Слабость

Я ужасно хотела позвонить маме и спросить ее совета, но это был совершенно не тот случай. Она убила бы меня за бездомную собаку, а здесь ситуация касалась бездомного человека, которого я пригласила в свою собственную квартиру, совершенно не догадываясь, что он из себя представляет. Ему тоже было неловко, поэтому, мы оба молчали. Его еще бил озноб, а с бороды стекал тающий лед. Я сбила с его плеч снег, а он лишь смущенно улыбнулся и, закатив глаза, осмотрел мою прихожую. Он был в шоковом состоянии, скорее всего ему никогда не выдавалось шанса побывать в такой чистой и просторной квартире. — Проходи, не стесняйся. Будь как дома… — я по-хозяйски, швырнула обувь на полку и накинула пальто на крючок. — Так вроде бы говорится. — Вроде бы. — он продолжал нервно перебирать в руках свою старую и рваную шапку. — Тебе помочь? — я было начала помогать ему снять куртку, но он пугливо сжался. Я представляла, что он не хотел ее снимать, боясь, снова замерзнуть. Спустя мгновение, он скинул одежду и также аккуратно, повесил ее на соседний, с моим пальто, крючок. Он держался, как ребенок лет двенадцати в гостях, был уже самостоятельным, но так же не хотел сделать что-то не так и быть отчитанным, или наказанным. — Может чаю? — Да, погорячее… если можно. В его глазах читался неукротимый страх, хоть и мастерски упрятанный поглубже. На его месте, мне бы тоже было страшно, я бы боялась за свою жизнь, после того как тебя, бездомного и никому ненужного, приглашает в дом странная девушка, что хочет помочь. Но отчасти, мы были с ним в разных, но равных по опасности ситуациях. Он долго не мог решиться снять обувь, потом же, увидев его голые, стертые в кровь ноги, изуродованные мозолями я поняла, что чай это не первое в чем нуждается этот человек. — Хочешь, пока я ставлю чайник, сходишь в ванную? — он ничего не ответил, лишь замотал головой. Когда мы зашли в ванную, я смутилась, потому что парень, не дождавшись пока я выйду, стянул с себя ужасно пахнущий свитер и оголил свой торчащий позвоночник, кучу гематом и царапин. Я скривилась в гримасе неприязни, но он не придал этому никакого значения. — Если понадобиться, в стакане на раковине ножницы и бритва…только она опасная, ею отец мой пользовался… — после слов об отце я поникла, но одновременно просветлела от мысли, что его вещи еще хоть кому-то пригодятся. Бездомный, выпучив глаза, лишь снова помотал головой в знак согласия и опять занялся своими делами. Я же скрылась за дверью, пока он не начал снимать штаны. Я ненавидела себя за это, но в голове я долго перечисляла ценные предметы, находящиеся в ванной, наличие острых предметов и лекарств, но я и не могла винить его, если бы даже он что-то и украл. Все это время, пока он был в ванной, я не слышала ни единого звука, не единой возни, и это напрягало. Казалось, будто бы все это время, он просто сидел на краю ванной и ничего не делал, а лишь что-то разглядывал и думал, что же ему делать дальше. — Ты не могла бы… — я вышла из транса и позабыла о морозном пейзаже за окном. Парень на половину торчал из ванной комнаты с ножницами в руках и наполовину остриженной головой. Там где волосы стали короткими, на месте длинных склеенных прядей появились медные завитки. — Иди сюда. — я подозвала его и, взяв ножницы из его рук, усадила на деревянный кухонный стул. Я перебирала его свалявшиеся волосы и везде старалась отрезать поровну, но стоило мне отрезать прядь, как она словно пружина скручивалась, поэтому в итоге я резала на глаз. В конце концов все было не настолько плохо как ожидалось, главное, что клиент был доволен. — Браво мастеру. — он рассмотрел и потрепал свои волосы, глядя в зеркало. Когда он повернулся, я заметила насколько сильно он изменился внешне, и насколько стал более статным. — Честно… — неожиданно вступил он. — Мне стыдно просить об этом, но… — Что, но? — спросила я, когда он запнулся и игриво, словно стеснительный мальчишка, закатил глаза. Я улыбалась, чтоб не спугнуть его. -Можно мне, сходить в душ? Я… — Конечно! — перебила его я, чтобы он не начал искать оправданий за вполне нормальный вопрос. Я затолкала его в ванную, снова. И начала в скором темпе объяснять, что где лежит, он лишь кивал головой и молча впитывал, хотя мы оба прекрасно понимали, что кроме мыла и воды, ему ничего не понадобиться. Я смотрела на него с искрящимися глазами, а он, точно так же смотрел на струящуюся воду из-под крана. Мне было неудобно, но я прямо-таки светилась, от того, что простыми вроде бы вещами, смогла принести человеку счастье, хоть и мимолетное. — Я принесу тебе вещи и полотенце. — У тебя в доме есть мужские вещи? — удивленно поинтересовался бездомный, пока я не вылетела из комнаты. — Да, это вещи моего отца. У него есть пена для бритья в шкафчике и у меня есть даже мужской шампунь. — Но я не могу взять чужие вещи, я и так отнял слишком много твоего времени, и ты, ты подарила мне куртку, но если хочешь, постирай ее и подари отцу или парню…я не знаю. — он тараторил так быстро, что становился жалким и снова погружался в какой-то, неведомый мне страх. — Ричард… — я впервые назвала его по имени. — У меня нет парня, а моему отцу…все это, уже не понадобиться, ему это не нужно уже как один месяц и семнадцать дней. — я позволила себе показать свою грусть, но наигранно улыбнувшись, посмотрела прямо ему в глаза. — Ладно. Я очень тебе соболезную и с большой благодарностью тебе, и твоему отцу, воспользуюсь вашими вещами. Я рассказала и показала этому человеку намного больше из своей жизни, чем своим близким и родным. Я не знала почему, но я доверяла ему, наверное потому, что я знала наверняка, этого человека ничем не удивишь и он не станет жалеть тебя и подавляться слабости. Он был тем, кто вполне мог бы помочь мне справиться с моим горем. Как и ожидалось, Ричард в ванной пробыл достаточно долго. Я успела найти для него удобные, теплые вещи, сделать чай и приготовить не роскошный, но вполне съедобный обед. После того как звук струящейся воды стих, я в нетерпении ожидала, когда Ричард предстанет передо мной посвежевшим и довольным, совершенно позабыв, что у него нет даже полотенца, поэтому случился вполне ожидаемый момент. Ричард, тихо приоткрыв дверь, с растерянным взглядом, выглянул из-за двери и только улыбнулся, потому что и так все было ясно. — Ой, сейчас! — я вскочила с места и передала ему белое, махровое полотенце. Мы соприкоснулись пальцами, словно в дешевой романтической комедии и я не отрицала, ни на секунду, что я пустила этого бедолагу в свою квартиру, не только потому что мне было его жаль. Он был молод, привлекателен и добр. Я просто всем сердцем, вцепилась в идею, сделать из него человека и выпустить в мир, потому что у него был шанс, и не маленький. Я хотела узнать его получше, выслушать его, узнать его историю, где он был, кем были его родители, сколько боли он пережил, сколько радости было в его жизни. Мне казалось, что ему хотелось выпустить пар и выпустить его давно, но он не был нужен никому, хотя я не знала, я еще ничего о нем не знала, но не могла поверить, что он сам виновник своих бед. Я боялась совершить ошибку и проиграть, поверить человеку, что не нуждается в помощи, помогать человеку, что сам, по собственному желанию, шел по дорожке ошибок и нежелания находить общий язык с этим миром и обществом. Попытка в этот раз могла оказаться пыткой. — Я все. — он и правда улыбался. Полотенце опоясывало бедра, а торс, его ногой торс напоминал тело подростка, худощавое и покрытое непонятными синяками, шрамами и белыми пятнами вследствие выраженной анемии. — Я приготовила поесть и это… — в руках, я протянула ему стопку из вещей. Новых трусов, купленных отцу на день рождение, самого мягкого и теплого свитера на свете, цвета темной берлинской лазури, и серых спортивных штанов с начесом. Через секунду я была ошарашена тем, что Ричард без зазрения совести скинул полотенце и стал одеваться, но заметив как я резко отвернулась и застыла глядя в окно, по-моему даже взвизгнул, скорее всего от неудобства. — Прости, о боги, прости! — я слышала, как он стал одеваться быстрее. — Прости, я совершенно… — Да ничего страшного! — залитая краской, вскрикнула я. — Я просто, — он никак не мог угомониться. — Просто… — Ничего страшного! — улыбаясь на грани истерического смеха, я игриво пыталась прикрыть ему рот руками. -…мое тело, так давно мне не принадлежало. — тихо выпалил он, и над повисшей тишиной, отдаленно зазвучал колокольчик тревоги, нарастающей и в моей груди тоже. — Что это значит? — Ничего, забудь. Глупости… Не знаю почему, но в моей приземленной голове, вдруг начали всплывать картинки, которые мне были не свойственны. Меня затошнило, и я хотела отмотать время хотя бы на минуту назад и сделать так, чтобы он никогда этого больше не произносил. Ричард метался по кухне, водя костями на пальцах по своим губам. Он в панике стал поднимать полотенце и попытался повесить его на крючок двери в ванной, а потом нервно собирать в охапку свои грязные вещи. Я же остановила его. — Постой, постой… Ричард остановись, прошу. Положив свои ладони на его плечи, я с силой вытолкнула его из ванной и повела обратно на кухню, и усадила за стол, подтолкнув, чтобы он впритык придвинулся к столу с остывающей едой. — Ешь. — сухо сказала я, и он стал есть, без лишних разглагольствований. Я была не в себе, даже не понимая, то ли он имел в виду, когда сказал ту фразу, что сейчас мелькало в моей голове, но я, слетев с катушек, хотела проявить любовь, в первую очередь к себе, но и зацепить теплотой и Ричарда. Поэтому взяв соседний стул и поставив его позади него, я словно обиженный ребенок сдуру плюхнулась на него и обвила руками ребра парня. Он же, по всей видимости не возражал, но уплетать пюре с котлетой, на какую-то минуту все-таки перестал. Я не могла определиться, что я ощущаю, обнимая мужчину, которого буквально пару часов назад я взяла с улицы, словно бездомного щенка. Ричарду, мне кажется, было все равно, совершенно. Я представить не могла, что творилось в его голове, от этого двухчасового цирка, пока он не заговорил. — Ты скажешь мне правду? — На счет? — То что ты привела меня сюда и помогла мне, это как-то связано, хоть отчасти со смертью твоего отца? Это был настолько неожиданный и серьёзный вопрос, что я замешкалась обдумывая то, что я и не знала правильного ответа. — Если и было, то я этого не осознавала. И да, я заботилась о своем отце и теперь мне одиноко…если ты это имел в виду. — я прижалась к нему сильнее, теперь полностью осознавая, что он отдаленно напоминал мне моего папу, и что я хотела бы сейчас обнимать именно его. — Да, это я и имел в виду. Это нормально, я просто хочу чтоб ты знала, что это нормально. — он сжал мою руку в своей и прижал к груди. — А ты? — Что я? — Почему ты стал бездомным? — Джиа, я в первую очередь не бездомный, а… — А кто? — Наркоман, алкоголик, заядлый курильщик, вор и убийца. Вроде бы ничего не упустил. — его голос стал печальным. — Я надеюсь это не откровение перед тем, как убить меня? — Нет, это простая правда. Ну и наркоман я в завязке, а алкоголик, только от части. Не курил я добрых четыре года, потому что у меня, как ты наверное уже поняла, с деньгами напряг. — он улыбнулся, а я рассмеялась. — Я воровал и ворую я до сих пор. — Самое ценное, что ты украл? — я придвинулась ближе. — Наверное телевизор, мне тогда было лет шестнадцать, я украл его для своей мамы, но она не оценила подарок, потому что больше телевизоров и своих детей она ценила героин. — Оу, мне жаль. — я сделала паузу, подумав, что раздираю старые раны, но нетерпеливо продолжила, ведь для этого, мы здесь и собрались. Я понимала что Ричард, в ожидании каждого последующего вопроса. — А что ты имел в виду, сказав, что ты убийца? — То, что я убийца в прямом смысле этого слова. Первым стал мой отец, тогда я первый раз попал в детскую колонию и пробыл там те еще веселые три года. Вторым, был мамин любовник Си Джей, классный парень, но уж очень он любил делать больно моей матери и моей старшей сестре. А третьим был тот, кто как я думал, был мне близок как никто другой, мой лучший друг Стэн. Из-за его убийства, у меня теперь нет дома, документов, денег и даже чертовой куртки. — Ричард вздохнул с облегчением и, отодвинув тарелку, распластался на столе. — Не делай из мухи слона, куртка у тебя уже есть. — Ну да, большую часть своей жизни я вернул. Я незаметно выглянула из-за спины Ричарда, чтобы взглянуть на эмоции, что выражает его лицо, но это всего на всего было скучное спокойствие, как будто он смотрел не из окна моей квартиры, на тусклый зимний город, а на морской, ночной пейзаж. — Кем был твой друг, Стэн? — В первую очередь моим другом, но наши пути разошлись на какое-то время и он одновременно, стал самым чудовищным человеком в моей жизни, которого я знал. — Ричард, что он сделал? Эти раны на твоем теле, это его вина? Скажи мне. — Это его вина и вина всех тех людей, которые не понимают ценность добра… — он встал из-за стола. — … которое может и не было бы таким ценным, не будь в мире его так мало. — вторую часть фразы он почти прошептал, словно сноску, которую читать было не обязательно. Он обошел меня, все еще сидящую и смотрящую на него снизу, двигаясь к выходу. — Куда ты? Ричард. — Не подумай, я тебе благодарен, но я должен уходить. Мне не место в твоей квартире, поверь Джиа, я плохой человек, а у тебя и так много проблем в жизни. — А может я не хочу, чтоб они заканчивались. Может, я к ним привыкла. — Даже я не смог привыкнуть к потоку дерьма в моей жизни, а моя жизнь, это сплошной поток дерьма, Джиа. Ричард внезапно стал обозленным. Надевая куртку, его лицо искажалось неприязнью, а я понимала, что лимит моих глупых вопросов исчерпан. Когда он повернулся ко мне спиной и стал надевать ботинки, я приметила, то, что они совершенно отличались от его теперешнего облика, и вмешалась. — Какой у тебя размер? — Не знаю, — он перевернул стертые сапоги. — Сорок третий. — Возьми отцовские. Сорок пятый, но я дам тебе шерстяные носки. — Джиа, я… — Не надо ничего объяснять, я тебя не останавливаю, я просто хочу знать, что хотя бы на ближайшее время ты будешь в порядке. Они мне все равно не нужны. — я впихнула обувь ему в руки. — Хорошо. Быстро вернувшись из соседней комнаты с носками, я передала их Ричарду и, обиженно скрестив руки на груди, облокотилась на шкаф позади. Закончив с обувкой, он поднялся и увидел меня не в духе. — Только пообещай мне не дуться. — Обещать не могу. — Джиа, — прорычал он мое имя. — Я не могу остаться, не дай бог, кто-то из знакомых Стэна узнает, что я здесь… — Никто не узнает, или мы вызовем полицию… — было вступила я, но меня заткнули, прижав ладонь к моему рту. — Это не те люди, которые отстанут из-за какой-то там полиции, они хотят убить меня, а перед этим будет долгий разговор, а с тобой никто разговаривать не будет. Я не прощу себе если из-за меня, что случиться с тобой, на том свете, твой отец не даст мне покоя. — он печально улыбнулся. Я же, не успев во время сдержаться проронила слезу, что скатилась по моей щеке и по ладони Ричарда. Я стала мычать в его руку, как будто ударилась мизинцем об угол комода. «Не уходи» — не различимо, говорила я про себя. — Твою мать, Джиа. Да чтоб… — он поцеловал себя в руку, лежащую поверх моих губ, сверля своими мокрыми глазами мои такие же. Потом он сделал это еще и еще раз, с каждым разом все больше расслабляя пальцы. В конце концов наши губы слились в долгожданном, но неожиданном поцелуе. Он целовал меня так, словно пил воду в пустыне. Он целовал меня так, будто бы вдыхал воздух, только вынырнув из-под морской глади. Я стягивала с него одежду, которую он так целеустремленно надевал. Я так боялась притрагиваться к его израненному телу, но он, не боялся касаться моего. Он сжимал мою кожу, мою грудь, мои бедра с силой оголодавшего льва, что нагнал антилопу, я старалась быть нежной с ним и была права, а он был прав, что обходился со мной так грубо, ведь мне так хотелось, чтобы кто-то взял меня в свои руки и сдавил как можно крепче. Поднеся меня к кровати, он не бросил меня на нее, а уложил словно спящую и ни на миг не отрывался от моего лица. Он долго меня обнимал и не принимался стягивать с меня нижнее белье, не принимался стягивать с себя штаны. Он хотел, чтобы я сама это сделала и дала добро, ждал пока я наслажусь предварительными ласками и страстью, что кипела между нами. Я стянула с него свитер с такой жадностью, как будто мне нужен был именно он. Когда Ричард принялся задирать мое платье, я игриво отталкивала его настойчивые руки, я ужасно не хотела, чтобы он видел меня полностью обнаженной, я не хотела, чтобы он касался моей оголенной груди и он все понял. Аккуратно спустив мои трусики, он принялся стягивать с себя штаны, что сами послушно оголяли его бедра и ноги. И опять в мое поле зрения попадали эти царапины и зажившие дыры не понятно чем нанесенные, мы оба спешили, как будто боялись обнаружить, что-то в головах друг друга из-за чего не сможем завершить начатое. Ричард раздвинул мои ноги и стал ласкать меня пальцами, я выдала стон и снова захлебнулась в его губах. Меня сотрясало, казалось так сильно, что я никак не могла дотянуться до его рта, он наступал, я вжималась в кровать, как только я начинала следовать за ним он отстранялся. Казалось, что каждый из нас не здесь, то есть здесь и сейчас, но перед глазами стояла пелена с другими вещами касающимися только каждого из нас. — Ричард, все в порядке? — тяжело дыша поинтересовалась я. — Да, все в порядке. Я просто, мне нужно время… Я начинала понимать, что он выходит из равновесия, он терял спокойствие и контроль, потому что не мог возбудиться, а мне становилось снова жаль его и я тоже теряла стимул, но я так хотела его, я так не хотела упускать его, я хотела чтоб у него была причина остаться. — Постой. — я оттолкнула его. — Что ты делаешь? — в непонятках спросил Ричард и присел на кровать прикрывая свое достоинство руками. Я, ничего не ответив встала перед ним и стала технично снимать с себя платье, перед лифчиком я остановилась, потому что сама не знала, готова ли я к этому. Я осталась полностью голая и недвижимо стояла вдалеке, продолжая играть в гляделки с Ричардом. Он, смотря на меня, стал постепенно расслаблять свое тело и убрав руки со своего члена, остался совсем беззащитным. Облокотившись на руки, он развалился как деловой кот и внимательно, смотря на меня, словно на картину, не принимал не единой попытки притронуться. Я стала приближаться и закинув на кровать одну ногу я наклонилась к Ричарду, но не поцеловав его в губы, сделала засос у него на шее и на плече, с желтыми, еле заметными веснушками. — Я должен тебе кое-что сказать. — Ричард остановил мою, спускающуюся вниз по его телу, руку. — Что же? — я оставалась недвижима. — Стэн, мой лучший друг… — Так. — Он продал меня. Но с моего согласия,. сказав, что я буду там работать и что там, меня будут кормить и там будет все, что требуется для проживания… — Так. — Там и правда, кормили, там было где спать, только я там не работал так, как я думал, что буду работать… — он запнулся. — Это было рабство и никто не собирался меня отпускать, и я там не работал, как я думал, что буду работать. — навязчиво повторял он и я все поняла. — Это было сексуальное рабство? — прошипела я сквозь слезы. — Да, очень точно подмечено, сексуальное рабство, но… — Что но? — я не могла ожидать более худшего, но он это произнес. — За время в том месте… — За сколько времени? — я обхватила его шею ладонями, Ричард же задрав голову сквозь слезы продолжил. — Три года и восемь месяцев…и за все это время, у меня не было секса с женщиной. — его голова обмякла и упала вниз, я чувствовала как раскалённые слезы, падают на мои голые ноги. По-моему я закричала, перед тем как упасть на ковер. Я поступала неправильно, но меня захватили эти ужасы наполнившие мою голову. Я боялась, что Ричард поймет меня неправильно и так, и случилось. Вытерев слезы, пока я не могла отправиться от шока, он собрал вещи с пола и стал их одевать, и не успела я среагировать и что-то сказать ему в след, как-то оправдаться и успокоить его, я услышала лишь звук, с силой захлебнувшейся входной двери. Я потеряла еще ровно три минуты, перед тем как поняла, что убью любого, кто еще хоть раз захочет причинить ему боль. Он не был бездомным, не был потерянным, он был человеком, в жизни которого абсолютно все люди, не хотели чтоб он поднялся на ноги. Я была в ужасе от мысли, насколько жизнь была жестока и что она, не дала нам встретиться раньше, раньше на три года и восемь месяцев. Надев прозрачное платье и позабыв про стеснение и какие-либо нормы морали, я вышибла входную дверь и не дожидаясь лифта, понеслась по бесконечно длинной лестнице, прямиком вниз. Спустя только пару лестничных пролетов, я поняла, что совершенно забыла об обуви, но мне было плевать, сейчас физическая боль была в самом низу списка важных для меня вещей. Врезавшись в подъездную дверь, я на мгновение ослепла, снежный пейзаж заполонил всю видимость, как назло снег шел необъятными хлопьями, за ними было ни черта не видно, но я смогла рассмотреть тот самый важный для меня силуэт, что истерично наматывал шарф на свою шею. Я бежала как в последний раз, потому что так и было, это был человек ради которого стоило бежать и догнав, принять все силы, что бы он был только твоим. — Ричард! Ричард, а ну стой! Он обернулся как раз в тот момент, когда я на него напрыгнула и очутилась прямо в его руках. — Зачем ты, что ты…какого черта ты здесь делаешь?! — он осмотрел меня с головы до ног. — Не вставай на снег, я держу тебя. — Ричард! — Что?! — Я буду до конца жизни ходить босиком и тогда ты не сможешь уйти от меня? Я готова на это! — Ты так ничего и не поняла. — А что я должна понять, кроме того, что хочу чтобы ты остался со мной. — Джиа, ты не поняла того, что я никто, я нищий и то что из-за меня ты в опасности. — Мой отец, никогда бы не позволил мне отпустить то, что я считаю таким важным. — Ты даже меня не знаешь. — Я просто решила, что я за вас в ответе мистер Ричард. Я просто обязана уберечь вас от ошибок и помочь вам, начать новую жизнь. Вы еще удивитесь как это просто! — Ну и что делать дальше? — В смысле? — Что нужно, хотя бы для начала? — Для начала, я хочу увести тебя отсюда. — Куда же? — Там где тепло.