***
Катя рано потеряла отца, но ещё раньше она потеряла мать. Дед от неё отказался, и из всех живых родственников в те её шесть лет оставался только младший на два года брат Коля. Девочка помнила, как тридцать первого декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года мама не вернулась домой с магазина, как папа ушёл на её поиски; перед глазами ясно всплывали взволнованные лица пьяных соседей, которым не удалось отпраздновать Новый год. Тогда ещё Новый год. Больше Катя маму не видела, но по вечерам к ним домой часто приходили разные мужчины в костюмах, некоторые наведывались даже несколько раз. Они ругались с отцом шёпотом ближе к ночи. — Мы никто против него, Вам лучше сдаться, — чаще всего звучала эта фраза. — Даже на милицию распространяется закон, — твёрдо отвечал папа. Девочка ничего не понимала, а отец на вопросы о маме всегда грустнел и говорил, что она на небе, наблюдает за ними со звёздочек. Катя слышала в школе об улетавших на небо людях, которые больше не возвращались, но старшеклассники часто огрызались в ответ, чтобы говорили о смерти прямо. Что такое смерть ей уже было известно, но раз папа так избегал этой темы, значит, лучше его пока не спрашивать. Зато соседи на скупость слов отнюдь не жаловались и, однажды напившись, во всех подробностях рассказали всё ей и её брату. — Застрелил её мент один, в Новый год прям, — запинаясь пробухтела тётя Люда и приложилась к бутылке, жидкость внутри отливала зеленью. — Ага, — подхватил дядя Толя, задевая рукой одну из стоявших на полу банок. — пуля попала пря-а-амо в сердце, — он ткнул себя в грудь и уронил ладонь в медленно натекавшую лужу неприятно пахнувшей жидкости. — кровищи было… — Папаня твой посадить мента хочет, да что ему с этого желания будет, этому милицаю-то. — Белая твоя мамка лежала, вон как та тумба раньше, глаза открытые в небо глядели, да всё, мертва! Оба чокнулись бутылками и пробормотали что-то под нос, более не обращая внимания на детей. Маму убили, убил человек из милиции — это Катя помнила очень хорошо. Но ещё лучше она запомнила, как однажды дождливой ночью они проснулись от оглушавших ударов в дверь, девочка только успела выбежать из комнаты, и покорёженная дверь рухнула, пропуская в квартиру одетых в форму милицейских. Тут же появилась вонь, обычно доносившаяся из двери дяди Толи и тёти Люды, когда они выпивали по несколько бутылок. В тот момент, когда милицейские выводили скрюченного папу с вывернутыми за спину руками на улицу, не слушая крики детей, ногами отталкивая тех подальше, Катя пообещала себе, что в будущем обязательно сможет постоять за себя и родных, лишь бы никогда больше не испытывать тот животный ужас, пробиравшийся под кожу, леденивший, заставлявший стынуть кровь в жилах. Лишь бы никогда не ощущать себя настолько беспомощной. Маленькая девочка, старательно удерживавшая во весь голос ревущего и зовущего отца младшего брата, не понимавшая, что происходит, пытавшаяся успокоить словно вырывавшееся из клетки рёбер сердце, что она могла сделать? Руки и спина потом долго ныли в местах, куда попадали острые носки ботинок стражей правопорядка. Что могла она сделать, когда их двоих за шиворот вытягивали на улицу, без труда забрасывали в машину с бородатым мужчиной? Когда от ужаса и холода тряслись руки, а из глаз без остановки катились слёзы? — Вот так вот гнать на меня, — ухмыльнулся мужчина, давая знак водителю ехать. От него резко пахнуло алкоголем, заставляя голову Кати кружиться. — Твой батя сам грохнул твою мамку, и теперь поплатится. Он ткнул стволом пистолета девочку в грудь, расхохотался и открыл дверь остановившейся машины, вышвыривая детей в одних ночнушках на обочину трассы за городом, как ненужных котят. Тогда неконтролируемым пожаром родилась жгучая ненависть к стражам порядка, тогда маленькие напуганные Катя и Коля стали одержимыми местью Ольгой Метелицей и Виталием Дорониным.***
Их приютили бомжи, обитавшие на теплотрассе. В семь Ольга впервые своровала еду, в восемь деньги, в одиннадцать убила жившего под мостом в метрах пятидесяти бродягу, ударив его лопатой по голове. В двадцать пять она стала первой любовницей главаря петербуржской мафии, а её брат в двадцать три — уважаемым приближённым. — Тут прошёл слушок, — Ольга прищурилась после очередного поцелуя в висок, маловато. — о наборе нестандартных персонажей в органы в некую межведомственную группу. Не хочешь побыть немного экстрасенсом? — после этого поцелуя на шее точно останется след. — О, не боишься, что убью этих шавок, только зайдя в офис? — коварно прикусила губу женщина, ластясь к любовнику. — Дорогуша, ты лучше меня знаешь, как сладка холодная месть. О да, Ольга прекрасно поняла это, когда вытирала кровь с лица после пыток того мента, убившего мать. Такой весь из себя наглый, самоуверенный, а на деле… После первого же вырванного зуба молил о пощаде, возмещении убытков и прочей дряни. Метелица тогда кровожадно облизала ярко-красные от помады губы и прошептала тому в самое ухо, что он уже возмещает ей все убытки — вот так, прикованный к стене, избитый, искалеченный, и его должок не смоет даже его смерть. Все, абсолютно все менты должны заплатить за их с братом боль! План сложился быстро, Ольга будет играть блаженную экстрасенсиху-дуру, а брат заранее продумывать все преступления так, чтобы её амплуа постоянно подтверждалось. Не зря же они уже десять лет проталкивали своих в органы, находили обездоленных, озлобленных детей и воспитывали под себя. От одной только мысли о мести женщина чувствовала прилив сил. Скоро отольются кошке мышкины слёзы, так отольются, что все захлебнутся. — Взгляд только попроще сделай, а то даже слепая бабка тебя раскусит. Метелица тихо и злобно рассмеялась. Как раз в одной полуразрушенной деревеньке нашлась полная тёзка со слепой бабкой, подстроить обеим смерть было совсем несложно, зато, в случае чего, менты могли хоть урыться в биографии Ольги, всё равно ничего не найдут. И мусора клюнули на спектакль! Внедрение прошло без сучка, без задоринки, даже напрягаться не пришлось. Единственной ложкой дёгтя оказалась судмедэксперт Майорова, постоянно ставившая «экстрасенсорные способности» Ольги под сомнение. Конечно, вечно занятой своей кислой пассией Родимин и простак Литвинов относились к таким высказываниям этой недоверчивой коллеги больше негативно, в целом, всегда становясь на сторону Метелицы. Однако Карина оставалась опасностью для мести. Её стоило устранить. Два года Ольга и Виталий изучали её характер, привычки и слабые места; на руку очень здорово играли её нелюдимость и отстранённость от семьи. Даже несмотря на хорошее к Майоровой отношение, Литвинов и прочие не сразу начинали о ней беспокоиться. Вот только убрать её было сложно. Судмедэксперт слишком внимательная, умная и хитрая. Даже намертво прижатая к стенке, сплёвывавшая кровь, неплохо потрёпанная в схватке Карина спокойно смотрела в глаза смерти, нагло даже. — Стреляй, — и ни капли страха в этой мелкой шавке, до зубного скрежета хотелось голыми руками придушить её, но Ольга с трудом сдерживала порыв, нельзя срываться, не сейчас. — Волку волчья смерть. Стрелять в бывшую напарницу было совсем несложно. Метелица медленно приблизилась к брошенной оземь Карине и как можно сильнее пнула тело, мрачно усмехаясь. За неё шестилетнюю, за четырёхлетнего брата, за испоганенную жизнь. За убитых в драке за жизнь несколько минут назад двух бойцов и раненого Виталика. Краем сознания женщина отметила, что было бы неплохо иметь такую боевую единицу у себя, но они стояли по разные стороны баррикад. Ольга не прощала тех, кто ступил на неправильную тропу. — Сама виновата, никто не просил тебя копать правду. Ольга с удовольствием наблюдала за пожиравшим тело ментовки огнём, периодически подбрасывая собранное той на неё досье. Если бы Майорова не рыла носом землю так хорошо, у неё был бы шанс прожить подольше. Просто так циничные, замкнутые с поломанной родителями жизнью медицинские эксперты на дорогах не валялись, но не судьба. Всё бы хорошо, от опасности избавились, межведомственный отдел хоть и пытался, да убийц не нашёл, откладывая в сторону ещё один висяк, но на душе скребли кошки. Слишком уж взгляд Карины был спокойным и наглым, будто победила она. Что успела сделать, как подстраховаться? Перерытая квартира перед пожаром не дала зацепок, ноутбука нигде не нашлось, а телефон Ольга лично отформатировала и утопила. С того дня Метелица потеряла покой. Она искала подвох во всём и во всех, и новая напарница, Инга Жданова, только подливала масло в огонь. Карина же не могла реинкарнировать? Реинкарнации не существует, это бред. Однако неизвестность пугала до трясучки в руках и замиравшего сердца, и несмотря на отрицания брата и любовника, Ольга не смогла спокойно выжидать часа икс, играя в экстрасенса. Карина виделась в каждом жесте Инги, в каждом слове, казалось, Майорова насмехалась над Метелицей, играла в кошки-мышки, подтверждая аксиому, что ни один мент не достоин жить. Карину надо было убрать. — Ха, думала, обманула? — истерично заливалась хохотом Ольга, направляя дуло на Жданову, нет, Карину. Озадаченное лицо Инги постоянно плыло, перекрываясь насмешливым взглядом сгоравшей в огне Карины. Температура вокруг поднялась, будто и вправду рядом плясало пламя. — Нет, я тебя сразу раскусила, шавка! Я знаю, что ты - Карина, брось этот маскарад. Мелькнувшая на секунду испуганная Инга подняла руки, бежать ей было некуда из западни, что-то совсем не слышно говоря. Метелица прочитала по губам, мол, нет здесь никакой Карины, что случилось, но отмахнулась от явной лжи. Как же нет, если она стояла впереди, молча с вызовом смотря на Ольгу. — От меня не убежать, — тихо, но звонко пропела Метелица, кровожадно растягивая гласные, словно смакуя. — Я догоню тебя в любом случае. — Ты убила Майорову, — оглушающе громко прошептала бледная до синевы Инга, складывая все паззлы. — Ты сошла с ума. — И-и-инга, — предвкушающе протянула Ольга. — прячешься за Кариной, трусливая тварь, — за выстрелом послышался болезненный вздох. Майорова непоколебимо осталась стоять на месте, словно бы не в её ногу только что попала пуля. Чувствуя обжигающий ком ярости Метелица выпустила в Карину всю обойму, пока не затихли любые звуки, пока образ ненавистной ментовки не исчез из виду. Реинкарнировала, переродилась, призраком появилась — плевать, Ольга изживёт её со свету в любой форме. Надо проверить остальных, вдруг и с ними что-то не так. Необъяснимая тревога охватила женщину, заставляя гнать фургон к отделу, превышая скорость, создавая на дорогах аварийные ситуации. В случае чего, у Люси всегда в салоне имелись канистры две бензина. — Спасибо, Люся, — лежавший на задних сидениях труп ничего не ответил, но Ольга и не ждала благодарности от Карины. Вряд ли кто-то мог благодарить за третью смерть. Ну ничего, если надо, она устроит Майоровой ещё миллион смертей. Несложно, несложно. — Ольга? — странно наклонила голову набок Татьяна Андреевна, застав подчинённую за разливанием горючего в коридорах. — Что Вы делаете? В этой интонации слишком много вопроса и недоверия, так обычно говорила только Карина. Обуреваемая яростью женщина в миг обернулась, толкая начальницу в стену. — Не уйдёшь от меня, Карина! — прорычала Ольга, замахиваясь канистрой над головой расширившей глаза Оленёвой. — Вы… Она больше ничего не успела сказать, но Метелице и не надо, уже поняла, что с отделом всё не так просто. Карина везде, всем всё рассказала, успела ментовка ведь! Всех устранить, всех! По пустым коридорам запертого здания — не зря же женщина ночевала, изучая всё от пола до потолка — эхом отталкиваясь от стен раздался безумный смех. Никто не убежит от Ольги.