sickening sweet like honey

ким хонджун не принадлежал к числу тех людей, что делают первый шаг в отношениях. отсутствие опыта как одна из причин «почему»: даже будучи младше, хонджун тратил всё своё время на учёбу и не предпринимал никаких попыток наладить контакт с объектами собственной влюблённости. с конца средней школы он лишь чётко знал, что является би, и вроде как этот факт должен был значительно удвоить шансы на взаимность; но юноша никогда не позволял своим чувствам стать слишком сильными, да и никто вокруг не проявлял ни капли заинтересованности в нём, так что в один прекрасный день, когда хонджун был на полпути в музыкальную студию, он столкнулся с первыми в его жизни отношениями. знакомьтесь: чон юнхо, экстраверт, преисполненный жизненной энергии и всеохватывающей любви. для хонджуна не существовало иного пути, кроме как влюбиться в это чудо; но, как и всегда, он не сделал совершенно ничего. хонджун заперся в студии и уделял всё внимание одному лишь продюсированию, мастерски игнорируя то волнение, что горячило кровь и вынуждало сердце биться громче, когда он находился рядом с юнхо, когда младший писал ему сообщения, когда хонджун просто думал о нём. всё это он испытывал далеко не в первый раз, так что прекрасно знал, что ему (не)делать, как (не)реагировать, как скрыть чувства. как отпустить. но младший не отпускал его: мягко дразнил, флиртовал, слал сердечки и подмигивающие смайлики в пугающе большом количестве. а ещё так смотрел на хонджуна. старший не бледнел каждый раз, нет, но он буквально чувствовал, как взгляд сиявших тёмных глаз невесомо целовал его лоб, его щёки, его руки. это жутко смущало, лицо предательски заливалось краской, хонджун отворачивался, а юнхо обязательно шутил по этому поводу. хонджун по-прежнему делал вид, что ничего не происходит. и, разумеется, юнхо устал. хонджун ожидал, что младший сдастся, но, как оказалось, юнхо просто не знал этого слова, напротив: он пригласил его прогуляться вдвоём. как на свидании. романтическом. хонджун был раздираем сомнениями. он определённо хотел пойти, и, что не являлось секретом ни для кого, этого хотел и сам юнхо. но, честно, хонджун не ожидал подобной прямолинейности — никто раньше не делал шаг ему навстречу. конечно же, он отвечал на ненавязчивый флирт, но совершенно не рассчитывал на дальнейшее развитие дела (хотя в глубине души отчаянно надеялся на обратное). хонджун бесспорно рад видеть слабый отблеск едва живой надежды; но он слишком растерян сейчас. юнхо рассмеялся, сравнив реакцию старшего с уведомлением «программа не отвечает» (глупый компьютерный специалист и его щебетание). а затем заверил: он не обидится, если услышит в ответ «нет»; но ситуация выглядит так, словно хонджун не намерен останавливать его, и юнхо хотел бы попытаться, если старший позволит. в конце концов, хонджун согласился. они встретились, потом ещё раз, а после для них и вовсе стало необходимостью видеться не реже раза в неделю. хонджун не ненавидел это, совсем нет, но он до сих пор не был уверен в толковании происходящего. всё слишком ново для него, и сомнения не оставляли его светлую голову: всё ли в порядке? испытывал ли юнхо то же, что и он? правильно ли хонджун понял намерения младшего? не ждал ли от него слишком многого? наверное, ему стоило бы просто спросить. он не забывал, нет, но то, как всё внутри сжималось от одних только мыслей о предстоящем разговоре, убеждало хонджуна: наслаждайся тем, что имеешь, и не слишком задумывайся о значении всего этого. а если не получается — больше работай. юнхо не нравилось, как это звучало. он считал, беспокойство старшего вполне обоснованно, но он искренне не понимал его волнения. он нередко останавливался возле музыкальной студии университета и отыскивал там хонджуна, где бы тот ни находился, впихивая в руки хёна стаканчик с его любимым кофе. но всё же он не спрашивал. — ты совсем загрузил себя работой, — негромко произнёс он. — всё в порядке — — нет, хён, не в порядке. ты должен больше отдыхать. готов поспорить, ты бы даже ночевал в студии, если бы не я. хонджун закатил глаза. но если честно, юнхо был не так уж неправ. — давай сходим куда-нибудь сегодня. — сегодня? но я должен закончить работу до вечера воскресенья. — воскресенья? хён, ещё всего лишь четверг! у тебя достаточно времени. — но песня не закончена. — сколько ещё осталось? — эм, — он сглотнул. — много. юнхо не выглядел убеждённым. — работа близка к завершению, не так ли? хонджун закусил щёку изнутри, замолкнув. да, осталось только добавить несколько штрихов к аранжировке, но юнхо это знать не обязательно. он не должен знать. — хён, я слишком хорошо понимаю тебя, — вздохнул юнхо. — и ты меня избегаешь. хонджун вновь проглотил неприятный комок, что застрял в горле. чёрт возьми, это просто несправедливо. болезненный дискомфорт, связавший все органы в тугой узел, тот, что всегда останавливал хонджуна от вопросов, сейчас грозился и вовсе перемолоть внутренности старшего в бесполезную горстку муки. он не знал, что ответить; просто уставился взглядом в пол, не будучи уверенным ни в чём. — хонджун-хён, — юнхо подал голос, пододвинув соседний стул ближе и сев рядом со старшим. его грудь медленно расширилась при глубоком вдохе, — ты можешь сказать мне, что не так. если дело во мне, просто озвучь это. даже если тебе кажется, что твои слова заденут меня или обидят — так всё равно лучше, чем молчать и заставлять тебя страдать. ты выглядишь слишком уставшим и убитым. я не хочу, чтобы ты проходил через это. взгляд юнхо, направленный на него, доносил мысль намного красноречивее прозвучавших слов; хонджун съёжился от едкого чувства вины, растекавшегося под кожей. он так сильно волновался о самом себе, своих проблемах, пытался сдержать рвавшееся наружу, что перестал замечать чужие чувства. и он, пожалуй, действительно заслужил подобный взгляд. — я просто… я не знаю, что мне делать… с нами. я не знаю, кто мы друг другу, что можно, что — нет. я в растерянности, но я не хочу рушить то, что у нас есть сейчас, что бы это ни было. юнхо дотянулся до холодной, напряжённой руки, заключил её в свои тёплые ладони и ласково погладил пальцем нежную кожу колкого запястья. замершее воплощение внимания, он слушал каждое слово и, когда хонджун закончил, нежно улыбнулся в ответ. — хён… мы можем быть друг другу теми, кем ты захочешь быть. конечно, лично я предпочёл бы быть твоим парнем, но… — он замолчал на мгновение. — я не уверен, что ты согласишься. хонджун моргнул. — ты?.. — да, — легко ответил юнхо. — я люблю тебя, хён. хонджун резко выдохнул, чувствуя себя загнанным в угол. — ох. вау. я не знаю, что сказать. юнхо нахмурился. — так ты реагируешь на моё признание? — нет, прости! я просто, — язык скользнул по губам. — ошеломлён. сильно. но я, — он запнулся, ощущая, как теплеют его щёки. — я люблю тебя, юнхо, правда. и я бы хотел быть твоим парнем. младший широко улыбнулся: — замечательно. — …да. — так. хонджун уставился на него. — так?.. — мы однозначно идём сегодня на свидание, — твёрдо произнёс юнхо. — и я не собираюсь слушать никакие оправдания, дорогой. хонджун второй раз за этот день закатил глаза, но спорить не стал. оказалось, встречаться с юнхо — весело и чрезвычайно приятно. это выяснилось почти сразу, несмотря на то, что свидания мало чем отличались от их привычного совместного времяпрепровождения. всё осталось, как прежде, за тем исключением, что теперь не было нужды беспокоиться, что что-то можно неверно понять, исчезли сомнения о тайном смысле тех или иных вещей — для них обоих. и теперь, когда они оба признали свои отношения, юнхо ничто не останавливало от потока комплиментов в сторону хёна, от сотен тысяч сообщений, начиная с «я очень-очень-очень (и ещё десяток очень) сильно тебя люблю» и заканчивая будничными вопросами, вроде «ты ведь поел, верно? если нет, я лично прослежу, чтобы ты съел всю эту курочку >:( », а также от шуток по поводу его роста — только для того, чтобы в очередной раз напомнить: это одна из сотен черт хонджуна, которые он так любит в нём. с тех пор, как они стали парой, юнхо перестал сдерживаться в признаниях, полных тепла и любви, и старался быть всегда рядом, как можно ближе. и именно поэтому хонджун начал чувствовать себя свободнее и прикладывал усилия, чтобы отплатить тем же — правда, не в таком убийственном количестве. он до сих пор не мог с точностью сказать, что было разрешено, а что — нет. он всегда удивлялся, прошло всего три дня, они ещё не могут быть настолько близки друг другу, верно? или сейчас, только лишь пара недель, что вообще допустимо для пар, проведших столько времени вместе? прошёл месяц, а они ни разу не держались за руки, это нормально? но порой создавалось впечатление, будто юнхо знал, что творилось в чужой голове. во время сеанса кино хонджун не переставал бросать косые взгляды на руку, лежавшую в непосредственной близости от его собственной. нет, ему нравился фильм, он не устал от просмотра, но широкая ладонь, строгие костяшки, длинные изящные пальцы — они буквально шептали его имя, прося объять их касанием. и хонджун был бы рад оказать сию услугу, но не был до конца уверен, что имеет право на подобную дерзость. и тогда юнхо краем глаза взглянул на него, неслышно рассмеялся — так тихо, хонджун решил, ему показалось — и наклонился ближе. — могу я взять тебя за руку, хён? хвала богам, зал поглотила тьма: экран переливался тёмными оттенками фиолетового, и в этом мерцании невозможно было увидеть, как в волнении кровь приливает к нежным скулам. — разумеется, — он старался произнести это безразличным тоном, но юнхо не обмануть так легко. и хонджун также знает наперёд, что потом попытается ударить донсена: тот обязательно начнёт шутить, что его хён слишком милый, когда смущён. но сейчас — сейчас они просто держатся за руки, и тепло чужой ладони мягко стелется по венам, пока не достигает преисполненной робости груди и громко бьющегося в волнении сердца. после этого не держаться за руки для них было практически невыносимо, а объятия стали излюбленным способом передать заботу. юнхо чертовски сильно нуждался в проявлении собственной привязанности к хёну, а хонджуну нравилось чувствовать себя любимым. они идеально дополняли друг друга. первый их поцелуй произошёл так же по инициативе младшего. ну, в этот раз хонджун тоже приложил усилия, но в меньшей степени. число дней, проведённых ими вместе, достигло ста, и хонджун хотел подготовить нечто особенное. он купил подарок для юнхо, приготовил ему ужин и, сохранив сюрприз в тайне, пригласил к себе. младший был приятно удивлён: хоть он и знал об их маленьком юбилее и тщательно подготовился, всё же не ожидал подобного со стороны возлюбленного. и это не потому, что хонджун никогда не делал ничего для юнхо, совсем напротив; просто предполагалось, что в их паре именно юнхо всеми доступными способами выражал свою любовь, а хён принимал его неловкие и искренние знаки внимания. хонджун лишь легко рассмеялся над глупостью прозвучавших слов. они поужинали вместе, и младший второй раз за день оказался ошеломлён, когда хонджун отдал свой подарок: cd-диск с музыкой, написанной для юнхо. он лишился дара речи. тот, кто славился своей экспрессивностью, кто всегда знал, что сказать, — застыл. на секунду старший испугался, но в то же мгновение крепкие объятия укутали его теплом, буквально оторвав от пола и перехватив дыхание. хонджун почувствовал облегчение и не сдержал радостного смеха: подарок понравился. — боже, хён, я готов расцеловать тебя прямо здесь, прямо сейчас. воцарилась трепетная тишина, но счастливая улыбка никуда не исчезла. — так чего ты ждёшь? юнхо не нужно было повторять дважды: он заключил лицо хонджуна в свои ладони, наклонился ближе и прижался к столь желанным губам в преисполненном любви и благодарности порыве. шаг за шагом, хонджун становился смелее. он меньше стеснялся рассказывать, какие вещи хотел бы попробовать вместе с юнхо: например, провести совместный отпуск или ночёвку. но было кое-что, о чём он не мог спросить. секс. минула уже половина года, как они вместе, приближался их юбилей, исчисляемый двумястами днями, но этого у них ещё не было. юнхо не спрашивал, скорее всего потому, что не собирался давить на любимого, принуждать к чему-то, на что тот не был готов пойти, и хонджун правда испытывал благодарность за его чуткость. сейчас они часто целовались, очень часто. и, разумеется, тема время от времени поднималась, но лишь на пару минут — до тех пор, пока разговор не утекал вновь в иное русло. в конечном счёте, юнхо спросил. нет, не в стиле «хэй, а не заняться ли нам сексом?», и отнюдь не потому, что ему самому было трудно сдержаться. он спросил, так как, казалось, хонджуну нравилась страсть, обоюдное, обжигавшее изнутри и подогревавшее кровь желание, появившееся в их отношениях, но он никогда не озвучивал свои мысли по этому поводу. юнхо спросил, потому что чувствовал: хонджун хочет большего, готов пойти дальше. но он не был до конца уверен. юнхо должен был убедиться. поэтому вопрос прозвучал не один и не два раза. «ты правда хочешь этого?», «ты не против?», «всё в порядке?». он продолжал спрашивать, заверяя, что не предпримет ни одного действия без его разрешения, и хонджун был так ему благодарен. он чувствовал пламенную заботу, столь сильную любовь, направленную на него; но он также совершенно не был против ощутить всё это и несколько иным способом. случившееся между ними было по-особенному прекрасно, но только лишь потому, что хонджун разделил этот опыт вместе с юнхо, человеком, которого он так сильно любит и который любит его не менее пылко — не существует слов, что могли бы описать их чувства друг к другу. хонджун просто знает: он счастлив испытывать их, это самые его лучшие воспоминания, и они особенные, потому что он разделил их вместе с юнхо. дни стремительно превращались в недели, месяцы, годы. знакомство; дружба; любовь — они преодолели этот путь вдвоём. они встречались раз в неделю, дважды, затем — каждый день, и сейчас жили под одной крышей. многое осталось позади, но то, что сейчас они хранили в своих сердцах, было бесценно. впрочем, хонджун не собирался останавливаться на достигнутом. почему-то он всегда умудрялся желать большего, хотя, казалось, достичь большего невозможно. хонджун намеревался подарить юнхо целую вселенную, и, пусть это и были первые в его жизни отношения, он прекрасно осознавал, что они же будут его последними. словно он существовал только для того, чтобы любить юнхо всем своим сердцем, всей душой, без остатка, делать его счастливым, и хонджун знал, что теперь способен сделать это. и он сделает. это не был какой-то особенный день. ни годовщина, ни очередные сто дней, даже не день рождения. черт возьми, да это даже не был выходной. но именно так было правильно: поймать младшего, когда он меньше всего этого ожидал. просто в один из будней юнхо вернулся в их общий дом, что оказался погружённым в полумрак, и царившая повсюду тишина сбила юношу с толку. хонджуна всегда насильно утаскивали в кровать, несмотря на то, что он работал дома и в его распоряжении оставался целый день, чтобы отдохнуть, так что повисшее безмолвие и неприветливая темнота действительно пугали. щёлкнул переключатель, и при мягком свете ламп юнхо увидел, что вся комната заполнена посланиями к нему. взгляд цеплялся за наброски и строки, узнавалась сочинённая хонджуном лирика — та, на которую старшего вдохновлял сам юнхо, начиная с самого первого диска, подаренного на их первые сто дней, и заканчивая новым альбомом, что ещё даже не вышел в релиз. послания стелились запутавшимися мыслями по полу и неуверенно вели к музыкальной студии, что так же была погружена во тьму. — дорогой? — юнхо осторожно заглянул внутрь. включив освещение, он наконец увидел хонджуна, что ждал его внутри кабины для звукозаписи. — хён? что ты — — я не слышу тебя, — хонджун кратко улыбнулся и показал на стоящий перед ним микрофон. — любовь моя, не окажешь ли ты мне маленькую услугу? включи, пожалуйста, композицию с моего компьютера. юнхо в изумлении уставился на него, гадая, что же тот задумал. впрочем, он ничего не сказал; передвинул мышь и открыл заранее выбранный файл. улыбка мягко коснулась его губ, когда высветилось название трека: 20181024.mp3. день, когда юнхо признался хонджуну. зазвучали первые аккорды, и музыка была такой успокаивающей. похоже на балладу, но в то же время она переплеталась с чертами r&b. хонджун зачитывал текст, но слова звучали намного мелодичнее, нежели обычно; в любом случае, они идеально подходили песне. и спустя несколько строк юнхо вдруг осознал, едва не задохнувшись: он рассказывал их историю, начиная с самой первой встречи — обычной, простой, будничной. хонджун тонул в ностальгии, поглотившей его, и он ничего не мог сделать: эмоции, превратившись в слёзы, ласково гладили щёки, касались подбородка, безмолвно ниспадали на пол. казалось, если он замолкнет, он сломается. песня приближалась к своему завершению, играли последние, финальные ноты. тишина ещё не успела поглотить все звуки, и преисполненная светлой грусти слеза скатилась по щеке юнхо. хонджун потянулся в карман. он должен сделать это. — юнхо. ты выйдешь за меня?