Улыбка

— Мне кажется, что если Волан-де-Морт захочет забрать что-то ценное, то он вырвет из моей головы воспоминания, в которых ты улыбаешься, — прошептал Гарри, заправляя прядь волос за ухо Драко. Поттер смотрел на юношу в теплом свете, который падал от свечей в Выручай-комнате. И тихо повторял про себя, снова и снова: «Улыбка, прекрасная улыбка…»       Улыбка Малфоя была редкостью. Он позволял ее себе только рядом с Поттером. Каждый вечер они отправлялись в Выручай-комнату. Там можно было остаться наедине. Целоваться, заниматься любовью, а после сжимать друг друга в крепких объятиях — дожидаться полуночи.       Как только часы отбивали двенадцать ударов, тело Драко болезненно менялось. Бархатная теплая кожа твердела и холодела, пока не превращалась в змеиную чешую. Гарри поначалу боялся засыпать с таким Драко, но вскоре привык. Он закрывал глаза, и снова во мраке перед ним — Улыбка. Ласковая, добрая, она была с ним и тогда, когда он засыпал, а мир был объят ночью, и луна плыла в холодном небе. Наутро, когда он открывал глаза, рядом с ним был все тот же Малфой — печальный, уставший, любимый.       После войны они съехались. Рон не мог с этим смириться, а Герой магической Британии был счастлив. Волан-де-Морт был мертв, Драко — жив, и главное не выронить кольцо, которое Поттер все время крутил в пальцах. Гарри смотрел на своего парня, ловил каждое движение, а внутри боролся со страхом. Когда прозвучало заветное «Да», все вокруг заметно оживились и кинулись поздравлять возлюбленных. Даже его лучший друг на время позабыл обиды. Все должно было быть хорошо. Просто обязано. — Нет, мистер Поттер, проклятие Меледиктус еще никому не удавалось снять. Со временем оно прогрессирует и в конце-концов «запирает» человека в теле животного. Я говорил это раньше. Не тратьте попусту время. Его у вас слишком мало. Точнее у мистера Малфоя, — сообщил целитель. На его лице в который раз было написано сочувствие. Поттер не мог больше находиться в Мунго, ему нужно домой.       Времени действительно было мало. Гарри постоянно казалось, что он не все успел сказать, и что он слишком мало сделал для Драко. То утро, когда он не вернулся в прежнюю форму, Гарри ждал, боялся и совершенно не был к нему готов. Белая змея испуганно смотрела на него своими серыми глазами и шипела. Малфой пытался говорить с ним, метался по постели, в каждом его движении сквозило отчаяние и боль. Но Гарри ничего не мог разобрать — он больше не был змееустом. — Я тебя не понимаю… не понимаю, — проскрипел Гарри, игнорируя сжимающееся горло, а после закрыл лицо руками. Он рыдал.       Много лет прошло с того момента. Гарри Поттер стал директором Хогвартса. Он сидел в своем кабинете и слушал, как портреты спорили о чем-то своем. Его старческая рука нежно поглаживала плоскую змеиную морду. Гарри не помнил многое из того, что когда-то казалось важным, единственное, что отпечатлелось в его мозге — улыбка Драко. Слегка скромная, стеснительная и ужасно очаровательная. Гарри помнил ее и улыбался в ответ.