Сосед

То лето выдалось жарким: уже к середине июня все, кто мог, сбежали из города в более комфортные места. Мне же деваться было некуда — отец работал и взять отпуск не мог. Я слонялся по двору, бродил по сонным улицам и умирал от скуки — приятели разъехались, магазинчик, где я обычно подрабатывал, закрылся, и заняться было откровенно нечем. По телеку крутили какие-то бесконечные политические шоу, обсуждали межрасовые проблемы и показывали такие древние фильмы, что включать его не было никакого смысла. От нечего делать я наблюдал за ремонтом соседнего дома. Он долго стоял пустым, потом в один прекрасный день там появилась бригада рабочих и занялась его переделкой. С моей точки зрения дом не так уж нуждался в ремонте, Смитсоны съехали меньше года назад и были аккуратными арендаторами — я помогал грузить вещи и хорошо запомнил идеальный порядок, оставшийся после них. Недели две я торчал под пыльными амбровыми деревьями на границе участков, расстелив одеяло и прихватив для отвода глаз книжку. Рабочим не было до меня дела, они сновали туда-сюда, носили фанеру и доски, стучали молотками и производили другие строительные шумы. Мебель привезли без меня — мы с отцом уезжали на выходные, а в понедельник, придя на свое обычное место, я увидел в открытом окне второго этажа чей-то профиль. Парень сидел, подперев голову рукой, и вид имел самый несчастный. Я стоял и смотрел на него. Не знаю, чем-то этот незнакомец привлекал меня, я все пытался понять, кого он мне напоминает. Было в резковатых чертах лица что-то от индейцев, темные волосы, небрежно схваченные резинкой на затылке, вроде бы подтверждали догадку, но до конца уверен я все же не был. Если бы он повернулся ко мне анфас! Но парень сидел, не меняя позы. Я посидел, полистал книжку, время от времени посматривая на окно — там ничего не менялось. В конце концов мне надоело, я вспомнил, что в холодильнике есть мороженое, и торчал дома до темноты — по телику показали прикольный сериал про космические приключения, и я залип. Перед сном я выглянул в окно, но проклятые заросли почти полностью скрывали соседний дом, не давая даже понять, есть ли там свет. Утром я снова потащился на свой наблюдательный пост. В открытом окне маячил знакомый силуэт, и я только сейчас задумался: а какого лысого бегемота оно открыто? В такую жарищу все врубают кондиционеры и законопачиваются внутри. Пока я предавался размышлениям, меня заметили. Пришлось подойти ближе и сказать: — Привет. — Привет, — после паузы отозвался он глуховатым голосом. Среди моих знакомых такого тембра не было ни у кого. — Я Син, живу тут рядом. Мы теперь соседи, да? — Да, — как-то безрадостно согласился он. — Как тебя зовут? — Рамси. Только не говори, что это дурацкое имя. Сам знаю! — он упорно избегал смотреть на меня и пялился куда угодно, только бы мимо. — Нормальное имя, — я пожал плечами. — Если ты занят, то могу зайти позже. Ну и если не хочешь общаться, тоже скажи, не буду навязываться. — Я хочу, — уныло отозвался он. — Только вдруг ты не захочешь? — С чего бы? В этой дыре такая тоска, что разбрасываться приятелями непозволительная роскошь. Выходи, мяч погоняем. — Не могу. Я наказан, — ответил он и впервые посмотрел прямо на меня. Его глаза оказались непроницаемо черными, такими, что сразу стало не по себе — такие рисовали в книжках у всякой нечисти. Он моргнул, и наваждение спало, просто темные глаза. Бывает. — Фью-ю, — присвистнул я. — За что? — Завалил переходный экзамен, — он сделал очень кислую мину. — Готовлюсь к пересдаче. — Переходный? — Со ступени на ступень. У вас не так? — В нашей школе только контрольные, как в других, не знаю. Вечно эти просветители что-нибудь придумают, а людям мучайся. Ты с нами учиться будешь? Лет-то тебе сколько? — Пятнадцать, а тебе? — Тоже, — я обрадовался сверстнику. — Так где учиться будешь? — Не знаю, — он передернул плечами. — Зависит от успехов. Он говорил совершенно правильно, но временами создавалось полное ощущение, что он приезжий и издалека, какие-то обычные понятия для нас разнились. — Хочешь, помогу? — ни с того ни сего предложил я и едва не прикусил язык: сидеть в духоте над какими-нибудь задачками — вот радости. — Что учишь? — Биологию, анатомию, физиологию… — Ой, блин! Ты что, в лицее учился? Он помотал головой и заметно расстроился. — Вот если бы ты физику или алгебру не понимал, то я бы объяснил, — я попробовал его утешить. — Физику и алгебру я сам могу объяснить, — Рамси фыркнул. — Слушай, мой отец говорит, что если хочешь что-то понять — объясни кому-то. Так что давай ты мне будешь объяснять! — Дурацкий метод. — Зато не так тоскливо зубрить в одиночестве, — настаивал я скорее из принципа, чем из острого желания помочь. — Ну давай, — он неохотно согласился. — Отлично, тогда открывай дверь! Я уже бегу! — Стой! Я обернулся: он опирался обеими руками на раму окна, отчего неброская коричневая рубашка в этно-стиле задралась, открывая верх черных с золотистым узором обтягивающих штанов. Невольно пришла в голову мысль, что он точно из индейских поселений, уж очень неординарно одет. — Я же наказан, меня заперли, — от огорчения он стал как будто ниже ростом, или это я подошел ближе и края штанов уже не видел. — Фигово. — Давай так: ты будешь сидеть внизу, а я буду читать параграф вслух? — Дурная идея, я тут получу солнечный удар. Могу к тебе влезть. — Как?! Я ухмыльнулся и показал, как — благо, мне уже приходилось так влезать к Смитсонам, когда дверь захлопнулась и оставалось одно открытое окно, как раз это, а под ним была прибита опора для каких-то ползучих цветов. Ее-то строители и не убрали: то ли забыли, то ли новые хозяева не велели. — Привет! — радостно оскалился я, спрыгивая на простой деревянный пол. Больше ничего сказать я не успел — заметил какое-то движение под столом и, приглядевшись, чуть не умер от ужаса: с детства ненавижу змей, а там лежала, свиваясь в кольца, громадная чешуйчатая тварь. — Теперь уйдешь, да? — тихо и грустно спросил Рамси. Его голос немного привел меня в чувство; огромный толстый, лениво шевелящийся чешуйчатый хвост заканчивался с другой стороны вполне человеческим торсом и головой. — Змея, — все же просипел я, еле удерживая вертикальное положение на ватных ногах. — Я не змея! — возмутился Рамси и скрестил руки на груди таким обыденно-обиженным жестом, что отвлекло от всего остального. — Прости, — побормотал я. — Просто я… э-э, не ожидал… — Понимаю. Люди нас опасаются и сторонятся. Ты можешь уйти, я не обижусь. — А-а, спасибо, конечно, но можно я спрошу? — Спрашивай, — разрешил он. Если не смотреть под стол, а только в лицо, становилось легче, я нарочно сосредоточился на лице, на удивительных глазах без белков, в которых отражалась уменьшенная копия меня, и, набравшись храбрости, задал дурацкий со всех точек зрения вопрос: — Ты ядовитый? — Нет! — фыркнул он. — И людей не ем. — Почему? — следующий идиотский вопрос вылетел из меня прежде, чем я осознал, что спрашиваю. — Ну как бы тебе сказать… Мороки много. Надо получить лицензию на отстрел, потом потрошить и разделывать, готовить еще… Долго, нудно, малоприятно. Лучше пиццу заказать. — Ну ладно, раз ты не кусаешься и есть меня не собираешься, то тащи сюда свои учебники. Зря, что ли, я сюда лез, — мне с трудом удавалось сохранять серьезность. Он пошевелился, хвост тоже пришел в движение, и я закрыл глаза — так было легче побороть иррациональный страх, который всегда накатывал на меня при виде ползучих гадов. «Он не змея, — убеждал я себя мысленно. — Не змея. Наг. Это человек, только без ног». — Я принес тебе подушку, — прозвучал рядом виноватый голос, — а то на полу будет неудобно. Я устроился по-турецки, не слишком удачно: стол оказался высоковат, и приходилось держать спину очень прямо, чтобы сохранять равновесие. В подсунутой под нос книге был изображен наг в поперечном сечении. — У тебя два сердца?! — я резко обернулся к Рамси и все-таки завалился на бок. Кто бы мне сказал тогда, что через неделю я буду с удовольствием разваливаться в теплых кольцах хвоста и на практике изучать чужую анатомию, что через два месяца переведусь в ксено-колледж, а через десять лет стану известным ксенобиологом, я бы не поверил. Как не поверил бы и в то, что Рамси станет моим первым и единственным партнером на всю жизнь. Впрочем, это совсем другая история…