***
— Еле нашли вас, черт дери. Кевин, мать твою, что за дырень? Рэндалл грузно садится за столик и недовольно оглядывается. Кевин от возмущения добрых полминуты и слова сказать не может. — Что было, свинья неблагодарная, — наконец подаёт голос он, его тощий подбородок трясется от негодования, — Ты же просил новый бар, так вот же, куда новее — две недели как открыт. — Какой-то пидорник, — Рэндалл, ухмыляясь, вертит головой в поисках барной стойки. — А мне здесь нравится, — громко отзывается Артур, присаживаясь на свободный стул. Столик тут же взрывается смехом — даже мирный Гэри не может сдержать улыбки. Артур гримасничает; глаза бегают по смеющимся лицам, сигарета в руке чуть дрожит. — Никто и не сомневался, — хмыкает Кевин. Артур невпопад кивает и быстро затягивается. Кевин хочет сказать что-то ещё, но натыкается на предупреждающий взгляд Рэндалла — не время. — Ну что, по пивку? — весело гундит Рэндалл — наконец он приметил в пидорнике бар. Столик одобрительно гудит. Рэндалл обещает «обернуться в секунду», Кевин бурчит о том, что с такими объемами бухляк запросто вылетит в открытый космос и начнет вертеться на орбите, если будет чрезмерно скор. Гэри заливисто смеётся, Артур мелко хихикает. По радио Долли Партон бойко перечисляет все известные ей недостатки работы с девяти до пяти, ее звонкий голос чуть глушится гулом людской болтовни. — Тебя так долго не было… Артур, куда же ты уезжал? — интересуется Кевин ни с того ни с сего. — Я? — Ну не я же. «В дурдоме сидел. Интересна тебе такая история, Кевин?». — Я…ездил отдыхать, — Артур чувствует как горло начинает немножечко сдавливать. Крохотные спазмы в любой момент могут стать сильнее. — Куда ездил? — спрашивает Гэри. — В Саванну, — после секундной заминки роняет Артур. — В Са-а-ва-анну, — на южный манер тянет Кевин, — Это в Са-а-ава-анне, стало быть, ты так загорел? По серому лицу Артура пробегает лёгкая тень. — Я просто не слишком люблю загорать, Кевин, — тихо говорит он. Кевин с любопытством смотрит на него, после чего переводит взгляд на большой, под толстым стеклом, плакат на стене. «Трио-бэнд из Саванны». Темнокожие музыканты в блестящих жилетках игриво поблескивают белками глаз и широкими белыми улыбками. — Твои друзья? — кивает Кевин на плакат. Артур тупит взгляд. Он смотрел на этот плакат минуту назад. Из полупустой пачки достается новая сигарета. — А вот и пиво, — радуется Гэри. Пыхтя и негромко поругиваясь, Рэндалл тащит в руках запотевшие кружки. — Держите, парни. Угощаю по первой. Кружки чуть дребезжат от крепкой посадки на стол. Каждый берет по одной, Артур нервно улыбается одиноко стоящей пинте. — Ты, Рэндалл, себе сразу две брал? — Нет, это твоя. Пей, не стесняйся, говорю же — сегодня угощаю. Артур ёрзает на стуле, поглядывает то на Рэндалла, то на занятого пивом Гэри — он будто по шею утонул в широкой кружке. Кевин быстро отхлебывает и открыто таращится на Артура, лицо которого ему напомнило худую морду пса его подружки, Дорка. Если на Дорка замахнуться ботинком — тут же получишь страх в глазах, злобу в разявленной пасти и вонючую лужу промеж мосластых старых ног. Интересно, Артур тоже ссытся в штаны, если ему пригрозить как следует? — Я говорил, что не хочу. Просто не хочу, — высоким голосом тянет Артур. — Как-то это нехорошо все же, — качает головой Рэндалл. — Да я просто… — Это вас в Саванне пить отучили, сэээр? Или вы, сэээр, теперь пьете только виииииски, сээээр? — В какой Саванне? — не понимает Рэндалл. — Артур ездил на месяц в Са-а-ва-анну, сэээр, — кривляется Кевин. Кевин здорово пародирует южный акцент — тем и зарабатывает для «Ха-Ха» пару франклинов в неделю. Его сценическое имя — Рэднек Джош Из-Под Топасы. — Вы, парни, всерьез думаете, что я не могу выпить бокал пива? — вдруг вскидывает челюсть Артур. — Так пил бы уже, — хмыкает Кевин. — Да чего вы к пиву приебались, — не выдерживает Гэри, но поздно — Артур, тяжело глотая, выдувает почти половину пинты и громко ставит кружку на стол. Рэндалл щербато ухмыляется и ставит свою рядом. — Сразу бы так. Артур облегчённо улыбается в ответ. Он доволен собой, потому что в кои то веки все сделал правильно.***
— И нахера нам это рассказывать? — Гэри порядком подкосел, глаза то и дело съезжаются в кучку у длинного носа. Рядом с ним на столе — три пустые, все в склизких разводах, кружки. — Чтоб смеху было дохера, Гэри, — хмурит брови Кевин, — Тебе как маленькому все объяснять. Так стоп, ты же и есть… — договорить он не успевает, конец фразы глохнет в раскатах смеха Рэндалла. Артур взрезает этот гром собственным визгом. Смеётся искренне — давным давно он не чувствовал себя так легко и покойно. В кругу друзей, в полумраке бара, после пары кружек — пусть шершаво шумит в ушах, рябит в глазах, а язык порой лепечет вовсе не то, о чем думает голова — все лучше, чем было с утра. Почему он не выбирается с друзьями чаще? Определенно, надо выбираться чаще. — Обосраться как смешно, Кевин, — вяло отзывается Гэри, — Раз уж разумник такой, то тебе и начинать. — Да и отлично, — потирает ладони Кевин, после кладет одну на стакан, другую — к сердцу, будто на исповеди, — Самый стремный стояк... — Давай не самый, а то вдруг нас вывернет, — хмыкает Рэндалл. — Не самый стремный, но стремный, — покладисто отзывается Кевин, — Слушайте. Еду я как-то в метро. Дело было ранним утром, рожи у всех — сами знаете какие, ну да и у меня не лучше. На одной из станций заходит девчонка, живот — как барабан. Беременная. Сама — зелёная-зеленая, видно байстрюк внутри выписывал кренделя. Садится прямо напротив меня, ноги расставляет широко, и начинает себя по животу поглаживать. Вниз-вверх. Лицо кривое — ну как у всех в метро — и поглаживает. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Кевин выставляет ладонь и медленно проводит ею в воздухе, нос у него при этом подрагивает, будто учуял какой-то резкий запах. — И мне, представьте себе, надо на все это смотреть. А живот у нее — словно арбуз, если щелкнешь — зазвенит. Вверх-вниз… — Да у тебя сейчас ещё раз встанет, хватит уже, — морщится Гэри. — Живот у нее был — что твоя башка, Гэри, такой же гладкий, — хихикает Кевин и тянется, чтобы дать щелчка, но карлик неожиданно ловко как для пьяного ускользает от тощей руки. — Отъебись, придурок! — Гэри боится, что ты его трахнешь, больной ты ублюдок, — хохочет Рэндалл, наблюдая за вялой возней за столиком. — Да! Больной ты ублюдок, Кевин! — с восторгом подаёт голос Артур. Сегодня слова имеют ровно тот смысл, что и должны — что за день-то такой чудесный! — Не тявкай, Артур, — советует Кевин, чуть прищурившись, — А то ненароком штаны намочишь. — Не намочу, Кевин, — отмахивается Артур и чуть распрямляет плечи. В голове болтается мысль о том, что голова Кевина похожа на крупную картофелину, — У тебя голова как картошка, а глаза — как глазки на ней. Их ножичком — чирик-чирик — и в мусорку. Артур весело смеётся, хлопает себя по коленям ладонями. Кевин смотрит на него с отвращением. — Ты что несёшь, больноватый? Какие глазки? — Чеее-е-е-ерненькие, — Артур хочет стряхнуть пепел в пустой стакан, но рука дрожит — и стакан летит на пол, со звоном катится по полу. — О, я подниму, никто не волнуется, я подниму, — он шатко встаёт — прямо из-под ног в голову тут же несётся что-то темное, тошнотворное, давящее. Пол кажется бесконечно далёким, стены расплылись, лица людей смялись пятнами. Он смотрит на свои раскисшие ладони, которые не может сжать в кулаки — и где-то вдалеке слышит раскатистый хохот. Слышит хохот Рэндалла. — Да он сейчас ебнется. Ты глянь, Кевин, он сейчас попросту ебнется!***
— Эй, приятель! Артур? Артур! Смотри на меня. Да не туда, балбес — на руку смотри. Артур то видит, то не видит мелкую ладонь с пятью растопыренными толстоватыми пальцами. — Сколько пальцев видишь? — Пальцы, — послушно говорит Артур и закрывает глаза. С открытыми — мутно и гадко. — Ну хоть так, — вздыхает голос, — Тебе надо подниматься. Нас скоро отсюда погонят к чертовой матери. Артур чувствует холод — им тянет по спине, он зябко забегает дорожкой в прямо в пах. Чуть приподняв голову, Артур озирается по сторонам. Он сидит, прислонившись к холодной стене, тускло алеет табличка «ВЫХОД» над приоткрытой дверью. У стены пихают друг друга под бок переполненные мусорные бачки. Рядом стоит Гэри, по лицу его прыгает туда-сюда отблеск красной вывески. — А где ребята? — Ушли ребята, — отвечает Гэри, — Полчаса как ушли. Я думал, что ты не очухаешься. — Мне…стало плохо. — Стало, — соглашается Гэри, — Ты вставай давай. Я тебя, сам понимаешь, нести не смогу. Артур слабо понимает, что именно от него требуется. Руки и ноги его движутся будто на шарнирах, голова не держится на шее, качается из стороны в сторону. Холод в паху становится все ощутимее. Артур пытается незаметно прогладить брюки, понять, что не так. Когда понимает — в лицо ударяет кровь. Он неловко пятится, стараясь отвернуться от Гэри, тот, однако, подмечает — и качает головой. — Это не ты, не волнуйся. Кевин, мудозвон, вылил на тебя остатки пива, пока ты валялся в отключке. Обиделся на картофелину. — Обиделся? — Артур пытается вспомнить, — Он говорил, что живот девушки похож на арбуз. Рэндалл смеялся с этого как ненормальный. — Это другое, Артур, — Гэри смотрит на него с недоумением — неужели и впрямь не понимает? — Это совсем другое. Идти можешь? Мне надо домой, а тебе надо вызвать такси. Они взяли твой кошелек, сказали, что ты им разрешил из своих расплатиться за пиво, вроде как занимал и был им должен. У тебя есть деньги, чтобы доехать? — Так дойду, не надо, — вяло машет рукой Артур, словно отгоняет муху. — Я отдолжу тебе немного, — Гэри хлопает по карманам. — Я же сказал — не надо! — он вскидывается, но тут же оседает, — Спасибо, Гэри. Просто…мне на воздухе лучше. — Лучше так лучше, — пожимает плечами Гэри, — До понедельника, Артур. Глядя на то как карлик перетаптывается через кучи мусора и исчезает в двери ВЫХОДа, Артур думает о том, что мама всю жизнь говорила ему никогда не занимать у друзей. Он честно следовал этому правилу — и все равно почему-то остался должен.