заново

      Бэкхен с Кенсу едва успевают к назначенному времени, все же опоздав на час. Просто Бэкхену нужно заехать на мойку, а ещё купить подарок Исину и Чунмену. Подарок он выбирает недолго, уже заранее решив, что купит им декоративные часы из антикварного магазина, который очень любил Исин. Омега был любителем всего винтажного, и от них наверняка сойдёт с ума. Кенсу невероятно счастлив и возбуждён предстоящей поездкой, прижимая к себе своего любимого единорога и продолжая мило болтать на заднем сидении в своём кресле. Бэкхен укладывает пакеты в багажник, прибавив к часам ещё пакет с продуктами. Так что они приезжают с опозданием, а Исин за это время успевает позвонить Бэкхену несколько раз.       Бэкхен въезжает на территорию весьма немаленького коттеджа. Он получился в точности таким, каким его задумывали хозяева, в стиле модерн. Перед домом раскинута большая зелёная лужайка, а Бэкхену интересно заглянуть и на задний двор. В целом ему безумно нравится этот дом, и он вдруг вспоминает проект, который разработал для их дома сам Чонин. Они не успели его достроить, и после смерти мужа Бэкхен его просто продал. Может это было неправильно, но омега не смог бы там жить один. — Папочка, а дядя Син правда живет в этом большом доме? — Кенсу с большим интересом разглядывает дом, пока Бэкхен вытаскивает из машины пакеты. — Да, малыш. Тебе нравится? — Он почти такой же большой, как у дедушки, — Кенсу, кажется, действительно восхищён, а Бэкхен улыбается. Казалось бы, обычно дети не обращают внимание на подобное, но не Кенсу. Малыш совсем по-другому воспринимает этот мир, и эта черта у него явно от креативного отца. — Тогда поздравишь дядю Сина и Мена с новым домом, — улыбается Бэкхен. Он хватает Кенсу за руку, направляясь к белоснежным ступенькам.       Двери им открывает сам Исин, одетый в молочного цвета свитер и такие же штаны. Он весь светится от счастья, и Бэкхен в который раз убеждается, что его друг один из тех омег, которым чертовски идёт беременность. — Бэкки! — пищит Исин, тут же кидаясь на шею друга. — Привет, Син, — улыбается Бэкхен и обнимает омегу крепче. Но пытается не придавить уже округлившийся животик, что смотрится так мило. Исин отпускает Бэкхена, а потом опускается к совсем засмущавшемуся Кенсу. Малыш жмётся к боку папы, но тут же улыбается широко, когда Исин присаживается на корточки перед ним и раскрывает объятия. — Кенни, малыш, привет! — на щеке у Чжана появляется ямочка, и Кенсу тут же падает к нему в объятия, получая поцелуй в щеку. — Привет, дядя Син! — Как твои дела, сладкий? — Хорошо, а твои? Папочка сказал, что ты теперь не можешь готовить мне печенье, потому что ждёшь маленького сыночка! — Кенсу, — вздыхает Бэкхен, понимая, что с этим омежкой тайны не построишь. Исин же лишь громко смеётся на это, вновь целуя Кенсу в щеку. — Твой папочка прав, но печенье я все же приготовить с тобой могу. Ты соскучился по нему? — Очень, а ещё по тебе и по дяде Зайке! Исин снова смеётся, переглядываясь с улыбающимся Бэкхеном. Дядей Зайкой Кенсу называл Чунмена. Они довольно хорошо ладили с малышом и были порой не прочь пошутить над Бэкхеном и Исином, сговорившись друг с другом. Чунмен хорошо ладил с детьми, а Кенсу сильно привязался к нему, скорее всего потому что это был единственный взрослый альфа в его окружении, не считая отца Чонина. — Беги тогда к дяде Зайке, он в гостиной, — Исин указал омежке в нужную сторону, и Кенсу уже готов был сорваться с места, но его успел поймать Бэкхен. — Сначала снимем верхнюю одежду и обувь, Кенсу. Кенсу послушно останавливается, хотя Бэкхен прекрасно видит все его нетерпение. Он мнёт в руках единорога и в считанные секунды выскальзывает из обуви и курточки, убегая в нужном направлении. Исин все также улыбается глядя ему вслед, пока Бэкхен едва закатывает глаза. — Прости за опоздание, Син. Машину нужно было забрать из мойки. — Все в порядке, милый, — улыбается Исин. — Надеюсь, не заблудились по дороге? — Навигатор в помощь, но вы правда далековато с Чунменом забрались. И кстати, ещё раз поздравляю, дом просто чудесный. — Серьезно нравится? Я так переживал, что мы не найдём общего языка с архитекторами. — Сказал заместитель директора строительной фирмы, — усмехнулся Бэкхен. Исин уже успел повесить его пальто на вешалку у входа, а Бэкхен вдруг заметил там ещё одно. Бровь поползла вверх, потому что пальто показалось знакомым. Даже слишком. — У вас ещё гости? Исин вдруг едва улыбается, закусывая губу. Бэкхен напрягается ещё сильнее. — Чжан Исин, что ты сделал? — Бэкхен уже почти знает ответ, потому что далеко не дурак. Знакомое пальто, знакомый запах кориандра. — Мы пригласили Сехуна тоже, — Исин строит виноватое выражение лица, а Бэкхен чертовски недоволен сложившейся ситуацией. — Ты же сказал, что посидим в домашней обстановке, Исин! — Ну прости, Бэк, если бы я сказал про него, то ты бы не приехал. Бэкхен тяжело вздыхает, но выбора у него не остаётся. Он устало улыбается растерянному Исину, а потом обнимает его за плечи. — Когда — нибудь ты у меня доиграешься, Чжан Исин.       Исин и Бэкхен направляются в сторону гостиной, а у Бэкхена откуда-то чувство легкого беспокойства. Словно он идёт на какую-то важную встречу. Но омега быстро собирается, натягивает улыбку и заходит в гостиную вслед за Исином. Первым он замечает Чунмена, который играет с Кенсу, усевшимся ему на колени. Альфа широко улыбается, продолжая наигранно угрожать малышу, что откусит ему носик, пока тот хохочет и пытается убежать от Дяди Зайки. А рядом с ними, в кресле, сидит О Сехун. Он тоже улыбается, глядя на Кенсу в руках Чунмена. И почему-то Бэкхену вся эта картина кажется чертовски милой. — О, Бэкхен, — Чунмен тут же подрывается с места, ловко подхватив Кенсу на руки. Бэкхен улыбается Мену и обнимает его. — Привет, Мен. Прекрасный дом, ты постарался на славу! — Правда? Я ждал одобрения главного гения архитектуры в стране. — Я всего лишь бизнесмен, архитектор из меня никакой, но даже я понимаю, что это прекрасная работа, — смеётся Бэкхен. А потом ловит взгляд Сехуна, что тоже встал с места, когда увидел вошедших омег. Они кланяются друг другу, и Бэкхен вдруг понимает по взгляду альфы, что тот тоже не ожидал увидеть Бена тут. Видимо, Чунмен и Исин продумали этот план ещё давно. — Здравствуйте, директор! — кивает Сехун. — Здравствуйте, Сехун! Исин вдруг усмехается, обращая внимание присутствующих на себя. — Вы даже тут будете так общаться? Перейдите на неформальное общение, вы смущаете. Бэкхен удивлённо смотрит на друга, едва щипая его за руку, а Исин на это ойкает, делая вид, что совсем не понимает, что не так сказал. Сехун едва сдерживает улыбку. — Не думаю, что это будет удобно, — начинает Бэкхен, но альфа его вдруг перебивает. — Все нормально, я думаю. Можем попробовать, — усмехается Сехун и ловит весьма удивленный взгляд своего директора. Повисает неловкая пауза, которую нарушает Кенсу. — Папочка! Я кушать хочу! — Кенсу говорит это весьма тихо, почти на ухо Бэкхену, который стоит рядом с Чунменом, но из-за тишины все прекрасно слышат омежку. В ответ раздаётся дружный смех взрослых, а Кенсу совсем смущается, пряча голову в изгибе шеи Чунмена. — О Боже, Кенсу, иди сюда! Я тебя сейчас откормлю! — улыбается Исин. — Мы покушали дома, а потом долго возились в городе, успел проголодаться, — Бэкхену немного неловко, совсем не хочется выглядеть безответственным родителем в чужих глазах.       Они все перемещаются на террасу позади дома, которую Исин заставил спроектировать специально для таких вот посиделок. Погода сегодня радует, выдавая довольно жаркую температуру для ноября и яркое солнышко. Чунмен и правда устраивает обещанное барбекю, а Сехун вызывается ему помочь, пока омеги накрывают на стол. Кенсу во всю играется, бегая между взрослыми, но в основном крутится рядом с альфами. Это Бэкхена удивляет, особенно когда он замечает, как Сехун мило общается с омежкой, что-то рассказывая ему про кустарник в саду. — Ну, посплетничаем о твоём новом заме? — усмехается Исин, глядя на то, как Бэкхен нарезает овощи. Самого Чжана друг заставил немного отдохнуть, учитывая, что он правда приготовил Кенсу свое печенье, отправив в духовку запекаться. — Не хочу, — усмехается Бэкхен, поднимая на Исина взгляд. — Не будь таким, Бен Бэкхен! — цокает Исин. — Как тебе он? — Ну, он довольно толковый специалист, вошёл в курс дела куда быстрее, чем я думал. Так что я пока доволен, — пожимает плечами Бэкхен, принимаясь нарезать уже помидоры. — Но ты вчера назвал его подозрительным. — Меня напрягает то, что он пришёл работать к нам от Ли Тэена. А потом напрямую мне заявил, что он тут для того, чтобы отомстить плохому начальнику. — Он рассказывал, почему именно ушёл? — Вскользь, — пожал плечами Бэкхен. — Поэтому я сегодня хотел поговорить с Чунменом. — Тебе не нужен Чунмен, я могу тебе рассказать, — усмехается Исин, вставая с места. Он тоже берет дощечку и нож, принимаясь разрезать сыр. — Чжан Исин, ты можешь рассказывать сидя, — Бэкхен порывается отобрать у него все, но Исин лишь шикает на него. — Насиделся уже! — восклицает довольно безапелляционно омега, а потом тут же принимается заговаривать Бэкхену зубы. — На самом деле, GB почти удалось подставить Сехуна в очень крупном деле, но они не на того напали. — О чем ты? — Ну, ты же знаешь, каким образом Ли выбивает все эти госзаказы? Что у нас в стране, что в Японии. Где надо отмыл, куда надо заплатил, — усмехается Исин. Бэкхен на это лишь кивает. Бэкхен прекрасно знал и понимал такие схемы, но редко пользовался ими сам. Это была весьма шаткая позиция, которая могла в любой момент обрушиться, и ты потеряешь буквально все. Мешать бизнес и политику совсем не стоило, и это было одним из главных правил в работе для Бэкхена. — Так вот, им пришёл крупный заказ, тендер выиграть не получалось, и Ли воспользовался своим любимым методом. Но его в последний момент кинула крыша в японских спецслужбах. Госбезопасность села на хвост, устраивала проверки, а отдуваться за все приходилось Сехуну. Но этот альфа действительно обвёл всех вокруг пальца в последний момент, когда оказалось что подписи на всех переводах стоят не его, а самого Ли Тэена, — взмахнул ножом омега, едва кивая в сторону альф. Бэкхен удивлённо посмотрел на Исина, который улыбался теперь во все тридцать два. — Каким образом, если исполнительным директором был О? — А он ещё в начале всей этой канители дал Ли подписать указ о переназначении ответственного за этот проект. А тот, видимо, подписал, даже не обратив внимания. Так что, Бен Бэкхен, тебе с таким замом бояться нечего. Бэкхен конечно был шокирован подобным. Он не знал, как расценивать этот поступок О Сехуна, учитывая, что с одной стороны, это довольно хитро и умно, а с другой — довольно подло по отношению к своему руководству. — Как раз теперь я и начну бояться, мало ли что он мне подсунет. — Не подсунет, потому что, во-первых, ты его так подставлять не будешь. А в случае с Ли, он знал об этом уже заранее. И во-вторых, ты читаешь абсолютно все и контролируешь все, тебя сложно так подставить, — усмехнулся Исин и в общем-то, наверное, был прав. — Мне он сказал, что отказался отмывать в карманы местных чиновников. — Ну да, по сути так и было. В конце концов, Ли Тэен естественно собирался уволить его сам, но Сехун ушёл первым. Тут ещё и муж его, конечно, выкинул номер. — Кстати, я был удивлён тем, что у него была семья. — Я тоже, — улыбнулся Исин. — Чунмен говорит, что Сехун женился сразу после университета, и, кажется, там все было по залету. Бэкхен примерно такой истории и ожидал. Мало кто добровольно и осознано приходит к свадьбе в двадцать лет. Но этот шаг многое говорил о Сехуне как об альфе. — Ну что? Все готово? — Исин вмиг переключился, едва заметил, что альфы приближаются к ним с мясом. — А у вас? — усмехнулся Чунмен, целуя мужа в щеку, когда он закатил глаза. — Ким Чунмен, было ли хоть раз, что у меня что-то не готово? — Исин не подобрел после поцелуя ни разу, а Бэкхен вдруг почувствовал, как Кенсу потянул его за фартук. — Что такое, Кенни? — улыбнулся Бэкхен. Кенсу же продолжал стоять и молчать, а потом потянул папу за руку, заставляя наклониться, чтобы омежка мог сказать ему что хотел в самое ухо. — Папочка, а дядя Хун твой друг? — тихо прошептал малыш, едва кидая взгляды на мужчину, который стаскивал мясо с шампуров в тарелку. Пока Чунмен помогал Исину закончить последние штрихи с сервировкой стола. — Он мой коллега, малыш. Мы вместе работаем, — также тихо ответил Бэкхен. — А мне можно с ним играть? — А ты хочешь? — Бэкхен все еще был удивлён. Сын не всегда шёл на контакт с чужими людьми, особенно с незнакомыми альфами. А тут вроде как и двух часов не прошло, как Кенсу весело смеётся с О Сехуном и спрашивает у папы разрешение поиграть. Внезапно омега понимает, что сын его не слушает, смущённо улыбается и прячется за папой. Бэкхен поворачивается, встречаясь с яркой улыбкой Сехуна, который подмигивает Кенсу, а потом вдруг переводит взгляд на самого Бэкхена и, кажется, улыбается ещё ярче. И Бену правда становится не по себе от такой улыбки. Ведь на работе Бэкхен почти не видел Сехуна таким. Кенсу вновь тянет папу за руку, и Бэкхену приходится отвести взгляд от альфы. — Я хочу с ним поиграть, он мне нравится. — Тогда не слишком ему мешай, милый, — улыбается Бэкхен, а потом целует мальчишку в макушку, уже скорее по привычке. Кенсу снова убегает куда-то, пока взрослые увлечены всей этой суетой, перед тем как сесть за стол. Бэкхен заканчивает с овощной нарезкой и в какой-то момент понимает, что они с Сехуном остались вдвоём. Чунмен и Исин вместе возились на кухне, видимо, разбирались с печеньем Кенсу и с какими-то новыми закусками Исина, которые омега научился готовить недавно, как он сам сказал. — Вас не предупредили, что я буду тут, да? — Сехун говорит довольно тихо, а Бэкхен едва поднимает на альфу взгляд. — Тебя, — парирует омега. — Что? — Мы же перешли на неформальное общение, тебя, — едва усмехается Бен, теперь глядя точно в глаза заму. Сехун улыбается и кивает. — Точно, совсем забыл. Так тебя не предупредили? — Нет, — улыбается Бэкхен. — А тебя? Обращаться на ты совсем неловко, но Бэкхен старается перебороть это. В конце концов, Исин был прав. Общаться в такой обстановке в формальном стиле было совсем некомфортно. — Нет, — Сехун ловко перехватывает падающее яблоко с вазы, которую сервирует Бэкхен. Он отдаёт яблоко омеге, а тот понимает, что не улыбаться почему-то не получается. — Интересно, нам стоит считать это заговором? — Зная их двоих, я не удивлюсь, — усмехается Бэкхен. Сехун на это едва смеётся, ловя на этот раз апельсин. Бэкхен не знает, почему у него все падает из рук, но альфа вдруг перехватывает его ладонь, которая отчего-то дрожит. — Почему вы… то есть ты дрожишь? — Сехун смотрит Бэкхену прямо в глаза, а омега даже не знает, что ответить. — Холодно? — Немного, — улыбается Бэкхен, считая это идеальной отмазкой. И пусть на улице жаркие для ноября плюс пятнадцать, он все равно не найдёт объяснения лучше. Сехун протягивает ему собственную олимпийку, которую снимает в два счёта. Бэкхен удивлённо смотрит на альфу, не понимая, что он делает. — Что это? — Надень, — просто говорит Сехун. Бэкхен все еще не знает, как на такое реагировать. — Я могу взять что-нибудь у Исина, спасибо, — омега пытается как можно мягче отказать Сехуну, но тот лишь машет головой, а потом встаёт, накидывая кофту на плечи Бэкхена. У омеги по затылку бегут мурашки, спускаясь вниз по позвоночнику. Он вдруг понимает, что о нем уже давно так не заботились. — Просто надень пока, это лучше, чем мерзнуть, — Сехун снова говорит тихо, а Бэкхену почти не остаётся выбора. — Спасибо, — тихо говорит омега, поправляя олимпийку на плечах. Сехун улыбается на это, а потом помогает Бэкхену с тарелками, раскладывая их. Кофта однозначно ему большая, и Бэкхен может утонуть в ней, но почему-то она кажется омеге такой безгранично уютной. С запахом кориандра и парфюма альфы, которые отлично сочетаются, создавая особый аромат. — Надеюсь, Кенсу не слишком тебе надоедает, — Бэкхен смотрит на Сехуна, который делает все довольно ловко и методично. А потом вдруг начинает умело заворачивать салфетки в трубочки для украшения стола. — Одно удовольствие с ним общаться, — улыбается Сехун. — Он всегда так хорошо ладит с людьми? Бэкхен немного сконфужен этим вопросом. — Если честно, я удивлён. Тебе удалось довольно быстро найти к нему подход. Обычно он насторожен с незнакомыми людьми. — Не хочу хвастаться, но я довольно хорошо нахожу общий язык с детьми! — у Сехуна лицо сияет от гордости, а Бэкхен не может сдержать смех. В конце концов, они смеются в унисон, пока на террасе не появляются Чунмен с Исином. Альфа несёт поднос с закусками, пока Исин удивлённо смотрит на закрученные салфетки. — О Сехун, да ты действительно рыцарь без страха и упрёка! — восклицает омега. Чунмен на это смеётся в унисон с Сехуном, который едва смущён. Бэкхен улыбается уголками губ, оглядываясь в поисках Кенсу и обнаруживая омежку в обнимку с щенком Чунмена. Альфа завёл себе овчарку, совсем ещё маленького немца, но он был довольно крупный для своих шести месяцев. Кенсу обожал все пушистое и ласковое, а потому сразу оккупировал щенка, который тоже был не против поиграться. Это смотрелось довольно мило со стороны, учитывая, что щенок омежке прохода не давал. — Где ты этому научился? — А разве Чунмен не рассказывал о нашей увлекательной молодости? — усмехнулся Сехун, заканчивая с последней салфеткой. Вообще-то это было необязательно, но смотрелся теперь стол куда праздничнее. — О, нет-нет, Сехун, только не это! — воскликнул Чунмен, медленно усаживая заинтригованного Исина за стол. — Так, теперь я хочу услышать об этом больше, — цокнул Исин. — И неужели у тебя есть от меня секреты? Чунмен понял, что загнал сам себя в ловушку, а потом поднял руки вверх. — Никаких секретов, милый. Давай, Хун, рассказывай, а я схожу за Кенсу, — альфа прекрасно знал, что ничего от мужа утаить у него не получится, а потому просто сдался. В конце концов, по-настоящему неуместных вещей Сехун рассказывать не станет. В этом плане Чунмен полностью доверял тактичности друга. Чунмен и правда направился к малышу, пока Сехун смеялся ему вслед. — Расскажу, когда вернётся. Он не избежит этого, — усмехнулся альфа, невзначай отодвигая для Бэкхена стул. Омега конечно же заметил сей жест, но снова не нашёл причин отказаться от этого. Сехун проворачивал все так умело, будто не специально и совсем ненавязчиво. Бэкхен не испытывал неловкости или дискомфорта, в отличие от ситуаций, когда это пытались делать другие. Омега всегда думал, что проблема в нем. Что он просто отвык от такого, просто не хочет и не собирается ничьи ухаживания принимать, но теперь, кажется, О Сехун убеждал его в том, что все дело всегда в альфе, который умеет ухаживать или нет. И Сехун это умел. — Это правда интригует, — Бэкхен едва улыбнулся, вдруг ловя хитрый взгляд Исина. Бэкхен прекрасно понял, что этот взгляд значит, но сделал вид, что не заметил. Так было проще.       Чунмен вернулся с Кенсу, уже успев помыть руки. Щенок неизменно следовал за своим хозяином и новым другом, виляя хвостом. Малыш уселся сначала за отдельный стульчик, но потом снова захотел к Бэкхену на ручки, как и всегда. Кенсу и так сегодня побил лимит нахождения раздельно с Бэкхеном, хотя обычно не отлипал от папы, когда тот был рядом. — Ты проголодался, сладкий? — тихо спросил Бэкхен. — Да! — кивнул Кенсу, заставляя Бэка едва улыбнуться и поцеловать сына в висок. Он принялся кормить Кенсу, который сидел тихо, пытаясь уловить хоть малейший смысл в разговорах взрослых, но почти ничего не понимал. — Так ты, надеюсь, закончил со своей историей, Сехун? — Чунмен принялся накладывать всем мясо. Сехун усмехнулся, принимая тарелку из рук друга. — Я даже не начинал, дружище. Без тебя не так интересно. — Хватит тянуть кота за хвост, просто расскажи, — Исину явно не терпелось узнать в чем дело. Бэкхен же лишь улыбался, украдкой глядя на Сехуна, который сидел напротив, рядом с Чунменом. Омеги уселись по другую сторону от стола. — На самом деле, ничего особенного. Просто во время университета мы с Чунменом работали в одном очень крутом ресторане. Я — официантом, а он на баре. Исин удивленно округлил глаза, а Бэкхен едва не поперхнулся мясом. Поверить в слова Сехуна было тяжело, глядя на альф сейчас. Один — владелец довольно большого строительного производства, другой — первоклассный архитектор с внушительным послужным списком, замдиректора строительной фирмы. И они когда-то работали официантами? — Почему ты никогда не рассказывал мне? — вдруг возмутился Исин. — Мы женаты уже несколько лет, а я только сейчас об этом слышу. И это я ещё закрою глаза на годы, когда мы встречались. Чунмен как-то виновато улыбнулся. — Прости, Син, я как-то забыл, наверное. Это продолжалось не так долго, да? — Год, кажется. Может меньше, — улыбнулся Сехун. — Но время было веселое! — Согласен! — кивнул Чунмен, теперь тоже улыбаясь. — А что за ресторан? — Бэкхен вопросительно посмотрел на Сехуна. — Metropolis, в Каннаме. У нас на прошлой неделе была там встреча с заказчиком, — пояснил Сехун. — Вау, этот ресторан действительно крутой. — Когда мы там работали, он только набирал популярность, — как-то даже ностальгически улыбнулся Чунмен. — К слову, для Сехуна он даже был судьбоносным. Сехун на это кивнул, все еще не спуская улыбки с лица. — В каком смысле судьбоносный? — Я впервые познакомился с бывшим мужем там, — спокойно ответил Сехун. — О, действительно судьбоносный. Повисла какая-то напряженная тишина. Исин тут же поспешил ее прервать, в привычной ему манере. — Кстати, Сехун, почему Чанеля не привёз? — улыбнулся омега. Сехун тяжело вздохнул, делая глоток из стакана с соком. Сегодня был безалкогольный день, так как Сехун и Бэкхен были за рулём, Исину нельзя, с ними есть Кенсу, а Чунмен один пить не станет. — Я вчера узнал, что у моего четырнадцатилетнего сына есть омега и отношения. И у него сегодня свидание. Так что он передавал «привет», но отменить свидание не согласился. Все тут же улыбнулись, едва посмеиваясь. — Неудивительно, четырнадцать лет — тот самый возраст для первых влюблённостей, — как-то мечтательно улыбнулся Исин. — И кто был твоей первой любовью? — Чунмен развернулся к мужу, наигранно строя невозмутимое выражение лица. — Конечно же ты, милый, — усмехнулся Исин. — Правда, что ли? — Конечно, нет! Думаешь, я ни в кого не влюблялся тридцать лет своей жизни, в ожидании, когда ты встретишься на моем пути? — у Исина на губах играла легкая улыбка, а Сехун и Бэкхен тихо посмеивались. — Хотелось бы верить, — как-то даже разочарованно вздохнул Чунмен. Исин на это улыбнулся ещё шире, целуя альфу в щеку. — Ты — моя последняя любовь, милый. — Ладно, уговорил, — усмехнулся Чунмен. — А что насчёт твоей первой любви, Бэкхен? Омега совсем не ожидал такого вопроса, отвлекаясь от еды. Он улыбнулся, пожимая плечами. — Это был Чонин, — Бэкхен посмотрел на друзей. — Правда, встретил я его куда позже, чем в четырнадцать. Но до этого мне как-то на любовь не везло. — Тебе повезло влюбиться взаимно первый раз, редко кому так везёт, — улыбнулся Чунмен. — Мне, например, не повезло, — Сехун снова улыбнулся. — Брось, О Сехун, разве ты когда-нибудь испытывал боль от отказа? — Чунмен едва закатил глаза, а Исин и Бэкхен переглянулись. — Все омеги в универе на него вешались, и все альфы его за это ненавидели. Мистер Совершенство! Сехун прикрыл лицо ладонью, а Исин и Бэкхен рассмеялись, заодно с Чунменом. — Чунмен, ну что за бред? — Мистер Совершенство? — усмехнулся Бэкхен. — Тебя правда так называли? — Эта была не та информация, которую я хотел бы, чтобы знал мой босс, — усмехнулся Сехун. — Ты должен был вписать это в резюме, возможно, я принял бы тебя быстрее, — Бэкхен посмотрел альфе прямо в глаза, едва прикусывая губу. Сехун изогнул губы в улыбке, поворачиваясь на омегу почти всем корпусом. — Ты совсем не тот, кто купится на подобное, не так ли? — Сехун теперь смотрел куда серьезнее, а Бэкхен впервые в жизни не знал, что ответить. Повисла недолгая тишина, потому что Бэкхен подвис на взгляде альфы. — Я в принципе не покупаюсь, — пожал плечами Бэкхен. Исин и Чунмен переглянулись, едва улыбнувшись, а потом Исин снова прервал это молчание. — Кто назвал тебя Мистером Совершенство? — Меня так не называли! — парировал Сехун. — Это просто байки Мена, не обращайте внимания. — А между тем, кое-кто даже отбил у меня омегу, — между прочим сказал Чунмен. — Ох, милый, надеюсь, я могу говорить об этом? Исин закатил глаза, но продолжил улыбаться. — У нас же демократия в отношениях. Валяй, — пожал плечами Исин. — Давай отмотаем, Чунмен, я никого у тебя не отбивал! — наконец включился Сехун. — Мы оба с ним познакомились, и он выбрал меня. Честный бой. — Ну конечно, ведь Мистер Совершенство никогда не проигрывал! — улыбнулся Чунмен. — Ким Чунмен! — негромко, но достаточно твёрдо воскликнул Сехун. Все тут же рассмеялись, а альфа отрицательно замотал головой. — Ты сам начал этот разговор о бурной молодости, — развёл руками Чунмен, мол, я не виноват. — О, ты прекрасно знаешь, что я по-настоящему ещё ничего не начинал. — Тшш, О Сехун, это уже по кодексу взаимной солидарности альф проходит. — Ну вот, теперь мне стало ещё интереснее, — вздохнул Исин. — Прости, Исин, но это правда то, что должно остаться между мной и твоим мужем. — Папочка, — тихий голосок Кенсу внезапно всех отвлёк. Бэкхен посмотрел на малыша, который тёр глазки и широко зевнул. — Что такое, Кенсу? — Я хочу спать, — тихо сказал малыш, а потом упал на папину грудь. Бэкхен улыбнулся. — Можешь уложить его в гостевой комнате наверху, найдёшь? — улыбнулся Исин. — Конечно, спасибо, Син, — Бэкхен встал с места, с Кенсу на руках, и в итоге скрылся в доме. Все посмотрели ему вслед, а потом вновь вернулись к разговору. — Впервые вижу ребёнка, который точно знает, чего хочет. Обычно они же кружатся, пока не упадут без сил, — улыбнулся Сехун. — Кенсу особенный малыш, — Чунмен сделал глоток сока. — Очень умный не по годам, — добавил Исин. — Он явно взял от родителей все самое лучшее. Сехун улыбнулся, понимая, что наверняка Исин был прав. Было интересно наблюдать за малышом и общаться с ним, а у Сехуна даже была ностальгия по детству своего сына. Хотя Чанель сильно отличался от Кенсу, но все же Сехун скучал по временам, когда альфа был совсем крохой. И проблемы тогда были крошечные, не то что сейчас. — Исин, ты знал Ким Чонина? — Не так хорошо, как хотелось бы, — едва улыбнулся омега. — Но он был прекрасным человеком во всех отношениях. Я только начал работать в фирме, когда он погиб. Кажется, под его управлением я не проработал и полугода. — В фирме его уважают до сих пор, кажется, — Сехун смотрел на Чжана внимательно, следя за каждым его словом. — Он был гением, некоторые его проекты до сих пор не реализованы, но когда компания возьмётся за них, то, думаю, это станет настоящим фурором. — Я бы хотел, чтобы ты дал мне совет, — улыбнулся Сехун. — Все же я почему-то чувствую огромную ответственность на своей должности, кажется, даже ещё больше, чем на предыдущей. — Это все влияние Бен Бэкхена, — рассмеялся Исин. — Есть ощущение, что на работе ты общаешься с другим человеком? — Если честно, то да, — усмехнулся Сехун. Исин на то улыбнулся, едва переглядываясь с Чунменом. — Просто делай свою работу, как умеешь. Бэкхен крутой босс, и ошибки он прощает редко, но я знаю, что ты тоже не лыком шит. — Тебе стоит прислушаться к своему предшественнику, — усмехается вдруг вернувшийся Бэкхен. Сехуну становится неловко, но он старается не выдавать. — Я тот ещё монстр! Уволю и глазом не моргну! — Он даже меня однажды чуть не уволил, — усмехнулся Исин. — У меня просто был слишком плохой день, — пожал плечами Бэкхен. Сехун снова улыбнулся, доедая свою порцию блюда. — Кенсу так быстро уснул? — Щенок, дядя Зайка, дядя Хун и свежий воздух слишком сильно его утомили сегодня, — усмехнулся Бэкхен.       Остальная часть обеда проходила за такими же шутками и разговорами. В основном развлекал всех Чунмен на правах хозяина дома. Они перебрались в гостиную, а потом и вовсе разделились. Альфы остались обсуждать свои темы в гостиной, а Бэкхен решил помочь Исину с уборкой. — Он довольно милый, не так ли? — улыбнулся Исин, сидя рядом с вытирающим тарелки Бэкхеном. Омега вопросительно посмотрел на друга, делая вид, что не понимает. — Ты про что? — Я про Сехуна, — едва закатил глаза Исин. — Он милый, и вы мило смотритесь рядом. — Син, — устало вздохнул Бэкхен. Ему совсем не хотелось начинать этот разговор, который строился исключительно на толстых намеках друга. — Что Син? Ну серьезно, Бэк, ты не можешь отрицать, что он тебе нравится. — Он нравится мне как работник, но я, во-первых, совершенно не знаю его как человека и необходимости в близком с ним знакомстве не испытываю. — Поэтому так ловко флиртуешь? — вновь улыбается до ямочек омега. — Я не флиртовал! — Флиртовал, — цокнул Исин. — Улыбался, язвил специально, а ещё так и остался сидеть в его кофте, которой он так заботливо поделился. Омега явно вошёл в кураж, а у Бэкхена изнутри поднималась волна раздражения. — Исин! — воскликнул Бэкхен, ставя последнюю тарелку на столешницу со слишком громким стуком. Он всем корпусом развернулся к другу, закидывая полотенце на плечо и скрещивая руки на груди. — Я не флиртую с ним. Я уже давно ни с кем не флиртую, ни на кого не смотрю и в отношениях никаких не нуждаюсь. Я люблю только одного человека, от которого у меня есть сын. И я должен посвятить себя ему, потому что ответственность за его будущее лежит на мне одном. У меня нет ни желания, ни времени, ни возможности отвлекаться на альф. Исин тяжело вздыхает. Все это он слышит от Бэкхена уже не первый год. Каждый раз, когда Исин пытался вывести его из этого состояния не первый день. Бэкхен был сильным омегой, но его психика все равно не смогла преодолеть произошедшее с Чонином. По правде говоря, он ещё хорошо держался. Исин даже представить боялся, что случилось бы с ним, если бы вдруг Чунмена не стало. — Бэк, — Исин встал с места, едва улыбаясь омеге и хватая его за руку. — Милый, я понимаю, что лезу не в свое дело, но я твой друг. И я устал смотреть на то, что ты просто угасаешь. Год, два, три. Я смотрю на это пять лет и я не хочу видеть тебя таким. Я хочу, чтобы ты снова улыбался и смеялся действительно от души. Потому что я помню тебя другим. — Я знаю, Исин. И я ценю твою поддержку, но ты просто должен понять, что прежнего Бэкхена не будет. Думаешь, если в моей жизни появится альфа, я смогу забыть Чонина? — Я не пытаюсь заставить тебя забыть Чонина, я понимаю, что это невозможно. Но я знаю, что тебе очень нужно твёрдое плечо рядом, чтобы ты смог наконец выдохнуть. Потому что последние пять лет ты бежишь очень долгий и длинный марафон, и не смей отрицать, что это не так. Ты бежишь, и вместе с тобой неосознанно бежит ещё и Кенсу. Вы оба нуждаетесь в том, кто сможет прикрыть широкой спиной. — Я вполне могу все сам, — Бэкхен упирается до последнего, хотя понимает, что в словах Исина есть правда. Он правда нуждается в опоре, но если это не Чонин, то Бэкхен должен справиться один. — Конечно можешь и делаешь. Бизнес, родительство, ты отличный друг и даже отцу Чонина ты умудряешься заменять ребёнка. Только у меня вопрос, — Исин уже перестал подбирать слова в разговорах с Бэкхеном. Он в последнее время раздражался со всего и мог вспылить из-за мелочи. Так что выбирать выражения не имело смысла. — Только честно ответь. Ты не устал? Бэкхен молчит, довольно долго, а потом тяжело выдыхает, прикрывая лицо ладонью. — Ну конечно я устал, Син. Устал тащить на себе огромную компанию, бороться с альфами вдвое и втрое старше меня. Терпеть их грязные подкаты и строить из себя холодную суку, коей я на самом деле не являюсь. Я устал смотреть на Кенсу, которому только четыре, а он видит кошмары, срывается на долгие истерики просто так, а потом цепляется за меня и просит никогда его не оставлять. Я устал умирать каждую течку из-за боли и желания выдрать кожу вместе с меткой. Я правда устал. Но пойми, лишь одна мысль о том, что со мной будет кто-то другой, не Чонин, заставляет внутренности сворачиваться. Я прожил действительно счастливые годы рядом с ним, так не бывает, но мы даже не ссорились почти, понимаешь? Это был рай, который я выбрал бы ещё раз. И если тот ад, что творится у меня в жизни сейчас, расплата за те годы, то так тому и быть. У меня нет выбора, — Исин снова замечает слёзы на глазах друга и не может сдержаться сам. Притягивает Бэкхена к себе, крепко обнимая. Тот хватается за шею друга, вдыхая родной запах, который уже немного изменён, но все еще такой же успокаивающий и тёплый. Поэтому омега вытирает слёзы, пытаясь успокоиться. Он обещал себе не плакать ради Кенсу, но это становилось труднее. — Бэкки, ты не должен жить в Аду, понимаешь? Это испытание, но это не наказание. Так не бывает. — Может и наказание, кто знает, — усмехнулся Бэкхен. — Свою порцию счастья я уже получил. — Я думаю, ты достоин счастья безграничного, а не порционно, милый. — Может быть, — едва улыбается омега. — Я пойду посмотрю, как там Кенсу, он может расплакаться, если проснётся один.       Сехун решает уйти ещё на середине разговора Исина и Бэкхена, потому что подслушивать неправильно и совсем неподобающе для тридцатисемилетнего взрослого мужика. Ему оказывается достаточным то, что он услышал, чтобы внутри все буквально заледенело. Он просто вышел в туалет и, пока шёл мимо кухни на второй этаж, стал свидетелем рассказа Бэкхена о том, что такой сильный на первый взгляд омега внутри медленно умирает. Если уже не мёртв. Для Сехуна это стало шоком, несмотря на то, что по одному только виду Бэкхена было понятно, насколько сильно в нем сидит боль от смерти мужа. Каждый раз, когда Сехун заглядывал в глаза боссу, на самом их дне он видел эту боль. Альфа не знает какого это, но ему кажется, что это действительно ужасно. И Сехун впервые ощущает, что сочувствует кому-то до такой степени. Он медленно поднимается на второй этаж, совсем глубоко уйдя в свои мысли. А потом вдруг слышит всхлипы и, кажется, плач, резко оборачиваясь. У одной из дверей стоит Кенсу, обнимая пушистого единорога и плачет. Сехун тут же подрывается к ребенку, подходя совсем медленно, чтобы не испугать. — Кенсу, малыш, почему ты плачешь? — альфа улыбается, а потом садится на корточки перед мальчишкой. Тот начинает реветь ещё сильнее, и Сехун почти инстинктивно раскрывает свои объятия, совсем не ожидая, что омежка окажется в них так быстро. Кенсу тут же вешается ему на шею, обнимая ее маленькими ручками, и всхлипывает слишком сильно. Сехун не знает, что сделать, накрывая пушистую макушку рукой. Чанель обычно успокаивался, когда Сехун так делал. Также цеплялся за рубашку отца, когда боялся чего-то, искал в нем защиту. — Ну же, Кенсу, все хорошо. Не плачь, пожалуйста, — альфа пытается заглянуть омежке в глаза, понимая, что, наверняка, ребёнок просто испугался, проснувшись один и в незнакомом месте. Он едва усмехнулся, вспоминая, что его папа сейчас ревет не меньше где-то внизу. — Я хочу к папочке, дядя Хун, — всхлипы все еще не прекращаются, но Кенсу, кажется, начинает успокаиваться. — Пойдём, я отведу тебя к папе, малыш, — Сехун разворачивается с Кенсу на руках, но застывает, когда видит Бэкхена у лестниц. Омега стоит и смотрит так странно, что у Сехуна мурашки бегут по затылку. — Бэкхен, — тихо говорит Сехун, и Кенсу тут же отрывается от шеи альфы, стоит лишь услышать имя папы. Он тут же тянет руки к Бэку, и тот приходит в себя только в этот момент. Омега подрывается к сыну, забирая его из рук альфы и прижимает к себе. Целует в висок и шепчет что-то совсем тихо. В его глазах столько беспокойства и любви, что даже у такого вот взрослого дяди О Сехуна что-то щемит внутри. То, как Бэкхен любит сына, как не чает в нем души, действительно восхищает. Сехун никогда не видел такого у своего мужа по отношению к Чанелю, и от этого становилось больно и даже обидно. — Он просто расплакался в коридоре, я как раз хотел его отнести тебе, — альфа считает, что нужно пояснить ситуацию, а то наверняка это выглядит странно. — Спасибо, — едва улыбается Бэкхен, и он, кажется, совсем не удивлён таким состоянием сына. Сехун вспоминает слова Бэкхена про кошмары у малыша, и ему снова становится не по себе. Такой крохотный и солнечный ребёнок, а на самом деле вот как выходит. Кенсу цепляется за Бэкхена ещё сильнее, дрожит и едва-едва успокаивается. — Папочка, давай поедем домой? — тихо говорит малыш. — Скоро поедем, сладкий, — также шепотом отвечает Бэкхен, целуя сына в пухлую щеку.       Исин и Чунмен провожают гостей до самых ворот. Бэкхен с Кенсу уезжают первыми, а после них покидает дом и Сехун. Супруги же остаются вдвоём, в обнимку возвращаются в дом, где Чунмен осторожно усаживает Исина на диван, а сам уходит заваривать чай для омеги. И когда они наконец вместе устраиваются на диване, Исин забирается под тёплый бок альфы, нежно целуя его в шею. Чунмен улыбается, обнимает мужа и теперь уже целует сам, точно в пухлые губы, а потом и в очаровательную ямочку на щеке. — Я так тебя люблю, Мен-и, — тихо шепчет Исин. Чунмен улыбается на это, снова целует в губы и в лоб. — Я тебя тоже очень сильно люблю, малыш. Спасибо, что ты есть у меня. Исин довольно улыбается, возвращая в руки чашку с чаем и делая глоток. Он прикрывает глаза, потому что день выдался хорошим и насыщенным, хотя его конец был немного омрачён слезами. — Что тебя беспокоит, Син? — Чунмен прекрасно знает, что с мужем что-то не так. Он чувствует это по одному только голосу и поведению Исина. — Я просто подумал, что бы со мной было, если бы вдруг тебя не оказалось рядом. Боже, это так страшно. — Эй, — Чунмен притянул омегу к себе поближе, заглядывая в глаза. — Я всегда буду рядом, даже не смей думать о таком. Исин улыбается и верит альфе, он знает, что по своей воле Чунмен и правда никогда его не оставит. Но в голове крутится лишь только одна мысль. Чонин, наверное, говорил Бэкхену то же самое. От этого становится ещё более не по себе, и Исин вздрагивает в руках Чунмена. Альфа тяжёло вздыхает, когда видит слёзы в любимых глазах. Забирает у Исина чашку, отставляя ее подальше на деревянный подлокотник. И притягивает омегу к себе осторожно, заставляя усесться прямо на крепкие бёдра. Исин утыкается мокрым носом в шею альфы, сжимаясь в его руках как маленький ребёнок. — Ты снова думаешь о Чонине и Бэкхене, да? — тихо спрашивает альфа. — Каждый раз, когда Бэкхен говорит о нем, у меня сердце сжимается. Только представь, как сильно они друг друга любили. — Син, это жизнь, она отвратительная штука порой. Плохое случается, и от этого никто не застрахован, но если бояться всего, то как и когда жить? Послушай, просто перестань думать об этом. Бэкхен и Чонин другие люди и их история к нам не имеет никакого отношения, хорошо? Мы можем только переживать и пытаться помочь Бэкхену, потому что он наш друг. Но он все же другой человек. А у нас с тобой своя жизнь. — Я все понимаю, но я просто уже не могу смотреть на его боль. Ее так много в нем, — шепчет Исин. Он вытирает мокрые от слез щеки, но не отрывается от альфы, кольцо рук которого так заботливо смыкаются вокруг его талии. — Мы можем только подтолкнуть его к исцелению, но вытащить себя из этой ямы может только он сам. Ты должен понять это и перестать чувствовать вину. Не надо, ты делаешь все, что в твоих силах. — Он не хочет, понимаешь? Он говорит, что не впустит никого в своё сердце и в свою жизнь, и я не знаю, найдётся ли тот альфа, который сможет полюбить настолько, что будет пробиваться через эти стены? Они у него до небес, совсем холодные и серые. — Несмотря на это, Бэкхен довольно привлекательный омега, и я думаю, у него ещё все впереди. Исин думает, что альфа прав. Бэкхен несомненно один из самых прекрасных омег, что Исину доводилось встречать, но все же, будет ли тот, кто готов излечить его душу? Влюбится не в красивую внешность, не в его сильный характер, не в омежью утончённость и притягательность, а именно в его душу, которую нужно будет для начала склеить, а потом очень бережно хранить? — Думаешь, было плохой идеей их сегодня вот так сталкивать лбами? Сехун совсем не похож на того, кто будет пытаться спасти Бэкхена. Мне, кажется, он дико устал от семейной жизни и не готов к серьёзным отношениям. Чунмен на это лишь улыбается. — Ты плохо знаешь Сехуна. Со стороны он правда кажется тем самым Мистером Совершенство, но он действительно очень серьезный и ответственный. Он умеет быть настоящим мужчиной, альфой, и когда дело касается семьи — он реально стена. Я не знаю, чего не хватило его мужу, который изменял ему, и не раз, но поверь, Сехун хороший отец и супруг. И он действительно умеет отвечать за свои поступки. Но этот развод его сломал. — Жизнь и правда отвратительная штука, — усмехается Исин.       Бэкхен не спеша раздевает Кенсу, купает, а потом укладывает спать в маленькую кроватку. На малыше его любимые розовые пижамы с зайками, а в руках неизменный единорог. Бэкхен читает ему сказку, а потом закрывает книжку, мягко целуя в лоб. — Папочка, — тихо шепчет Кенсу. — Да, Кенни? — А дядя Хун придёт к нам в гости? — у Кенсу в голосе слишком много надежды, и это сбивает Бэкхена с толку. И что ответить этому ребёнку? — Скорее всего нет, малыш, дядя Хун очень занятой человек. — Но ведь у него бывают выходные, как и у тебя. Ты же сказал, что он работает с тобой, — иногда Кенсу строил подобные логические цепочки, которые совсем были не по годам для его мозга. — Почему ты у меня такой умный, Кенсу-я? — улыбается Бэкхен. — Потому что я похож на тебя, пап, — отвечает Кенсу, заставляя Бэкхена тихо рассмеяться. — Спи, Кенсу-я, завтра надо идти в сад, и чтобы хорошо там играть, тебе нужно выспаться, — Бэкхен целует омежку в лоб. Кенсу закрывает глаза, крепче обнимая единорога, а Бэкхен ждёт, пока омежка точно уснет. А потом тихо выходит из комнаты, не до конца прикрывая двери и отправляется к себе.       Тёплые струи воды в душе правда расслабляют уставшее за день тело. Бэкхен смотрит на своё отражение в зеркале, заворачивается в полотенце и тяжело выдыхает. Перед ним стоит уже не самый молодой омега с очень уставшим лицом. Бэкхен думает, что стоит больше внимания уделять уходу за собой, хотя он и так никогда не относился к себе в этом плане несерьёзно. Но все же, возраст уже берет своё, а выглядеть на все сто его обязывает положение директора. Взгляд опускается на белый шрам от метки, который уже почти не заметен на теле омеги. Он едва выделяется, сливаясь с белоснежной кожей, и Бэкхен дотрагивается до него кончиками пальцев. Сейчас он вообще нечувствителен, а раньше было по-другому. Он был розового цвета, иногда, когда Чонин не мог удержаться и кусал метку поверх, она становилась снова красной. Метка ярко пахла их смешавшимися запахами. Кусочек кожи реагировал на прикосновения Чонина, разгоняя ток по остальному телу. Бэкхен прикрыл глаза. Как давно он не чувствовал чужого тепла? Бэкхен точно и не вспомнит. Сейчас же она давала о себе знать только когда наступала течка. Бэкхен ненавидел свои течки. В последние годы они становились все реже и реже, и это не было нормой, но Бэкхен не собирался ничего с этим делать. Потому что каждая течка буквально убивала его, разрывая и так мелкие кусочки сердца ещё больше. Он правда ненавидел ее всем сердцем, потому что на этот период приходилось уезжать из дома, оставляя Кенсу на Лухана. Благо она никогда не длилась особенно долго, так что Бэкхен мог ещё как-то отлучаться с работы. Хотя бывали особенно загруженные дни, когда ему приходилось переживать этот ад на деловых встречах и бесконечно длинных совещаниях. Блокаторы спасали от чужого внимания, но обезболивающие почти не помогали. Это как тот пациент под наркозом, который просыпается, но тело его все еще не слушается. И он чувствует абсолютно все, но окружающие думают, что с ним все в порядке. Бэкхен ложится в кровать, чувствуя сильную усталость. Он прикрывает глаза, но сон к нему совсем не идёт. Перед глазами снова крутится картина сидящего в объятиях О Сехуна Кенсу. Для Бэкхена это стало настоящим шоком. Омежка, когда вот так срывался на истерики и плач, никогда не подпускал к себе кого-то кроме папы. Даже Лухана не признавал, которого любил очень сильно и с которым проводил очень много времени. Но все же, в такие моменты он был слишком чувствителен, и то, что он так легко позволил Сехуну успокаивать себя, было странным для Бэкхена. Омега закрыл глаза, пытаясь уснуть. Завтра начиналась очередная рабочая неделя, и Бэкхену было некогда думать о подобных глупостях. Ему нужно было идти к своим целям, чтобы обеспечить достойное будущее для Кенсу. И не подвести Чонина.       Сехун возвращается домой, довольно уставший и слишком загруженный мыслями. Он широко зевает, медленно сворачивая во двор. Глушит мотор, а потом тяжело вздыхает, откидываясь на спинку сидения. Сегодня был действительно странный день. Чунмен пригласил его внезапно, и Сехун поехал, просто потому что единственным другом, с которым он продолжал поддерживать связь в Корее, оставался только Чунмен. Жизненная дорога часто их разводила, но почему-то в конечном итоге они все равно оказывались рядом в самые тяжелые времена друг для друга.       Сехун совсем не ожидал, что Бэкхена они тоже пригласили. Чунмен не предупредил, и почему-то О казалось, что так было запланировано. Особенно если учитывать удивлённое и растерянное выражение лица его босса. Альфа усмехнулся. Чунмен и Исин правда решили поиграть в сводников? Но альфа совсем в их услугах не нуждался. Развод с мужем был довольно быстрым и безболезненным, потому что основную боль Сехун пережил ещё во время брака. Он становился свидетелем неоднократных измен мужа, совсем не понимая, чего именно омеге не хватает. Сехун менял работу, старался быть в какие-то годы ближе к семье, посвящать все своё время сыну и мужу. Но при этом успевал подниматься по карьерной лестнице, зарабатывал так, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. Альфа делал все, чтобы быть хорошим мужем и отцом, но его омеге это все было не нужно. Первый раз Сехун узнал о его измене ещё в самом начале брака. Чанелю тогда едва исполнилось три, и альфа был шокирован, когда почувствовал на своём омеге совершенно чужой запах. Оглушительная ссора, ужасный месяц обид, который Сехун помнит слишком хорошо по сей день. Последующие ссоры и измены стали уже рутиной почти, сойдя практически на нет в последние годы. Сехун не знал, что приключилось с их идеальными отношениями, но терпел только ради сына. У него должна была быть полноценная семья. Когда муж первый подал на развод, Сехун не стал его удерживать. Лишь спросил у сына, с кем он хочет остаться, и тот выбрал папу. Сехун и тут не стал препятствовать, приезжая к парню каждый месяц, иногда чаще. Он специально перевёлся работать в Японию, когда терпение дошло до своего пика, и он больше не мог видеть чужие засосы на муже. Сехун не скандалил, старался уберечь от детских травм Чанеля, но кажется, у него не получилось. За последние три года сын резко изменился. Развод родителей, отъезд папы и навязанная жизнь с отцом, от которого Чанель заметно отвык, совпали с одним из сложных периодов его жизни, тем самым началом подросткового возраста. И Сехун правда не знал, как справляться с Чанелем, который темпераментом точно пошел в папу. Все такой же неусидчивый, буйный, громкий и весёлый. Подросток делал все наперекор, много буянил в первое время, хотя сейчас начал вновь сближаться с Сехуном. А альфа не знал, как быть, учитывая, что все время ему приходится теперь тратить на работу, и он почти не видится с сыном. Но все же, он старался. Старался быть достойным отцом, потому что безумно любил сына.       Сехун ставит машину на сигнализацию, а потом ныряет в подъезд, где здоровается с консьержем. Тот ему улыбается на все тридцать два, пока Сехун не заходит в подошедший лифт. Сехун достаточно тихо открывает входные двери, кидая ключи в ключницу, а потом удивлённо смотрит на ещё одну пару маленьких белых кед с цветочным принтом по бокам. Они явно принадлежат омежке, и видимо, Чанель привёл своего парня в дом? Сехун немного сконфужен подобным, но все же не сдерживает улыбки. Он снимает пальто, когда из комнаты выходит Чанель, а из-за его плеча выглядывает милый омежка. Чанель несколько удивлённо смотрит на отца. — Отец? — Он самый, — усмехается Сехун, разглядывая сына и его парня. — Разве ты не уехал к дяде Мену? — Уехал и приехал, я же не переехал к нему, — улыбнулся Сехун. Его немного забавляло то, как сын волновался, думая, что отец отругает его за неожиданного гостя. Но Сехун не собирался, хотя где-то на периферии сознания промелькнула мысль о том, что нужно с Чанелем провести беседу. Только вот О впервые сталкивался с таким, и понятия не имел, когда уже детям нужно рассказывать про контрацепцию и прочее. — У нас, я смотрю, гости? — Сехун переводит взгляд на омежку, который тут же кланяется ему. — Здравствуйте, господин О, — едва слышно говорит паренёк, и Сехун улыбается ему. — Привет, Джеиль, верно? — Да, господин О! Чанель несколько удивлен такой реакцией отца. Он вдруг берет омегу за руку и тянет к выходу. — Дже уже пора домой, отец, я провожу? — Я могу вас отвезти, ты далеко живёшь, Джеиль? Сехуну нравится, как сын суетится вокруг омежки, слишком по-взрослому проявляя все свои навыки джентльменства. Подаёт омеге куртку и, наверное, где-то даже неосознанно закрывает его от отца. — В соседнем дворе, не стоит утруждаться, господин О. Я быстро дойду, — улыбается омежка. — Мы пошли, отец! Чанель буквально утаскивает его за собой, а Сехун не может сдержать смешка. — Туда и обратно, Чанель! — уже серьезно говорит старший О, глядя сыну прямо в глаза. — Хорошо, — кивает Чанель и скрывается за дверью, вместе со своим Дже. Сехун почему-то не может сдержать улыбки, только сейчас осознавая, что его сын действительно стал взрослым. Может, не в полном понимании этого слова, до этого ему еще было далеко, но уже и не тот малыш, которым Сехун его все еще считал.       Альфа идёт в душ, переодевается, после чего садится пить чай. Чанель возвращается именно к этому моменту, заходит на кухню и тоже наливает себе чай. — Ну, чем занимался сегодня? — улыбается едва Сехун, поднимая на сына вопросительный взгляд. Чанель молчит некоторое время, а потом пожимает плечами. — Сначала мы пошли в кино, потом погуляли, а потом зависали дома, — Чан даже откладывает в сторону телефон. — Что за фильм смотрели? — Сехуну правда интересно. Интересно, как сын проводит свои первые свидания, потому что Сехун прекрасно помнил свои. Правда, у него денег, чтобы сводить омежку в кино, тогда совсем не было. Его родители едва сводили концы с концами. — Тебе это интересно? — вдруг спрашивает Чанель и смотрит на отца с большим скепсисом. — А ты думаешь, что не должно быть? — Папа никогда не спрашивал у меня ничего такого, — вдруг тихо говорит альфа, а у Сехуна внутри что-то колет. Снова обидно за сына. — Зато отец спрашивает, — усмехается альфа. — Или это секрет?       Чанель отрицательно мотает головой, а потом вдруг улыбается. Его улыбка похожа на улыбку самого Сехуна где-то, но в основном он просто вылитый папа. Чанель вдруг начинает пересказывать Сехуну все до мелочей, говорит, какой Дже у него чудесный, и как ему с ним интересно. Чанель рассказывает, что они любят одни и те же фильмы, слушают какую-то одну американскую певицу, а ещё обожают играть в PUBG. Сехун слушает все внимательно, улыбается и иногда задаёт вопросы, которые распаляют сына на разговор ещё больше. И впервые за все эти месяцы, что они живут вместе, Сехун чувствует, что сын действительно открылся ему. — А дома я сыграл ему на гитаре, и он сидел и так внимательно слушал. Он сказал, что я очень хорошо играю, — Чанель почти летает в небесах от счастья, а Сехун улыбается ещё шире. — Только на гитаре играл надеюсь, и больше ничего? — Сехун пытается подобраться к той самой щепетильной теме, но не знает, как это сделать. Чанель недоуменно смотрит на него. — Ну, мы ещё фильм посмотрели, — пожимает плечами младший. Сехун думает, что разговор про «взрослое» стоит отложить, потому что, похоже, у Чанеля даже в мыслях такого нет. Кажется, Сехун поспешил с выводами о взрослении своего сына. — А потом, потом я его поцеловал… в щеку, — от Сехуна не скрывается, как алеют уши младшего. Альфа смеётся, вдруг притягивая сына к себе и едва взъерошивает ему волосы. — Ох, похоже, мой Чанелли стал взрослым! — восклицает Сехун, смущая сына ещё больше. — Ну отец, ну перестань, — мальчишка пытается вырваться из крепких объятий отца, но в итоге замирает, вдруг откидываясь на широкое плечо. — Чанель, ты же знаешь, что всегда можешь делиться со мной такими вещами, любыми вещами? И если тебе нужно что-то спросить, то ты всегда можешь прийти ко мне? Я выслушаю тебя в любом случае. — До сегодняшнего дня я не знал, — честно отвечает Чанель, глядя куда-то вперёд. Сехун усмехается, а потом целует сына в макушку. Такие сцены между ними не часты, но у Сехуна сегодня особенно много нежности внутри. И он не знает, откуда это. Обычно альфа таким не был, но почему-то именно сейчас хотелось показать своему ребёнку, как сильно он его любит. — Я твой отец, Чан. И возможно, я не самый лучший отец, но я хочу им стать. Правда, мне для этого нужно немного твоей помощи и твоего доверия. Чанель удивлённо смотрит на отца, а потом вдруг поворачивается в его объятиях и обнимает. Для младшего альфы такое поведение тоже редко, но сегодня и правда особенный день. — Я люблю тебя, отец. — И я тебя, Чанни.