Home

      Гарет медленно открыл глаза — и тут же зажмурился от ослепляющего солнечного света. Он не привык просыпаться без будильника и на минуту был совершенно сбит с толку. Часы на стене показывали десять утра. — Я все думал, когда ты проснёшься.       Голос Гарри звучал насмешливо.       Он сидел на диване с влажными волосами, в свисающих штанах для бега и с полотенцем вокруг шеи. Он отложил свой планшет в сторону и стянул с себя полотенце. — Ты только вернулся с пробежки? — возмущённо пробормотал Гарет. Он присел на кровати, запустив руку в волосы. — Помнится, один тренер нам говорил, что физическую форму можно растерять в два раза быстрее, чем набрать. — Умный же был тип.       Гарри флегматично поднялся со своего места. У него были длиннющие руки и ноги и рельефные мышцы. Высокий рост не позволял ему быть по-настоящему изящным, но в каждом движении ощущались сила и координация, отточенные годами бега и тренировок.       Гарет восхищенно и совершенно беззастенчиво разглядывал тело Гарри. У него ушло много месяцев, чтобы преодолеть свою стеснительность во всем, что касалось Кейна и наконец перестать отводить взгляд и чувствовать легкий стыд от того, что он испытывал, просто глядя на его тело.       Кровать скрипнула под плюхнувшимся на неё Гарри. Его ноги свисали с края кровати. Он охая вытянутся во весь свой немалый рост. — Ты опять про растяжку забыл? — спросил Гарет. — Это же просто сорокаминутная пробежка, наседушка.       Гарри повернулся на живот, и его яркие глаза оказались напротив глаз Гарета. — Хорошо спалось? Я собирался тебя с собой тащить, но ты самую малость послал меня нахуй и снова заснул… — Уверен, так и было. То, что у меня вообще есть время на сон, мне в новинку, и я полночи пытался поспеть за двадцатичетырехлетним. Закажем завтрак?       Гарет собирался встать, но его поймали за ногу и потащили назад. Он оказался притиснутым к Гарри, который тут же уткнулся носом в его шею. Он усмехнулся, но все же позволил Гарри прижать себя обратно к себе. Его кожа была мягкой и все ещё немного влажной, и, по правде говоря, Гарету никуда особо и не хотелось идти. Уж точно не когда выбор стоял между непрочитанными имейлами и несделанными звонками и короткими поцелуями Гарри сзади на шее. — Ты чудесно поспевал, я считаю, — Гарри сделал небольшую паузу. — Как думаешь, ты можешь задержаться ещё на пару дней?       Дыхание Гарри приятно щекотало шею. — Вряд ли Кэти будет этому рада.       Гарри ничего не ответил. Ни один из них не был уверен, что происходившее между ними не было лишь попыткой бегства от работы и семейных обязательств. И оба понимали, что было бы наивным надеяться на грандиозный финал с уютным семейным гнездышком, обнесённым белым дощатым забором. Но они знали, что у них будет ещё много таких вот дней в дорогих, но неприметных отелях, и — пусть только на день-другой — больше ничего не будет иметь значения. Это кажется настолько неизбежным, чтобы Гарет даже и не пытался представить себе будущее без Гарри.       Гарет притянул к себе руку Гарри так, что она оказалась обёрнутой вокруг его талии. Он прижал костяшки его пальцев к своим губам, в знак благоговения и всех недосказанных слов любви. — Я скучал по тебе, — голос у Гарри очень юный, и Гарет вдруг вспоминает, что он и сам практически мальчик.       От искренней печали в его голосе у Гарета что-то защемило внутри. Не осталось и следа от дикого желания прошлой ночи: от острой физической необходимости владеть им; вспомнить, какого было с ним; вновь подчинить его себе. Сейчас Гарри казался совсем кротким, практически молящим.       Гарет повернулся к нему и поцеловал его, накрыв его лицо рукой. У податливых губ Гарри горький кофейный привкус. Он обмяк в руках Гарета, и на его губах застыл долгий вздох. — Я тоже по тебе скучал. Каждый день.       Гарет не лгал. Он проснулся на следующий день после их возвращения из России с нехорошим предчувствием и ощущением непреодолимой утраты. Его жена лишь понимающе что-то промурлыкала и выпроводила детей к деду с бабкой, оставив весь дом в его распоряжении. В этот день он бродил по пустующим комнатам, словно привидение, не будучи уверенным, чем должен был заниматься. У него был отпуск, а чувствовал он себя будто взаперти. Эта мысль вызвала у него насмешку.       Гарри написал ему спустя два дня. Простого «Ты как там, босс?» было достаточно, чтобы Гарет провёл остаток дня с глупой улыбочкой потерявшего голову подростка.       После этого они постоянно писали друг другу: о музыке, о фильмах, о трёхдневной поездке Гарри на гольф-курорт, о детях. Они признались друг другу, что наступивший после опьяняющих, полных адреналина недель в России спад привнёс в их жизнь пустоту и раздражительность. Но ни Гарри, ни Гарет ни слова не сказали о Санкт-Петербурге и о сорванных украдкой в коридорах поцелуях, или о неуклюжем быстром сексе в тот единственный раз, когда они остались одни в опустевшей раздевалке. В конце концов, Гарри спросил у Гарета, не запланировано ли у него деловых встреч в Лондоне в ближайшее время — намёк, сравнимый по тонкости с ударом в лицо.       Сейчас находиться в кровати с Гарри казалось странным. Прошло всего несколько недель с тех пор, как они виделись в последний раз, но по ощущениям — больше. Усталость, казалось, добавила Гарри складок на лице, и его волосы были немного длиннее. Ощущение легкого замешательства смешалось с чувством хорошо знакомого: будто он вернулся домой после долгой поездки. Гарет притянул Гарри к себе. Он заключил его в свои властные объятия так, что их ноги тесно переплелись. Он чувствовал, что был дома настолько, насколько никогда не чувствовал, в самом деле будучи в своём доме. Будто он задержал дыхание после возвращения с чемпионата мира и только сейчас вновь мог дышать — чувство в равной мере по-юношески умилительное и раскрепощающее. — Что такое? — Гарри прищурился, в попытке разгадать выражение лица тренера. — Ничего. Посмотри на нас. Прячемся по углам, как парочка уголовников. Гарри дразняще прикусил мочку уха. — Ну, никто не просил Вас так хорошо обниматься, босс. И что мне теперь с Вами делать?       Мысль Гарри была милой и ребяческой. Гарет запустил пальцы в его густые, мягкие волосы и провёл их до самой мускулистой спины. Ему нравилось, как Гарри словно расслаблялся под его рукой: будто у него была какая-то магическая способность высвобождать сдерживаемую его телом энергию. Гарет всегда мог усмирить нервность Гарри успокаивающими словами или коротким прикосновением. Он предполагал, что именно поэтому юношу тянуло к нему и именно поэтому они быстро сблизились. — Думаю, ты прав, все дело в моей чертовой тактильности. Даже пресса с фанатами заметили. Видел бы ты, что в твиттере пишут…       Тихонько засмеявшись, Гарри перевернулся на спину и лениво потянулся. Гарет не мог перестать к нему прикасаться, ощущать тепло его гладкой, загорелой кожи и твёрдость мышц под ней. Он знал, что нельзя было вот так вот нуждаться в Гарри, но он не мог отрицать, что нуждался, и с каждым днём эта нужда становилась все более важной частью его собственной сущности. Простая, физическая нужда, подобная жажде или голоду. Она росла где-то у него внутри, и, когда Гарет осознал, что влюблён в своего капитана, было уже слишком поздно.       Он зажал пальцы Гарри между своими. — Не хочешь второй раз душ принять?