будь со мной в свой худший год.

pov Леона – Похуй… – бормочу я, отключая будильник и заворачиваясь в одеяло вновь. Но, вспомнив, что количество моих опозданий и предупреждений от учителей доходит до невозможного числа, раскрываю глаза и откидываю одеяло, – Нет, не похуй. Я не хочу вставать, зная, что произойдет. Не хочу этого, не могу больше это выносить. Когда все закончится? Мне нужен покой, обычный покой. Но ничего, скоро это случится. Надо лишь подождать. Унылые мысли прерывает Вильям, который буквально заваливается в мою комнату. Он выглядит помято: растрёпанные волосы, синяки под глазами, слишком бледный цвет лица. Глядя на него, я вспоминаю вчерашний день и кошусь на своё отражение в зеркале. На удивление я выгляжу презентабельнее братца, да и никакой головной боли не чувствую, несмотря на количество выпитого алкоголя. Вновь перевожу вопросительный взгляд на Вильяма, не понимая причины его появления. Вильям резко тушуется, ломая губы в кривой улыбке и взглядом упираясь в пол. Левая рука настойчиво прячется в волосах на затылке и я с трудом удерживаю себя от ласковой улыбки - этот жест брата я всегда находила до невозможности милым. Прервать тишину приходится мне. – Что-то случилось? – Ну, мы опаздываем. Я подумал, зачем нам образование и хотел предложить не идти никуда. – Не, я и так опаздываю и прогуливаю вечно. К тому же, я обещала Ноа прийти сегодня, новенький же приходит. – Давно ли ты интересуешься новенькими и держишь обещания? – Отстань.

***

В школе произошло то, что окончательно добило меня и заставило поверить, что у меня не черная полоса, а фон. Я только пришла в школу, а уже лабораторная по химии. Мне ничего не оставалось, кроме как сесть и повторять уже пройденные темы. Или хотя бы пытаться повторять, потому что рядом сидящий Ноа и знать не знал, что такое «закрыть свой рот нахрен». Ноа был ходячим сборником историй как про своих одноклассников, так и про каких-то левых, вероятно, даже не существующих людей. Большинство историй о нашем классе он мне и рассказал. Правда, это были явно не те истории, которые нужно знать о своих новых одноклассниках. Определённо не те истории… А следующие сорок минут урока надолго запомнились если не всей школе, то нашему классу точно. А начиналось всё, между прочим, тихо и мирно. Вначале всё было действительно прекрасно: Ноа, придерживаясь образа пай-мальчика, описывал ход работы, составлял многочисленные ионные уравнения; я, в общем-то, делала то же самое, но когда дело дошло до смешивания относительно опасных реагентов, то всё… – Ноа, скажи честно: ты идиот? – Кто из нас еще идиот, м? Друг долго фыркал и хмурился, наверняка борясь с желанием плеснуть мне кислотой в лицо. И так продолжалось уже довольно долго, мы пытались доказать друг другу свою правоту и наконец закончить со всеми этими баночками-скляночками. Последующие несколько уроков прошли спокойно, если не учитывать ощущения леденящего дыхания смерти за моей спиной, по которой из-за этого периодически пробегал холодок. Я не придала этому никакого значения и списала это всё на паранойю, потому что не замечала никакого источника опасности в поле своего зрения. До определённого момента. На истории я снова почувствовала это удушающее чувство страха и единственным вариантом было просто освежиться, пройдясь по школьному коридору. В итоге оказавшись в уборной я умылась холодной водой, после чего долго смотрела на себя в зеркало. Я чувствовала внутри нарастающую с каждой секундой тревогу, которую давно не ощущала. И только оторвав от самой себя взгляд в отражении и осмотрев помещение, я увидела в отражении парня. Он сидел на подоконнике и смотрел на меня сквозь отражение. – Не ожидала, да? – задорно спрашивает он, ухмыляясь. В эту секунду я испытала просто неимоверный страх. Сердце замирает, ноги подкашиваются. Но уже в следующую секунду я подрываюсь с места и, не успев даже коснуться «спасательного круга» в виде выхода из туалета, как парень за мгновения опережает меня и зажимает в тиски рук. Шею обожгло горячее дыхание, и я почувствовала мужскую руку на своей талии. Над ухом раздался хриплый голос: – Я скучал. Он едва касается пухлыми губами моей шеи, скользя вниз к острым плечам и обратно. От Виктора пахнет агрессией и жестокостью. От меня – страхом и кровью. Главный кошмар моей жизни, от которого я еле-еле избавилась, сейчас стоял прямо сзади меня, вплотную прижимая к себе. Он забрал прядь моих волос за ухо и резко развернул к себе. Тошнотворный запах заставляет мою голову кружиться чуть ли не до потери сознания, а маневры Виктора вызывали лишь отвращение и ничего более. Он смело касается моих бесцветных, слегка потрескавшихся губ, вымещая все смешавшиеся чувства на мне, а я принимая за обязанность, нехотя отвечаю. Едва выдержав это, я в скором времени разрываю поцелуй, утирая рот рукавом кофты и ловя смешок Виктора. Ну, давай же, скажи что-то на этот счёт, ты же так любишь говорить гадости, придурок. – Раньше и после минета рот так не вытирала, – ну конечно, ага, – неужто я так противен тебе теперь, а, Лео? – А ты раньше и не преследовал меня, как грёбанный маньяк. – Потому что ты не сбегала от меня, – ядовито парирует он, – не понимаю, зачем это было нужно. – У меня не оставалось выхода. – Да конечно, блять! Ты сбежала к мамочке и папочке, не задумываясь о любимом парне, а теперь живешь здесь припеваючи, а я остался с дырой внутри. – Если бы я не уехала, то я тоже бы осталась с дырой! В башке! pov автор Виктор молчит. Потому что он п р о е б а л с я. Потому что он все это время носил её бандану на правой руке, и надеялся, что после очередного срыва она появится перед ним. Потому что его ничего не спасало от побочных эффектов принимаемых Виком медикаментов, от его частых перепадов настроения из-за обострения, от срывов и истерик, однажды доведших до больничной койки. Ему не хватало абсолютно уебанского благородия Леоны, которое она проявляла к нему в такие периоды. А потом она сбежала, оставив Вика один на один с его сумасшествием. И теперь ему нравится топтать её чувства, нравится ломать, затем чинить, как раньше. Он помнит, как нежно и бережно обнимал девушку ночью. Помнит, как касался её рук своими и гладил каждый синяк, который сам же и оставил. Помнит, как вытирал её слёзы своими жесткими пальцами. В это время Лео лишь обхватывает себя руками, как вчера, когда Крис готов был обглодать её кости, если бы не куча народа вокруг, но сейчас она не делает шаг назад. Потому что человек напротив некогда стал для неё смыслом жить и двигаться дальше. Ее вдохновением, ее воздухом. Будто до него ничего не было. Жизни не существовало. А сейчас, благодаря ему же, Лео стала человеком, чью жизнь превратили в кошмар, который она не заслуживала. Нет смысла в этом «шаге назад». Больше ни в чём нет смысла, да и шагать некуда. – Не делай вид, что сожалеешь о чём-то. – Было бы глупо, Лео. Ты ведь знаешь меня как свои пять пальцев. «Не давить на жалость, так подлизываться», – думает Леона и, не упуская возможность, покидает злополучное помещение. Она спешит на урок, слыша за спиной тяжёлые шаги Вика, и по дороге пытается придумать, как бы сделать так, чтобы никто не узнал, что их новенький - её старенький.