Same thing

"Одно и то же, каждый день." В голову Жана обычно такая мысль закрадывалась перед очередной ненавистной ему самостоятельной по алгебре, химии или ещё какому-нибудь нудному предмету, но только не сегодня. Скука, смертельная скука - весь этот пролитый на белобрысую голову чай из столовой, как бы случайные пинки и регулярные, никогда не меняющиеся "ты, жалкий задрот" - уже начинало надоедать, раздражать, вгонять в тоску. Как и сам вид зашуганного блондина, испуганно жмущегося к своим друзьям, Эрену и Микасе, при каждом появлении местного хулигана. Армин Арлерт. Они с ним никогда не ладили, да и не пытались поладить. Точнее, Армин ещё мог из раза в раз делать нелепые попытки сблизиться с Жаном (позднее и они прекратились), но сам Кирштейн лишь высокомерно усмехался в ответ и колко поддевал парня, который в его глазах был всего лишь ничтожеством, жалким ботаном, который годен лишь на то, чтобы отпускать в его адрес жестокие шутки и неслабые пинки. "Я не жалкий! Ясно тебе! Не жалкий!" "Не жалкий, говоришь? Посмотрите-ка, и сразу же разревелся, как девчонка! Ну кто так себя ведёт, а, придурок?" Уже даже это Жана не интересовало. Как бы невзначай опрокинуть на футболку парня мутный горячий чай с самым невозмутимым выражением лица было делом настолько обыденным, что Кирштейну со временем стало абсолютно плевать на реакцию Эрена, который тут же вскакивал со своего места и наносил обидчику друга пару мощных ударов по спине или шее, реакцию Микасы, отпускавшей по поводу Жана какие-то тихие злобные заклинания (это было так мило, глупо и так шло к её изящному образу готки, что просто застрелиться и не встать!), на реакцию, наконец, всех остальных учеников, перешёптывающихся между собой и даже не пытавшихся сдержать смешки... "Ну что за идиотизм, а, Кирштейн?" Этот гик с огромными голубыми, как у девчонки, глазами, даже не сопротивлялся, когда Жан в очередной раз прижал его к стене в тускло освещённом коридоре. Только поднял взгляд на парня, посмотрел на него, часто и испуганно моргая, и робко прошептал: - Ну чего тебе опять? - Да ничего, - огрызнулся Жан, наклоняя голову и почти в упор прижимаясь своим носом к носу Арлерта. - Просто бесишь ты меня, да и всё тут. Эта фраза уже стала кодовой, заученной до дыр, мгновенной слетавшей с губ хулигана в ответ на любой вопрос жертвы. Опять одно и то же... Чёрт. - Пусти. Не приставай ко мне, пожалуйста, - зажмурившись, пробормотал Армин, пытаясь как-то преодолеть преграду из рук, вытянутых по обе стороны от его головы. Боится до смерти, подумал Жан, пристально разглядывая бледное женственное личико гика. Короткие, но пушистые ресницы, вздёрнутый нос с надетыми на него громадными очками явно не по размеру, золотистые волосы, подстриженные в какое-то дурацкое каре, или что это вообще за причёска такая... Боится, дрожит, как маленький зайчонок, которого врасплох застал огромный, злой и голодный волк. "Пусти, не приставай..." Весь этот пролитый на голову чай из столовой, как бы случайные пинки и регулярные, никогда не меняющиеся "ты, жалкий задрот" - всё это было уже тысячу раз. А вот неожиданно и игриво прикусить Арлерта за торчащее из шевелюры ухо Жан ещё не пробовал ни разу. - Хоть звук ещё издашь - убью, - прошептал Жан, быстро прикрыв рот вскрикнувшего от такого поворота событий парня. Любопытство, проба чего-то нового срывали крышу со всеми гвоздями, а от неслыханных и до неприличия интимных ощущений эта самая крыша и вовсе улетала в какие-то охрененительно замечательные дали. Он неторопливо обвёл языком бархатистую раковинку, а затем на секунду оторвался от дрожащего Армина - только для того, чтобы тут же жадно и скользко прижаться губами к его шее, опалив холодную кожу своим дыханием. Интересно до чёртиков, как будет смотреться багровый засос на этой самой коже - наверное, безумно красиво: бледная шея и на ней - яркая, кроваво-красного цвета отметина, совсем непохожая на обычный синяк от удара... Удара, чёрт! - Т-твою ж!... Прижимая руку к шее, Армин подхватил валяющуюся на полу сумку и в ту же секунду исчез за поворотом, хлопнув ведущей на лестницу дверью и оставив Жана скрипеть зубами и хрипло материться от меткого и сильного удара в пах. - Я тебе глаза выцарапаю, грёбаный гадёныш! - закричал Кирштейн вслед улетучившемуся Арлерту. Ну какого хрена ему понадобилось лезть к этому засранцу с поцелуями? Если Армин всем растрезвонит о том, что Жан его только что домогался, то над хулиганом, и так имевшим далеко не самую лучезарную репутацию, будет вся школа потешаться. - День насыщенный, что зашибись, - прошипел Кирштейн, морщась от непроходящей боли в месте удара. - Сначала меня обломали самым унизительным образом, а теперь, скорее всего, ещё больше унизят. Ну прекрасно. Отлично просто! Чёрт... "Я ему голову оторву. Клянусь, оторву, если он..." - Жан, ты в порядке? Резко вскинув голову, Жан столкнулся взглядом с теми самыми девчачьими голубыми глазами, которые он несколько секунд назад был готов с особой жестокостью выцарапать, а голову, на которой они и располагались - оторвать. - Прости, что ударил, - медленно, будто бы с трудом подбирая слова, говорил Армин, подходя к Кирштейну нерешительным шагом. - Я просто... я просто не знал, как себя вести в такой ситуации, и то, что ты сделал, было для меня полной неожиданностью. Парень был буквально готов заорать в ответ: не приближайся, придурок. Опять сорваться до беспорядочных, бесцельных поцелуев - просто ради того, что скучно не было - ему хотелось меньше всего, а Армин уже стоял вплотную к нему, положив горячие ладони ему на плечи и пристально смотря прямо в глаза сквозь стёкла громадных, явно не по размеру, очков. Жан так бы и стоял, играя с гиком в гляделки и ровным счётом ничего не понимая, если бы прикосновение дрожащих, шершавых губ не вернуло его к действительности. Так мягко, смущённо, робко могла, наверное, поцеловать только какая-нибудь зелёная и неопытная пятиклассница - или же раздражающий и буквально сводящий с ума во всех смыслах этого слова Армин, ботаник в футболке с дурацким смайликом, парень с голубыми - ну прям как у девчонки, чёрт бы его побрал - глазами... И тут уже отрепетированное и вертевшееся на языке "ты меня бесишь, отвали" внезапно раскололось, как подтаявшая льдинка, заменившись хриплым: - Знаешь... Я бы охренеть как хотел, чтобы вот такое каждый день повторялось.