победить? Так вот что произошло. Теперь стала очевидна влюбленность парня, как и отчаянное желание защитить репутацию своего Бессмертного даже после его смерти. Не первый случай, когда Наблюдатель солгал в отчете, подобно тому, как рыбаки преувеличивали размер пойманной рыбы, или охотники – свирепость застреленного ими медведя. Часто такая ложь проскакивала незаметно, особенно до того, как Наблюдатели оцифровали свою информацию, то есть когда перекрестная проверка занимала годы или десятилетия вместо секунд. Парню просто не повезло, что его региональный координатор оказался в дружбе с одним из замешанных в поединке Бессмертных. – Ох, парень, – сказал Митос, – тебе еще столькому учиться... – Как ни странно, Старейший обнаружил в себе желание дать пацану такую возможность. Наблюдатели официально не должны были дружить с их назначениями, но если это случалось, то обычно к выгоде для обеих сторон. – Меня зовут Эрик, – сообщил парень. Слегка улыбнувшись и чуть кивнув, Митос принял к сведению эту новую деталь, хотя не видел смысла отвечать тем же. Возможно, когда-нибудь… Малыш действительно производил хорошее впечатление. – Ну, Эрик, ты приложил немало усилий, чтобы дать своему... ты сказал, что он проходил, как Уилл?... дать Уиллу достойного противника для финального боя. Изобретение фальшивого Бессмертного – действительно такая самоотверж … – Что?! Я не делал этого! Эта запись уже была там. Честное слово. Я просто нашел ее, и... Что, запись была поддельной? – В его голосе прозвучало страдание, а взгляд уперся в пол. – Абсолютно, – ответил Митос, лихорадочно перебирая версии. Фейковая запись? Список только тех Бессмертных, кто погиб вне Игры? Это выглядело больше случайной заменой или тренировкой, а не преднамеренной попыткой исказить Хроники. – Не мешало бы тебе подучить историю, прежде чем вернешься "в поле". В том списке убитых были люди. Реальные люди, которые прожили очень долгую жизнь. Они заслужили, чтобы о них помнили больше, чем одноразовые имена. – Бессмертные помнят смертных, прикоснувшихся к их жизни; Наблюдатели помнят Бессмертных, повлиявших на них. Это и есть подлинное бессмертие. Эрик закивал, соглашаясь так пылко, что очки его, казалось, были готовы слететь с носа. – Джозеф, – позвал Митос, повышая голос. – Твоя очередь. Джо вышел из кабинета, качая головой. – Не знаю, хочу ли я что-то делать после такого. Ладно, давай я прихвачу чего-нибудь выпить, и мы поговорим о том, как исправить то, что ты натворил… – он строго посмотрел на Эрика, – и что ты собираешься сделать, чтобы компенсировать ущерб. Этому парню… – теперь он указал на Митоса, – нужно алиби на время боя. Ты можешь его обеспечить, поскольку технически вы были там оба. * * * Комната свиданий выглядела точно так же, как и несколькими днями ранее, вплоть до расположения охранников, но чувство безысходности больше не давило на плечи Митоса. Он занял свое место и встретился взглядом с человеком напротив. Высокий и тощий, с узким лицом и каштановыми волосами, собранными в пучок. Какое-либо сходство между ними было поверхностным, тем ни менее, его было достаточно легко вообразить. Особенно соседу, который хотел быть полезным и не приглядывался. – Что ты здесь делаешь? – рявкнул теперь уже бывший студент Старейшего, не потрудившись поднять трубку телефона. Язвительность могла бы ошеломить Митоса, если бы он ее не ждал. – Никто не рад меня видеть. Удивляюсь почему, – сыронизировал он для себя и для того, кто слушает. Вопрос был чисто риторический. По правде говоря, он не имел права здесь находиться. Он подделал документы для посещения только ради этой встречи, и вернувшись домой их уничтожит. Обычно он видел своих студентов-смертных как однородную массу лиц и дурных манер. Стрижки и фасоны одежды менялись год от года. Их вопросы и замечания – нет. Пока Митос оставался в курсе поп-культурных референций, он мог вести свои семинары с закрытыми глазами. Ко времени зачисления на его занятия он узнавал имена слушателей, а затем позволял им выскользнуть из памяти. Один из его студентов по-настоящему удивил его – действительно, стоило его запомнить – что было редкостью, на сей раз нежелательной. Склонив голову к плечу, он изучал лицо того, кто причинил ему столько неприятностей. Сгорбившись в кресле, в слишком большой, не по размеру, униформе, Кейден выглядел невероятно молодо, и Митос на мгновение почти ощутил жалость из-за его потерянного будущего. И всего-то из-за того, что Кейден смошенничал в дипломной работе и принес пистолет, надеясь испугать профессора и вынудить того так или иначе поставить ему проходной балл. – Чего ты хочешь? – Кейден заговорил снова, возможно, прочитав в лице Митоса нечто, обеспокоившее его больше перспективы жизни в тюрьме. Он держал телефон около уха неуверенно, словно ожидая, что Митос накричит на него. Он до сих пор не понял, что нагоняй – уже далеко не самое худшее последствие его действий. Хотя Митос еще не ответил, Кейден сменил тактику: – Всё это твоя вина. Это ты со мной такое сделал. В общем, это было правдой, поскольку именно Митос сообщил полиции про участие Кейдена в преступлении. Те провели расследование и нашли пропавший ноутбук, о котором Митос также рассказал. В связи с этим и появившимся у Митоса алиби, полицейским пришлось перенацелить арест. Таким образом, Кейден был прав, выдвигая такие обвинения, поскольку сам-то он свои действия тщательно скрыл. Раздался звонок, предупреждая охранников, что заключенных пора вводить или выводить из комнаты для свиданий. Кто-то громко зарыдал, а кто-то крикнул, что справедливость восторжествует. На глазах Митоса страх Кейдена начал перерождаться в ненависть, и Старейший встретил эту метаморфозу коротким кивком узнавания. Всегда лучше понимать, где он находится, чем сомневаться – и, может быть, пренебречь. Он выдержал паузу еще несколько минут, затем поднялся. Визит закончился, и никто из них не сказал того, что другой мог бы услышать. На самом деле Митос хотел сказать Кейдену только одно, но сейчас еще было не время. * * * Он использовал прогулку до парковки, чтобы осмыслить последние ощущения от этого визита, подтвердившего доказательства, позволившие ему выбраться из тюрьмы свободным человеком. Если бы не Наблюдатель, который из лучших побуждений, вынужден был принять плохое решение для прикрытия, у Митоса мог бы быть совсем другой день. Джо ждал в машине. Он опустил стекло, когда заметил Митоса, возвращавшегося так скоро после ухода. – Тебе не позволили увидеть его? – Позволили, – подтвердил Митос. Он залез в ожидающую машину и устроился сзади, чтобы насладиться последними минутами своего покоя перед погружением в суматоху последних дней семестра. После того, как обвинения были сняты, он вернулся к должности ассистента под отчаянные мольбы из университета, чтобы он помог разгрести бардак, который накрыл кафедру в результате смерти профессора Ларсена. – Он понятия не имеет, что поступил плохо. – Митос наблюдал за молодой мамой и ее начинающим ходить сыном, направляющимися в тюрьму; дождавшись, пока они прошли первое заграждение, добавил: – Ты захочешь присматривать за ним. – Я захочу… – Джо остановился, когда понял, что подразумевает Митос. – Хорошо, я займусь. – Бессмертные считали выявление потенциальных Бессмертных закрытой информацией; то, что Митос делится ею, громче, чем что-либо, говорило о благодарности за усилия Джо. – Мы будем уверены, кто этот парень, когда придет время. Обычно люди не попадают в Хроники с самого начала. – Нет проблем. Он не останется там долго; не с его позицией, – Митос не сказал остального; ему и не надо было. Пять месяцев или двадцать лет, но, в конце концов, Кейден освободится. Филипп Ларсен все равно будет мертв. Игра все равно будет продолжаться. Наблюдатели все равно будут наблюдать. Кейден все равно не поймет, что он сделал неправильно или чем стала его жизнь. Когда он выйдет, то узнает на себе, что наихудший способ избежать обвинения в убийстве – умереть. Примечание переводчика: * Крайне примитивизируя принципы неопределенности двух физиков, можно сказать, что, согласно Шредингеру, пока за объектом нет наблюдения, неизвестно, жив он или мертв, а согласно Гейзенбергу, нельзя одновременно корректно определить положение объекта и скорость его перемещения.