беркут играл на гитаре

Колкий октябрьский дождь барабанил по широкому козырьку здания, под которым расположились Беркут и Соболев. Полуночный мрак поглотил и в светлое время не особенно приветливые улочки, превратив их в жутковатые декорации для хоррора. В соседнем дворе заунывно пиликала автомобильная сигнализация. Россыпь редких звезд на небе меркла под поволокой тонких полупрозрачных облаков. Беркут щелкнул зажигалкой, и, зажмурившись, шумно затянулся, глубоко вдыхая никотиновый дым. Курил он не слишком часто — совсем уж редко, если быть честным. Когда одолевал нервяк и было что-то серьезное. Как в этот раз, например. Как же у них много работы которую надо сделать прямо сейчас, а ведь на часах третий час ночи. Еще бы им платили сверхурочные в полной мере. Делая очередную затяжку, Сергей буквально чувствовал затылком неодобрительный взгляд Соболева. Он не любил запах сигарет. Ваня поежился от порыва холодного ветра, одернул воротник слишком большой куртки с чужого плеча, и поморгал. Снял очки, потирая раздраженные и покрасневшие от недосыпа глаза, и убирая выступившие слезы. Очень некстати он потерял капли. Беркут, заметивший шевеление сбоку, обернулся, с прищуром наблюдая за манипуляциями Вани, агрессивно протиравшего стекла очков рукавом своего белого медицинского халата. Он невольно обдал коллегу облачком едкого дыма на выдохе, и горький табачный привкус осел на небе и языке. Соболев поморщился и помахал перед собой ладонью в попытке очистить воздух. Сергей отвесил себе мысленный подзатыльник и вернулся на исходную, чтобы не раздражать чувствительные рецепторы парня своей вредной недо-привычкой. — Прости. Душа моя, ты когда спал в последний раз? — Мм-м. Сутки назад, наверное. А до этого еще одни. Я не помню. — Хреново, — философски заключил Беркут. Рация на поясе ожила, и, зажав сигарету в губах, он недолго завозился с заклинившим креплением. Правда, из этой странной трескотни и коротких кодовых фраз Ваня мало что понял. Что-то плохое случилось на пересечении каких-то там двух улиц. У него прибавится еще работы. Покой им только снится. Ох, они же даже поспать нормально не могут. — Покой нам только снится, — протянул Сергей, озвучивая мысль Соболева и щелчком отправляя окурок в мусорный бак, — А ты, Соболь, вздремнул бы ты хоть пару часов. В армии зомби ты бы запросто сошел за своего. И я сейчас не шучу. — Я приму ваш совет к сведению, Сергей Даниилович. Ваня поддергивает рукава, поднимает глаза на Беркута, и невольно улыбается, рассмотрев что-то похожее на заботу в его взгляде. Беркут фыркает, сунув руки в карманы. Впрочем, улыбка на лице Сергея тоже проскальзывает, когда он подходит и поправляет отогнувшийся воротник куртки, застегивает доверху, осторожно приподняв подбородок Вани, чтобы не прищемить. -…но не к исполнению. Знаю я все эти твои ловкие формулировки, умник. С таким талантом надо было в ораторы идти, а не в трупорезы. — Вам, кажется, нужно ехать. — Да. Сейчас. Сергей берет ладонь Соболева, переплетает их пальцы на короткий миг, крепко сжимая, и накрывая другой рукой. У Вани пальцы слишком холодные — он вроде говорил, что вышел проветриться, а не простудиться. Разомкнуть руки и выйти под стену дождя становится труднее. — Не отморозься тут в своем холодильнике, ученая башка. Я пошел. Соболев утыкается носом в воротник, чувствуя как внутри, вопреки холоду снаружи, растекается уютное тепло. — Удачи, старлей.