***
- Мне надоела эта школа, - девочка вихрем заскакивает в избушку к своему Чим-чиму, зная, что только он выслушает, а еще нальет ароматного чая, да такого, что не останется даже самой маленькой проблемы, - Чимин, я туда больше не пойду. Ребенок замирает на половине фразы, видя на теле близкого человека огромный шрам через всю спину. Не легкой белой полоской, словно фломастером нанесенный, а выжженный, кровавый. Кривая линия, что причиняет боль даже видом. Руки невольно разжимают лямки рюкзака и этот тяжеленный носитель всевозможных книжек, тетрадок и прочей канцелярии громко падает на пол, выводя из размышлений парня. - Т/и отвернись, - рыкает в первый раз на свою маленькую подружку и начинает судорожно искать майку, - Т/и, выйди отсюда быстро. Девчушка в шоке, он единственный никогда не кричал и не обижал, а теперь отмахивается. Обидно. Слезы собираются в девичьих голубых глазах, но уходить нельзя, природная вредность не позволит. Малышка закрывает глаза руками и разрешает отпустить первую слезу. - Ну-ну, маленькая моя, прости меня. Не хотел обидеть. Кнопка, посмотри на меня, - парень уже рядом, наплевав на поиски футболки, отводит ладошки и смотрит на слегка покрасневший носик, которым девочка шмыгает так по-детски мило, - я не хотел кричать, веришь мне? - Угу, - и снова шмыгает. - Т/и, ты не должна была его видеть. - Почему? – такая чуткая, ранимая, не понимает, что друг со своими тайнами, спрятанными за семью печатями. - Это долгая история, давай я расскажу тебе ее в другой раз. - Обещаешь? - Обещаю, - и скрепляют мизинчиками устный договор.***
- Институт такой огромный. Там так много людей, столько интересных мест. Ты должен со мной поехать. Я покажу тебе достопримечательности, ночной город и даже приют для животных. Обещаю, тебе понравится. - Я не смогу, Т/и, - поник плечами, пряча взгляд от уже взрослой девушки-студентки престижного университета за челкой. - Да почему? Что тебя держит здесь? У тебя же никого нет: ни друзей, ни родных. Чим, я так больше не могу. Твои тайны мне надоели, эти молчанки, шрамы. Неужели ты не понимаешь, что здесь у тебя нет жизни, поехали со мной. Я покажу другой мир. - Прости, кнопка - Я больше не кнопка. Прощай, Чимин. Хлопок двери и только звуки подходящего бессилия слышны в этот момент. Парень не открывает глаз, нет смысла. Он один. - У меня была ты, мое маленькое проклятье.***
- Т/и, улыбнись. Мы закрыли сессию, хватит дуться, - девчонки поднимают бокалы за окончание этих двухнедельных кругов ада, смеются над историями студентов, передразнивают преподавателей. А Т/и хотела бы и радоваться, да вот из головы не выходит этот ставший за столько лет родным парень со светлой макушкой, который клялся зубом, что волосы никогда не красил. Ей грустно без него. Она скучает. Она любит. Эта глупейшая ссора стала ее точкой невозврата. Больше не было того травяного чая, так нужного ей во время экзаменов. А это мягкая теплая улыбка и … «моя маленькая кнопка». Как она желает услышать это прозвище, но только произнесенная одним единственным голосом, таким мягким, нежным, родным. Она возвращалась в деревню несколько раз, приходила к нему в избушку, но не находила друга. Все стало как-то пусто, покинуто. Все неправильно. И девушка от тоски покидает веселых, слегка пьяных подруг, бредет домой, мечтая о потерянном спокойствии в домике на краю деревни, который обходили десятой дорогой все старушки маленького поселения. Сил не осталось терпеть эти муки, срывается, хватает любимый рюкзак с медвежонком и несется на вокзал. Нужно найти его, вернуть любой ценой, обнять и пусть ругает, пусть крикнет, но будет рядом. Пожалуйста.***
Деревня пропиталась зимним духом. В отличие от больших городов так рьяно борющихся с погодными условиями здесь уважают любое время года, и зимушка проявляет такую же заботу, укрывая каждый домик белым покрывалом, приглушая завывания злых ветров, желая узорами на окнах каждому юному хулигану спокойной ночи. Вот только Т/и эти ухаживания природы не нужны, магнитом тянет только к одной постройке, в которой, наконец, горит теплый огонек, по цвету напоминающий самую вкусную мандаринку. Даже дым из трубы вьется по-особенному, не уступая зиме по красоте. Он здесь. Уже неважно, что говорить, надо поймать глупца, поверившего в ее уход. Зачем бросил, неужели не знал, как она нуждается в нем. Только в нем. Дверь такая же скрипучая, но сейчас Т/и думается, что это такое своеобразное приветствие, что ей рады, что она дома. - Чимин, - шепчет, глядя на знакомую спину, до боли под ребрами любимую. Резкий поворот головы и ошарашенное лицо паренька. Не ждал. - Кнопка, но как? Ей больше ничего не надо. Отталкивается от дверей, по пути сбрасывая всю толстокожесть, так часто помогающую в институте от завистников. Перед ним она честна, врать не хочет и не будет, поэтому мгновенно целует, влетев только в его объятия. В голове бардак и надо так много передать из уст в уста, но главное донести любовь, согреть того, кто, будучи весь вечер у костра холоден руками. Чувствует тепло от его пальчиков. Выдыхает. Кажется,Чимин оттаивает только рядом с ней. - Я грустила, - отвечает любимой фразой детства, когда родители насильно отдавали родственникам на каникулы, веря, что большой город переманит девочку, а она топала ногами и просила вернуть обратно. - А я грустил первый час, а потом начал сходить с ума, и, видимо, сошел. Такая приятная галлюцинация, - улыбается и стискивает в объятиях, не отпускает. Больше не отпускает. Говорит глупости, извиняется, шутит, но не отпускает. - А еще я хочу чай. Что ты в него кладешь, столько пыталась воспроизвести, а не получалось. В чем секрет? – глаза в глаза, не позволяет вынырнуть из обнимашек. Она соскучилась и точка. - Во мне, - подмигивает и заливисто смеется от легкого толчка в бок, - надо идти за травами в подвал, отпустите меня, мисс «я взрослая и независимая, и не кнопка». - Твоя. - Что? - Только твоя кнопка, никому нельзя, а тебе можно. Простые слова, а Чимин снова видит перед собой образ восьмилетней девочки с двумя косичками. Его защитницей от местных невежд, сварливых бабок, даже от собственных родителей. Только ему давала дневник по доброй воли, честно рассказывала все страхи и проблемы, даже на свое десятилетие отдала самую любимую игрушку, сказав: «Хочу, чтобы только ты с ней играл». Только ему и все. - Ох, маленькая моя, мне было так плохо без тебя.***
Зима сменилась весной, шепнув по секрету про новую парочку, такую неповторимую в своей любви. Рассказала про игры в снежки на несколько часов, что пришлось по-новому стелить белый покров. А еще посиделки в обнимку под окнами. Как они мешали украшать стекла инеем, постоянно согревая своим дыханием. Такие бесстыже счастливые. Но все равно просила весну не наказывать ребят за шалости. И так история этой парочки облетела все чудеса света от дождя до засухи. Переходила из года в год. Т/и стойко обучалась медицине, приезжая каждые праздники и выходные с новыми фотографиями и интересными мелочами. Иногда ругаясь с жителями за такое отношение к самому доброму человеку в ее жизни, а она знала многих в городе, и никто даже в подметке не годился Чимину. Так некоторые начали обращаться за помощью, радуя влюбленных даже самыми элементарными просьбами. - Чим-чим, а где исполнение моего обещания? - Какого? - История о твоей спине и ее маленькой особенности. - Т/и, это не самая лучшая тема для вечерних посиделок, - отворачивается, словно закрываясь, но его быстро хватают за руку, восстанавливая зрительный контакт. - Твой вкусный чай скрасит любой вечер, - гладит по щеке, успокаивает, - Чимин, я не боюсь твоих тайн. И получает ответ на этот висевший в воздухе вопрос. Узнает, что это напоминание о долге, специальный след, чтобы всегда знал свое место. Чувствовал обязанность телом, отдающейся пульсирующей болью, из-за чего парень просыпается иногда ночами. Ему страшно. Очень. Плата оказалась высокой и хочется просто спрятаться в объятиях любимой. - Может нам сбежать? - Нет, малыш, побег бессилен, но пока у меня есть время, хочу радоваться жизни. Ты поможешь мне? Тут без тебя не получится, - грустная улыбка. - А сколько тебе отвели времени? - Достаточно. - Тогда не будем его терять, пойдем к нашему дубу, змея в воздух запустим. Т/и стала мудрее, давить больше не будет. Она мягко подтолкнет к разговору. Покажет, что ей можно доверять, разделит любую боль, скроет шрам и не отдаст на растерзание кому бы то ни было.***
Шок и ужас. Воспоминания накатывают волнами. Не простит себе этого. Что с ней было, как смогла? Не помнит, не понимает, но чует, что совершила самую страшную ошибку в жизни. Измена. Её так давно не было дома в поселке, все время нервотрепка в больнице, а тут вечеринка и много алкоголя. Коллега, давно имевший виды. Немного хитрости с его стороны и Т/и потеряла осторожность, алкоголь развязал язык, девушка ослабела и перестала останавливать при первых попытках флирта, а дальше… А дальше бес перемешал все карты, туманом заволок глаза и вытащил наружу тело, уставшее от долгой разлуки с любимым. Ей плохо, тошнит от собственного отражения, от образов перед глазами, от осознания. Забиться бы в угол и подумать, но очень тревожный звонок от мамы заставляет нестись обратно на родину. Первый раз такая неизвестность перед будущим. Кажется погода порицает ее поступок, оставляя ей пустой вагон, дождь с градом, стучащий по вискам, режущую тишину. Простит ли? Никогда.***
Деревня опустела из-за дождя. Только заплаканная девушка в промокших кроссовках с загнанным взглядом обходит дом «беловолосого проклятого» еще не замечая, как за ней смотрит пожилая женщина с печалью, стискивая ткань юбки в кулак, пытаясь урезонить внутреннюю агонию. - Значит правда. Это случилось… - подает голос. - Мама, что ты тут делаешь? - До последнего не верю в проклятие. - О чем ты? - О твоей измене. Гром и молния освещает разбитость женщин так близких по крови, потерявших все в одну секунду. Познавших тяжесть совершенных поступков с разницей в 30 лет. - Т/и, тогда я не хотела помнить, а теперь жалею, что забыла и не смогла изменить будущего. Вы стали орудием мести, жестокими наказаниями неверных. Чимин - ребенок лесного хранителя, защитника этих мест, влюбившегося в человека. Он хотел отречься от своего предназначения ради этого, и был жестоко наказан небесами. «Предательство высших целей ради любви человека приведет тебя к безымянной смерти твоего рода, осознаешь? - Да. - Ты будешь отречен миром твоей сущности и забыт миром, укравшим твое сердце. Смерть придет к тебе с огнем в самый дождливый день. Этот огонь не боится морских глубин, смирение перед землей ему не ведомо, покой чужд до тех пор, покуда каждая частичка твоего тела не станет белым пеплом. Твоим потомкам даруется знание проклятья и осознание его неизбежности прокатится по телу, оставляя след, нестираемый покровом ночи, делая его заклеймённым зверем. Огненный хищник заберет их, лишенными чувств. Это последняя благодетель небес – не испытывать муки смерти. Женщина с сердцем хранителя станет рассадником боли для его потомков. Ее знание станет главной раной. Небеса будут глухи к ее мольбам, заставляя жить до глубокой старости». И ко мне пришла женщина, представившись матерью клейменных. Поведала проклятие рода, шепнув, что моя дочь, родившаяся через пару лет станет маячащей смертью ее сына. Измена одной ознаменует окончание жизни всех. Мне наказано забыть это до свершения кары и стать последней обладательницей правды. Прости, Т/и, ты стала его проклятием.***
Старый дуб в огне. Рыжий змей пылает сильнее от дождя, шипит и прожигает до корней, залезая глубоко под землю. А рядом парень без чувств от горя. Ждет кого-то. Только времени мало осталось. Не пугается, когда на него налетает женское тело. Наконец. - Чимин, прости пожалуйста, я не хотела. Я не понимала. - Все хорошо, кнопка. Я знал, что так будет. Страшнее, что увидеть тебя уже не суждено. Я слеп, - он снова прячется за челкой, но на секунду девушка видит черные глазницы, вздрагивая всем телом, - больно, что ты боишься меня. - Чимин, не боюсь, просто не ожидала. Посмотри на меня. Чимин! Ты слышишь? Девушка не услышит ответа больше от заклейменного сына и не увидит карих глаз. Огонь заберет его с собой, оттеснит от слабого существа, смело сражавшегося со стихией, и найдет свое успокоение, выполнив веление высших сил. Небо прояснится с приходом белых хлопьев снега, смешанного с пеплом лесного рода, превращая проклятье в легенду, забирая памятные моменты у каждого жителя, только помнить об этом даровано хранительнице сердца предателя.***
На город опустилась засуха. Люди проклинают старую женщину, что все время сидит на выжженной земле забытого пустыря. Кто-то считает ведьмой, кто-то обезумевшей бабкой, раз даже собственная дочь сбежала, но никто не слышит ее тихих речей земле, уносимых ветром. «Любимый, я все помню и несу этот крест изо дня в день. Стала местным изгоем. Как же эти люди глупы и однобоки. Они не ценили тебя и твоего сына. Т/и все забыла, вышла замуж за коллегу по работе, даже детки есть. Только спит плохо. Кошмары по ночам снятся и нет лекарств, защитивших бы от страха. Ведь я знаю, что ей нужен только травяной чай самого доброго человека, наказанного за любовь. Скучаю».