Доверие

Одежда с тихим шорохом опадала к их ногам. Слой за слоем таяла преграда между его рукой и ее кожей. Натори поцеловал открывшееся гладкое плечо и почувствовал губами тонкую косточку. Хиираги вся будто состояла из невесомых косточек и прозрачной кожи, и он каждый раз боялся, что она просто растает в его руках. И задыхался от нежности к этому хрупкому телу. В такие моменты он не помнил, что с ним вовсе не человек, что ёкай его намного старше и намного сильнее. Возможно, из-за того, как почти незаметно вздрагивали ее пальцы, когда он переплетал их со своими, укладывая ее на постель. Или от того, как подрагивал ее живот, когда он проводил ладонями по ее груди. - Сними маску, - попросил Натори, целуя ее шею. Хиираги только резко мотнула головой. Уже не первый раз он пытался уговорить ее на это, но ёкай всегда отказывалась. Он знал, что для многих духов лицо еще более уязвимое место, чем имя. Их эмоции отчетливо видны, могут быть легко истолкованы и коварно использованы. Именно поэтому многие носят маски и, надев однажды, почти никогда не снимают. Он знал, что Хиираги его любит, хотя в первое время ее молчаливая отстраненная натура сбивала с толку и вселяла в него неуверенность. Но откуда-то в нем взялся этот ненасытный собственнический инстинкт. Он хотел ее всю - ее имя, ее тело, ее душу и все ее чувства. Поэтому мягко, но глубоко входя, он выдохнул почти зло: - Сними маску. - Нет, - не менее твердо ответила Хиираги. И это тоже они уже проходили. Когда он не отступался после первого отказа, как обычно, а продолжал требовать, а она продолжала отказываться. И нежная игра становилась вдруг борьбой. Натори сжал ее запястья и стал толкаться быстрее. Она изогнулась с тихим стоном, и в следующий момент он уже лежал на постели, глядя на Хиираги снизу вверх. Такие ночи обычно были самыми горячими, после них Шуичи неделю ходил, как в тумане, и с расцарапанной спиной. Но все же и после них оставалось горькое послевкусие - ведь при всей своей любви, Хиираги все еще не доверяла ему в полной мере. Эта мысль обожгла его каленым железом, и Натори снова навалился сверху, подминая ее под себя. Он задвигался еще сильнее и быстрее, так, что заломило в пояснице, и их протаскивало по простыням туда-сюда. Хиираги вновь застонала и больше уже не останавливалась, всхлипывала и шептала что-то неразборчиво из-под чертовой маски с ее издевательской улыбкой. Ее светлые волосы разметались по постели и налипли на влажную шею, а руки беспорядочно шарили по телу человека, будто она пыталась поймать его живую татуировку, а та все ускользала. - Натори, - звонко вскрикнула она и обмякла. Этого стало достаточно для того, чтоб и он последовал за ней, крепко сжимая ее хрупкое тело, изливаясь глубоко внутри нее. Тяжело дыша, Натори свалился на бок, чтоб ее не придавить, хоть и прекрасно знал, что она легко выдержит его вес. Все кости превратились в желе, а сил не хватало, даже чтоб держать глаза открытыми. Это, кажется, был его лучший секс с ней, а, возможно, и в жизни вообще, но удовлетворенности в полной мере он все же не принес. Шуичи вздохнул, и его вздох поймали чужие несмелые губы. Натори удивленно вскинулся и чуть не ударил Хиираги лбом в лицо. В открытое и очень смущенное, очень красивое лицо. Он уже знал, что у нее фиалковые глаза - видел, когда во время освобождения край ее маски отломился. Но он не представлял себе, что они настолько удивительные. Она не была красива, как модели с обложек или актрисы, с которыми он играл в любовь перед камерами. Черты лица показались чуть резковатыми, но для него она была самой прекрасной девушкой из тех, что он когда-либо видел. Лицо было и знакомым, и незнакомым одновременно, будто он видел ее такой во сне. - Спасибо, - искренне сказал Натори, несмело обводя пальцами ее скулу. Хиираги залилась краской и спрятала лицо в изгибе его плеча. Это было непередаваемо, после стольких раз ощущать не гладкую ровную поверхность, а живое подвижное лицо. - Я не была рождена сторожевым ёкаем, Натори, - тихо сказала Хиираги, и Натори весь замер, ведь она почти никогда не говорила о себе или своем прошлом. Он ободряюще провел по ее волосам. - Я дух давно исчезнувшего холма. Однажды на нем заснул человек, а я была слишком глупой и любопытной. Человек был очень красив, и пока, он не проснулся, я надумала себе всякого и уже его полюбила. Проснувшись и увидев меня, он тоже сказал, что полюбил меня. Отвез меня к людям, поселил в свой дом и любил две весны. А потом его родители повелели ему жениться на дочери местного даймё. Мой возлюбленный нашел экзорциста и привязал меня к своему дому, охранять его и его потомков. Я часто думала с тех пор, что если бы на моем лице была смешная маска, то он никогда бы меня не полюбил, а я не попала бы в заточение на века. И однажды она просто появилась на моем лице. Натори почувствовал, как ему на плечо закапали ее слезы, и обнял ёкая покрепче. Он и жалел, что заставил ее рассказать все это, и радовался оказанному доверию. - Я никогда не заставлю тебя пожалеть об этой минуте, - тихо сказал он. - Или пускай проклятие ляжет на весь клан Натори, если я солгу. Слова осели на них, весомые, больше, чем просто слова – настоящая клятва, данная от чистого сердца, скрепленная слезами ёкая и силой экзорциста. Хиираги покачала головой. - Дурак вы, Натори-сама, - сказала она, не злясь. - Должен же я брать ответственность за собственную неотразимость, - ответил он, не шутя.