За кулисами

— Нас услышат, — шепчет Суюки, боязливо оглядываясь по сторонам. Но Зуко не прекращает покрывать поцелуями ее шею, шарить руками по телу, путаясь в бесконечных складках ее наряда воина Киоши. — Плевать. За кулисами театра они только вдвоем. Все актеры на сцене, зрители в зале, персонал готовится к кульминации спектакля. Между сценой и стеной, в которую Зуко вжимает Суюки, не больше полутора метров, и если задеть занавес из красного бархата, если говорить чуть громче — их обнаружат. — Твоя семья… — Смотрит представление. Его руки скользят вверх по бедрам, задирая многочисленные тяжелые юбки, щекочут и обжигают нежную кожу, тонкие сильные пальцы касаются влажных губ между ног. Прикосновение невесомое, непродолжительное — почти неуловимое, сопровождается нетерпеливым судорожным вздохом. Зуко льнет к ней, резко вскидывает за ягодицы, приглашая обхватить его ногами, медленно вводит член в мягкое тепло: неспешно, сначала погружая только головку, поддразнивая ее первые секунды, затем входит целиком и начинает размеренно двигаться, толкаясь все глубже и глубже. Он всегда нетерпелив, но Суюки нравится его ретивость. По ту сторону занавеса, совсем близко, раздается голос одного из актеров, и Суюки зажмуривается, боязливо представляя, как Хозяина Огня застают со спущенными штанами в ее объятиях. Она хочет попросить Зуко остановиться, но не может даже шептать — иначе их точно услышат. Взамен она сжимает его плечи, сильно, как может, впивается ногтями, но Зуко игнорирует намеки. В моменты их встреч он всегда делает, что пожелает. Занавес колышется, актер проходит дальше, и Суюки запрокидывает голову, позволяя себе тихий стон облегчения и удовольствия. — Поцелуй меня, — хрипло шепчет Зуко, но Суюки накрывает его губы ладонью. — Нельзя… макияж… Зуко сильнее вжимает ее в стену, целует в шею, задевая скулой белую пудру, опаляет жаром своего дыхания кожу. Суюки перехватывает его за затылок и зарывается пальцами в волосы, направляя голову чуть ниже к ключицам. Высокий воротник душит, Суюки оттягивает его, пытается ослабить, и не сразу понимает, что для начала следует снять защитный корсет. Зуко думает о том же. — Ненавижу этот наряд, — шипит он, пытаясь добраться до груди. — Ослабь пояс, — стонет Суюки ему в ухо. — Теперь шнурок. Быстрее… Зуко впопыхах дергает за шелковую изумрудную ленту и небрежно отбрасывает на пол, тонкий узел на боку он не развязывает — грубо срывает и, наконец, обнажает ее грудь. Смотрит на нее с мгновенье, оглаживает одной рукой, сжимает почти до боли, обводит большим пальцем затвердевший сосок. Его грубость и жадность, затуманенный страстью взгляд, желание быстрей и в полной мере насладиться ею сводят Суюки с ума. Он двигается в ней все быстрее, становится все больше, смотрит исподлобья, скользя взглядом от груди до ключиц и выше, к полураскрытым красным губам, которые она запретила целовать. — Жарко, — шепчет Суюки, задыхаясь. — Пожалуйста… Она сама не понимает, о чем просит, но точно не хочет прекращать эту сладострастную пытку. Бедра и ягодицы словно раскаляются от его прикосновений, руки соскальзывают, но Зуко подхватывает ее снова и снова глубоко насаживает на свой член. Суюки вскрикивает и тотчас прикусывает костяшки пальцев, чтобы впредь не проронить ни звука, но Зуко распаляется сильнее, двигается все быстрее, вколачивается в нее так, что грудь подпрыгивает. Так вульгарно, так соблазнительно. Ей нестерпимо горячо, Суюки упирается обеими ладонями в его грудь, раскаленную как камень на палящем солнце, отталкивает, но Зуко перехватывает руки, заводя над головой. Рукава, кажется, вот-вот задымятся, а на коже появятся следы от ожогов, она вся словно горит изнутри алым пламенем, а он становится все жарче. Зуко судорожно толкается в нее последний раз, заглушает пронзительный стон глубоким поцелуем и резко отстраняется. Одно мгновенье Суюки не слышит ничего, кроме своего сбившегося дыхания, затем по ту сторону занавеса зал взрывается аплодисментами. Шум настолько громкий, что кажется, будто она сейчас на сцене, и все: актеры, зрители и мать Хозяина Огня смотрят на нее. — Надо торопиться, — Суюки спешно запахивает полы своего наряда, поднимает пояс и корсет, надеть который совершенно нет времени. У Зуко заколка съехала на бок, белая от пудры скула и яркая красная помада на щеке и губах. Суюки понимает, что выглядит ничуть не лучше, но ее внешний вид подождет. Овации все еще звучат, закулисье заполняется счастливыми выкриками, смехом, приближающимися шагами актеров. Хозяин Огня степенно шествует к верхней ложе, царственно машет рукой матери и сестре, а Суюки остается за занавесом. — Успели, — облегченно вздыхает она, прячась в тени декораций. У нее не более трех минут поправить макияж и платье, считанные секунды пробраться через толпу к парадному входу, чтобы сопроводить семью Хозяина Огня во дворец, и долгая ночь, чтобы забыться в его объятьях на красных шелковых простынях.