ОН И ОНА

   Хотя Луи переживает менее эмоциональный взрыв, чем София, он не лишён чувств. Внутри него бушует невероятная радость, что он смог удивить девушку, которая (теперь можно говорить смело) ему не безразлична. Он это и сам признаёт. Парень понимает, что снова влюбился, но в этот раз что-то по-другому. Томлинсон не знает, что, но он ощущает это где-то на ментальном уровне. София, даже не стараясь, каким-то образом смогла завоевать его. Он бы хотел, и был бы вполне счастлив, если бы они были официально вместе. Но певца по-прежнему беспокоит различие в социальном положении, и не только он переживает за себя, сколько за девушку. Вся шумиха вокруг него может испортить их отношения. Может, Луи и слывёт проказником и шалопаем, но в своих размышлениях он всегда серьёзен. Пусть он показывает людям своё самое ветреное отношения к вещам, это отнюдь не значит, что важные вопросы он решает на отмаш. Томлинсон знает, что иногда нужно рассуждать объективно и учитывать все обстоятельства. И в своих мыслях парень всё чаще и чаще приходит к выводу, что, если он хочет быть с Софи, надо действовать сейчас. Но вот что делать с вопросом о её не знании его положения, он не знает ответа. Это сложно. Ему не трудно догадаться, что признание изменит всё между ними, однако в какую сторону нельзя сказать однозначно.    Несмотря на угнетающие думы, Луи в прекрасном расположении духа. Он и его согруппники Лиам, Найл и Гарри готовятся к выходу в зал, где должно пройти вечернее шоу, на котором они имели честь быть приглашёнными гостями. Зейна с ними нет, потому что он сообщил, что неважно себя чувствует. Никто не был против его отсутствия, Луи даже шутя сказал: «Без него мы, по крайней мере, уместится на диване». Найл оценил шутку и разразился в своём привычном затяжном смехе.    — Что случилось, Томмо? — Спрашивает Пейн.    — Ты о чём? — Не понимает Луи, отрываясь от телефона.    — У тебя улыбка до ушей, — комментирует Гарри.    Томлинсон задумывается и понимает, что это действительно так. Он опускает уголки рта.    — Ничего подобного.    — Ну да, ну да, — закивали One Direction.    — Как там София, понравился подарок, — как бы между прочим интересуется Лиам.    — Если бы я знал, что, чтобы заставить её так улыбаться, нужно подарить щенка, я бы выкупил всех собак в стране, — говорит он, закуривая.    Друзья просто уставились на него, а Гарри выдавил пренебрежительное «фу».    Томлинсон вопросительно поднимает бровь.    — Что не так?    — Это так... ванильно, — замечает Пейн.    Луи не стал отвечать, и на какое-то время воцарилось молчание, пока Найл не говорит:    — Лиам, я хочу ванильное мороженное.    — Нет, Найл. Скоро выход.    Хоран разочарованно стал гонять какой-то шарик по столу.    — Она ещё не знает? — Обращается Пейн к Томлинсону.    — Нет.    — Ты собираешься сказать?    — Да, — Луи вздыхает, — но я не знаю, как лучше сделать.    — Просто сказать — лучший вариант, — говорит Стайлс.    — Посмотрим, — отмахиваясь от них, сказал парень, не желая продолжать.    День прошёл как обычно. Беготня, нервотрёпки, шум, вспышки, камеры, вопросы. На вечер он запланировал встречу с Софи, возможно, всё решающую. Но прежде, чем отправиться в Саттон, после прибытия домой он звонит маме. Луи доверяет Джоанне, он рассказывает ей всё, что с ним происходит. Она узнала о многих вещах в его жизни первая. Томлинсон не может представить, что с ним будет, если её вдруг не станет.    Парень вздрагивает от дурных мыслей, набирая наизусть заученный номер. Луи говорит с ней не меньше часа. Он, наконец-то, решается рассказать то, что его так тревожит. Певец начинает с того, что ему нравится одна девушка. На её вопрос «что за девушка», он отвечает: «простая девушка».    — Как это понимать, милый? — Нежно спрашивает Джей.    — Она просто ученица колледжа, она не из звёзд.    — И что тебя так беспокоит?    — Она не знает, что я певец.    — Ты не сказал ей?    — Нет.    — На это есть причины?    — Я не знаю, — после недолгого молчание говорит парень. — Вначале я не думал, что буду с ней так близок, я не хотел, чтобы она знала. Но теперь я знаю, что мне придётся это сделать, если я хочу... быть ещё ближе.    — Тебе нужен мой совет? — Предполагает женщина.    — На самом деле, нет, — усмехается Луи. — Я знаю, что должен сделать, просто... боюсь.    — Чего, Луи?    — Что это всё испортит, и она больше не захочет иметь со мной дело из-за этой лжи. Боже, я ведь напридумал такую чушь на тему, где работаю!    — Но если ты ей не скажешь, она всё равно узнаёт. Телевидение и Интернет ещё работают, сынок. И тогда, я думаю, будет только хуже. Ты знаешь, я не буду убеждать тебя или заставлять, тебе стоит самому подумать над этим.    — Спасибо, мам, — нежно говорит Луи голосом, полным любви и благодарности.    Дальше он спросил, как там поживают остальные, и хорошо ли она себя чувствует. Джоанна ответила, что лучше не бывает, всё скучают по нему, близняшки даже устроил саботаж по этому поводу. Они обменялись событиями дня и неторопливо распрощались.    Голова немного встала на место. Голос его мамы дал ему сил и уверенности. Он решил, что это произойдёт сегодня же.    Полный чувств и ожидания, Луи не стал ждать вечера, а сразу же отправляется в путь. Он спускается на подземную парковку и шагает к кадиллаку. Тут его взор натыкается на «Форд», который он арендовал для своего прикрытия. Томлинсон вызывает своего человека, прося его вернуть автомобиль в аренду. Если он решил больше не скрывать себя перед Софи, этот камуфляж ему не нужно. Он садится в огромный кадиллак, заводит мотор и выезжает с парковки.    Путь до Саттона преодолевается быстро. Луи едва успевает собраться мыслями, когда уже предстаёт перед домом на Оливер-роуд.    Томлинсон мог ожидать любую реакцию и любое состояние Софи, но то, что он увидел, совсем не совпадало с представлением. Её лицо опущено, глаза усталые, движения и речь замученные, и вообще весь её вид потрёпанный. Луи серьёзно испугался за неё (и её тоже), и страх запечатлелся на его лице. Но он быстро берёт себя в руки.    — Что случилось, леди, вам кто-то не давал спать всю ночь?    Девушка слабо улыбается, но улыбка незамедлительно сходит с её губ.    — Какие-то проблемы? — Спрашивает Луи без всякого намёка на весёлость. Что-то здесь не так.    — Честно говоря, да, — выдыхает она, пропуская парня в дом. — Подождёшь меня, я сейчас вернусь?    — Конечно, — отвечает он, ступая внутрь.    Дятлова скрывается где-то за лестницей. Томлинсон прислоняется к стене, запутавшись в своих предположениях. Во всём доме тишина, нет и намёка, что здесь кто-то вообще есть. Через минуту он чувствует, что-то тычится в его правую ногу. Певец смотрит вниз и видит корги, увлечённо дёргающего его за штанину и покусывающего за лодыжку.    — Снова привет, — здоровается он. Щенок поднимает на него взгляд и радостно виляет хвостом.     Луи присаживается и гладит его, но комок не хочет, чтобы его ласкали, он постоянно пытается увернуться от руки Томлинсона или укусить её.    — Ты придумала ему имя? — Спрашивает парень у Софи, которая только что подошла.    — Да.    — Какое?    — Принц Уильям.    Певец вопросительно смотрит на неё, на что она просто пожимает плечами.    — Почему не Ричард Львиное Сердце? — Усмехается он.    — Как-то не очень звучит для корги, — затем она обращается к собаке. — Иди к бабушке, Принц, давай, вперёд.    Как бы не было странно, но пёс пошёл в комнату противоположную входной двери. Вероятно, там и есть бабушка.    Они молча шагают по Бенхиллу. Погода тёплая, даже слегка припекает солнце, ну, по крайней мере, насколько это возможно в феврале. Дует ветер. Где-то четыре часа после полудня.    В конце концов они идут на их скрытое от всех местечко среди бесчисленных дубов и вязов. Пара садится на скамейке, сохраняя молчание. Через несколько минут Луи аккуратно кладёт руку на руку Софи.    — Расскажешь?    Девушка тяжело вздыхает, но кивает.    — Я попробую.    Снова между ними тишина, но парень не пытайся вынудить её на разговор, она должна сама.    — У меня... — начинает она с запинками и резким замолканием. — У меня...    «Готовься узнать что-то интересное,» — угрюмо подумал Луи.    — Я не знаю, как начать.    Видно, что Соня в отчаянии. И с каждой секундой певец приходит всё большую растерянность от не знания чего ждать. Всё в девушке показывает, насколько то, что бы это ни было, грызёт её. Она такая грустная и потерянная, должно быть, случилось действительно что-нибудь страшное. Но это даже не просто грусть и потерянность, это вид человека по-настоящему несчастного и страдающего. Луи не нравиться понимать тот факт, что он в неведении и ничего не может сделать. Как себя вести?    — Если ты переживаешь из-за того, что я не приму всё, что ты скажешь, можешь быть спокойна, никакая информацию не изменит наших отношений. Смелее, и улыбнись уже, — говорит парень, приподнимая уголки губ.    Дятлова невольно сама улыбается. Кажется, ей помогают слова Луи, и она начинает историю, почти не запинаясь.    — Мы переехали сюда... не потому, что здесь лучше образование или ещё что-то. Всем, кто меня спрашивал, я говорила это. Но это не правда.     Певец не перебивает, пока она говорит, он внимательно слушает, чтобы ничего не упустить. С каждым произнесённые Софи словом Томлинсон напрягается всё больше. Но он дослушает.    — Мой отец... кое-что сделал, — тут она закрывает руками лицо, покачивая головой. — Это так сложно, я не знаю, как могу тебе всё это рассказать.    Парень обнимает Софию за плечи.    — Просто говори, — он открывает её руки от лица и берёт за одну.    — Мой отец, он... он... Он работал в банке, и там...    Луи прижимает её сильнее, и  она прячет лицо в его куртке.    — Он своровал, — бурчит девушка.    — Что? — Переспрашивает певец.    — Он своровал, украл. Насколько я знаю, он располагал достаточным доверием у своего начальства, поэтому мог... И вот несколько лет назад папа провёл какие-то махинации с бумагами, забрав себе в карман несколько сотен тысяч рублей. Затем он прекратил, а несколько месяцев назад снова начал.    Луи удивляет, что она говорит об этом, будто он просто был зависим от курения или выпивки, но завязал и снова начал. Парня удивила эта информация, но, может, это странно, однако он не почувствовал ничего враждебного ни к её отцу, ни к ней. Хотя по замыслу он теперь преступник, наверняка его уже ищет полиция, но нет никакого переживания по этого поводу. Единственное, что его беспокоит, — это состояние Софи. Певец ботся представить, как она себя чувствовала, когда узнала это.    — Мы переехали, чтобы уберечь его и себя, потому что, когда бы всё раскрылось, его бы посадили, а на нас сел позор. Думаю, ты знаешь, как родственные связи с людьми, преступившими закон, влияют на будущее человека.    Она всхлипывает. О нет, только не плачь.    — Но знаешь, я его простила. У него есть оправдание. Когда отец всё это делал, он думал о нас, а у нас были проблемы с деньгами какие-то моменты жизни. Хотя именно в те моменты, было как раз всё стабильно, мы не могли позволить себе слишком многого, но всё было вполне хорошо. Возможно, мы бы смогли прятать его от... тюрьмы долгое время. Возможно, он бы за всю свою жизнь так бы и не сел, но сегодня он сказал то, что перевернуло наш дом вверх дном.    Дятлова переводит дыхание и отстраняется от парня.    — Его уже начали искать. Наверное, это началось ещё недели две назад, в России. Думаю, обыскали уже наш дом и опросили всех знакомых и родственников. Не найдя ничего там, компания узнала, где ещё у нас есть родня или друзья. И, конечно же, это здесь, в Англии. Сегодня в Саттоне рыскала полиция. Александр думает, что не только полиция — они могли нанять и детективов, скрывающихся под масками простого прохожего. Но мой отец больше не собирается прятаться, он сказал, что он виноват и должен ответить. Думаю, у нас не больше недели.    В конце она заливается слезами, и Луи снова обнимает её, поглаживая по спине и голове. Он не знает, что сказать, он в полной растерянности. Ему становится противно от осознания, какой это мир. Он не ненавидит отца Софи, особенно, если она сама этого не делает, но он зол за то, что этот человек заставил эту девушку рыдать и чувствовать боль, которую она, определённо, чувствует. За годы славы, популярности и богатства Томлинсон не раз забывал, что это такое, когда тебе не хватает денег, когда ты должен работать на нескольких работах, стараясь помочь семье: сёстрам и матери. Всё земное казалось ему таким далёким, а те времена — страшным сном. Но стоило ему только ступить в Донкастер, как он в полной мере ощущал всю эту грязь и ненависть мира. Ему повезло, он вышел из этого, но другие остались. Остались дети сироты, остались смертельно больные и инвалиды, которым некому помочь. Остались пьяницы и бездомные. Остались семьи, которые едва сводят концы с концами. Матеря и отцы в этих семьях работают на нескольких работах сразу, старшие сыновья и дочеря, совмещая школу, идут на подработку, продавая мороженное на улице в жаркий летний день или хот-доги на стадионе, помогая библиотекарю, стригя чьи-то газоны. В общем, хватаясь за любую мелкую работу. И Луи сам был среди них. Он помнит, как старался, чтобы помочь маме.    Каждый раз Томлинсон забывает, что такое жизнь, когда нельзя дать пропасть ни одной крошки хлеба, когда ты носишь несколько лет одну и ту же куртку, хотя в плечах она тебе уже жмёт, когда надо уметь выживать. Именно это и делал Луи в Донкастере — выживал. Он любит этот город всей душой, у него было хорошее, счастливое детство, хоть и не без разочарований и испытаний, но этот городок его всё. Он знает, как может быть ужасно общество в нём. И когда певец это вспоминает, он резко и болезненно опускается на землю. Слава остаётся позади, мысли крутятся вокруг людей. Каждый раз эти приземления отзываются ноющей болью в сердце. Понимание, как много ещё несчастных, идущих на крайности людей, ранит его. Поэтому он пытается участвовать в как можно большем количестве благотворительных организаций. Он хочет помогать.    — Не плачь, Софи, — утешает Томлинсон. — Мне жаль, что всё так ужасно, но, пожалуйста, не плачь.    Боже! Как она несчастна! Певец не может смотреть в эти ещё детские глаза, наполненные болью и страданием. Почему мир так жестоко и всегда заставляет рыдать тех, кто этого не заслуживает?    — Теперь всё изменилось?    — Что изменилось?    — Твоё отношение ко мне.    — Нисколько, моя леди. Разве должно?    София пожимает плечами.    — Глупая, глупая маленькая девочка, — улыбается он. — Моё отношение к тебе не изменилось, даже когда я узнал, что ты любишь авокадо — а у меня есть некоторые предубеждения насчёт людей, любящих авокадо, — так, неужели ты думаешь, что такая мелочь, как та, что ты мне только что рассказала, способна поменять меня своё мнение о тебе? — Дразнится Луи, что вызывает смех Софи. Это именно то, чего он добивался.    Смех девушки быстро сходит, но она всё ещё немножко улыбается Луи. Неожиданно для парня она оборачивает вокруг его тела свои руки и крепко прижимает к себе. До этого Софи никогда не осмеливалась на такие действия, Луи всегда обнимал и целовал её первый, поэтому это его сильно удивило, а предательское сердце ускорило свой ход. «Она всего лишь впервые первая обняла тебя, успокойся, парень,» — говорит себе Томлинсон. Если бы это не означало новый уровень в их отношениях, он бы не чувствовал такого волнения. Луи обнимает её в ответ и с удовлетворением наслаждается её близостью. Ему кажется, что его чувства и эмоции сейчас покинут свои границы.    — Спасибо, Билл.    «Нужно сказать, — думает Луи, — что я не Билл». Но как бы он не винил себя во лжи, он не может сказать этого, тем более сейчас. Поэтому говорит совсем другое.    — Тебе не за что меня благодарить. — Грустно отвечает он. — Просто знай, что, несмотря ни на что, я буду любить тебя, даже если вся твоя семья будет в уголовном розыске.    Следующее, что сказала Софи, Луи взволновало и одновременно заставило смеяться.    — Несмотря ни на что, я тоже буду любить тебя, даже если ты никогда не прекратишь шутить в ответственный момент.    Томлинсон улыбнулся и обнял её крепче.