Мара и Солнце

Мара сидит у огня, пытаясь отогреть свои заледеневшие стопы. У Мары много союзников. У Мары всегда всё мёрзнет. Мара — богиня зимы и холода.  — Вам что-то принести, государыня? — робко спрашивает девочка-прислужница. Боится. Даже дрожит.  — Ступай. — Голос Мары звонкий, высокий и холодный. Девочка пулей вылетает из комнатушки, захлопнув деревянную дверь грубого тесания резко, скоро, и гулко топают её ноги в зимних сапожках по дому Мары. Все боятся Мару. Чернобог, Кощей по-иному, муж её — нежеланный — и тот осторожничает, будто готовится к скорой защите в её присутствии. Мара красива. У неё тонкие черты лица, бледная по-аристократически кожа, чёрные как ночь волосы. Мара умна. Недаром она какой уже век живёт на свете. Мара устала. Она вздыхает, протягивает ноги ближе к камину. Мару утомили люди. Тяжёлые шаги слышатся в коридоре.  — Можно? — спрашивает Чернобог из-за двери. Голос у него глубокий, басистый. Мара кривится.  — Можно, — отвечает Мара. Он заходит. Целоваться не лезет — ещё в первый день уяснил: с Марой нельзя, только не с ней, только не так. Сухо кивает, бросает ей на столик какие-то бумаги.  — В избе уже как в бане, а ты всё согреться не можешь, — качает он головой, заходя в свои комнаты. Он прикрывает дверь, и Мара снова остаётся одна, наедине со своим холодом. Ей грустно. Мара ночует в этой избе от силы раза два в год: ей как-то и не хочется тут быть совсем, хочется путешествий, кипящей крови хочется. Не сидеть на одном месте, нет. Разговаривать с Чернобогом — скучно. Муж какой-то тучной, не принимающий новых веяний, с ним не поспоришь — он думает, что всегда прав. Вкус у него как у заморских фиников: сначала сладко, а потом вяжет во рту, и невкусно вовсе. Мара больше любит ягоды её родных лесов, над которыми она властна только зимой. Она любит играться с кустами, прививать им листья, заставлять плодоносить столько раз, сколько позволит Мать-Сыра-Земля. Мара её слушает. Мать-Сыра-Земля всегда говорит с ней учтиво, спокойно, не кричит и не причитает, и не ругает её сильно никогда. Маре она нравится. Мать-Сыра-Земля не считает Мару нечестивым отродьем — и этого достаточно, чтоб Мара её любила единственным неоледеневшим кусочком сердца, как свою маму настоящую. Родная мать её покинула как только смогла. Не умерла, нет, просто зачем кому-то дитя, которое несёт зиму и холод? Мара её понимает. И тоже любит. Мара на самом деле всех любит: и сестёр своих, и воинов, и слуг. Сестры её не очень любят: Жива и Леля, что отвечают за весну, за возрождение природы, все её труды каждый год отменяют, какими бы не были красивыми они. Мара не расстраивается. У неё есть клятва: пока жива, будет делать всё, чтоб они приняли её и восхитились. И мама чтоб родная приняла. Лада. Лада бы и рада принять, наверно, но остальные боги — и муж, а ведь без мужа никуда, женщина без него у нас обуза, девочки, — не поймут. Изгонят и мать тоже. Солнце светает, а Мара все не может согреться. Она сидит и смотрит на пламя в камине, как будто тоже замерзшее от этой пурги.  — Пора! — вскрикивает Мара, вставая с кресла. Она спешно обувает сапоги, выбегает из избы в одном лёгком платье, порванном кое-где и терпеливо штопанном Матерью-Сырой-Землей. Мара кричит своим звонким зимним голосом своих воинов. И бежит навстречу Солнцу. Ежедневный ритуал. Солнце идёт торопливо, покрывая лучами своими застывшие зимние пейзажи в некой спешке, боится опоздать, оставить где-то Ночь дольше положенного. Хорс за ней сверху смотрит, как бы не оплошала нигде. Мара бежит. Мара хочет убить Солнце, чтоб везде была только Ночь — темень, оставленная тёмными силами. Солнце тоже красива. У Солнце золотые волосы, сплетенные в косу, личико румяное, словно спелые летние фрукты (Мара их не ела никогда, но Мать-Сыра-Земля говорила, что вкусно очень и выглядят они прекрасно), платье шёлками расшитое, золотыми нитями. Воины бегут вместе с Марой, готовые к атаке, вооружённые до зубов. Они ей верят. Она — их командирша, верная и заслуженная. Вот они добегают до поляны, где Солнце расставляет лучи на снегу. И становятся столбами. Слишком красиво. Мара ступает на свежий луч. Согревается. Солнце их замечает своим быстрым глазом. Вздрагивает. Направляет на них луч света золотого, только сотканного ею. Воины пылают, но все равно стоят столбами: смотрят на Солнце, на красоту дня божественного. Мара подходит ближе ещё, чтоб больше тепла получить. Солнце смотрит испуганно, спешит сделать свою работу. Мара ещё ближе подходит к Солнцу, руку протягивает, чтоб коснуться, утонуть в золотом сияньи. Солнце смотрит на неё, улыбается.  — Не догнала, — говорит игриво, голос у неё как тягучий летний день, которые Мара никогда не жила. Солнце бежит быстро — никто не угонится. Мара и не пытается. Мара улыбается и прячет смущенные щеки в ладонях. Мара любит тепло. Мара любит Солнце.