Не знающий промаха

Келегорм легко пробежал пальцами по оперению стрелы. Глубоко вдохнул и закрыл глаза, прислушиваясь скорее к себе, чем к доносившемуся среди ветвей шуму. Помедлив секунду, будто сердцем выглядывая цель в лесном сумраке, единым движением поднял лук и отпустил тетиву. Снова, как сотни и сотни раз до этого, услышал тонкий свист у самого уха, и так же, как сотню и сотню стрел назад, белое оперение мазнуло по скуле. Пару мгновений спустя чуть ли не с таким же свистом мимо промчался Хуан. Тьелко в который раз удивился тому, как незаметно для него пес оказался в нужном месте в нужное время, словно прочитав мысли хозяина – может, и правду говорят те, кто утверждает, будто это один из младших майар. Пока он раздумывал, есть ли хоть одно живое существо, которое могло бы укрыться от Хуана, на его плечо с размаху опустилась рука, едва не свалив зазевавшегося феаноринга с коня. - Да какого?.. Рядом на серебристой кобылке гарцевала Ириссэ, раскрасневшаяся и веселая. Колчан сбился набок, в волосах запутался листок, а тонкий ремешок, которым она их перехватила, отправляясь на охоту, остался так далеко в дебрях, что сам Оромэ не нашел бы его теперь. - О чем задумался, великий охотник? Уж не о том ли, что еще немного, и птицы совьют гнездо у тебя на макушке? - А у тебя они, кажется, уже свили! – Туркафинвэ догнал хохочущую кузину и потряс у нее перед глазами веточкой, которую выудил у той из прически. – Интересно, тут будут жить вороны или утки? - Если бы там поселились утки, можно было бы не ездить больше на охоту, - раздалось неподалеку ворчание Куруфина. Тот с утра был не в духе – дела в кузнице не ладились: новый сплав оказывался недостаточно ковким, а идти к отцу за советом и сдаться так скоро не позволяло самолюбие. А потому Атаринкэ, в гордом одиночестве упрямо пробившийся всю ночь над кусками металла и лишь на рассвете упавший в постель, был рад братьям, стянувшим с него одеяло и наперебой галдящим что-то о какой-то охоте, примерно так же, как Мелькор – Тулкасу. Но Келегорму («Балрог с тобой, еду, только отстань») все же уступил. - Не ездить… - …на охоту? - Но это же будет… - …слишком скучно! – на два голоса завопили Амбаруссат, синхронно вынырнув из-за деревьев. - Хватит горланить! Вы на пол-леса распугали все зверье! – заорал Келегорм. - Ты сам громче всех кричишь, Турко, - засмеялась Аредэль и вырвала у того из рук веточку. - А нолфингам вообще слова не давали! - И не надо. Мы нолдор самостоятельные, все сами возьмем, - Ириссэ пришпорила коня и понеслась вперед, на скаку махнув рукой близнецам. – Рыжики, в тех зарослях кто-то пробежал. Поедем туда, пока ваши старшие орут и спят. Вся дичь будет наша! - Ничего мы не спим, - буркнул Куруфин, протирая глаза и отчаянно боясь вывихнуть челюсть во время очередного зевка. – Тоже мне, охотница выискалась. И мелких за собой увела – искать их теперь по всему лесу. - Сами приедут, - усмехнулся Келегорм. – Они же у нас нолдор самостоятельные. Туркафинвэ проверил стрелы в колчане и направил коня к тому месту, где исчез Хуан. Несмотря на показное недовольство, тот совершенно точно знал, что хоть что-то да подстрелил – в меткости своих стрел он был уверен так же твердо, как в нерушимости Форменоса. Ни одна стрела еще не вернулась в колчан, не испив крови или не коснувшись мишени. Осталось только отыскать зверя, которому в этот раз не посчастливилось быть замеченным им. - Хуан! Пес, как обычно, возник словно из ниоткуда и повел хозяина в чащу, к давно найденной им добыче. Олень. Красивый, с лоснящейся шкурой и раскидистыми рогами. - Неплохо, - присвистнул подъехавший Куруфин. – Кажется, будто ты никогда не промахиваешься, Тьелко. - Это потому, что я действительно не промахиваюсь, - самодовольная улыбка заиграла на губах Келегорма. - Можно подумать, будто ты один такой, - с треском ломая кусты, выехала на поляну Ириссэ. – Финьо тоже никогда не промахивается. И я тоже. - И мы тоже! – из зарослей выехали близнецы. - Оооо, самостоятельные нолдор вернулись! – ехидно протянул Куруфин. – И что же добыли наши несравненные охотнички? Аредэль молча продемонстрировала белку, одновременно пытаясь незаметно прикрыть локтем пустой колчан. Амбаруссат начали спорить, кому принадлежит недобитый заяц. Стрел не оказалось и у них. - Мда-а-а, вижу я, как вы никогда не промахиваетесь, малышня, - скривился Келегорм. – И твой Финьо, Ириссэ, если мне правильно помнится, тоже промазал, когда стрелял в то яблоко. Я сам видел, мы все видели. И это, Рыжики, вы бы хоть зайца добили, что ли. Его уже не вылечить, так хоть мучиться не будет. Живой же, жалко. - Он не хотел попасть в меня! – взвилась Аредэль. – Он нарочно выстрелил вверх! - Был бы уверен в своей руке – выстрелил бы и не колебался. И тебя бы не ранил. Да и вообще там недалеко было. - Лучше поколебаться или не выстрелить вовсе, чем… - А что за история с яблоками и почему я о ней ничего не знаю? – возмущенно перебил Амбарусса. - Потому что вас с братом тогда и в задумке не было еще. И Курво маленький совсем был. И Ириссэ тоже - та едва ходить научилась. А ее старший брат – не тот, который своим занудством Намо в гроб загонит, а который принц-косичка, - тогда начал учиться стрелять из лука. Получалось у него не слишком скверно, признаю, для потомка ваниар даже неприлично хорошо, но похваляться, что после Алдарона и Эонвэ он первый стрелок на весь Валинор, было несколько преждевременно, что я и доказал. Взял ее, - Туркафинвэ махнул рукой в сторону уже давно не уступавшей ему в росте Белой Девы, - подвел к дереву, на голову поставил яблоко, а того поспросил в него попасть. Тот постоял-постоял с луком в руках, а потом выстрелил в воздух – какого Великого Орла он там собирался подстрелить, неизвестно. А яблоко Ириссэ потом съела. - А ты бы смог так, Тьелко? – с восторгом прошептал Амбарто. - Еще бы! Ни слова не говоря, Аредэль спешилась, порылась в дорожной сумке и деловито направилась к близнецам. - Амбаруссат, кто-нибудь из вас не хочет помочь мне в одном деле? - Что ты задумала? - Спасибо, Тельво. Идем со мной вон к тому дубу. - Ириссэ? – в голосе Туркафинвэ читалось подозрение. – Что за глупость ты затеваешь? - Хорошо, теперь выпрямись и стой смирно, - продолжала дева как ни в чем не бывало. На голову рыжему феанорингу опустилось яблоко, которое она еще из дому прихватила с собой, чтобы позавтракать в дороге. – А ты, Турко, стреляй. Расстояние тут даже меньше, а ты – куда старше и опытнее, чем тогда был Финьо. Ну и стреляешь ты у нас без единого промаха, в отличие от него. Вот твой звездный час. Стреляй. - Тьелко, давай! – в глазах обоих близнецов плескался азарт. – Ты же можешь! Стреляй! - Утри им нос, - кивнул Куруфин. Келегорм спешился, не торопясь прошел к указанному Ириссэ месту и вынул стрелу. Уверенный в своей меткости, натянул лук и прицелился. Обычно он стрелял почти не целясь, но тут случай был особый – впереди стоял не просто кто-то живой, но еще и родной. И очень-очень любимый. Тельво вдруг заерзал и засмеялся. - Меня муравьи щекочут, давай быстрее, Тьелко, пока я тут со смеху не умер. А Келегорм стоял и не мог выпустить стрелу. Пальцы никак не хотели разжиматься, и никаким усилием воли он не мог заставить себя отпустить тетиву. «Это просто мишень, ты такие расстреливал десятками и сотнями, не дури», - увещевал он себя. Но предательский голос в голове твердил: «Нет, не просто мишень». А с каждой секундой пальцы теряли уверенность хвата, и вероятность промаха – неслыханное дело, у самого Туркафинвэ Тьелкормо! – становилась все больше. Он резко опустил лук и натянул его вновь, выпустив стрелу не целясь. Только теперь она улетела к облакам под разочарованные голоса близнецов. - Поехали домой. Близнецы вырвались вперед, и их голоса эхо разносило по всему лесу. Молчание остальных повисло в воздухе липкой паутиной. Келегорм был мрачнее тучи. - Эй, Рыжики! – окликнул тот близнецов. – Отцу ни слова, ясно? - Ни слова! – отозвались Амбаруссат. - Но мы это запомним! - И ты никому не говори, - внезапно тихо обратился он к кузине. - Ни слова, - кивнула Белая Дева. *** Пепел носился в воздухе. Было жарко, и даже ветер с моря не спасал от удушающего горячего дыма. Незадолго до этого верные Первого Дома покинули корабли и Феанор бросил зажженный факел в белые лебединые ладьи, перенесшие их через Великий Океан. В Валиноре, несмотря на его слова, осталось многое. Келегорм вспомнил было про Ириссэ – но вспомнил о ней, как о далеком и невозвратимом прошлом, уже глядя, как занимается парус от факела, брошенного им вслед за отцом. Какая жуткая и завораживающая красота таится в пламени!.. Больше им не охотиться вместе, не гнать зверя по лесам, не мчаться верхом наперегонки, не отплясывать на пирах, сметая чинно танцующие пары на своем пути, не смотреть, как с небесного свода катятся звездные слезы и гаснут в волнах моря. Море… Море теперь разделило их. Ну и пусть. Искры взлетают к самым тучам – или это клубы дыма? Хотя разницы уже нет. Теперь все леса Валинора в ее распоряжении, и никто больше не уведет дичь у нее из-под носа, не забросит пищащую мышь в синий капюшон и не принесет ландышей. А он поохотиться может и вместе с Куруфином. Или с Амбаруссат. Кстати, куда это они запропастились? Келегорм отправился на поиски близнецов. Питьо нашелся в компании Маглора – менестрель наблюдал за огнем, и на лице его ясно читались те звонкие и меткие, как стрелы Туркафинвэ, метафоры, которые он вплетал в новую балладу. Атаринкэ стоял рядом с отцом, жадно вдыхая дым. Глаза обоих горели мстительным торжеством, и яростное пламя отражалось в них, еще более усиливая сходство двух Куруфинвэ. Понурый силуэт Высокого маячил вдалеке. Карантир восседал на принесенном с корабля сундуке с видом скучающим и безразличным. Но Тельво не оказалось и с ним. Беспокойство закралось в душу Тьелкормо. Дальнейшие поиски продолжили уже всемером. И тут, в пламени, объявшем один из кораблей, он увидел мечущуюся фигурку. Сердце пропустило удар, а за ним еще и еще один. Младший Амбарусса, Телуфинвэ Амбарто, которого ищут по всей Гавани отец и братья, не сошел на берег. - Что за… о Эру! - беззвучно шепчет Тьелкормо. - Что же мы натворили! Зоркий взгляд охотника различает его сквозь огонь и дым. Вот он мелькает среди обугленных мачт, вот увернулся от падающей реи, вот пытается подобраться к борту, чтобы броситься в море и спастись из огненного ада, но очередной град из полыхающих обломков отрезал ему путь. Не выбраться. Не спастись. Не спасти. Не успеть. Будто произнесенная чужим голосом, пронеслась в голове Келегорма мысль: «Хотя бы один из сыновей Пламенного Духа никогда не ступит на берега Эндорэ. Амбарто. Нет – Умбарто». - Умбарто… - повторяет он, будто завороженный. И тут раздался крик, которого не слыхали в той мирной и пустынной земле ни до, ни после. Оглянулся смертельно бледный Феанаро. Ужас разлился по лицу Майтимо. Макалаурэ зажал уши руками. Непонимающе заморгал Карнистир и миг спустя широко раскрыл глаза, вперив взор в огонь. Стиснул зубы младший Куруфинвэ. На колени упал Амбарусса. Дрожащей рукой Келегорм нащупал лук и вытянул стрелу. - Тьелко?.. Она плясала в пальцах, как отблески пламени на воде, как волны у прибрежных камней, как стяг на ветру, она плясала так, что тот, чьи стрелы не знали промаха, тот, чье искусство владения луком хвалил сам Оромэ, с трудом смог приладить ее на тетиву. Вдох-выдох. Вдох. Выдох. Скрипнув зубами, Туркафинвэ унял дрожь. Из прокушенной губы по подбородку поползла кровавая струйка. - Ты никогда не промахиваешься, Тьелко. Келегорм привычно и почти ласково пробежал пальцами по оперению стрелы. Глубоко вдохнул и закрыл глаза, прислушиваясь скорее к себе, чем к доносившемуся реву пламени и крикам. Помедлив секунду, будто сердцем выглядывая цель в темноте, единым движением поднял лук и отпустил тетиву. Снова, как тысячу и тысячу раз до этого, различил тонкий свист у самого уха, и так же, как тысячу и тысячу стрел назад, белое оперение мазнуло по скуле. Наступила тишина.