Aeterna soles enim corda vestra

      Словно понимая, что лишние глаза не нужны, даже настолько абстрактные, Луна скрылась за облаками, позволяя тем, кому нужно, скрываться от ее бледного света. Тьма, что таилась в маленьких закоулках, под кронами деревьев, в черноте подвалов, часто являлась подругой существ, которые или не любили солнце, или предпочитали не открывать свои лица и души общественности. Ведь не зря именно в темноте совершалось большинство убийств. Однако, вопреки заблуждению, ночью найти убийцу было гораздо легче. Причиной тому была предсказуемость. Именно ночью жертвы ощущают на себе взгляды хищников. Именно ночью они чувствуют клыки, что готовы вонзиться в их плоть и начать пожирать их, пока жертвы все еще живы. Именно ночь так тонко подставляла тех, кто ее прославлял.       Однако, находились те, кто умел пользоваться тьмой по полной программе. были те, кого тьма действительно принимала, убаюкивала и обнимала, не позволяя тем, кого она назвала своими детьми, подставить свою спину таким же хищникам. Ведь хищники тоже бывают разные. Два десятка шакалов разорвут льва, хоть и полягут в половинном числе. Полягут, но порвут. И тем слаще будет победа, ибо они разодрали льва, царя зверей, первого среди хищников, которого боялись все.       В тени скользили две маленькие фигуры, словно призраки шелестели своими балахонами, забирались в дома живых, наполняли их сны кошмарами. Кошмары приходили к ним в образе страшных лиц, холодных прикосновений и могильного дыхания. А эти две тени приносили людям кошмары в виде неминуемой смерти. Одна тень приносила людям смерть своей сталью, другая использовала лишь свои собственные руки. Именно так сегодня должно было быть.       Две души, чей срок пришел. Два шакала, охоту на которых открыли две львицы. Далеко позади них были два старых льва-наставника, которые пришли проводить новое поколение охотников в новый для одной из них путь. Наставления для юной львицы не были тем, чем можно было бы пренебречь, ведь старые львы-наставники не скалили клыки, лишь мудро смотрели на ту, которая согласилась вонзить свои когти в жертву. Это будет ее первая жертва. Львица предвкушает кровь, теплую плоть, мягкие кости. Ее трофеем будет память. Память о первой жертве. Память раздираемого мяса, память льющейся сладкой крови, память разметавшихся по дороге кишок, память о раздавленном черепе. И крики. Нет, криков быть не должно. Ибо кричащая жертва может разбудить стадо, а резать все стадо в планы юной львицы не входило.       Мягкие касания крыш убежищ жертв не вызывали шума. Они были тенями, и они были близко. Два шакала нарушили границу дозволенного. Они посмели охотиться там, где им охотиться никто не разрешал. Они ухватывали чужую добычу. Но не для юной львицы. Ей два шакала ничего не сделали. Они были для нее лишь тренировкой, первой кровью. Она должна была научиться противостоять шакалам, ибо два старых льва не всегда будут рядом с этой юной хищницей. Придет день, когда два льва умрут от клыков, когтей или медленной старости.       Огонь в глазах старых львов говорил о том, что они хотят умереть именно от клыков. Вступить в последнюю схватку, настигнуть сильную жертву, которая даст достойный отпор, и погибнуть от ее копыт и рогов. Ведь клыков у жертвы не было. Она для старых львов - просто мясо. Но и мясо могло дать достойный отпор. Сколько львов, молодых и сильных, погибло от рогов этого мяса? Оно дорого борется за свою жизнь, понимая, что станет, в итоге, дерьмом, которое львы оставят под ближайшим кустом, спустя пару часов после трапезы. А становиться дерьмом и быстро высыхать мясо отнюдь не хотело. Поэтому мясо вспарывало брюхо львам своими рогами, ломало черепа могучими копытами, топтало тела хищников своим весом. И бывало так, что львам приходилось отступать. Даже цари зверей иногда не могли устоять перед яростью, которую подогревал инстинкт выживания.       До две молодые львицы идеально дополняли друг друга. Одна из них обладала идеальными глазами охотника. Эти глаза могли найти жертву, где угодно. От этих глаз не скроешься. Даже Тьма не способна упрятать своих детей от этих глаз. И поэтому Тьма решила с этой львицей подружиться. Эта львица уже испила крови, познала вкус плоти и ощутила твердость разгрызаемых костей. Теперь ей, как старшей сестре, нужно было научить этому младшую сестру. Сестру, которая по всем физическим параметрам превзошла ее. Она сильнее, ее когти и клыки опаснее, она ловчее и быстрее. Но был у нее один минус - у нее не было глаз. И здесь и нужна старшая сестра. Указатель, который найдет добычу для маленькой сестренки, которую она искренне полюбила.       Она предвкушала свою радость от того, что увидит, как самая младшенькая львица разорвет свою первую жертву на куски. Это будет радость учителя и напарницы, ибо теперь они всегда будут охотиться вместе. И они не будут мешать друг другу, они будут друг друга дополнять. Она ищет, младшенькая убивает. А трапезничать они будут вместе, упиваясь сладкой и теплой кровью, а после они будут с весельем вспоминать визг и последние вздохи жертвы, последние конвульсии, когда клыки сомкнулись на горле, выгрызая из жертвы жизнь. И первой жертвой младшенькой станет шакал. Он должен смертью заплатить за свои злодеяния. Никто не смеет трогать овец, что принадлежат львам, никто не смеет пренебрегать львами. И он умрет. Его шкура станет хорошей лежанкой для младшенькой львицы.       Две тени скользили под закрытой облаками Луной. Старшая львица видела их. Она чуяла их. Два главных шакалы сидели в лачуге, окружив себя еще пятью шакалами послабее. До носа дошел сладковатый и противный запах дурманящего вещества, которые шакалы лакали, все, как один. Был слышен их лающий смех, громкое и вызывающее тявканье, предвкушающий вой. До носа дошел запах убитой невинной жертвы, которая была еще слишком юна, чтобы стать добычей львов. Эти львицы не трогали детенышей, но шакалам было плевать. Они посмели тронуть беззащитного детеныша, чью мать разорвали у него на глазах. Детеныш умер, и ужас был последней его эмоцией. Жестокий дикий мир, где и день, и ночь принадлежат хищникам. Но в диком мире лев никогда не боится шакалов. Даже если их много. Даже если они разорвут льва, он многих заберет с собой.       Один из шакалов вышел из своего укрытия и отошел на несколько метров. Ему нужно было испражниться. Сегодня его ужин был сытным. Его последний ужин.       Львицы смотрят на него сверху вниз, сидя на крыше соседней лачуги. Старшая смотрит на младшенькую и гладит ее лапой по мордочке, после чего указывает мордой на шакала. Младшенькая львица совершает прыжок. В ее глазах шакал быстро приближается, а к нему приближается смерть. Левая лапа проходит сквозь кожу, мясо и кости, сопровождая это действие чавканьем и треском. Лапка проходит насквозь, но движения львицы не завершаются. Вторая лапа хватает отрезанную голову за макушку - старым львам понадобятся доказательства. А младшенькая львица крадется ко входу в лачугу. Ведь там сидит еще один Шакал. И несколько его прихвостней.       Она заскользила тенью, войдя внутрь. Она уже знала, где ее следующая жертва. Действие в два прыжка. Один прыжок для того, чтобы забрать голову второго шакала, который даже зарычать не успел, ибо когти львицы просто прошли сквозь его шею, второй прыжок - для того, чтобы выскочить из лачуги. Но не для бегства...А для того, чтобы голова второго шакала попала в руки старшей сестренки, которая смотрела на младшенькую с гордостью и любовью. Старые львы находились дальше, но все прекрасно видели и слышали. Теперь они были спокойны. Они знают, что младшенькая сможет за себя постоять и самостоятельно охотиться. Можно уходить.       Но вот в их сердцах засияла тревога, ибо младшенькая медленно развернулась к тявкающим из лачуги шакалам. И очень медленно вошла внутрь, оскалив клыки. То, что произошло дальше, можно было назвать лишь бойней. Младшенькая львица играла с телами шакалом, словно маленький котенок играет с подушечкой. Когда визг шакалов стихли, уже нельзя было понять, где чья часть тела находиться, ибо младшенькая львица буквально растерзала всех до единого. Старые львы на миг испугались, но поняли, что теперь уже поздно что-то менять. Младшенькая всегда будет играть со своими жертвами.       И только старшая львицы обнимала младшенькую и с удовольствием слизывала кровь с ее мордочки...