Арестован я любовью, сразу вызван на допрос 2. Второй шанс

POV Женя Дима сомневался насчёт того, что ему стоит видеться с матерью. - Я не знаю, смогу ли я, - тяжело вздыхая, произнёс он. - Я очень виноват перед ней. Я не уверен, что она вообще захочет меня видеть. - Да ты что! - моментально одёрнула я. - Она все эти годы только и говорила, что о тебе! Дима был удивлён тем, что я в принципе знакома с Валентиной Дмитриевной. Чтобы объяснить, почему так получилось, мне пришлось рассказать ему о том, как я сбежала в Уссурийск с грудным ребёнком на руках. Может, хотя бы после этого он задумается о том, что я точно также могла бы сбежать с ним в Америку, если бы он только попросил? Я отправилась в Уссурийск вместе с Димой. Я решила, что лучше не оставлять его в такой не простой для него момент. Я сказала маме, что отлучусь на пару дней и попросила её присмотреть за Настей. Она толком не поняла, в чём дело, но я обещала объяснить всё попозже. Боюсь даже предположить, как отреагирует Валентина Дмитриевна на возвращение сына. Если я грохнулась в обморок, то что будет с ней? Дима остановился возле калитки, а я подошла к крыльцу дома. Женщина была приятно удивлена. - Женечка! Как неожиданно, без предупреждения! А ты с Гошей и Настей или одна? - спросила Димина мама. - Не с Гошей и не с Настей. Но не одна, - осторожно произнесла я, желая подготовить её к появлению сына. Я подошла к ней одна, потому что мы с Бикбаевым решили не шокировать её так сразу. Не успела Валентина Дмитриевна сообразить, что я имела в виду, как заметила, что к нам медленно приближается Дима. Она не верила своим глазам. Женщина просто остолбенела. - Здравствуй, мам, - нерешительно произнёс Бикбаев. Валентина Дмитриевна крепко обняла сына. На её глазах были слёзы. Я стояла рядом и видела, что им обоим непросто. Мне тоже было непросто всё это видеть. Когда мы прошли в дом, тётя Тая с недоумением уставилась на нас. - Это мой сын, - сообщила Димина мама. Таисия столько слышала о нём, но ни разу его не видела. - Ну здравствуйте, - только и сказала она. Женщина всё ещё не понимала до конца, что здесь происходит. Валентина Дмитриевна попросила Бикбаева подождать в другой комнате, объяснив это тем, что для начала хочет сказать пару слов мне. - Вы с Димой любите друг друга, - заявила Димина мама. Я опешила от того, насколько уверенно были произнесены эти слова. - С чего Вы взяли? - спросила я. - Всё-таки я прожила жизнь, - разумно заметила Валентина Дмитриевна. - Что у вас с Димой? - Ничего, - неуверенно проговорила я. - Это из-за Гоши? - допытывалась женщина. - Мы с Гошей разводимся, - сообщила я. - Не из-за Димы. По другой причине. - Мне казалось, что он хороший человек, - сказала Димина мама. - Так и есть, - заверила я. - Вот мы с тобой столько разговаривали, а я у тебя самого главного не спросила: как вы с Димой познакомились? - неожиданно поинтересовалась Валентина Дмитриевна. Этот вопрос застал меня врасплох. Не знаю, как лучше преподнести ей историю нашего с Димой знакомства. Может, более удачной идеей будет спросить об этом у Бикбаева? Хотя, я в этом не уверена. А ещё может получиться так, что я скажу ей одну версию, а Дима - совсем другую. Тогда она поймёт, что кто-то из нас врёт. - Впервые я увидела его на остановке, - неуверенно начала я. - Я тогда только приехала в Москву, и мы с моей подругой Кариной направлялись в клуб. Дима тогда ругался со своей теперь уже бывшей девушкой - Альбиной. Я влюбилась с первого взгляда. Потом мы приехали в клуб, и я увидела, что Дима напивается из-за ссоры с Альбиной. Моя подруга уехала, и я осталась одна в клубе. Я подсела к нему и выпила вместе с ним несколько бокалов. Он не возражал, - на мгновение я не поверила в то, что рассказываю всё это матери Бикбаева. - А потом... - дальше предстояло то, о чём мне трудней всего рассказывать, - потом мы поехали к нему домой. Оба были пьяные. И, в общем... он стал моим первым мужчиной... Не знаю, как я осмелилась произнести это. Валентина Дмитриевна удивлённо смотрела на меня. - А я думала, мой сын не пьёт... - с недоумением протянула она. Возможно, сейчас её мнение обо мне резко изменилось в худшую сторону. - Вероятно, я просто недостаточно хорошо его знаю. И с тобой... как он тогда так мог? Ты же была совсем ребёнком! - Я же сказала, что мы оба были пьяны, - напомнила я. - Тем более я сама была не против. Мне тогда уже исполнилось шестнадцать. Димина мама была в смешанных чувствах после того, как услышала нашу историю. В этот момент в комнате появился Бикбаев. - У меня так и не получилось нормально вас познакомить, - внезапно начал он, - поэтому я сделаю это сейчас. Женя, познакомься, это Валентина Дмитриевна - моя мама и важный человек в моей жизни. Мама, познакомься, это Женя - единственная девушка в моей жизни. - Очень приятно, - улыбаясь, сказали мы друг другу с Диминой мамой. Нам оставалось только подыграть Бикбаеву. Далее Валентина Дмитриевна захотела поговорить с сыном, и мне пришлось их оставить. Я сидела в той самой беседке, которую смастерил бывший муж тёти Таи. В руках я держала куклу Глашу. Диме необходимо поговорить с его матерью наедине, да и мне есть над чем подумать. Внезапно меня посетила мысль: а что, если Бикбаев врёт? Что, если семь лет назад он просто струсил и не захотел брать на себя ответственность, а сейчас просто боится в этом признаться, потому и соврал, что делал всё это только ради нас? Что, если Бикбаеву тогда попросту не нужен был ребёнок? Тем более от школьницы. После ухода Димы в день, когда он вернулся, на меня нахлынули воспоминания, причём все подряд. Я, сама того не желая, отчётливо вспомнила те самые моменты из прошлого, которые так старательно пыталась забыть на протяжении семи лет. Я не могла не вспоминать всё это, поскольку была поставлена в тупик возвращением Димы. Само его появление - это уже неизбежное напоминание о прошлом. Я вспомнила, как мы с Кариной стояли на остановке, как Бикбаев ругался с Альбиной, как я с первого взгляда в него влюбилась. Я вспомнила, как мы с подругой приехали в клуб, как ей позвонил отец и потребовал, чтобы она немедленно возвращалась домой. Я вспомнила, как увидела в клубе пьяного Диму, как подсела к нему после того, как Карина сообщила мне, что ей нужно идти. Вспомнила, как мы с ним напились, как поехали к нему домой, как я лишилась девственности. Я вспоминала всё так, словно это было вчера. Естественно, память не могла не подкинуть мне напоминание о том, как на следующее утро Дима сказал мне, что любит Альбину и дал понять, что ему стыдно за случившееся, и как я страдала потом. Оказывается, что я до сих пор помню всё до мелочей. Однако в голове тут же возникло напоминание о том, что через несколько дней Дима извинился передо мной и дал понять, что хочет быть со мной. Моя память не оставила без внимания и такой эпизод, как Первое сентября. Я вспоминала и наши с Димой ссоры, как я однажды напилась и проснулась после этого дома у Гоши. Вспомнила и свои неуместные отношения с Ахметжановым. Вспомнила и то, как Дима сообщил мне, что у нас будет ребёнок. Это воспоминание стало самым приятным и светлым из всех. Однако я заострила своё внимание не на нём... Я воссоздала в памяти момент, когда я узнала, что Димы больше нет, и подумала: как я могла не догадаться, что он жив? Я ведь сразу обратила внимание на интонацию врача - уж очень она была спокойная. Это можно было списать на то, что люди этой профессии сталкивались с таким количеством трагедий, что с годами просто перестают на них реагировать. Однако теперь я понимаю, в чём была причина такого спокойствия со стороны того врача. Он знал, что Дима жив и старался говорить как можно спокойней, чтобы я ничего не заподозрила. Теперь я могу объяснить себе его поведение. С этим всем вроде понятно, но есть и другой момент. Я же забегала в реанимацию и могла обо всём догадаться. Когда я там находилась, меня посетили неоднозначные чувства. С одной стороны, я понимала, что Димы больше нет, но с другой стороны мне казалось, что сейчас он проснётся. Трудно объяснить, что творилось у меня в голове. Я ведь ещё тогда и беременна была, а это, как я думаю, тоже сыграло определённую роль в моей реакции на случившееся. Мне казалось, что я не слышу биения его сердца. Сейчас я понимаю, что мне это только казалось и что не зря у меня были мысли, что он проснётся. Просто тогда я не до конца осознавала происходящее. Надо было принять тот факт, что Дима умер, но вместе с тем я в это не верила. Если бы я тогда поняла, что он жив, всё могло бы быть по-другому. Я могла бы сбежать вместе с ним в Америку или вовсе отговорить его от этого плана. Может, мне бы это удалось? Возможно, всё дело в том, что я попросту недостаточно хорошо знаю Диму, раз не догадалась тогда, что он жив и что всё это просто его план. Подумать только, я ведь сидела возле его могилы, разговаривала с ним! Как оказалось, я разговаривала с пустотой... Если Бикбаев наврал мне насчёт того, что сделал это ради меня и нашего ребёнка, если я ничего для него не значу, то почему тогда он назвал меня единственной девушкой в его жизни при своей матери? Раньше я была бы на седьмом небе, если бы услышала от него такое. В своё время я ведь переживала из-за того, что я не единственная у Димы, а он у меня первый. Вот только сейчас всё изменилось, и это уже не кажется слишком существенным поводом для переживаний. Вероятно, дело ещё в том, что я поняла значение слова "единственная". Единственной ты становишься не из-за количества, а из-за важности в жизни определённого человека. Возможно, до тебя у того, кого ты любишь, была тысяча женщин, но они все для него не важны, а важна только ты. Так ты и становишься единственной. Точно так же человек, которого ты любишь, может до тебя ни с кем не встречаться, а тебе так и не удастся стать для него единственной. Семь лет назад я переживала именно из-за количества, а не из-за важности. Я переживала из-за того, что у Бикбаева было такое большое число девушек до меня. Неужели, когда Дима говорил своей маме о том, что я единственная, он вкладывал это слово именно тот самый, нужный для меня смысл? Возможно, со стороны всё выглядит так, словно я занята только мыслями о Диме и совсем не думаю о своём предстоящем разводе. А что я должна делать? Прийти со скандалом к новой избраннице Гоши и заодно оценить, что в ней такого особенного, чего нет во мне? Или и вовсе постараться удержать мужа, не доводить дело до развода? И тут возникает только один вопрос: зачем? Если я так поступлю, я рискую потерять Гошу как друга. Я не могла не думать и том, как Валентина Дмитриевна уверенно сказала, что мы с Димой любим друг друга. Мне не так просто признаваться даже себе в своих чувствах. Я бы даже сказала, что я их боюсь. За Диму я говорить не буду, но вдруг его мама не ошиблась? Хотя, она предположила, что недостаточно хорошо знает своего сына. Дима зашёл в беседку и сел неподалёку от меня. - Ну что? - спросила я. - Поговорили. Уснула, - кратко оповестил Бикбаев. Представляю, сколько было впечатлений для Валентины Дмитриевны. Возможно, сон сейчас станет для неё наиболее подходящим решением, чтобы справиться со всей этой ситуацией. Дима покосился на куклу в моих руках. - Это Глаша, - сообщила я. - И все остальные куклы тоже мои, с детства. - Куколки у куколки, - улыбнулся Бикбаев. Его явно забавлял его вывод. - Как же давно я здесь не был... Давай прогуляемся? Он старался казаться спокойным, хоть по его лицу читалось то, что разговор с матерью стал для него не самым простым. Дима выглядел уставшим. - Для начала тебе надо познакомиться с этим домом, - заявила я. Я решила рассказать ему о доме, в котором прошло много моментов из моего детства.