Revenge

Вондже всегда отдается до самого конца, полностью, как лучший и востребованный камбой. Так, словно завтра никогда не наступит, не случится, сотрется и взорвется в их стонах. Он смотрит грязно и замылено, глаза его немного влажные. Выбеленные отросшие волосы рассыпаются по тонкой бледной шее, по узорам татуировки, ложатся неровной волной на взмокшие щеки. Вондже гнет спину под невообразимым углом. И кто бы вообще знал, что в этом плотно сбитом теле столько гибкости? Что под слоями мешковатого прикида прячется такое утонченное великолепие? Хонвон не ценитель прекрасного, конечно, но телу Вондже он бы посвятил десяток-другой строчек. Безумно мерзких и пошлых, ничего другого в голову просто не идет. Хонвону стыдно за свою молодую неопытность, он долбится в жутко сбитом ритме, скользит ногтями по чужим бедрам, оставляя синяки и царапины. Поверх этого хочется набить еще тысячу тату, чтобы отпечаталось, чтобы никогда не стерлось. — Хён, а что скажет Союн, если увидит, как я трахаю тебя, а? — Хонвон хватает Вондже за перегидроленные патлы высушенных красителями волос, сжимает в кулаке так сильно, что тянется тонкая кожа на висках. — Хотя я знаю ответ. Ни-че-го. Она будет стоять на пороге и смотреть на то, как ее парень стонет, словно блядь. Потому что ты не сможешь остановиться. И я, хён… Хонвон облизывает свои губы, покрытые сухой коркой. Дыхание у него вырывается толчками, жарко и тяжело, словно он кипяток из легких выплевывает. — Мелкий, — шипит Вондже, сжимая грязную, застиранную наволочку, — еще одно слово, и я уйду. Лучше делом займись. И прекрати упоминать Союн. Она тут вообще ни при чем. Если честно, Вондже тоже слова даются с трудом. Они затеяли секс-марафон, и силы почти на исходе. У Вондже затекло все тело, болит каждая мышца, но боль эта приятная. — Угрожаешь, хён? Пока мой член внутри тебя без презика? Смело, — басит Хонвон и толкается особенно грубо, как-то почти мстительно. Вондже коленями проезжается по ужасно неудобному дивану вперед, рука его соскальзывает с наволочки, и он падает вниз лицом, в жесткую подушку. — Эй, засранец, что за выкрутасы? Еще скажи, что ревнуешь. Вондже, впрочем, остается в таком же положении, подниматься ему жутко лень. А Хонвону только и в радость. Ноги разъехались, задница оттопырена теперь совсем бесстыдно, хотя, казалось, куда еще. — А если и ревную? — на грани слышимости шепчет Хонвон, поглаживая задницу Вондже, сжимая слегка в своих грубых крупных ладонях. — Тогда пиздуй отсюда, еще только мне влюбленных школьников тут не хватало, — Вондже закатывает глаза и нетерпеливо подается назад, едва не насаживаясь на чужой член. Ему хотелось заняться отличным сексом, а не мозги ебать. Это все-таки два совсем разных занятия. Для подобного он себе и завел Союн, чтобы: «Оппа, саранэ, купи сумочку» — и все такое. Хонвона он держит ради неплохого, для двадцатилетнего пацана, скилла трахаться. Тот долбит так, что Вондже потом ходить не может. И, в общем, на этом его полезность заканчивается. Нет, ну треки писать с мелким тоже интересно, особенно, когда точно знаешь, на что еще способен этот чудесный язычок. — Вообще-то, я закончил школу, — жалуется Хонвон, обхватывая крепко член Вондже и быстро ему надрачивая. Он и сам уже на исходе, оргазм жадно сжирает внутренности и облизывает тысячеградусной лавой. Вондже прикусывает язык, не отвечая. Говорить больше не о чем. Он шумно дышит, захлебываясь приятным чувством наполненности. Головка члена Хонвона задевает через раз простату, и от этого у него даже колени дрожат, как у неопытной девственницы. Вондже нервно слизывает капельки соленого пота с верхней губы, прикрывает глаза и с низким рыком кончает на и так уже грязную простынь. Его на долю секунды вышвыривает из реальности, настолько сильный накрыл оргазм. Хонвон догоняет довольно быстро. Толкается еще пару раз и спускает внутрь. — Бля, любитель кримпая, я же просил не делать этого, — бурчит Вондже недовольно. Он ненавидит, когда кончают в него, это жутко грязно, противно и надо идти сразу в ванную. А силы есть разве что закурить сигаретку-другую. — Хён, признайся, тебе просто лень тащиться в душ, — лыбится довольно Ховнон во все свои белоснежные тридцать два и заваливается рядом. Диван узкий, жесткий, крайне неудобный и явно не рассчитанный на сексуальные подвиги, но, что поделать, если приспичило прямо в студии. — Завали, — отмахивается Вондже, щелкая зажигалкой и закуривая. — И здесь завтра рано утром будет Ёнджун записываться, так что нам бы свалить. Хонвон кивает согласно, укладывается на диван удобнее (насколько это возможно) и закидывает на Вондже все свои конечности. Тот отбрыкивается с минуту, скорее для виду, но потом успокаивается. Тушит сигарету о недопитую банку пива, бычок кидает куда-то рядом и закрывает глаза: — Подъем через два часа, мелкий. Хонвон делает вид, что уже не слышит, а сам прижимается сильнее, списывая свое поведение на крошечный диван. И врет себе в сотый-тысячный раз. За последние пару дней от Вондже вообще никаких новостей, но это уже стало нормой. Он записывает новый сингл, а значит забил на внешний мир и тот факт, что телефон можно и зарядить. Хонвон несколько раз порывается навестить его, придумывая тысячи разных предлогов, но не находя достаточно правдивого. В конце концов, они не встречаются-то на самом деле. Просто Вондже любит, когда его периодически потрахивают, а Хонвону, в целом, все равно. У него крайне низкие моральные устои. Это, конечно, однажды чуть не стало концом его только начавшейся карьеры, но переход в Индиго, парочка удачных треков исправили ситуацию. Ребята с лейбла против ничего не имеют, но просят больше так сильно не отсвечивать. Хонвон плевать хотел на общественное мнение, но карьера есть карьера. А в такой стране, как Корея, даже у рэпера должна быть безупречная репутация. Так что ничего не поделать. Приходится теперь строить из себя милашку-симпатяжку. — Хён, эй, прием, — голос Ёнджуна слышится будто издалека. Хонвон даже не заметил, как тот зашел в студию. — Я кофе вообще-то купил. Ёнджун обиженно надувает свои и без того пухлые, как два пельменя, губы и передает пластиковый стаканчик с ароматным американо Хонвону. — А, извини, задумался. Спасибо, — Хонвон треплет Ёнджуна, его темные кудряшки немного отросли и стали путаться еще больше. — Ставлю десять тысяч вон, что задумался ты о Вондже, — почти обиженно тянет Ёнджун. — Вот только не надо тут начинать. Хонвон сразу пытается прекратить разговор, обреченный на то, чтобы стать неприятным. Но оборзевшего в последнее время Ёнджуна хрен заткнешь. Нашелся тоже, главный моралист. — Хён, брось ты с ним по углам зажиматься. Ему, как обычно, просто потрахаться надо. Наиграется и выкинет, как блохастого щенка. Он ровно так же поступил с Сокбэ. Тот тогда психанул и в Америку на полгода свалил. У тебя пока денег столько нет, — Ёнджун говорит тихо, спокойно и с расстановкой, будто правило какое объясняет или математическую формулу. И Хонвона бесит, что он прав во всем. Вондже к людям, с которыми спит, относится как к расходному материалу. В отношения не готов, спит со всеми, кто предложит, обращая внимание только на мордашку и тело. У него любовь — это музыка, клубы и немного фанатская к Чиуну. Остальные внимания заслуживают или мало, или совсем не. — Ёнджун, такой умный блять, — ругается Хонвон. — Я знаю все прекрасно. Но уже поздно. — Только не говори мне сейчас, что влюбился в этого отбитого факбоя, — испуганно выдавливает Ёнджун, смотря на Хонвона крайне неодобрительно. — Не буду говорить. Чтобы не расстраивать тебя. Хонвон по уши, и его это ужасно бесит. На пятый день молчания от Вондже нервы Хонвона не выдерживают. Он вертит в руках телефон, надеясь получить хоть один звонок или сообщение в катоке. Но в ответ — давящая тишина. От ребят он точно знает, что Вондже недавно виделся Союн в своей студии. Вышла она оттуда крайне довольная и в чужой рубашке. Хонвону хочется злиться, оттаскать тупого хёна за длинные сухие патлы, наставить ворох засосов и укусов, клеймо выжечь. Но сам виноват. Он знал, что Вондже просто так не изменится, тем более ради какого-то мелкого, не очень опытного пацана. Но чувства-то не вырвать никак, из груди не стереть. От этого мерзко, во рту какая-то горечь и почти немного тошнит. Хонвон сдается, натягивает толстовку и срывается к Вондже. Путь до его квартиры выучен наизусть, всего двадцать минут на велосипеде, чего уж проще. Можно, конечно, вызвать такси, но мысли перед встречей хочется проветрить, а то в них пока какая-то ужасная каша. Хонвон не пишет, как обычно, что приедет, никак не предупреждает. Просто вбивает код на домофоне, бегом преодолевает три этажа и стучится — громко и настойчиво: — Это Хонвон, открой, очень надо. Вондже появляется на пороге в одних трусах, сонный и явно очень злой. — Какого хрена ты здесь забыл в два часа ночи? Дети в это время должны спать, вали домой, — устало хрипит Вондже, потирая шею, на которой красуется свежий засос, прямо возле татуировки. — Я хочу тебя. Хонвон в прямом смысле набрасывается на Вондже, не спрашивая даже разрешения войти, дверь захлопывает ногой, губами присасывается к чужой отметине, стирая ее своей — новой ярко-фиолетовой. — Эй-эй, мелкий, ты чего? Отлепись, я не в настроении, — Вондже упирается ладонями в плечи Хонвона, пытаясь отодрать наглого пацана от своей шеи. Тот, словно вампиреныш, вцепился в нее и отпускать не хочет. — А я очень даже в настроении, — возражает Хонвон, сразу залезая к Вондже в трусы и обхватывая его член. — Бля, — тянет Вондже полустоном. — Подожди… Какая муха тебя укусила? Но Хонвон молчит, не отвечает. Просто продолжает дышать шумно в чужую шею, облизывая ее, целуя. Рука быстро-быстро двигается по члену Вондже, большой палец проходится по головке. — Никакая. Я… типа скучал? Не дожидаясь ответа, Хонвон опускается на колени перед Вондже. Мастером глубокой глотки его конечно назвать сложно, но в последние пару лет он приобрел некоторый опыт орального секса как с девушками, так и с парнями. Хонвон неловко берет в рот член Вондже, радуясь, что размер у того среднестатистический по Корее, иначе блевать ему потом еще сутки. Облизывает, помогает рукой, просовывает за щеку, максимально пытаясь спрятать зубы, но пару раз из-за спешки все-таки проходится ими по нежной коже. — Сука, мелкий, что же ты творишь, — выдыхает Вондже, кончает Хонвону в рот. Тот сглатывает послушно, хотя вкус, конечно, так себе. Вондже курит, как паровоз, и питается только острой курицей. — Захотелось вот посреди ночи отсосать тебе, — усмехается Хонвон, поднимаясь с колен, и снова лезет целоваться. Вондже первые пару секунд отвечает, но потом настойчиво отталкивает, грубовато пихая Хонвона в грудь. — Херни только не неси. Зачем приперся? — Вондже со спущенными трусами не выглядит хоть сколько-нибудь убедительно или устрашающе. Но голос у него точно недовольный. — Хён, давай встречаться, — выпаливает Хонвон уверенно. — Ты дебил или как? Достань свой телефон. Хонвон хмурится, абсолютно не понимая, что происходит. Но телефон достает послушно, видит непрочитанное сообщение от Вондже получасовой давности и, дочитав, не может сдержать довольной улыбки. «Я уже заебался вызывать у тебя ревность. Союн тоже. Давай встречаться». Хонвон точно напишет про Вондже песню. Или даже целый альбом.