Вместе. Навсегда

Из городов, охваченных пламенем войны, люди бежали в Илин. Хоть прежде путешественники обходили эти места стороной: слишком близко лежали густые, дремучие леса, где водились и хищники, и всякая нечисть. Да и до горы Луаньцзан, о которой ходили самые жуткие слухи, было рукой подать. И если теперь беглецов не страшила ни нежить, ни темная энергия, значит, там, откуда они явились, происходило что-то намного хуже. Привычный сонный покой приграничного городка всё чаще нарушал грохот повозок и топот копыт, всё чаще слышались ровная, четкая поступь солдат по каменным мостовым, женский плач и крики детей. В больнице при храме уже не хватало мест для раненных, и их привозили в дома мещан, а самых тяжелых – в свободные покои при надзирательном пункте. За наиболее сложные случаи дева Вэнь бралась лично. Возвращаясь от больных, она шла медленно, опустив плечи, будто под тяжестью невыносимого груза. Ко лбу прилипали влажные от пота пряди, на закатанных рукавах белого платья алели капельки крови. Вэнь Чжулю мог только догадываться, что происходит за закрытой дверью комнаты, где работала госпожа. Когда нужно было очищать и зашивать раны воинов, а помощников не хватало, его звали. Но теперь всё чаще случалось, что в помощи нуждались женщины, и дева Вэнь вместе с несколькими служанками закрывалась с ними, надолго, а когда выходила, смотрела будто сквозь предметы и людей… будто все еще видела то, что происходило там. И от этого взгляда Вэнь Чжулю, бывалому бойцу, становилось жутко. Не так должна смотреть девушка в двадцать лет. В этом возрасте красавицы любуются безделушками, читают стихи или записки от поклонников, отвечают на страстные послания. Но дева Вэнь, с ее талантами и характером, интересовалась вещами более важными. Даже в более спокойные времена. А теперь было уже не до того. За несколько недель госпожа, казалось, стала старше на целую жизнь. А ведь он помнил ее другой… до должности в Илине, до войны. Помнил восторг в широко открытых карих с зеленой искоркой глазах, радостную улыбку и любопытство ко всему новому и необычному, звонкий смех – которого уже долго не слышал. Вот только что вспоминать прошлое? Только растравлять себе раны. А это опасно, особенно теперь, когда нужно всё время быть сосредоточенным и готовым к бою. И Вэнь Чжулю заставлял себя не печалиться о том, чего не вернешь. Он часами стоял и ждал. Госпожа говорила – не нужно, разве могут представлять какую-либо угрозу женщины и девочки-подростки, истощенные после тяжелого пути, страдающие от боли… Но Вэнь Чжулю так не мог. Глава ордена доверил ему охранять госпожу, и он выполнял свой долг. А значит, был обязан предусмотреть всё. Да, большинство людей, покинувших родной дом, искали помощи. Но среди них могли скрываться и те, кто ненавидит клан Вэнь и жаждет мести. Потому приходилось всё время быть настороже. Прислушиваться к каждому звуку, каждому шороху, замечать любое изменение в поведении людей вокруг, ловить каждый жест. Даже спать – чутко, и быть готовым проснуться и поспешить на помощь. Звуки из-за двери доносились знакомые: позвякивание инструментов, льющаяся жидкость, голоса девы Вэнь и служанок, вскрики и плач женщин. Часто тихий плач переходил в бурные рыдания, и госпожа о чем-то шепталась с подопечными. О чем – Вэнь Чжулю не слышал, и это беспокоило его больше всего: незнакомки, должно быть, рассказывали что-то госпоже на ухо, в такие минуты они оказывались слишком близко к ней. Так нельзя… Он попробовал поделиться с девой Вэнь своими сомнениями. Говорил, что мятежники могут подослать своего человека под видом раненного. Что они не будут судить, кто из ордена Цишань Вэнь виновен в войне, а кто нет, а будут мстить всем, не брезгуя нечестными приемами. Госпожа горько улыбалась. - Я знаю, Вэнь Чжулю, ты меня оберегаешь и беспокоишься обо мне. Но поверь мне, если от кого я и могу ждать опасности, то не от этих несчастных. Я не могу сказать тебе всего, есть вещи, которых лучше не знать. Он не осмеливался спрашивать. За три года, проведенные с девой Вэнь в Илине, он достаточно изучил ее характер и привычки, и чувствовал, когда лучше промолчать и дождаться, пока она заговорит сама. Случалось, госпожа после тяжелого дня засыпала, сидя за письменным столом. Тогда Вэнь Чжулю бережно поднимал ее, относил в спальню, укладывал на постель, осторожно вынимал шпильки из прически. А потом, сев на краешек кровати, держал госпожу за руку и делился с ней духовной силой. Чувство того, как перетекает ци, вызывало не голод или усталость, а приятное ощущение легкости. Хотелось коснуться губами тонких, изящных пальцев, поцеловать запястье… Но он гнал эти мысли прочь. Звал служанок и уходил, опасаясь даже представлять себе, как бы это было – не просто держать в руках стройное и гибкое тело, а развязать широкий пояс с черными и алыми узорами, расстегнуть пуговицы на платье и потянуть ткань вниз. Любоваться обнаженной светлой кожей, изучать плавные изгибы мягкими касаниями ладоней. Нет. Он не смел о таком думать. Дева Вэнь – племянница главы ордена. И заклинатель из клана, стертого с лица земли, ей не пара. Он должен помнить, что его приняли в род за верность и труд. Быть благодарным и не требовать невозможного. За окнами барабанил мелкий, надоедливый осенний дождь. Вэнь Чжулю сидел за столом, читая письма из соседних надзирательных пунктов, и прислушивался к всё тому же знакомому, привычному позвякиванию инструментов за дверью соседних покоев. Вести приходили одна хуже другой. В Ханьинь разрушили надзирательный пункт, а командира с женой и детьми сожгли заживо. Крепость в Байхэ пала, и в городе бесчинствовали войска ордена Ланлинь Цзинь. Шакалы! Пока орден Цишань Вэнь был в силе, глава клана Цзинь ни одного важного решения не принимал, не спросив совета Бессмертного владыки. Но после первых же значительных побед других орденов Цзинь Гуаншань почуял, в какую сторону веет ветер, собрал войско, и теперь его люди крушили в завоеванных городах всё, что попадалось на их пути… будто хотели отвести от себя малейшие подозрения в союзе с Цишань Вэнь. Вэнь Чжулю представлял себе, что пережили люди, бежавшие из Байхэ и окрестностей, и о чем они могли рассказать. Но пытался об этом не думать, сосредоточившись только на своем долге – защищать госпожу и ее брата. Дева Вэнь берегла Вэнь Нина, разрешала ему только собирать травы, делать запасы для перевязок и готовить микстуры и мази. В покои, где она лечила самых тяжелых больных, юноше нельзя было заходить. И правильно – рано парню видеть столько страданий и боли. Он и так слишком переживал о других. А потом по вечерам закрывался в темноте спальни и пил отвары от головной боли. «Бедный молодой господин… для него высокое происхождение, будто тяжелая ноша на плечах. Почему не он наследник, почему он всего лишь племянник главы ордена… может, тогда всё было бы иначе!» - часто думал Вэнь Чжулю. Хотя, что может изменить один человек?.. Наконец дева Вэнь вышла из комнаты. За дверью все еще слышались шаги и голоса служанок, наводивших порядок. Несколько девушек осторожно вели больных в покои в гостевом крыле. Сделав несколько шагов, госпожа оступилась, но Вэнь Чжулю вовремя поспешил ей навстречу, придерживая. Она упала в его объятия, держась за его плечи и склонив голову ему на плечо. Чуть слышно прошептала: - Прости, дагэ. Совсем сил нет… - Моя госпожа не бережет себя, так нельзя. - Я по-другому не могу, - Вэнь Цин сильнее сжала пальцами его плечо. – Кто им всем поможет, если не я? Вэнь Чжулю молчал. Как бывало уже не раз, отнес Вэнь Цин в ее спальню, уложил на кровать, и собрался уйти. - Подожди, не уходи, дагэ. Конечно же, ритуал… Вэнь Чжулю сел рядом с госпожой, сжал ее ладонь в своей. На кончиках пальцев засиял ровный золотистый свет. - Нет, не то. Не нужно делиться со мной духовной силой, - голос Вэнь Цин дрогнул. – Просто побудь рядом. - Вэнь Чжулю не смеет, госпожа. Это было бы неосторожно. Могут пойти слухи. - Пустое. Лиу болтать не станет. И… мы с тобой не знаем, что будет завтра, не знаем, сколько мы продержимся здесь! – Вэнь Цин повернулась на постели. – Мы не знаем, что станет со всей нашей семьей, уже нет смысла переживать о пустых разговорах. - Как скажет моя госпожа, - как прежде, спокойно, ответил Вэнь Чжулю. Даже измученная, бледная, с влажными волосами, прилипшими ко лбу, она выглядела прекраснее наряженных и изящно причесанных дам, не утруждающих себя никаким ремеслом. Вэнь Чжулю привык к резкому запаху крови и лекарств. Госпожа, как настоящий воин, никогда не боялась испытаний и тяжелой работы. - Не могу заснуть, - она села, опираясь на подушку, и потерла виски кончиками пальцев. - Подать лекарство? - Что толку!.. – горько усмехнулась Вэнь Цин. – Разве оно поможет мне не думать обо всем, что я вижу и слышу каждый день? Еще не придумали такого зелья, чтобы можно было всё забыть. Я не знаю, дагэ, какими нужно быть извергами, чтобы бросаться на девочек… та, которую привезли вчера, совсем слаба. Боюсь, не выживет. Ее тело отторгает ци. Да, хуже этого нет. Если больной отказывается принимать духовную силу, значит, уже не хочет жить. И тогда даже самый лучший лекарь ничем не может помочь. - Моя госпожа… - Вэнь Чжулю не знал, что сказать. Слова, которые говорят в таких случаях – «вы сделали всё, что могли», «на всё воля богов» - казались бессмысленными, пустыми и ненужными. И уж точно не утешили бы деву Вэнь, с ее волей, ее умением не сдаваться, даже когда всё потеряно. - Я бы тоже не захотела жить, если бы со мной сделали то, что с ней! – дрожащим голосом прошептала Вэнь Цин. Ее трясло, она подвинулась ближе, прижавшись к Вэнь Чжулю. - Никто не посмеет. Пока я с вами, госпожа, никто не посмеет даже приблизиться, - он слегка обнял ее. Хотелось провести ладонями по ее плечам и спине, согреть. Но… нельзя. Даже эти объятия – уже непозволительная вольность. Хотя Вэнь Цин, казалось, вовсе так не считала. Всхлипнула раз, другой, и заснула: усталость брала свое. Утром, впрочем, ничего в ней не напоминало о той минуте слабости. * …Дева Вэнь никому не позволяла поддаться страху и панике. Вэнь Чжулю видел, сколько дней она допоздна изучала карты пещер и подземных ходов в окрестностях Илина – и свитки из библиотеки особняка, и недавние записи охотников. А потом собрала командиров отрядов в зале для совещаний, чтобы обсудить с ними, какими дорогами уводить стариков, женщин и детей, если до города дойдут войска четырех кланов. Она стояла у широкого стола, на котором были развернуты карты. Идеальная осанка, роскошный бело-алый наряд, высокая прическа с заколками, украшенными рубиновыми цветами, меч на поясе… дева Вэнь выглядела сильной и уверенной, и никто не догадался бы, что в последнее время она слушает самые жуткие вещи, трудится, как каторжная, и спит всего пару часов в сутки. - Все, кто в состоянии держать оружие в руках, остаются в Илине. Кто не может сражаться, но дорогу выдержит – выезжает в Цюань. Никаких клановых знаков, лучше всего притвориться простолюдинами. Сейчас не время показывать гордость. Самых тяжелых раненных и больных, которые еще будут здесь, перевезем в Змеиные пещеры. Там есть подземные источники, и туда я отправлю людей, которые привезут запасы еды и лекарств. - Второй молодой господин пишет, что все еще держит под контролем земли в Цзюйму. Он не позволит мятежникам добраться до Илина! – возразил Гао Бай. – А даже если войска четырех кланов сюда дойдут, надзирательный пункт под моим щитом будет в безопасности. Напыщенный хвастливый павлин! Вэнь Чжулю хотел сказать что-нибудь презрительное, но молчал. Даже в такое неспокойное время Гао Бай вырядился на совет, словно на прием в главном дворце Безночного города. С головы до ног увешан амулетами и просто украшениями, и, наверное, на прическу потратил не один час, словно юная кокетливая дева. И хвалится своими талантами, поглядывая на госпожу… Но мало кто умел создавать такие щиты, как Гао-гунцзы, поэтому Вэнь Чжулю предпочитал с ним не спорить зря. Ведь сам достигнуть подобного мастерства так и не смог. Один редкий дар – всё же не спасение от любой беды. - Я молю небеса о том, чтобы второго молодого господина не оставляла удача, - ровным тоном ответила Вэнь Цин. – Но мы должны быть готовы к любой опасности. Кто знает, чего ждать от врагов. А если танди* понадобится подкрепление, мы обязаны прислать к нему людей. Она так спокойно говорила о двоюродном брате. Но Вэнь Чжулю помнил, сколько вечеров госпожа провела за письмами, картами и расчетами, сколько раз отставляла в сторону еду и чай, если слуги сообщали о прибытии гонца или разведчика, как долго и внимательно она выслушивала каждого, вникая во все подробности. И помнил ее вспышки гнева, когда речь заходила о Вэнь Чао. «Ему нельзя доверить даже жизнь собаки, а он руководит людьми! Этот балованный мальчишка способен погубить сотни воинов, чтобы просто покрасоваться. Как я могу его защищать, если в этой войне есть и его вина?!». Вэнь Чжулю видел, как изящные пальцы госпожи сжимают рукоять меча. «Если бы я мог что-то изменить!» - в который раз подумал он, всё так же скрывая тревогу за привычной бесстрастной маской. Теперь уже никто не мог ничего сделать. Служившие в Илине воины не помышляли об атаках на мятежников: теперь было бы счастьем, если бы удалось спасти простых людей, не замешанных в войнах заклинателей. После совета дни текли до странности размеренно, спокойно. Даже поток беглецов из реки иссяк до ручейка. Как будто перед бурей наступило затишье. * - Нет, никогда! Я не позволю! Короткий, резкий крик прервал неглубокий, чуткий сон. Вэнь Чжулю быстро поднялся и отодвинул дверь, отделяющую его комнату от спальни госпожи. Искра на кончиках пальцев вспыхнула ярко, освещая знакомые очертания предметов и изящную фигуру девушки в халате поверх ночной рубашки. Вэнь Цин обернулась, укуталась в халат плотнее, так, будто ей было холодно. - Прости, дагэ, я напрасно тебя потревожила. Мне приснился страшный сон, только и всего. - Вэнь Чжулю важно всё, что может нарушить покой госпожи. Но на его почтительные слова девушка только рассмеялась, как-то напряженно, неестественно. - После того, как ты столько раз носил меня в спальню на руках, мог бы и забыть об этикете. И не смотри на меня так, я уже догадываюсь, ты хочешь спросить, не нужно ли мне снотворное зелье… не нужно, - она подошла к столику, зажгла свечу, и села на постели, обхватив колени руками. – Просто не уходи. Мне… мне страшно. Вэнь Чжулю привычно устроился на краю, сохраняя расстояние, как подобает. - Да хватит же переживать о моей доброй славе! – раздраженно воскликнула Вэнь Цин. – Какая разница, что подумают обо мне люди, для которых враг любой, кто носит фамилию Вэнь… Подвинувшись ближе, Вэнь Чжулю осторожно, легко касаясь, пригладил ее растрепавшиеся волосы. Вэнь Цин чуть наклонила голову, будто ожидая новых прикосновений. Сейчас она казалась такой нежной, беззащитной. И чувствовать ее тепло, вдыхать свежий аромат мяты и трав было приятно… и в то же время горько и больно. Вэнь Чжулю отдал бы ей все духовные силы, пожертвовал бы ради нее жизнью – никакой противник не был ему страшен. Но что делать с демонами, терзающими ее душу, он не знал. - Вэнь Чжулю защитит госпожу от всех, - вновь пообещал он. - Я не сомневаюсь в тебе, - она взяла его за руку, поглаживая пальцы так, как тогда, когда проверяла течение ци по меридианам. И все же эти прикосновения были другими: казалось, она ласкала его. Медленно, неспешно… - Я только тебе одному могу сказать. Если воины четырех кланов доберутся до Илин… или если мы выступим на помощь своим… что, если я попаду в плен? Если я не успею погибнуть или сама оборвать нить жизни? Я не боюсь пасть в честном бою, это был бы достойный конец. Но… - всё ее тело пробрала крупная дрожь. – Мне страшно, что со мной кто-то осмелится поступить, как с теми женщинами, - помнишь? Я не могу позволить врагу… силой… Вэнь Чжулю, я не раз об этом думала… если бы моим первым мужчиной стал ты… ближе и дороже у меня нет никого. Вэнь Чжулю поверить не мог: неужели он необходим Вэнь Цин не только как помощник и защитник? - Дева Вэнь… - он смотрел на нее так будто драгоценность, на которую он и глянуть лишний раз не мог, вручали ему в руки добровольно. Дыхание перехватило, по всему телу пробежала жаркая волна. – Моя госпожа, вы… - Ты хочешь спросить, уверена ли я, не пожалею ли? – Вэнь Цин слабо улыбнулась. – Не пожалею. Она вздохнула, справляясь с дрожью, и застыла в напряжении, словно готовясь к схватке. Это была решимость воина. Да, она никому не позволит унизить ее, она первой сделает ход, чтобы избежать ловушки. За это Вэнь Чжулю и восхищался ею. Но в добровольном слиянии инь и янь нет места боевым приемам. Всё должно быть по-другому. - Только не бойся, - прошептал Вэнь Чжулю. – Помнишь, на твоей первой охоте я вел тебя через лес? По этой дороге мы тоже пройдем вместе. Вэнь Цин обняла его и коснулась губами его губ, целуя неумело, но уверенно. * Она помнила свою первую ночную охоту, предвкушение, чувство опасности, пробегающие по спине мурашки… и силу, исходящую от мужчины, который вел ее по узкой тропе и спокойно объяснял, как ориентироваться в лесу, какие признаки указывают на то, что поблизости обитают злые духи или чудовища. Тогда четырнадцатилетней девочке, недавно получившей меч, наделенный магической силой, Вэнь Чжулю казался ужасно взрослым… ей не верилось, что, возможно, через год-два он будет сопровождать ее на самостоятельную службу в крепости или надзирательном пункте. Она будет приказывать старшему? Представить себе невозможно. Но время от времени они охотились вместе, виделись на приемах и собраниях в клане. А когда Вэнь Цин доверили управление Илином, Вэнь Чжулю последовал за ней. Он всегда был рядом, внимательно слушал ее, когда она рассуждала о сложных случаях, которые нередко возникали в этом мрачном, неспокойном краю… размышлял вместе с ней, своим спокойствием поддерживал ее, когда ей, бывало, не хватало сил. Вместе они могли увидеть дело с разных сторон. Вместе были соратниками на охоте, действуя так гармонично и слаженно, будто чувствовали друг друга и не нуждались в лишних словах. Никому другому Вэнь Цин не доверяла настолько. Чтобы лететь вместе на одном мече. Чтобы не просто позволять нести на руках и расплетать прическу, а и самой украдкой тянуться за прикосновениями, стремиться продлить эти минуты. И Вэнь Чжулю понял ее и сейчас: она не хотела быть жертвой, не хотела быть беззащитной, как другие женщины, не воины… и если первая ночь – тоже рубеж, как первая ночная охота и первый бой, то эту грань она переступит с тем, кому верит во всем. То, что происходило сейчас, было правильно. Она давала волю всему невысказанному и темному, прежде таившемуся в глубине души, после первого, сильного и властного, поцелуя, стало уже легче. Вэнь Чжулю отвечал ей медленно, нежно, осторожно перехватывая право вести. Не как в поединке, а как в танце, где нет победителей и побежденных. Покрывал ее шею легкими, едва ощутимыми поцелуями, тихо повторяя: - Цин-Цин… милая Цин-Цин… Его ладони коснулись ее груди, и Вэнь Цин прикусила губу, сдерживая стон. Прикосновение сквозь ткань вызывало странное, ноющее ощущение, ей то ли хотелось сильнее прижаться, потереться о ласкающие ее руки, утоляя эту жажду, то ли продлить волнующий миг. По телу пробежала дрожь, но не от страха, а от желания. Еще сильнее, еще ближе. Халат соскользнул с ее плеч, а дальше всё было, как в полусне. Легкая одежда в беспорядке падала на пол от поспешных движений – только бы прижаться друг к другу ближе, кожа к коже, и снова целоваться, так, что дыхание перехватывало. Вэнь Чжулю провел кончиками пальцев по ее спине, чуть слышно что-то ласково проговаривая. Даже в легкой ласке чувствовалось тепло, и Вэнь Цин нравилось подставляться под его касания, и гладить в ответ – голова кружилась от самой мысли, что такой сильный мужчина подчиняется ей, восхищается ею. Это было как плыть по огненной реке, зная, что волна не погубит, а наоборот, удержит. - Лю-эр, - она глубоко вздохнула. – Ты чудесный. Вместо ответа он сильнее сжал Вэнь Цин в объятиях, и она не сопротивлялась. Ей хотелось вот так лежать рядом с ним, будто вплавившись в его тело, чтобы невозможно было оторваться друг от друга. На миг застыть, не двигаясь. Уже ничего не было важно. Будто ничего уже не значило, кроме темноты и тишины, и притяжения, пьянящего, как вино. - Лю-эр… - вздыхала Вэнь Цин, чувствуя, как к щекам приливает жар. Когда-то раньше, тайком от старших разглядывая «весенние картинки», она представить себе не могла, что позволит мужчине касаться пальцами ее цветка женственности. На рисунках это выглядело странно, неловко, стыдно. Но с тем, кому она доверяла – ничуть не стыдно, а только непривычно и горячо. Сладкая судорога охватила всё тело, вместо мыслей осталась блаженная пустота. Словно на охоте, предвкушение, волнение, радость и страх смешивались в одно. На миг страх снова взял верх… почувствовав на себе тяжесть разгоряченного тела и прижавшееся к низу живота напряженное естество, Вэнь Цин закрыла глаза, прикусила губу и сильнее вцепилась в плечи Вэнь Чжулю. Против воли в памяти вдруг всплыли рассказы, которые за время войны она услышала бесчисленное множество. «Хуже всего, когда не можешь вырваться, будто тебя придавила каменная плита…». Вэнь Цин глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. «Но ведь я сама – Лю-эр не сделает мне больно нарочно – а неизбежное можно просто перетерпеть». - Подожди, Цин-Цин… всё будет хорошо… - Вэнь Чжулю коснулся ее губ в легком поцелуе, и, придерживая ее, перекатился на спину. – Так лучше? Вэнь Цин сжала ногами его бедра, двигаясь по чуть-чуть, пытаясь свыкнуться с непривычными ощущениями. Не больно, просто немного неловко, горячо и тяжело. Но и правда, лучше, спокойнее. - Мм… - она на миг остановилась, вздрогнула под ласковыми прикосновениями. – Лучше. Она улыбнулась: страх исчез, все сомнения будто растворились в ночной тьме, растаяли от этого тепла. Остался только неспешный, плавный ритм. Так вот что значит – принадлежать друг другу, быть единым целым. Так горные реки сливаются в поток, способный всё смести на своем пути. * * * Несколькими неделями позже Из всех надзирательных пунктов, еще не разрушенных мятежниками, выступали войска, направляясь на защиту Безночного города. Вэнь Цин в последний раз обняла брата. - А-Нин, я надеюсь на тебя. Темные глаза юноши казались почти черными на бледном лице. Когда он обнимал Вэнь Цин, его руки дрожали. - Здесь всё будет в порядке, цзецзе**, я позабочусь о наших людях. Главное, ты береги себя… - Не думай о плохом, А-Нин. Со мной будет Вэнь Чжулю, что плохого может с нами случиться. Вэнь Чжулю накинул на ее плечи алый с золотым шитьем плащ, поправил выбившуюся из прически прядь волос. Он не оставит свою госпожу. До самого конца. ___________________ * тханди – двоюродный брат ** цзецзе – старшая сестра