Шас'уи

Аквамари́н (лат. aqua marina — морская вода) — минерал, разновидность берилла. В виду простого химического состава, легко может быть обнаружен в любом уголке Галактики. Кристалл, чаще всего небесно-голубого оттенка, голубовато-зелёный, зеленовато-синий или серо-голубой, очень чистый и идеально прозрачный. Строение, порождает интересное свойство — двухцветность. Если менять угол зрения, оттенок камня меняется. Камень, мягче и легче родственных твёрдых сапфиров, но хрупок только на первый взгляд. Аквамарин — прочный, устойчивый к износу минерал. Нежнейший утончённый оттенок камня рождается благодаря содержанию железа, а прокаливанием можно добиться насыщенного сапфирового окраса. Чем насыщеннее цвет аквамарина, тем выше его цена. Известен способностью бледнеть, перед дождём или бурей. Именно за это качество самоцвет ценился древними мореплавателями. Талисманы из аквамарина, использовались как амулеты, показывая правильную дорогу и оберегали от штормов, представляющих в открытом океане смертельную опасность. Архаичные убеждения Терры гласили: аквамарин — это материализованная душа моря и имеет мистическую связь с океаном, позволяя укрощать и усмирять бушующие стихии. Камень кристальной чистоты и божественно небесного оттенка, также, был любимейшим оберегом магов: помощник и защитник, способный разоблачать коварство и обман, перенаправляя внимание с низменных вещей в более высокие сферы мироздания, укрощать бесконтрольные всплески эмоций. Его утончённость и деликатное сияние, оберегает своих владельцев от опасностей и обманов, делает более рассудительными, способными к принятию взвешенных решений. Чистый камень с божественным оттенком был символом кристально честных людей, которые никогда не лгут. Также аквамарин считался камнем супружества, делающим супругов верными и преданными друзьями, оберегая любовь. Нерсу — минерал аквамарин, цвет аквамарина, светло-голубой (основной диалект Империи Тау). Шас’уи Комморра — город чью вечную тьму не рассеет свет тысяч украденных солнц. Мёртвое сердце, не знающее жалости и сострадания к несчастным, чья молодость или сила, обернулись проклятием, позволившим дожить до невольничьих помостов. Низко опустив голову, Нерсу брёл в шеренге скованных цепями рабов, основную долю которых составляли люди со всех концов Империума Человечества. Лохмотья, в которые за недели плена превратилась униформа, были пропитаны засохшей кровью. Боль — постоянная спутница в эти дни, ни на минуту не покидала невольника-тау. Некогда светло-голубая кожа была почти черной от кровоподтёков и воспалившихся порезов. Но юноша продолжал шагать, с трудом переставляя ноги, сбитые в кровь о жёсткое покрытие «улицы». Нерсу знал, стоило замедлиться и последовал бы болезненный тычок от соседей-гуэ’ла, не питавших тёплых чувств к пленённому Воину Огня. Шас’уи быстро усвоил, что другие рабы оказывались подчас хуже хозяев вар’син’да: часто пленник бывал избит до полусмерти, а иногда вмешиваться приходилось даже надсмотрщикам. Невольничий рынок, служивший местом назначения, мало отличался от того, что Нерсу видел раньше: пёстрая толпа, состоящая из нищих и мелких перекупщиков, галдела беспрестанно. Над ними на парящих платформах находились вар’син’да статусом выше: воины, облачённые в пугающего вида броню, смотрели на плебеев у ног с презрением. Многие указывали на Нерсу: представитель Касты Огня был единственным тау среди массы невольников, привлекая внимание зевак. Пленник знал: подобный интерес не сулит ничего хорошего. Узкая «улица» окончилась высоким павильоном: отсвет под куполом был прозрачным, окрашенный золотистым светом одной из порабощённых звёзд. Шеренгу рабов ввели в небольшое помещение, и погонщики принялись сортировать товар, готовя к продаже. Очередь дошла до тау, и, к ужасу Нерсу, его отвели в сторону, где красовалась группа воинов, облачённых в черные доспехи. Один из вар’син’да деловито ощупал мышцы на руках, ткнул несколько раз в знаки отличия шас’уи, отпустив презрительную реплику, после которой остальные расхохотались. Но Нерсу стоял смирно, опустив голову. Сил сопротивляется у бывшего солдата не оставалось. Друкхари продолжали весело переговариваться, и, хотя тау не мог понять ни слова, представитель Касты Огня догадывался, что обсуждали его. Появился металлический прут, которым погоняли рабов и пленника вынудили высоко поднять голову, а последовавший болезненный удар по спине заставлял расправить плечи: надсмотрщик желал показать товар «лицом». Один из воинов протянул руку к дыхательной щели, отчего тау дёрнулся, но наказания не последовало. Наоборот, стоявший рядом воин осклабился, и сделал знак — на шее Нерсу захлопнулось тугое металлическое кольцо. — Из какой ты касты? — в ошейнике оказалось устройство для перевода. — Каста Огня. — Я же говорил, для водички он низковат, — в голосе было веселье, — Ты проиграл, Цаентар. — Какая разница, Фаххра? Дракрисс хотел водяную девку и посимпатичнее. Пошли дальше. — Мы шатаемся по этой клоаке уже давно и это первый синекожий, который нам встретился. Предлагаю взять что есть и идти обратно. Нерсу молчал, стараясь не привлекать к себе внимания чудовищ. — Дракрисс будет недоволен, — произнёс Цаентар. — Архонту все равно, — усмехнулся Фаххра, — Спорю на свой серебряный нож, Змей даже разницы не заметит. Если вообще вспомнит, что он хотел синего мяса. — Да, скажи спасибо, Цаентар, что он не похож на свою сестрицу. Иванелле бы нам спуску не дала, — произнёс другой воин, — Да, и я не прочь проверить, как мой клинок режет синекожих. Тау безучастно наблюдал, как солдаты переговариваются с надсмотрщиком. Наконец, сторговавшись, пленника, поволокли к одной из левитирующих открытых машин. Загнав его на палубу, вар’син’да направили машину к своему логову. Флотилия «Ядов» легко скользила над Городом, приближаясь к многокилометровому шпилю Кабала Пагубного Лотоса. Дракрисс, стоя у высокого обзорного окна, смотрел, как лёгкие машины заходят на посадку. Его воины выгружали добычу, захваченную в драках на улицах Тёмного Города и товары, которые они выменяли у торговцев. Комморрит пресыщенно рассматривал суету на посадочной площадке: вереницу рабов, которые таскали тяжёлые ящики, и воинов-инкубов, хваставшихся трофеями. Цепкий глаз, выхватывал детали: мелькнул светлый силуэт — один из воинов удерживал бьющуюся в его руках рабыню-мон’кей, в руках другого виднелся небольшой свёрток. Мгновение спустя кулёк полетел в пропасть, а Дракрисс увидел, как в беззвучном вопле исказилось лицо человеческой женщины. Смеясь, солдаты удержали несчастную, попытавшуюся броситься следом. Архонту наскучило смотреть за вознёй прислуги, и он обратил внимание к комнате. Просторное помещение было обставлено с утончённым изяществом: мягкие кушетки и резные столики, драгоценные ковры и расшитые золотом подушки создавали уютные островки, в которых нашли приют его любимицы. Красивые женщины, в лёгких одеждах провожали своего хозяина призывными улыбками. Взгляд комморрита скользил по холеным телам аэльдари и мон’кей, не задерживаясь ни на одной из них подолгу. Скука владела молодым наследником. Дракрисс подумал о женщине, чьё дитя, наверняка, все ещё падало к подножию шпиля. Возможно, новая рабыня сможет развеять его апатию ненадолго. Хозяин башни пошевелил пальцами и перед ним возник комнатный прислужник мон’кей. — Хочу увидеть «пополнение», пусть подберут самых красивых на вечер. Великий Змей подумал, стоит ли приказать, чтобы привели ту рабыню. Но им снова овладело безразличие. Чтобы развеяться друкхари решил сходить в Зверинец: от прошлой партии пленников в живых оставалось несколько комиссаров. Неистовые бестии могли помочь скоротать время до вечера. Надзиратель, стоявший у двери, повернулся к шеренге скованных цепями рабов и взмахнул бичом. — Шевелись, падаль! Люди пришли в движение увлекая за собой Нерсу. Тау видел взгляды гуэ’ла, на многих лицах читалось отвращение к ксеносу, но некоторые выказывали признаки узнавания. Воин Огня, в свою очередь, распознал во многих пленниках солдат Империума: татуировки орлов и символы их септов, в виде черепов с крыльями, на плечах безошибочно выдавали гвардейцев. Нерсу понял, что их гонят к баракам для рабов, предназначенных на убой. Осознание незавидной судьбы не вызывало у Воина Огня страха, даже тоска по сородичам, тупыми зубами терзавшая его эти дни, отступила при мысли о скором избавлении. Внезапно громкий окрик заставил колонну остановиться. Шас’уи увидел группу воинов, в одном из которых смог признать Фаххру. — Эй, Мастер! Синемордого приказано подготовить для Сада, — солдат, облачённый в чёрное, расплылся в довольной улыбке. Гримаса неудовольствия появилась на лице надзирателя, но последовал взмах бича и подле него возникли рабы-люди, которые отделили пленника-тау от общей кучи и поволокли в другую сторону. Сердце Нерсу тоскливо сжалось, блуждающему взгляду было не за что уцепиться в пустынных коридорах, которыми его вели прочь. Камера, в которую бесцеремонно бросили пленника, была тесна и лишена окон. Тёмные, цвета спёкшейся крови, стены, нагоняли апатию, а тусклый глоуглоб под потолком не мог разогнать сумрак. Узкая койка у стены и нехитрые удобства дополняли мрачный интерьер. Воин Огня отогнал мысли о том, что это место хуже карцера в казарме. Прошлую жизнь не вернуть. Скрипнула дверь, и в проёме возникла фигура женщины-гуэ’ла. Немолодая рабыня застыла на пороге, а на обезображенном лице возникла привычная смесь отвращения и суеверного ужаса, которую Воин Огня безошибочно научился определять за последние недели. Сопровождающий вар’син’да, толкнул старуху внутрь, отчего её ноша — таз и несколько свёртков разлетелись по полу. — Давай, делай свою работу, кляча. Дверь захлопнулась, оставив их наедине. Женщина продолжала стоять у двери, разглядывая тау. Нерсу видел жуткие шрамы от ожогов на одной половине лица рабыни, другая же сторона несла следы былой красоты. Воин Огня медленно поднялся с постели, старуха вскрикнула и прижалась к двери. Тау устало подумал, что в этом мире нет понимания даже между товарищами по несчастью. — Я вас не обижу, — Нерсу принялся собирать рассыпавшиеся вещи, среди которых распознал компоненты стандартного медипака Касты Земли: имелись бинты, обезболивающее и антисептик. Пересилив страх, служанка-гуэ’ла принялась за работу. С её помощью тау смог избавиться от окровавленной формы, чтобы обработать раны. Нерсу показал женщине как пользоваться распылителем с жидкой повязкой. Позаботившись о его ногах и забинтовав порезы, гуэ’ла помогла воину одеться: новая одежда была так же невзрачна, как и та в которую была облачена старуха. Но она оказалась чистой и тёплой. Шас’уи тоскливо смотрел, как женщина складывает остатки его униформы к прочему мусору в тазу. — Как вас зовут? — но ответом ему была тишина. Тау предпринял ещё одну попытку. — Я вам не враг. Меня зовут шас’уи Т’ау… — но в следующее мгновение рука женщины легла на его губы, заставив замолчать. — Не говори здесь никому своё имя, — тихий шёпот гуэ’ла был полон отчаяния, — Они украдут его и твою душу. Суетливо собрав вещи, женщина покинула комнату. Нерсу проверил дверь, но, как и ожидал, ему она не поддалась. Вернувшись на жёсткую койку, пленник принялся рассматривать потолок и надеяться, что избавления ждать недолго. Старуха-гуэ’ла, так и не назвавшая своё имя, приходила каждый день, принося пленнику пищу и заботясь о его ранах. Нерсу не испытывал особой благодарности, понимая, что хозяева ждут, когда тау оправится от травм. Вар’син’да не знали жалости и то, что ему дали передышку, означало лишь, что невольника ждёт куда более мрачная участь. Наконец, глубокие порезы, щедро обрабатываемые средством для заживления, начали затягиваться. И через несколько дней, старуха явилась в сопровождении надсмотрщика. Сопровождающие долго вели Нерсу коридорами, и тау понял, что их цель верхние уровни комплекса. Воин вспомнил слова Фаххра о господине, желавшем «синего мяса». Стоявший перед глазами образ скотобойни быстро выветрился, едва процессия достигла небольшой комнаты. Стул, зеркало, столик и стойка с разноцветной одеждой, подсказала тау чего именно желал хозяин. Также, там находилась гуэ’ла помладше Старухи, но с не менее обезображенным лицом. Слабая искра надежды зажглась в сердце воина. Если вар’син’да будет достаточно груб, то был шанс, что шас’уи не доживёт до утра, разделив участь теневого братства. Крепкому солдату не повезло выжить, в отличии от юных собратьев. Загнав тау в душевую, и оттерев его кожу до скрипа, старуха и её напарница принялись «прихорашивать» пленника: тело смазали благовониями, а волосы собрали в замысловатую причёску. Запястья и лодыжки украсили позвякивающие браслеты, прозрачная туника, расшитая цветами, сменила серую робу, а грубый ошейник — гладкое кольцо. Унизительное «украшение», было снабжено иглами, вынуждавшими держать голову высоко. Но Нерсу не чувствовал ничего кроме опустошённости. Закончив, женщины передали его надсмотрщику, не сводившего с невольника алчного взгляда. — Шевелись «красавчик», Великий Змей заждался, — надзиратель сопроводил свои слова увесистым шлепком пониже спины. Покои хозяина находились на самом верху комплекса. Узкие окна, за которыми виднелось кошмарное небо Комморры, почти не давали света. Обставленное уродливой мебелью, помещение производило впечатление склепа, а бесцветные фигуры женщин только усиливали это сходство. Великий Змей, высокий, с гладкими черными волосами и кожей бледной как у мертвеца, рассматривал Воина Огня своими жуткими глазами. На лице вар’син’да застыла гримаса неудовольствия. — Что это? — Тау, господин, — заискивающе произнёс надсмотрщик, с которого слетела вся спесь. — Вижу, что не амбуль, болван, — огрызнулся архонт. — Почему не женщина? Где Фаххра? Приведите сюда этого негодяя! Запыхавшийся солдат появился в считанные минуты. Архонт, вышагивал по помещению, кидая яростные взгляды то на своего испуганного слугу, то на Нерсу. — Мой милый Фаххра, скажи, ты такой тупой, что не понял моих приказов или, наоборот, посчитал себя умнее господина? Юноша видел ужас в глазах слуги. Воин вар’син’да больше не казался самоуверенным. — Господин, мы рыскали по всем рынкам и притонам три дня, но это единственный подходящий синекожий, которого нам удалось обнаружить. — Я решаю, что подходит для меня, падаль! Ты и твои слабоумные подельники, должны были обыскать весь Тёмный Город или присоединиться к пиратскому рейду, чтобы добыть мне то, что я желаю! А не возвращаться сюда с жалкими оправданиями! — Бесполезно, — шас’уи поразился собственному голосу, — Ты не заполучил бы ни одной. Женщины моего народа не выносят грубого обращения. Сдавленный стон Фаххры, подсказал, что воин в ужасе от наглости Нерсу. Архонт, смертоносной тенью, вырос перед тау. — Кто-то давал рабу разрешение говорить? — голос, дрожащий от ярости, походил на змеиное шипение. Нерсу усмехнулся, не ожидая, что чудовище поймёт выражение на его лице. — Кто-то должен был прекратить твоё нытье, архонт. Тау надеялся, что сумеет вызвать гнев достаточный, чтобы хозяин обрушил на него свою ярость. И ему это удалось: вар’син’да нелепо глотал воздух, не веря услышанному. Внезапно, Змей расхохотался, запрокинув голову. — Я смотрю, в этом доме уже и рабы начали принимать решения за господина? — хозяин сделал знак рукой и вопящего Фаххру увели воины в черных доспехах. — Этот напыщенный молокосос давно мне надоел. Монстр вновь обратил внимание на тау. Пальцы вар’син’да коснулись кривого шрама, заметного под прозрачной тканью туники. — А ты, видимо, Воин Огня? — А ты хозяин этого места? — шас’уи заметил взгляды женщин — испуганные и, в то же время, заинтересованные. — Раб дерзок, — обернувшись к слугам и наложницам, архонт бросил, — Все вон! Комната опустела так быстро, словно присутствующие просочились сквозь стены. — Ты меня заинтересовал. Пожалуй, я сохраню тебе жизнь. Вар’син’да навис над Воином Огня, заставив его сделать шаг назад. Змеиная улыбка архонта, расцвела на бледном лице, обнажая острые зубы. — Можешь сопротивляться. (конец ознакомительного фрагмента)