***
Странный... Какой же он странный... Уже столько времени я не могу забыть о нём! Этот пацан, этот светлый мальчишка... Что от него сейчас осталось? Сейчас он предстал передо мной, точнее я прибыл, как только узнал, в каком он положении... Почему это должно случиться именно с ним? Вот он... Его кожа стала такой бледной, ничего не видно под этим покрывалом, лишь одна рука, одна очень тощая рука, даже кости видно. Хах, помниться, я тогда, на экзамене, сломал ему руку, лишь потому что он не хотел уступать, настойчивый мальчишка. «Странный... Он такой странный!» — только об этом я мог тогда думать, даже смешно.... Пожалуйста, мальчишка, выживи...***
Вот сейчас я узнал, что его можно спасти, только сюда везут неизвестного врача или типа того. Надеюсь, что он сможет его вылечить! Да, уж, мне остаётся только надеяться...***
Боже мой, что это за чёрный поток?! Я, нет, мы все ждём снаружи и наблюдаем за этим, этим чем? Хоть бы он выжил...***
Я не верю своим глазам. Он сидит, как ни в чём не бывало, и хлопает глазками. Он снова стал прежним: кожа опять приобрела слегка загорелый оттенок, он снова нормального веса, кости не выпирают, и глаза...они открыты! Боже, как я рад!***
Он идёт в зал заседания. Вдруг он прыгает к этому Леорио, чёрт, бесит! После он идёт к своему отцу и начинает плакать?! Какой он всё-таки милый, даже когда плачет! Я хочу заставить показывать любые эмоции мне, да, мне и только!***
После он выходит из зала и направляется по коридору, сказав, что ему нужно в уборную, я последовал за ним. — Эй, мальчишка, — говорю я, когда мы уже были в туалете. — О, это Вы, Ханзо-сан? Как поживаете, — спросил он. Странный... какой же ты странный! Я ведь сломал тогда тебе руку! Я не знаю, почему я сорвался, выдал все свои чувства, я ведь ниндзя и могу их сдерживать. Но с ним никакие правила не действуют... Я подхожу к нему в плотную, поднимаю на раковину и целую его, непонимающего ничего. После этого лёгкого, невинного поцелуя я впервые увидел у него такие эмоции: как же прекрасно его смущающееся личико. — Хах, странный... Какой же я странный, — произнес я и рассмеялся.