Ночью

      Вынужденная передышка, задержавшая их в Башне — к Заману выступать было пока рано, привела к тому, что Крисания практически поселилась у Рейстлина. Отчаяние и страх, что захлестнули ее после гибели Истара, волна жгучего неверия и безумной фанатичной веры, жалость к магу и тревога за него — эта комбинация чувств внутри одной жрицы выглядела весьма взрывоопасной.       Что чувствовал Рейстлин — непонятно. Он сидел, запершись у себя, за книгами и практически не спал: иногда Крисания среди ночи слышала его шаги, стук посоха по каменным ступеням и хриплое дыхание, часто переходившее в кашель.       В одну из ночей ему стало совсем плохо: Крисания это почувствовала даже сквозь только сморивший ее сон и, ведомая тревогой, прошла в одну из лабораторий — Даламар показал ей вход и даже рассказал, что и где лежит, в том числе, как выбрать нужные травы для лечения кашля у Рейстлина. Крисания так и не поняла, что за цель была у этого насквозь двуличного ученика, когда тот оставил ей инструкцию к отвару, прежде чем уехать по поручению Рейстлина.       Сейчас Крисания, которая и сама немного разбиралась в травах, сварганила вполне удобоваримый отвар. Получилось что-то пахнущее болотом и темным лесом, мутно-зеленое и не особо дружелюбное. Самое оно для Рейстлина. Даламар говорил, что надо еще немного магии, но "вашей веры тоже может быть достаточно, рецепт придумали светлые..."       Она нашла Рейстлина в его спальне. Маг пытался читать, но через каждые пару минут сгибался пополам от изматывающего кашля.       Крисания была уверена, что, если бы Рейстлин не хотел втайне ее визита, то дверь была бы заперта.       Она замерла на пороге комнаты с кружкой. Рейстлин выглядел совсем исхудавшим и замученным. Волосы спутались, сам весь сгорбился и дрожал.       — Заходи, Посвященная, — его голос звучал очень слабо, но губы тронуло подобие улыбки, когда маг обернулся к Крисании.       — Не называй меня так, — она приблизилась, протягивая ему кружку. — Я подумала... это может быть нужно.       Рейстлин ошарашенно взял чашку и посмотрел на жрицу своими жуткими глазами с поистине маниакальным подозрением.       — И что ты туда положила? Отравить хочешь? Скажи!       Он взмахнул рукой, но новый приступ кашля согнул его пополам. Крисания встревоженно положила руку ему на спину, поглаживая и пытаясь немного облегчить боль.       Она, конечно, знала, что это не помогает. Еще она уже узнала, что Рейстлин умел превосходно притворяться больным — и знала, что сейчас ему и вправду нехорошо.       Крисания испуганно начала перечислять Рейстлину состав сбора, с тревогой дошла до ритуала над травами, но маг уже сделал глоток. Крисания замолчала.       — Совсем другой вкус. Как раньше... Даламар делает иначе, — голос Рейстлина звучал более живо с каждым глотком, и с каждым же глотком приобретал больше стальных ноток. — У него всегда очень терпкий, а это... что изменилось?       — Ничего. Это просто... как чай, — Крисания поняла, что все еще гладит его по спине и отдернула руку. — И я жду извинений за подозрения в отравлении.       — Черные маги не благодарят и не извиняются. Уходи, — Рейстлин поднял на нее взгляд. Голос звучал холодно. — Мне больно... больно смотреть на тебя.       Крисания поджала губы. Нет, злиться на Рейстлина не стоит. Он работает. Ее удел рядом с ним — забота о Рейстлине и, как результат, об успехе победы над Такхизис.       — Позволь остаться, — вдруг выпалила она, уже намереваясь уйти. — Не смотри, если не хочешь.       Рейстлин, что уже склонился над книгой, встрепенулся.       — Ты... ты забываешься, жрица, — он покачал головой, протягивая ей руку. — Иди сюда.       Крисания положила руки ему на плечи, прижимаясь губами к его макушке. Рейстлин коротко взглянул на ее руку у себя на плече и закрыл глаза, прижимаясь сухой щекой.       Крисания знала: он пытается запомнить ее такой. Прочувствовать ее прикосновения.       Это не доверие. Это не любовь. Это их отчаянная борьба за свои интересы.       Крисания знала, что Рейстлин убил бы ее, будь ему это нужно. Выбирая между своим планом и ею, маг выбрал бы план. Еще пару недель назад Крисания сделала выбор: его план. Даже если план эгоистичен.       Она не смогла устоять перед искушением в Истаре. Не смогла спасти город. Все ее горделивые планы на поверку оказались сном, бредом...       Мир не делился на черное и белое, и свою сторону Крисания уже выбрала.       Красная сторона. Кровь, любовь, цель...       Рейстлин у нее в объятиях был как слепой котенок, искавший тепла матери. Крисания принялась гладить его свободной рукой по голове, зная, что еще секунда — и он очнется, оттолкнет...       — Мне надо кое-что понять, — Рейстлин открыл глаза, и Крисания вздохнула, убирая руки с его плеч. Маг сделал пару глотков отвара, допивая его. — Всего сто страниц и можно попробовать лечь. Утром она не придет, ты же знаешь?       Крисания кивнула. Голос ей не подчинялся. Она ждала более резких слов. Но не открытого признания о том, что кошмары о Такхизис никуда не делись.       — Ты позволишь мне расчесать твои волосы? Это должно помочь сосредоточиться.       — Изволь, — он склонился над книгой, и Крисания взяла со стола гребень, садясь на табурет за его спиной. Это было очень интимно — для нее, и удобно — для него.       Волосы поддавались плохо, и Крисания боялась сделать больно. Тонкие пряди иссушенных волос точно ластились к ее рукам, когда она расплетала колтуны. Вечный капюшон делал его прическу всегда всколоченной и неряшливой. Крисания видела его в аккуратном виде только в Истаре и в их первую встречу: дома Рейстлин не церемонился и недалеко ушел от Карамона с его растянутыми кофтами, залитыми пивом. Братья, что скажешь...       Ее пальцы сами собой заплели косу, и Крисания замерла, не зная, что скажет Рейстлин.       Тот снова сидел с закрытыми глазами и словно спал. Крисания отняла руки, и Рейстлин на секунду дернулся, будто пытаясь удержать жрицу.       — Я пойду спать, твоими стараниями, — пробормотал он, — разбуди меня завтра, когда вернется Даламар.       Крисания сглотнула.       Если бы он сказал — останься, Крисания бы осталась. Но Рейстлин не попросил — а она не смогла предложить.       Ледяное сердце Крисании грело только одно: Рейстлин проходил с косой еще несколько дней и было непонятно, то ли он не заметил, то ли это оказалось ему удобно.