Эдс, мой глупый Эдс.

Эдди резал руки. Уже на протяжении нескольких лет он не мог справится с селфхармом. Поначалу это было что-то вроде «ой, да от одного раза ничего не случится, я просто попробую, никто даже не заметит», а после переросло в привычку, вызвало зависимость, и теперь Эдди не мог жить не только без ингалятора и плацебо-капсул, но еще и без маленького новенького лезвия, которое хранилось во внутреннем кармане кофты. Сначала он делал малюсенькие, еле заметные царапинки легким движение руки, затем понемногу начал терять страх нечаянно вскрыть себе вены и вгонял лезвие всё глубже и глубже. До тех пор, пока все его руки не покрылись шрамами и уродливыми рубцами до такой степени, что, казалось, на них больше никогда не будет гладкой бледной кожи. Он мило улыбался друзьям и говорил что просто замерз, когда в очередной раз надевал толстовку, закрывающую руки чуть ли не до кончиков пальцев. Ему было жарко, хотелось разорвать грубую ткань, скинуть ее с себя, закатать рукава. Но он просто не мог. Каспбрак и представить не мог, что может произойти, если кто-нибудь узнает о его «занятиях». Кожу неприятно жгло и щипало, покрывшиеся корочкой ранки неистово чесались, и порой Эдди думал что когда-нибудь он свихнется, пытаясь не расчесать свежие порезы в кровь. Это было отвратительно, когда летом все купались, а астматик стоял на берегу в кофте с длиннющими рукавами и отнекивался, потому что, «вода слишком грязная». Да какая бы она не была грязная, Эдди всё бы отдал, лишь бы искупаться хоть раз за лето. Особо никто не замечал, что что-то не так с Эдди. Пусть он даже и брезгливый, порой, даже чересчур, но он даже после тонны возражений всегда прыгал в воду. Ричи первым стал замечать странное поведение Каспбрака. - Хей, Эдс, ты всегда был чертовски странным, но в последнее время ты ведешь себя еще более странно. – Ричи начал этот диалог в очередной летний день, когда все неудачники разошлись по домам, а так как этим двоим было по пути, они остались наедине, - нет, реально. Мне это всё не нравится. Прошел уже второй месяц лета, а ты даже рукава не закатываешь. Ну не может быть такого, что тебе холодно, когда на улице под плюс тридцать. И это я еще не говорю о том, что ты ни разу не окунулся в воду. - Всё нормально. – выпалил Эдди после долгого молчания, - и прекрати меня так называть. Это чертовски бесит. - Нормально, говоришь? Закатай рукава. – Тозиер резко остановился, схватив друга за запястье, - Или я сделаю это сам. Астматик нервно кусает губы и еле глотает воздух, стараясь не забиться в приступе кашля. «Какого черта, Ричард Тозиер?» - Зачем? – единственное, что получается сказать у Эдди перед тем, как он согнется посреди дороги и начнет адски кашлять, разрывая глотку и царапая сухостью и без того слабые легкие. Он тянется к ингалятору, делает пару вдохов. Ричи не выдерживает, и воспользовавшись приступом мальчика, вздирает рукав на его толстовке почти по самое плечо. Глаза принимают округлую форму, он поправляет очки, и произносит, - какого черта, Эдс? Почему ты так долго молчал? Зачем ты это делал? - Какая разница, зачем? – Эдди захлебывается в слезах, пытаясь вырвать запястье из рук Ричи. – Ричи, придурок, я несколько лет не могу избавиться от мысли, что я тебе нужен только как друг. Ты тусуешься с девчонками, а что мне остается, не подскажешь? Ты постоянно давал мне какие то надежды, всегда шел мириться первым, всегда приходил навещать меня во время болезни, всегда отдавал мне свою куртку, всегда покупал мне мороженое! Ты делал то, что делают влюбленные пары, но при этом ты ходил с Лиззи под ручку, ты подкидывал девчонке из старших классов любовные записки в шкафчик! Тозиер проводит пальцем по рубцам на левой руке Каспбрака, нежно обвивает второй рукой его затылок и прижимает к себе. Он легко касается губами руки друга и шепчет ему на ухо, «Эдс, мой глупый Эдс. Я люблю тебя.» Эдди устает бороться и обессиленно падает на тело друга, пока тот всё еще нежно его обнимает, придерживая за изуродованное запястье. Он берет Эдди на руки, и ищет взглядом ближайшую лавку. Он осторожно садит Каспбрака, а затем садится рядом. Он целует его макушку, обхватывает пальцами запястье и начинает считать. Он тихо и успокаивающе шепчет астматику приятные слова, без единой толики сарказма. - Тридцать шесть, - Тозиер поправляет очки, и легко касается губами свежих порезов около локтя, расположенных в хаотичном порядке; - Пятьдесят восемь, - он продолжает шептать, наблюдая за тем, как Эдди практически спит у него на руках; - Сто тридцать один, - Ричи проходится по тонкой линии последнего вертикального рубца, идущей от самого начала запястья до плеча правой руки сладко сопящего Каспбрака. Тозиер шарит в карманах друга, вытаскивает оттуда все лезвия и заменяет их на конфеты, которые они вместе любили покупать, (и иногда воровать), в местном магазине. - У тебя очень красивые руки, принцесса, - ласково ухмыляется балабол, утыкаясь носом в волосы Эдди, и вдыхая аромат шампуня с розой, который, наверняка принадлежал Соне Каспбрак. Он зарывается в них поглубже и прикрывает глаза до тех пор, пока Эдди не откроет свои и не стукнет Ричи по голове за то, что они позволили себе уснуть поздним вечером в местном парке Дерри.