Мой король

Когда Вернон вбежал вверх по лестнице, услышав жуткий шум там, наверху, ему хотелось закричать. Холод пробежал между лопаток, растекаясь ужасом внутри, сердце остановилось, а потом громко ухнуло и ударило в висок. Ведьмак, этот чертов приблуда, стоял с нелепо поднятыми в жесте смирения руками, а по полу растекалось, въедаясь в камень и взметаясь в воздух запахом горячего клинка, алое пятно, разбегающееся от распростертой на полу фигуре короля. Его короля... Хотелось тут же приказать выстрелить арбалетчикам, раскромсать эту кошкоглазую хитрую сволочь, которая даже не сумела выполнять элементарную функцию — охранять правителя здесь, в священных чертогах монастыря, который могла осквернить убийством только приблуда. Из-за угла стены с проходом в другую комнату послышался тихий всхлип, и маленькая тень тут же сиганула с проема вглубь соседней комнаты, а следом за ней — вторая. Он не слышал собственного голоса, отдающего приказы, когда приблизился к этим двум малюткам, забившимся в угол. Послышался стон и стук — это ведьмака швырнули вниз по лестнице. * * * - Мой государь... Вся Темерия страдает от этого похода! - Роше вздохнул и опять помотал головой, когда они с Фольтестом вырвались чуть вперед от отрядов на безопасном тракте. Ведьмак маячил неподалеку, неприятно мозоля глаза, но то было лишь небольшое и относительно полезное неудобство в походе, по факту, развязывающем гражданскую войну. - Ваше Величество, ведь есть же возможность переждать, в конце концов, подождать, когда баронесса остынет и заодно даст подзатыльник своему мальчишке... - Роше, - голос короля звучал строго и чуточку устало, - я позволяю тебе говорить со мной в таком тоне только из-за твоего особого положения. Любого другого я за такие советы высек бы и отправил в рудники к краснолюдам. - Но ведь... - А краснолюды — не лучшая компания для рудника. - Но, Ваше!.. Фольтест нахмурился и поднял сощуренный взгляд на компаньона и покачал головой: - А заодно заклеймил бы раскаленной гербовой лилией, только вот не знаю, язык или задницу, - он чуть притормозил коня, чтобы поравняться с Верноном. - Но ты мой сын, а не тот же идиот — сын Мари, из которого я всю дурь выбью, как приеду. И ты знаешь, почему я так поступаю. Знаешь, почему я не хочу больше медлить — все мои мысли перед тобой открыты. Я вернусь в столицу со всеми своими детьми, и отныне я больше не хочу слышать возражений. Роше кивнул, чуть отвернулся в сторону, по старой привычке оглядывая нависающий над дорогой лес и поджав губы. Отец не должен видеть его взгляда, этой обиды, затаенной в уголках губ. Ведьмак, сосредоточенный на шорохах вокруг и ехавший на приличном расстоянии, вдруг взглянул на ехавших впереди всадников. На миг Вернон обернулся, встретившись взглядом с Геральтом. Тот про себя усмехнулся, как сквозь простое происхождение Роше, явно оставившее наследством грубоватое лицо, проглядывает ловкий ум и что-то утонченное, будто годы работы на короля выточили, обнажив, из шероховатого камня заостренные, совершенные формы. Кони замедляли шаг незаметно, так, что неровный и разномастный строй из пикинеров, пары десятков бряцающих конных рыцарей, стрелков, обычной пехоты и всевозможного обоза постепенно нагнал эти три фигуры. Где-то в глубине отряда тяжпехов раздался громкий, раскатистый смех — Роше сохранял непроницаемую мину и старался даже не глядеть в ту сторону, понимая, что небезопасный юмор, читавшийся в похабном на него взгляде главного шутника, вскоре надоест солдатне, и они утихнут. Конечно, когда простой мальчишка вдруг стал почти хвостом ходить за королем, а тот не спускал глаз с молодого Роше, дав ему приличную должность на государственной службе, неплохую фамилию и прочее должное обеспечение, сначала пошли переглядывания, потом невинные шутки, а затем и вовсе — шипение этих шуток почти в лицо вкупе с мерзкими слухами. Но злые языки как болтали, так и замолчали, ведь Вернон преуспел в стремлении доказать себе и другим, что он стоит много больше, чем ему приписывают. Другим... а, может, и отцу. И сейчас, порой, находятся такие идиоты, которые с глупой миной посмеиваются, мол, не отходит Роше от короля, или а чем же они вечерами в шатре занимаются. Да и для какой особо грязной работы они ведьмака купили? Ведь добрых воинов, что готовы отдать жизнь за короля, полно, а этот приблуда... а эта мерзкая, грязная приблуда разве что, как шлюха — продается. И как хочется Вернону бросить все это прямо сейчас и сбежать в леса со своей командой полосок: кошмарить скоятаэлей, слушать ночную темноту в поисках разбойничья, чистить лес от всяких тварей, среди которых обычно большинством становились люди. Но король отдал приказ. Он хочет забрать своих детей, хочет признать их и начать что-то по-новому, сделать все правильно, не совершая глупых ошибок, одной из которых сейчас ощутил себя Роше. * * * В темнице было особенно тихо, когда Геральт окончил рассказ. И все в нем было ладно, и все как будто бы было хорошо... Но Роше что-то странным образом грызло и сжало зубы на внутренностях особенно сильно, когда ведьмак сказал о теле короля, так презрительно откинутом в руки неудавшемуся телохранителю. Почему-то стало немного горько, и Роше вздохнул: - Ну что же. Должно быть, я больше ничего от тебя не узнаю. - Это значит, я свободен? - у Вернона почти перехватило дыхание от подобной наглости и расслабленности допрашиваемого: - Убит Фольтест, король Темерии, - он чуть подался вперед, оскалившись и прожигая ведьмака глазами. - И ты пока единственный подозреваемый. - Я сгнию в яме только потому, что убийца оказался ловчее тебя? Неприятно, - взгляд кошачьих глаз сверкнул в полутьме, выдавая очередную попытку манипуляции. - Не сгниешь. Тебя повесят. - Останови их. - Я не могу влиять на приговор суда. Эхо разговора замерло, и повисла недолгая тишина. - Ты же командир Синих Полосок. Так сделай что-нибудь! Настоящий убийца на свободе и с каждым часом уходит все дальше. - В историю с монахом-убийцей я не верю. Но... - Роше встал со стула, прошелся к стене, ненароком глянув за прутья решетки в оконце двери. Никого. Их подслушивали только крысы, да Бьянка сидела чуть в стороне, внимательно отслеживая поползновения пауков по стенам. - У меня есть, скажем, кое-какие основания. * * * Девочка молчала, безучастно глядя в сторону, пока Вернон несколько растерянно, напряженно сверлил ее взглядом. Анаис больше походила на свою мать, Марию, своим капризным выражением личика и пухлыми губками. Но глаза были абсолютно другие, отцовские, только без типичной искринки, немного потухшие, слишком рано повзрослевшие. Ее брат уже немного отошел от событий, играя с какими-то мелочами в соседней комнате, хотя не прошло и суток, а вот девочка явно прокручивала запечатлившееся в голове снова и снова, хотя она уже совсем не плакала. - Простите меня, юная госпожа, что я вынужден Вас спрашивать об этом сейчас же, - Роше немного сжал в руках письмо со знакомым почерком и печатью, ему же адресованное, которое полчаса назад ему подал лично в руки очень спешащий к нему душеприказчик короля. - Но чем раньше я все точно узнаю, тем раньше смогу обеспечить безопасность Вашей семье. Пожалуйста, Вы сможете сказать, кто убил Вашего отца? Что там произошло? Анаис, почти как взрослая, сжала кулачки и побледнела, тут же обхватив себя руками. Ее скорее хотелось пожалеть и обнять, чем допрашивать. - Это был большой лысый мужчина. Очень большой. Он говорил нам, что он монах и поможет спрятаться от глупых вояк, которые могут нам навредить. - Он говорил что-то еще? - девочка помотала головой, и Вернон судорожно выхохнул. - Это письмо от папы, да? Он что-то написал о нас? - девочка поджала дрожащие губки и потерла малюсеньким кулачком опять покрасневшие глаза. - Теперь ты наш папа? - Нет, юная госпожа, - Роше опустил бумаги в очаг, пристально вглядываясь в пламень. - Там говорится, что теперь вы будете править Темерией.