***
— Так значит, плановое обследование, да? — недоверчиво бурчит Тэхен, обходя парня с нежно-розовыми волосами и легким мелированием вокруг, пока тот, улыбается настолько обворожительно — маленькими иголочками укалывается сердце и, непонятно, зачем, бьется в несколько раз быстрей от этой лучезарной, убийственно-теплой улыбки. — У тебя есть сомнения? — спрашивает парень, чуть прокручивая колесико на капельнице и заставляя бесцветную жидкость бежать по трубочке катетера быстрее. — Тогда зачем это? — указывает пальцем на штатив с бутылью прозрачной «воды», поступающей в кровоток светловолосого. — Чтобы МРТ-контраст вывелся быстрее. — Для чего МРТ? — сощуривается Тэхен, подходя теперь уже совсем близко и придирчиво оглядывая юношу. — Ты что устроил мне допрос, Ким-прекрасный-ребенок-Тэхен? — улыбка становится шире. — Хосок, я так скучал по тебе! — вдруг громко вскрикивает шатен и буквально кидается Хоби на шею: обнимает его и утыкается носом за ухо, сжимая пальцами мягкую ткань футболки и вновь ощущая, какой же тоненький и красивый это Чон-чертов-Хосок. — Тебя долго не было в клинике, я начал волноваться, — улыбаясь и обнимая свободной рукой, беззаботно щебечет Хосок, — но, наверное, если тебя нет здесь, значит, все хорошо, правда? — Тэхен улыбается ему в тридцать два. — Лучше, чем ты можешь предположить, — кивает и ерошит чужие мягкие волосы, — за семь лет никаких рецидивов — я абсолютно здоров! — Ты стал намного выше с позапрошлого года, — быстро переводит тему Хосок, оценивающе поглядывая на друга по больнице, — йа, да у тебя, наверное, толпа влюбленных девушек! — смеется и толкает Кима в плечо, пока тот не меньше первого заходится громким смехом. — Я решил, что лучше девушек могут быть только друзья, — уже перестав хохотать, улыбаясь, замечает он. — Так вот почему ты здесь, вот же мелкий засранец! Они оба вновь начинают смеяться. — Так… ты дашь мне свой номер, чтобы я больше не ходил по больнице в поисках тебя? — Вновь успокоившись, уже чуть тише, просит Тэхен, неловко почесывая в густоте волос, за ухом, словно смущается своей просьбы, адресованной хену. — Аааа… прости, я сменил его полгода назад — сейчас тебе напишу, — тут же соглашается Хо, начиная энергично кивать, и, взяв в руки тэхенов мобильник, живо вбивает туда свой новый телефонный номер. — Тогда… может, в парк аттракционов? — Тут же предлагает Ким, — покатаемся на чертовом колесе, поедим сладкую вату! — Эээ… да, — соглашается Чон, — давай, только… — улыбается с извинениями во взгляде, — у меня тут еще остались дела — я не могу бросить физраствор в капельнице просто так. — Конечно, — кивает младший, — просто позвони мне, и мы выберем время, хорошо? — Да, Тэхен-и, обязательно тебе наберу, — еще шире улыбается Хо и, обнявшись со старым другом, испаряется в коридорах больницы. Приятно видеть тех, кто не безразличен его живому сердцу и здоров. Приятно знать, что такой замечательный друг все еще помнит о его существовании.***
— В какой раз вы у нас на дообследовании, господин Чон? — В девятый, — бесцветно отвечает тот самый утонченный и эстетический. — Ваш лечащий врач? — Су Сынмин, заведующий отделением, — пальцы легко опираются на капельницу, не ухватываясь за нее, а наоборот — поддерживая и без того устойчивую металлическую ножку «штатива». — Проходите в кабинет номер… — Я знаю, — улыбается он и, забрав у поста медсестры свою мед.карту и анализы, быстро идет в сторону самого дальнего кабинета и заходит без стука. — Не могу сказать, что рад тебя видеть снова, — высокий темноволосый мужчина вздыхает, но, тем не менее, его глаза светятся почти отеческой теплотой. Он кивает на мягкое кресло напротив него, — но мне приятно, что твое лицо все еще улыбается и выглядишь ты вполне хорошо развитым, это благоприятный прогноз. — Вы стали немного старше, — Хосок кладет на стол мужчины папку с документами и садится в кресло, приветливо рассматривая знакомые черты лица. — Ты тоже повзрослел, — соглашается Су. — Но мы должны придерживаться рабочего графика, правда? — Задает очевидный вопрос он, вглядывается в заполненные информацией листы. — Итак, почему ты вновь оказался у меня? Мы не виделись, кажется… — Четыре года, — незамедлительно отвечает Хосок, перетирая в подушечках пальцев светло-розовые мягкие волосы. — Четыре года, — подтверждает Сынмин, — какие жалобы в этот раз? — Тошнота, рвота, головные боли и… — Чон трет виски, зажмуриваясь, — я не уверен, но… соседи говорили, что у меня судороги во сне и я частенько… путаю стороны местами, иногда перестаю ориентироваться в пространстве. — Сынмин, не говоря ничего, кивает. — Как зрение? — Шумит перед глазами, как будто давление поднимается или типа того, — Хосок говорит неуверенно, но, кажется, вполне осознает, что с ним происходит. Они оба понимают, к чему все идет. — Успел посмотреть твою томографию… — Су молчит несколько долгих — для Хосока почти что убийственных — секунд, — я не хочу ходить вокруг да около, тем более, ты уже очень взрослый мальчик, так что… — Какие у меня шансы? — жестко и резко отрезает Хосок. Он не хочет слушать утешения — его утешали уже много-много раз все, кто только мог: сердечные медсестры, души не чаявшие в мальчике, соседские семьи и друзья — и он остался сыт по горло чужой добротой. Сейчас, на пороге двадцати лет, он хотел только правды. — От нуля до пятидесяти, — уклончиво отвечает мужчина, все еще занятый разглядыванием анализов светловолосого парня. — А если честно? — Не больше двадцати. Хосок на секунду закрывает глаза. Совершенно не важно, что, идя сюда, он был готов услышать что угодно — правда всегда больно бьет. Особенно, когда и сам знаешь свою выносливость. — Есть достаточно рискованный вариант участия в экспериментальных разработках Норвегии, где сейчас активно развивается оборудование, нацеленное на борьбу с… — Чон слушает врача, но совершенно не собирается слышать. — Послушайте, — юноша выставляет руку вперед, прося о молчании, и поднимает на мужчину в халате глаза, — вы действительно хотите помочь мне? — Хосок, конечно… я знаю тебя с пяти лет, — изумляется Сынмин, откладывая ручку и бумаги в сторону и возвращая все внимание повзрослевшему молодому мужчине, который попал сюда еще маленьким мальчиком. — Тогда выпишите мне разрешение на инъекционные обезболивающие и отпустите домой. — ни одна мышца Чона не двигается — абсолютно расслабленное, почти неживое лицо, словно он ждал возможности попросить об этом. — Хосок, нельзя же так… — Я устал, — перебивает он почти шепотом, — я устал бороться с этим, господин Су, — голова постепенно опускается все ближе и ближе к ладоням, которые в какой-то момент накрывают мокнущие глаза, — я больше так не могу… — и тут же улыбчивый милый ребенок превращается в уставшего от вечной битвы молодого мужчину, который лишь казался улыбчивым. Или и впрямь хотел быть таким. — Я, как твой лечащий врач, не могу тебя бросить… — Посмотрите правде в глаза! — Внезапно вскрикивает Хосок и поднимает голову, — двадцать процентов при опухоли мозга! — Шмыгает носом, пока глаза краснеют, а верхняя губа распухает от неосторожно пролитых слез, — успешный исход даст мне еще несколько лет на передышку, а потом я снова попаду сюда: дергающийся, с пеной изо рта и бредом, в котором буду просить вас оставить меня в покое, потому что я больше не вынесу очередного курса химиотерапии, потому что мой организм больше не может справляться! Почему вы хотите вновь развинтить эту последовательность, почему?! — Потому что ты можешь выжить. Они смотрят друг на друга в абсолютной тишине, пока Хосок вытирает крупные слезные капельки рукавами. — Выпишите мне рецепт на обезболивающее, и я пойду. Я не хочу тратить ваше время на бесполезные споры и мое упрямство.***
Хосок выходит из кабинета уже немного успокоившийся — в руках блестит окрыляющей белизной листочек с заковыристым почерком, разрешающим покупать бесцветные препараты в ампулах. И на душе внезапно становится легко, словно он всю жизнь ждал именного этого мгновения. Он всю жизнь так трепетно ждал свободы. — На какую дату назначить ваш следующий прием? — кричит ему медсестра из регистратуры, когда он мола проходит мимо нее. — Ни на какую, — остановившись, пожимает плечами Хосок. — Так получается, вы здоровы? Светловолосый улыбается искренне знакомой женщине, но совершенно не искренне отвечает: — Здоров. Абсолютно. Помахав на прощание медсестре, Хосок незамедлительно уходит и только за дверями клиники, достает из кармана мобильник и быстро набирает сообщение известному адресату. «Давай завтра на городской пристани. Извини, что так внезапно, но я очень хочу увидеть море.» Сообщение падает во входящие Ким Тэхену. Чон Хосок ловит автобус, чтобы добраться до дома и закрыться в съемной комнате до следующего дня, полного ощущений и моментов; теперь Хосок, выходящий из автобуса возле своего дома, знает: все это никогда больше не повторится вновь.