Chronosaurus

— Ты… Чужой рык застревает в разуме и множится им же, приятной болью ударяясь о стенки загнившего сознания. Образ Чонина поражал. С копной огненно-красных волос и диким оскалом. С тьмой, завитой в спираль, в глазах и мелкими каплями крови, украшавшими его лицо. Болезненные вопли, медленно перерастающие в нечеловеческий вой, стоят в ушах, как и метания юнца по полу заброшенной стройки перед глазами. — Они того не стоят, Чонин. Мужчина молчаливо наблюдал в тени, как и делал всегда, однако в нем что-то переменилось. Парень осторожно опустил голову Хёнджина, так и не найдя второй части тела, и медленно поднял глаза, слыша родной голос, что звучал сейчас совершенно иначе. — Банчан? — Попытайся снова, милый. — Хроносаурус. Ответом же служим безумная улыбка, исказившая такие родные, любимые губы. Обездвиженный страхом, парень не смеет даже дернуться, ведь понимает, что не сможет. Одревесневшие конечности напрочь отказываются подчиняться разуму, что вопит Яну бежать. Бежать как можно дальше и быстрее. — Чонин, уходи. Полумертвый Хан шепчет, и так неразборчиво, но из последних сил цепляется за ногу монстра, не позволяя тому приблизиться к младшему. Плещущееся в глазах Джисона отчаяние настолько сильно, что оно оседает тонкой пленкой в легких Яна. Невероятно. Чужое отчаяние будит в нем столько чувств, оно словно оживляет Ина, проталкивает в горло кислород, заставляя дышать. Это нормально? Чужая агония заставляет кипеть кровь в жилах, и Чонину приходиться напомнить себе, что лежащий перед ним человек — его друг, его брат, часть его семьи, черт возьми! Это ненормально. — Чонин… Хан не успевает договорить, как монстр ломает ему шею, наступив на нее. Щелчок. Короткий, мать его, щелчок и еще один человек умер от рук этого монстра. Щелчок. И все старания его семьи, его близких идут крахом. Щелчок. Чонин выпускает наружу того, кого боялся видеть в отражении. Его хёны были бы разочарованы, ведь то, над чем они старались годами, Чонин убрал, словно ненужную шелуху. Годы, долгие, мучительные годы тренировок самоконтроля, выдержки и терпения пошли коту под хвост. Достаточно лишь одного щелчка, что бы свести человека с ума. И у каждого этот щелчок свой. С диким, обезумевшим рыком, переросшим в вопль, парень бросается на монстра, что находится под личиной любимого, и валит на холодный бетон. Нанося на разные по силе удары, парень не сразу замечает, что монстр даже не сопротивляется, принимая каждый удар. Боль. Он чувствует, как боль утраты тугими ремнями натягивает кожу, едва не разрывая ее, Ин буквально слышит ее треск, но продолжает избивать Монстра, чувствуя, как кожа на костяшках пальцев рвется. Он чувствует, как на лицо попадают мелкие капли его крови, и, как бы прискорбно это ни звучало, ему сейчас очень хорошо. Смесь из разных, противоречивых эмоций становится все труднее контролировать и Ян отпускает ее через крик, что сливается c оглушительно громким, безумным смехом Монстра, чьи разорванные губы поддеты торжествующей улыбкой. — Скажи.… Скажи, что ты чувствуешь это. — Я уничтожу тебя, сукин сын. — парень хватается за края куртки, притягивая Монстра ближе, и хочет нанести очередной удар, но «Банчан» делает неожиданный рывок, меняя их местами. Монстр перехватывает Чонина за запястья, заводя их над головой, а ногами зажимает бедра, не позволяя им и дернуться. — Ну же, сладкий, не стоит бросаться едкими словами… — Я убью тебя, сволочь! — выкрикивает Ин, пытаясь вырваться, а вместе с тем и перебивая Монстра. Банчану же, в свою очередь, не нравится, когда его перебивают, за что он хватает Яна за челюсть, болезненно сжимая. Тоже он и делает с тонкими запястьями, заставляя Чонина дернуться, инстинктивно, и свести брови к переносице, прикрыв веки. — Открой глаза, милый, открой, иначе ты их лишишься. — голос, приятный слуху бас его Банчана исказился до неузнаваемости. Лишь одним голосом Монстр мог подчинять себе волю людей, управлять ими, словно марионетками, но даже здесь Чонин его вновь подвел. Желанного Баном страха не было, однако гнева наряду с дикой, бешеной яростью было предостаточно. — Ин, поверь мне, я бы не стал делать тебе что-то во вред. — медленно, с расстановкой, так словно отец объясняет сыну значение тех или иных вещей, произносит Бан, но, глядя, как Ян хочет возразить, его взгляд темнеет и мужчина сильнее сжимает челюсть. В пораженном болью сознании проносится мысль: «еще чуть-чуть, и он сломает челюсть надвое». Ин тут же утихает. — Насилие по отношению к тебе для меня отвратительно, Чонин, но ты меня вынуждаешь. Будь послушным и боли не будет. — Ян едва заметно кивает, насколько ему позволяет положение, Монстр же замечает смирение и опускает руку, державшуюся за челюсть, позволив себе короткую улыбку. Чонин прикрывает веки и двигает занемевшей челюстью, после чего сглатывает вязкую слюну, позволяя ярости заковать себя в кандалы. Парень распахивает глаза, резко прогибается в спине, желая укусить монстра, но попытка оборачивается крахом, за что он получает мощную оплеуху. Парень утробно рычит, вновь пытаясь вырваться из стальной хватки, за что опять же получает удар. — Видимо, насилия не избежать. — с напускным разочарованием произносит Монстр, игнорируя отчаянные рывки парня. Удар. Его братья, его хёны, его семья всегда помогала Чонину, несмотря на…., нет, вопреки всему. Они прекрасно знали, Банчан знал и потому оставался рядом, согревая прохладными ночами и «Эй, ты же не спишь? Пошли, пройдемся», ведь подобным Ину всегда сопутствуют одиночество. Удар. Руки. Эти родные руки, не покидавшие его во время самых страшных срывов, державшие даже тогда, когда Чонин отказывался бороться, держался на последнем издыхании, эти руки держали от падения в пропасть. Удар. А сейчас эти руки толкают его туда. — Их время истекло, Чонин. Они исчерпали свою полезность. Они знали. — Даже твой Банчан. Их желание защитить тебя пошло тебе во вред. Банчан знал. — Они сдерживали тебя. Со мной тебе не нужно скрывать свои эмоции. Со мной ты можешь быть настоящим. Парень вырывается, обхватывая рукой горло Монстра и в одно мгновение меняя их местами. Ян заносит руку для удара и цепляется взглядом за деформировавшуюся ладонь. Почерневшую, выпирающими из нее шипами, короткими, но острыми, и длинными ногтями, что по своему подобию напоминали когти. И Чонин теперь осознал весь масштаб проблемы. Понял, что его семья скрывала, недоговаривала ему, ведь все гораздо хуже, чем предполагал Ин. Он такой же. Такой же монстр, как и Хроносаурус, и он ничего не может поделать с этим.